В нужное время

– Да, думаю, на разумную сумму ты можешь рассчитывать. Скажи, ты ведь… ты ей позвонишь?

«Не может же она просто исчезнуть с горизонта, даже не попрощавшись с дочерью!»

– Ой, спасибо! А насчет Алекс… знаешь, может, ты сам ей все объяснишь?

Разумеется. И надеяться не следовало. Кармен всегда избегала трудностей, связанных с материнством, – а теперь еще, похоже, ни о чем, кроме своего нового любовника, не думает. И спешит порвать все узы, связывающие ее с прошлым.

– Я тебе сообщу, куда выслать чек, – безмятежно промолвила она.

– И все же звони ей, – попросил он. – Хотя бы иногда.

– А? Ну… да… как-нибудь… обязательно! Эрик… прости. Я виновата, знаю. Но я правда больше так не могла!

– Да, – тихо ответил он. В это мгновение ему было почти жаль жену – она ведь, как и он, мучилась в этом несчастном браке.

Теперь мучениям их настал конец, однако для Алекс страдания только начинаются. Каково в семь лет потерять мать? А Кармен для нее потеряна. Не умерла, но едва ли не хуже того – бросила своего ребенка. Сумеет ли Алекс, такая еще маленькая, понять, что ни в чем не виновата? Сможет ли простить свою эгоистичную, ветреную, но любимую маму?

Эрик повесил трубку и долго сидел, невидящим взором глядя в окно, вновь прокручивая в памяти их разговор. Вот и все, думал он. Жизни как на вулкане, скандалам, тревогам, страхам пришел конец; это больно – однако, наверное, к лучшему. Теперь по крайней мере ничто не грозит разлучить его с дочерью.

В тот день Эрик ушел с работы пораньше и сам заехал за Алекс в школу. Позвонил Пэтти, чтобы предупредить ее – и она сразу уловила в его голосе странные нотки.

– Что-нибудь случилось? – сочувственно спросила она.

– Нет… да… – Он глубоко вздохнул. – Жена подает на развод.

– Она вернулась?

– Нет, Кармен в Майами. Хочет переехать в Лас-Вегас или в Лос-Анджелес. Вроде у нее кто-то появился… но и без этого, полагаю, рано или поздно это случилось бы. Я надеялся, она подождет, пока немного подрастет Алекс, однако она приняла решение. И не вернется.

Кармен даже не попросила прислать свои вещи, вспомнил он. Может, не видела больше смысла в респектабельных нарядах, которые носила в Бостоне. Или решила полностью порвать с прошлым – ничего из былой жизни не забирать с собой.

– А как вы решили с опекой? – с беспокойством спросила Пэтти. Новость о разводе ее не удивила.

– Я остаюсь единственным опекуном, – ответил Эрик, и она вздохнула с облегчением. – Я скорее даже рад, но Алекс будет тяжело. Ей всего семь лет… хотя, когда тебя бросает мать, это тяжело в любом возрасте.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– У нас все будет хорошо, – ответил он так, словно старался убедить в этом себя, а не Пэтти.

– Уверена. Но Алекс в первое время придется сложно, – вздохнула Пэтти.

«Для девочки это будет серьезный удар, – думала она. – Какой бы никчемной матерью ни была Кармен – теперь, уйдя и не оглянувшись, она окончательно доказала, что мать из нее никакая, – все же Алекс любит ее».

Эрик ждал Алекс возле школы в своем «вольво». Прозвенел звонок, дети высыпали на школьное крыльцо и побежали вниз, и среди них Эрик разглядел черноволосую головку дочери. Алекс не сразу его заметила, и Эрик позвал ее из машины. Она радостно помчалась к нему, но неожиданно замедлила шаг, и на лице ее появилась тревога, словно Алекс предчувствовала дурные вести.

– Мама не вернется? – спросила она, едва сев в салон.

Секунду поколебавшись, Эрик кивнул. Нет смысла рубить хвост по частям, подумал он, лучше покончить с этим сразу.

Алекс побледнела:

– И я никогда больше ее не увижу?!

– Увидишь. Но не знаю, когда. Мама еще не решила, где будет жить. Сказала, что пригласит тебя в гости или сама к нам приедет, когда устроится.

– А я буду жить с тобой? – глаза девочки наполнились слезами.

– Конечно. Нас с тобой ничто не разлучит. – Эрик обнял дочь за плечи и прижал к себе. – Мама… ты же ее знаешь. Она просто такая, как есть, и хочет жить своей жизнью. Ты ни в чем не виновата, милая, – добавил он, надеясь, что дочь ему поверит. – Ты ничего не могла изменить.

– Да, – кивнула Алекс, выпрямляясь и смахивая слезы со щек. – Наверное, она просто не хотела быть мамой!

– Вероятно, – произнес Эрик, заводя мотор. – Но мы с тобой по-прежнему вместе, это главное. Нам с тобой будет хорошо и вдвоем. Мы прочитаем еще много-много книг, будем ходить на бейсбольные матчи, путешествовать…

– А к маме в гости поедем? Когда она решит, где будет жить?

– Разумеется, – ответил Эрик, трогаясь с места. – А пока прочитаем всю серию про Нэнси Дрю.

Как ни мала была Алекс, она прекрасно понимала, что делает отец – пытается ее ободрить и развлечь. Она улыбнулась:

– Давай! А когда мне можно будет читать твои детективы?

– Когда немного подрастешь.

Они ехали домой, и Эрик рассказывал дочери, сколько всего веселого и интересного смогут они делать теперь, оставшись вдвоем.

– А вы разведетесь? – вдруг спросила она. – У Салли Портман родители развелись в прошлом году, и теперь по выходным она живет с папой.

– Нет, по выходным ты тоже будешь жить со мной. Да, мы разведемся, поскольку мама больше не хочет жить здесь.

– Как думаешь, теперь она выйдет замуж?

– Не знаю, – честно ответил он.

– А ты?

– Вот это вряд ли, мисс Алекс! – рассмеялся Эрик. – Ведь у меня есть ты. И в любом случае пока об этом думать не следует.

В тот же вечер они дочитали «Таинственное ранчо». Вслушиваясь в мягкий выразительный голос отца, Алекс размышляла над книгой. История Нэнси Дрю неожиданно приобрела для нее новое значение: Нэнси тоже жила вдвоем с папой и вместе с ним расследовала преступления! А куда же делась их мама? В книге об этом ничего не сказано…

Вскоре папа перевернул последнюю страницу, все загадки были разрешены.

– Надо же! Я бы никогда не догадалась! – воскликнула Алекс. Она старалась сообразить, кто преступник и чем дело закончится, но развязка оказалась для нее удивительной.

– Жизнь немного похожа на детективный роман. Тоже полна сюрпризов: иногда приятных, порой не очень.

– Мне ужасно нравится разгадывать загадки! – призналась Алекс.

– Мне тоже. – Он подоткнул ей одеяло и поцеловал в лоб. – Поэтому я так люблю детективы.

Эрик выключил свет и вышел, а Алекс осталась одна в темноте, размышляя о том, где сейчас мама, скучает ли по ней. Может, совсем о ней не вспоминает? Две слезы скатились по ее щекам и упали на подушку. Алекс прошептала короткую молитву о матери и постепенно погрузилась в сон. Ей снилось, будто Кармен, красивая и с ласковой улыбкой, вернулась домой и они живут все вместе, долго и счастливо.

Глава 3

Через месяц Кармен прислала бумаги, необходимые для развода. Об этом отец рассказывать Алекс не стал. К чему ей знать подробности? Кармен просила о финансовой поддержке в течение двух лет, и он подтвердил свое согласие. Просьба была весьма скромной, впрочем, Эрик знал, что свобода для бывшей жены важнее денег. Кармен писала, что пока в Майами, но вот-вот переедет в Лас-Вегас. Дочери она так и не позвонила.

Согласившись выплачивать ей деньги, Эрик преследовал и еще одну цель: всегда знать, где она, – на случай, если Кармен понадобится дочери.

Через два месяца она написала из Лас-Вегаса и прислала свой новый адрес.

Алекс, оправившись от потрясения, держалась стойко. И учителя, и Пэтти сообщали, что она почти не изменилась, лишь немного погрустнела и стала молчаливее. То же впечатление производила дочь и дома. Вероятно, для нее это тоже не явилось сюрпризом, думал Эрик.

Весной они поехали в Вайоминг, на ранчо к одному старому приятелю Эрика. Алекс училась ездить верхом, ходила на родео: то и другое привело ее в восторг. Снова Эрик вспомнил, как когда-то хотел иметь сына, но теперь, глядя на Алекс, не представлял, как жил бы без этого милого, любящего сердечка. Да и чем девочка хуже мальчика? Алекс умеет все то же, что умел бы сын: ездит верхом, отлично играет в бейсбол, обожает книги, которые он для нее выбирает. Мало того: учитель английского говорит, что она прекрасно пишет, что у нее несомненный талант.

По возвращении из Вайоминга – Алекс было тогда восемь лет, училась она в третьем классе, а Кармен пропадала где-то в Лас-Вегасе, так и не удосужившись ей позвонить, – девочка сказала папе, что собирается когда-нибудь сама написать книгу.

– Я хочу сочинять детективы, – сказала она, глядя на него большими серьезными глазами. – Как ты думаешь, папа, у меня получится?

– Почему бы и нет? – произнес он. – Только тебе, наверное, придется взять псевдоним.

– Что?

– Видишь ли, детективы и триллеры пишут в основном мужчины. Это считается мужской литературой. Есть, конечно, и женщины, которые сочиняют дамские детективы, – но… – Он поморщился. – Этот жанр мне не по душе. Мало кто из женщин добивался успеха на этом пути – разве что Агата Кристи, но и она… в общем, ее тоже чаще читают женщины. А если хочешь, чтобы тебя читали и ценили все, – придется выпускать книги под мужским именем.

Алекс слушала его, как оракула, не сомневаясь, что о своих любимых детективах папа знает все.

– Мне придется притворяться мужчиной? – Он кивнул. – Носить мужскую одежду и наклеивать усы?

– А фальшивые усы тебе пойдут! – рассмеялся он. – Нет, все это не нужно. Псевдоним – фальшивое имя. Тебе надо будет придумать мужское имя и выпускать книги под ним, чтобы люди считали, будто ты мужчина.

– А если выяснят, что я девочка, то читать не станут?

Эрик кивнул.

– Но почему?

– Потому что это мужской жанр. Криминальные романы пишут мужчины для мужчин, – убежденно ответил отец.

– Пап, это же глупо! Почему женщинам нельзя? Они наверняка могут сочинять не хуже!

Отец пожал плечами, не желая вдаваться в подробности.

– Тогда, – продолжила Алекс, – если я когда-нибудь сочиню книгу, то подпишу ее твоим именем. Пусть все думают, будто это ты!

Выдавать себя за отца – это показалось ей веселой игрой. И все же… нет, Алекс не сомневалась в папиных словах, она уже знала, что чаще всего он прав. Но ощущалось в этом нечто странное и неправильное.

Кармен снова появилась на горизонте почти через год. Эрик получил от нее открытку. Она писала, что ее парню предложили работу в Нью-Йорке, они едут туда из Лас-Вегаса на машине и по дороге заглянут в Бостон, чтобы повидаться с Алекс. Развод был еще не оформлен, и Эрик решил пока ничего не говорить дочери, чтобы не пробуждать в ней надежды, которая может и не оправдаться, если в последний момент Кармен передумает.

Она позвонила поздно вечером, когда Алекс уже крепко спала.

– Привет, мы только что приехали! – раздался в трубке знакомый бархатный голос с легким акцентом.

– Где остановились?

Кармен назвала дешевый мотель за городской чертой.

– Можно мне заехать завтра?

Завтра была суббота, и идти в школу Алекс не требовалось. Впрочем, Эрик без колебаний позволил бы дочери пропустить школу ради свидания с матерью – и теперь жалел, что не предупредил ее.

– Разумеется. Она будет счастлива. Вы здесь надолго? – взволнованно спросил Эрик. Он боялся, что встреча с матерью разочарует Алекс, нарушит ее хрупкое спокойствие – но ни за что на свете не лишил бы дочь этой радости.

– Только на один день. Завтра уезжаем в Нью-Йорк, – безмятежно ответила Кармен.

– Хочешь забрать ее после завтрака?

Она молчала, казалось, целую вечность, а потом произнесла:

– Давай я лучше к вам заеду.

– Как пожелаешь, – промолвил Эрик, подумав, что так действительно будет лучше. В конце концов, они почти год не виделись – и, не исключено, Кармен стала для Алекс почти чужим человеком.

Кармен пообещала приехать завтра в десять часов утра и попрощалась.

Обычно по субботам Эрик позволял дочери поспать подольше, но сегодня разбудил ее рано.

– Приехала мама, – сообщил он, как только она открыла глаза.

– Мама? Она здесь? – Алекс подскочила так, словно вдруг услышала, что сегодня Рождество.

– Да, сейчас она в городе. Заехала по пути в Нью-Йорк. После завтрака придет с тобой повидаться.

Дочь вскочила с кровати.

– Я надену новое платье! – сияя от счастья, воскликнула она.

К приходу матери Алекс принарядилась: надела розовое бархатное платье и новые черные кожаные туфельки, совсем как у взрослых. Тщательно умылась, до блеска расчесала свои длинные темные волосы. Почти не притронулась к завтраку – слишком волновалась – и уже с девяти утра заняла наблюдательный пост на диване в гостиной.

Кармен появилась только к полудню – такая же ослепительно красивая, в узких джинсах, облегающей футболке, кожаной куртке, туфлях на каблуках. За спиной у нее маячил парень, на вид лет двадцати пяти, не больше; ему явно было неуютно здесь. Не поднимая головы, он пробормотал, что подождет в машине, и ушел. Эрику тоже было неловко, и не отпускало странное чувство: словно к нему приехали подростки, а он их старый ворчливый дедушка.

Едва Кармен вошла в гостиную, Алекс, спрыгнув с дивана, стремглав бросилась навстречу, обняла ее и крепко к ней прижалась.

– Ух ты! Как ты выросла! – воскликнула Кармен, нерешительно, словно чужую, обнимая ее. – Дай-ка на тебя посмотреть! – Она отстранила дочь от себя и, окинув ее взглядом с ног до головы, добавила: – Какая же ты стала красавица!

– Ты тоже, – почти с благоговением в голосе проговорила Алекс. Она уже забыла, как ослепительно красива ее мать.

Эрик предложил Кармен перекусить, но та отказалась.

– Я только что позавтракала, – объяснила она, – и скоро нам снова в дорогу. К шести часам вечера Уинсу нужно быть в Нью-Йорке.

– А кто такой Уинс? – спросила Алекс. Личико ее вытянулось, когда она услышала, что маме надо уезжать. До Нью-Йорка пять часов езды, и это означало, что Кармен пробудет с дочерью менее часа.

– Мой друг. Он танцовщик и актер. Мы с ним собираемся перебраться в Калифорнию, у него там есть связи.

Алекс это ни о чем не говорило, но Эрик сразу все понял. Кармен по-прежнему перекати-поле, продолжает гоняться за мечтой.

– А что ты будешь делать в Калифорнии? – спросила дочь. Огромные глаза ее не отрывались от матери, словно она впивала в себя и старалась навечно запечатлеть в памяти каждую черточку, каждое слово.

– Может, стану сниматься в кино! – ослепительно улыбнулась Кармен. – Представляешь, увидишь меня на экране!

– Я бы лучше тебя просто так увидела, – грустно заметила Алекс, и на секунду в гостиной воцарилось молчание.

Эрик вышел, оставив мать и дочь наедине, но находился рядом, в кухне, на случай, если он понадобится Алекс. Он слышал, как дочь произнесла:

– Я по тебе скучала.

А Кармен, запнувшись на секунду, ответила:

– Я тоже. Правда, в Лас-Вегасе особо скучать некогда. Там так весело!

«Что она несет? – думал Эрик. – Ладно, она не любит дочь, сердцу не прикажешь. Но как насчет элементарного такта? К чему Алекс знать, что мать без нее веселится до упаду и почти о ней не вспоминает?»

Снова пауза, на сей раз долгая и неловкая, а затем Кармен спросила:

– Ну… как у тебя дела в школе?

Того, что дочь нарядилась ради нее, она тоже не заметила.

Дальше разговор тянулся медленно, неуверенно, с долгими паузами, и вскоре Кармен поднялась и с явным облегчением сказала, что ей пора. «Очень рада была тебя повидать», – добавила она, словно прощалась с не слишком близкой приятельницей. Эрик выглянул из кухни и увидел, что Кармен быстрым шагом идет к двери, а Алекс с настоящим отчаянием на лице почти бежит за ней следом. У порога она снова обняла мать, крепко-крепко прижалась к ней и не хотела отпускать. Наконец Кармен высвободилась из ее объятий, торопливо чмокнула дочь в макушку и, пробормотав, что ей пора, переступила порог.

– Я люблю тебя! – крикнула Алекс.

Ответа не было – лишь простучали каблучки по лестнице, а через несколько секунд внизу хлопнула дверь автомобиля и взревел мотор.

Алекс бросилась к отцу и горько зарыдала. Он усадил ее на диван, и они долго сидели обнявшись. Алекс безутешно плакала, Эрик гладил ее по голове и по плечам, понимая, что нет слов, способных ее утешить. Пожалуй, сейчас он впервые по-настоящему ненавидел бывшую жену – за то, что она делает с дочерью. За то, что своим бездумным эгоизмом наносит ей раны, какие вся его любовь не в силах исцелить, – раны, шрамы от которых останутся с Алекс до конца жизни.

– Она не сказала, когда вернется! – всхлипнув, проговорила дочь.

«И что любит тебя, не сказала тоже», – мысленно добавил Эрик.

– Наверное, она сама не знает своих планов, – мягко промолвил он. Все его душевные силы сейчас уходили на то, чтобы не выразить своего гнева на Кармен, а вместо этого придумать для дочери какое-нибудь утешение. – Но она была рада, что с тобой увиделась, – добавил он.

– Тогда почему так быстро ушла? – прорыдала Алекс.

– Мама спешила в Нью-Йорк.

В тот день дочь долго не могла успокоиться, и Эрик видел, что тяжелые мысли о матери преследовали ее и много недель спустя. Это второе предательство Кармен Алекс пережила острее, чем первое, ведь теперь она была взрослее и понимала больше. А Кармен снова будто растворилась в тумане: ни телефонных звонков, ни писем, ни обещаний вернуться.

Через месяц она прислала Эрику свой новый адрес в Лос-Анджелесе для ежемесячной высылки денег, но дочь так и не услышала от нее ни слова.

А полгода спустя, ночью, в доме раздался телефонный звонок. Эрик снял трубку. Незнакомый голос, молодой и неуверенный, произнес: что это друг Уинса. Кармен и Уинс мертвы. Гнали по шоссе, пьяный водитель вылетел на встречную полосу, оба погибли на месте. Подробностей он пока не знает. Решил, что надо сообщить родственникам, но никаких родственников Кармен, кроме бывшего мужа, найти не сумел.

Целый час после этого звонка Эрик сидел, глядя в пустоту и размышляя об одном: что же теперь он скажет Алекс? Ей всего девять лет. И она потеряла мать – теперь уже навсегда.

Не сразу решился он обрушить на Алекс страшную весть. Наконец сообщил об этом – в пасмурный субботний день, после завтрака – и понял, что это выражение ошеломления и ужаса на детском личике будет преследовать его всегда.

– Неправда! Ты врешь! – завопила Алекс, бросилась к себе в спальню и с грохотом захлопнула дверь.

Войдя к ней, Эрик нашел ее на кровати: спрятав голову под подушку, дочь горько рыдала и никак не могла успокоиться.

В тот же вечер Эрик позвонил другу Уинса и спросил о похоронах. Выяснилось, за телом Уинса приехали из Сан-Диего родители, а Кармен лежала в морге, никому не нужная. Ее мать в Гаване давно умерла, других родных – или друзей достаточно близких, чтобы озаботиться ее посмертной судьбой, – у нее не было.

Эрик сказал, что займется этим сам, и попросил связать его с моргом в Лос-Анджелесе. Тут же, не сходя с места, позвонил в бостонское похоронное бюро и обо всем договорился. Он не хотел, чтобы Кармен лежала где-то в Калифорнии в безымянной могиле. Пусть покоится на семейном кладбище, рядом с его первой женой; а Алекс знает, где похоронена мать, и сможет приходить к ней, когда станет постарше.

На следующий день, выйдя из комнаты с красными и опухшими глазами, дочь молча протянула отцу листок бумаги.

Стихи – маленькое стихотворение о матери. По-детски наивное, оно, однако, поражало силой и свежестью чувств; в нем ясно ощущался пробуждающийся талант, и еще более – неизмеримая любовь. Любовь безответная, страдающая, но способная преодолеть свое страдание и подняться над ним. Непостижимо, думал Эрик, что Кармен, эта бабочка-однодневка, красивое пустоголовое существо, неспособное любить никого, кроме себя, сумела пробудить в дочери такое чувство.

Глава 4

Алекс всегда была очень близка с отцом, особенно после того, как они остались одни, но смерть Кармен сблизила их еще больше. Со временем Алекс оправилась от потрясения, вызванного смертью матери. Жизнь ее вошла в прежнюю колею, пожалуй, стала даже спокойнее, поскольку теперь девочку не мучили напрасные надежды и тщетные ожидания того, что однажды мама приедет или позвонит.

Еще больше прежнего Алекс пристрастилась к книгам. Серию про Нэнси Дрю они с отцом закончили пару месяцев назад, и Эрик решил, что пора уже ей потихоньку переходить на взрослые книги. Начать можно, пожалуй, с «дамских» детективов, спокойных и не страшных, вроде Агаты Кристи. Так он и сделал – и новыми героями Алекс стали Эркюль Пуаро и мисс Марпл: вместе с ними, шаг за шагом, она распутывала изощренные преступления и приходила в восторг, когда удавалось самой найти разгадку раньше, чем сыщик объявлял ее изумленным читателям.

Алекс не только читала, но и сочиняла. Преподаватель литературы в четвертом классе отмечал, что у нее явный поэтический дар. В пятом классе Алекс получила первый приз за душераздирающий рассказ о девочке, у которой убили маму. А через два года после смерти Кармен, когда Алекс училась в шестом классе, учитель литературы мистер Фарбер позвонил Эрику на работу и попросил завтра зайти в школу. Голос его звучал серьезно, даже мрачно, будто Алекс что-то натворила. Эрик недоумевал: до сих пор у его дочери не возникало проблем в школе! Самой Алекс он решил ничего не говорить, пока не выяснит у учителя, в чем дело.

В школу Эрик отправился с некоторым трепетом – и волнение его только усилилось, когда учитель с хмурой гримасой протянул ему шесть тетрадных листочков, исписанных старательным детским почерком.

– По-моему, вам следует это прочесть, мистер Уинслоу, – сообщил он похоронным тоном. – Мы с коллегами не знаем, что и думать!

«Что же она такое написала?!» – размышлял Эрик, принимая листочки. Объяснилась в ненависти кому-то из учителей? Пригрозила покончить с собой? Физиономия мистера Фарбера заставляла предполагать самое худшее.

Но ничего подобного: дочь написала рассказ, и, начав читать ее сочинение, Эрик скоро обнаружил, что всерьез увлечен чтением.

Алекс писала смело и уверенно, с мастерством, не характерным для одиннадцатилетнего ребенка. На первой странице она описала место действия и представила читателю персонажей. Вторую посвятила завязке сюжета, причем весьма умелой, заставляющей заинтересоваться и гадать, что произойдет дальше. Все шло хорошо до третьей страницы, но там случилось убийство: жестокое, кровавое, в лучших традициях любимых триллеров Эрика. На четвертой на сцене появился детектив, обаятельный и циничный, готовый даже над свежим трупом отпускать сомнительные шуточки. Сюжет развивался стремительно: на пятой странице действие совершило несколько неожиданных поворотов, а на шестой детектив разоблачил убийцу, человека, которого никто (и даже сам Эрик) не подозревал!

«Отличная работа! – думал Эрик. – Такой рассказ сделал бы честь и взрослому писателю! Похоже, не зря я приучал Алекс к детективам!»

Гордо улыбаясь, он вернул сочинение учителю. Но тот почему-то не разделял его радости.

– Вы понимаете, – проговорил он, сверля отца суровым обвиняющим взглядом, – что для одиннадцатилетней девочки ненормально писать подобное? Фантазии о насилии у ребенка – повод как минимум для консультации у психолога! Вы знали, что она страдает такими фантазиями?

– Нет, не знал, но, честно, я впечатлен, – ответил Эрик, не совсем понимая, чем озабочен учитель.

– Мистер Уинслоу, улыбаться здесь нечему! Рассказ вашей дочери свидетельствует о том, что у нее серьезные психологические проблемы!

– А по-моему, – возразил Эрик, оскорбленный в лучших чувствах, – он свидетельствует о том, что у моей дочери несомненный талант. Это рассказ уже сложившегося писателя. Построение сюжета безупречно, а развязка удивила даже меня. Я постоянно читаю детективы и триллеры, это мое хобби, и мы с Алекс часто их обсуждаем. Она многому научилась у моих любимых авторов.

– Понимаете ли вы, насколько нездорово для ребенка в столь юном возрасте фантазировать о жестоких убийствах? Да дети не должны даже знать о таких вещах! Взгляните еще раз на рассказ – он как будто сочинен взрослым человеком!

– По-моему, это комплимент ее писательскому мастерству. Моя Алекс сумела написать рассказ, который всерьез вас напугал, – чего же лучше?

– Это не повод для шуток, мистер Уинслоу! – воскликнул учитель. – Отнеситесь к этому серьезно!

– Куда уж серьезнее! – возразил Эрик. – Несколько лет назад дочь призналась мне, что, когда вырастет, хочет писать детективы. Тогда я не принял это всерьез – и, видимо, напрасно. У нее талант, его нужно развивать. Полагаю, курсы писательского мастерства ей очень пригодятся. – Он поднялся с места. – Я горжусь своей дочерью, – добавил он. – Вы отдадите мне рассказ? Хочу сегодня обсудить его с Алекс.

Учитель протянул Эрику листочки, а затем пожал ему руку с такой гримасой на лице, словно дотронулся до гремучей змеи.

– Имейте в виду, вы нанесете ей серьезный психологический ущерб, если будете поощрять подобное!