Охота на Тигра 5. Отто фон Штиглиц

Выбирались из упавших и перевернувшихся вагонов минут десять. Вагон с диверсантами упал на дверь и привалился к небольшой скале, да и побитых в нём было прилично. Пока Брехт организовал с помощью найденной кочерги его раскурочивание. Выломали пару досок и стали в неё раненых и покалеченных вытаскивать. Из тех товарищей, что в атаке не принимали участие кроме Ивановны – Хилэрайовны все отделались испугом и ушибами, ну Брехт руку обжог и поранил, до свадьбы заживёт. Тьфу. Женат же, ну, до свадьбы дочери.

Авиатехник лучший на Дальнем Востоке – Сашка Егоров вывихнул два пальца и порезался немного из окна купе вылезая. Кинооператор Андрей Пирогов раскокал кинокамеру американскую и тоже весь в крови, как и Адонсия – расквасил носопырку. Майор штабист из Минска – Павел Красницкий вообще целёхонек. Выпрошенного у «Папаши Отто» солидного усатого бюргера с берлинским акцентом Вильгельма Бруммера приложило головой обо что-то тупое, типа головы Красницкого, и его вытащили из вагона без чувств, но сунули нашатыря понюхать и крепкий немец оклемался. Сейчас волочёт на закорках Акимушкина, который ногу подвернул.

Лейтенант НКВД Иван (тёзка очередной) Полыгалов, который был учеником Старинова в бытность того в 1933 году начальником разведпункта, литер А Украинского военного округа тоже жив здоров. Чуть прихрамывает и физию слегка покарябал. Готовили из него минёра – подрывника, но не пригодилось умение на родине, и попал на работу в органы, а потом о товарище вспомнили и усилили диверсионный отряд Брехта. Но теперь без мин остался. Все истратили при обороне Сарагосы. Налегке путешествует. Может, конечно, кусты ещё «заминировать», но ущерб окружающим от этого будет минимальным, а кустам вообще польза. Удобрение.

То есть живы все. Ну, трое ранены, не так чтоб и тяжело. Не в живот и лёгкие не пробиты. Один в плечо, и двое в ноги. Плюсом две сломанные ноги и две руки. У троих. Как поделят?

А вот генерал Санька шею при падении вагона свернул. А говорят, что пьяному всё ни по чём. Может, и правда, но на испанских генералов это не распространяется.

Вниз смотреть на догорающие вагоны не полезли. Назад ведь карабкаться. Не могли живые остаться в такой мясорубке. Ну, а останутся – на всё воля божья и Дева Мария ему в помощь.

Погибли, будем считать, Франсиско Франко и его младший брат Николас, а ещё несколько министров, в том числе и министр Внутренних дел. Не дождутся их в городке Ториха раненые, которым они награды должны были вручать. А ведь уже поди дырки проковыряли в кителях. Облом.

Брехт даже вздохнул тяжко пару раз, вниз с обрыва посматривая. Пополнение замечательное его коллекции орденов догорает. Жалко. А какой замечательный орден был на груди каудильо. А у министров с генералами звёзд скоко. Облом. Эх, хоть спускайся. Снова вниз глянул. Нет. Круто и далеко. Там к тому же такое месиво, что хрен те ордена найдёшь.

Сделали из разобранного вагона семь носилок и понесли раненых подальше. Нужно где-то найти местечко и схорониться, в чувство после такой катастрофы прийти. Ведь огромное счастье на самом деле, успел бы поезд ещё сотню метров пройти, и под откос все бы загремели. Не до орденов бы было. Там в раю или в аду никому уже коллекции не нужны. Там … А как там? Неужели голыми все бегают. И Адонсия с мохнатыми ногами и мама её. Ну, уж нафиг, не надо нам такого рая. Здесь переждём.

А если бы успели проскочить все этот обрыв, то пришлось бы бой против пулемётов принимать. Явно переоценил Светлов силы. В труху бы покрошили. Нет против пулемётов тактики. Так, что как ни крути, а повезло. Счастье привалило. Потому Иван Яковлевич и вспомнил про батяньку Риберо. Хилэрайо! Что означает – счастливый. Все они сегодня хилерайи.

Событие шестое

– Как в гости сходил?

– Приняли хорошо. Выгнали не сразу, били без злости, да и догоняли лениво.

Приют нашли. Альмандронес, так назывался городок. Или селение. Есть двухэтажные домики, но их два, а всех домов и сотни не наберётся, да полсотни тоже. Но башня какого-то храма торчит. Пусть будет городок. Городочек. Находился он километрах в двадцати пяти от Торихи, в которую они поспешали вместе с господином Франко, и в пятидесяти от Гвадалахары, куда Брехт и надеялся попасть. Что поделать, теперь без подарка президенту Испанской республики Мануэлю Асанья-и-Диасу. Не принесёт каудильо замотанным в персидский ковёр, перевязанный голубой ленточкой. А ведь тут, наверное, марокканские ковры. Но нет у них. Да и с Франками беда. Ну, зато благая весть есть. Нет лидера у франкистов, так как самого Франко нет. Хотелось на это надеяться. Нет, ну двести метров под откос. Точно нет. Почему не проверили? Вот и терзай теперь душу сомнениями. Сползал бы. Рука обожжена и ранена. Болит и дёргает. Ещё заражения не хватало. И раненых полно. Не до ползаний. Хорошо, хоть аптечку нашли и там йод есть и спирт с бинтами. Промыли раны и перевязали. На счастье все раны сквозные, но доктор нужен.

Альмандронес выбрали по той простой причине, что он не в сторону республиканцев. Тут просто ориентироваться, Республика на юге, фашисты на севере. Если Франко будут искать, а довольно много народу знало, куда и с кем он едет, то бросятся к линии фронта, догонять супостатов, ну, Брехт бы точно туда бросился искать ворогов и убивцев. Потому пошли в противоположную сторону. Глянули на карту, до городка пять км. Точно на север. По полям. Они как раз крушение с этой стороны железной дороги потерпели. Но дураков нет. Напрямую не пошли. Сделали крюк и как бы со стороны Гвадалахары пришли. Мы ёксель-моксель с фронта, вон все побитые и покалеченные ваши немецкие фроинды. Хайль Гитлер. Где тут яйко, млеко? Да и матка? В смысле матка Боска. Храм? Молитву за здравие и упокой отслужить.

– Ви есть католики? – спросил, разбуженный уже ночью, ввалившимися в городок дойчами.

– Я, я. Каталикос всех армян. Гостиница, яйко, млеко. Хотель. Больньица. Дьевочка. Я. Я. Фрау.

Этот гад алькальд знал немецкий. Не на пятёрку, на троечку, но знал. Зачем храм, а потому, что узнали у попавшегося по дороге аборигена, что при храме какой-то матери есть лекарь, который пользует местную паству. А ещё в этом маленьком селении и прокормиться будет не просто. Война все запасы повымела, тем более, селение недалеко от линии фронта. Бывали интенданты и не раз и не два. Может хоть у священника есть запас на чёрный день.

– Вас тридцать человек. У нас жителей чуть больше, как же мы вас всех приютим, херы?

– Мы не долго. Командование перебросит нас машинами в Ториху.

– О, тогда другое дело. Гутен Нахт. Велком. Вienvenido.

– Яйко, млеко? Лекарь?

– Для наших немецких друзей поищем. Вы сможете заплатить? – вот гусь этот алькальд Они, понимаешь, бросили своих фрау и киндеров, и приехали сюда биться за освобождение его страны от коммунизма, где у всех общие жёны будут. Вы хотите общих жён? А он тут у них марки вымогает. А, может, хочет? Вон, у него старушка. А соседка стоит у забора такая плотненькая чернявая. И седина в бороде есть. Напугали ежа голой … Но на самом деле, местных франкистких денег взяли в Сарагосе целый мешок. Чего не расстаться. В Мадриде они точно не пригодятся. Там свои песо или песеты. Нет, в Испании точно песеты. Это в Мексике песо.

– Конечно, сеньор алькальд, у нас есть деньги и мы честно расплатимся за медикаменты и продукты, ну и за жильё, если ваши добрые граждане решатся приютить нас на пару ночей.

– Вienvenido. Пошьёл будьить народ (muchachos) и девчьатос.

– Я. Я. Народ к разврату готов. Гут. Компренде. Эль пуэбло унидо хамас сэра венсидо; (дословно – «Единый народ никогда не будет побеждён!»). – Больше всё равно по местному ни черта не знает.

Глава 3

Событие седьмое

Встречаются два священника. Один говорит:

– Представляешь, на днях веду службу в церкви заходит женщина, мало того с непокрытой головой, ещё и курит в божьем храме. Я чуть пиво из рук не выронил.

Брехт поселился у священника. В пристройке к храму. Церкви? Как у католиков маленькие церквушки называются? Капелла? Или капелла – это часовня? Там нет священника. А тут есть, вон дядечка скрюченный в чёрном. Ладно, пусть будет церковь. Называется эта церквушка громко – «de María Inmaculada» (Непорочной Марии). Что-то вроде кельи Брехту выделили. Адонсия попыталась оказаться рядом, но Брехт умоляюще глянул на падре и тот шугнул блудницу из святилища. Разделся, умылся, съел миску полбы. Ну, каши какой-то пресной, даже чуть сладковатой. Рыгнул сыто (прости господи) и спать товарищ полковник завалился. Ох и отоспится после вчерашнего. Не. Холодно. Никто не топил, да и не заметил печки в келье Иван Яковлевич. Снова оделся, укрылся, чем мог. Ну, теперь-то соснуть минут шестьсот.

Хрена с два. Это же деревня. У каждого горожанина по курятнику и в каждом петух. И как давай они ни свет, ни заря глотки драть. У священника самый голосиссссссстый. Но и остальные не лаптем щи хлебали. Отрабатывали честно кормёжку. По воплю за зёрнышко. Целый час орали. Иногда по десятку в раз. Потом давай коровы мычать. Потом козы. Чего они так противно делают? Мекают? Бекают? Гады. Лошади ржали. Есть у рок-группы Pink Floyd альбом Animals. Вот точно так же начинается. А ведь в юности нравилось Ивану Яковлевичу. Тут вам не там. Там искусство, а тут – правда жизни.

Энималс не прекращался, и Иван Яковлевич решил, что нужно вставать, всё равно уже не заснуть. Нужно перебинтовать руку, порезанную и ошпаренную, ночью дёргался ворочаясь в страшно холодной келье под половиком каким-то, уснуть-то уснул, но повязку сдёрнул. Нужно обработать йодом и перевязать. А в его келье темно – маленькое окошечко с зеленоватым стеклом под потолком. Брехт взял сумку с медикаментами и толкнул дверь. Ночью, когда его устраивал падре Рамон в эту комнатку, Иван Яковлевич не понял, как дом спланирован, всё по каким-то переходам шли да по лестницам. Выглянул и понял сейчас, что он не в доме, и не в церкви этой. Он на колокольне. Прямо над ним висело четыре колокола. Небольшие, далеко им до Сысоя. Солнце вставало из-за гор на востоке, обещая хороший денёк. Тепло будет, градусов пятнадцать точно. И это зимой. Из просвета между дверью и стеной колокольни была видна дорога. Так, если восток там, то дорога с юга. От железки как раз.

Полковник уже почти отвернулся, собираясь спуститься на двор по каменной винтовой лестнице, как что-то глаз зацепил краешком. Брехт не поленился и ещё раз посмотрел на дорогу. Точно, какие-то чёрные точки обозначились. Бинокля под рукой не было, так напрягся, вглядываясь, прищурился. Точки приближались и росли. Ешкин по голове, так это же колонна с грузовиками и похоже броневиками. А первым, не танк ли ползёт. Удивительно. Сейчас у танков настолько мал моторесурс, что увидеть танк, ползущий по мирной дороге – это редкое зрелище. Залюбовался Иван Яковлевич. Чёрт. Это ведь враги. Нужно бежать к Светлову поднимать их отряд. С такой скоростью у них минут десять есть.

Нда. Только чем воевать? Есть только пистолеты и винтовки. Ни гранат, ни ПТРС, ни пулемётов. Не поволочёшь же всё это на себе, без патронов к тому же. Всё переломали в Сарагосе и закопали, чтобы технологии не ушли к врагу.

Забыв о саднящей руке, и о плачевном состоянии отряда, Брехт, перепрыгивая через три ступеньки, понёсся вниз. В голове образовалась шальная мысль, что это им решил создатель технику и оружие подкинуть. Присматривает за Иваном Яковлевичем. Чувствует ответственность. Сам же забросил.

– Иван Ефимович, что думаешь? – через пять минут, выплеснув на сонного хорунжего свою супер-пупер идею, Брехт схватил со стола рядом с кроватью, на которой сидел Светлов, кусок подсохшего хлеба и захрустел. Кушать хотелось как из пушки.

Главный диверсант, ощерился, показывая клыки.

– Добро. Побежали людей собирать, всех к церкви. – Стал натягивать бриджи. Раздетым спал и не замёрз, Брехт даже после пробежки всё ещё трясётся от утреннего холодка и спал одетым под половичком и одеялом самодельным больше на войлок похожим.

Шум моторов уже перекрикивал гогот гусей и меканье коз. Только разве самые горластые петухи ещё соревновались, выдавая на десяток децибел больше танков. Ну и танки ещё не те, не дизеля со страшным количеством лошадей, а маленькие бензиновые карбюраторные коптилки. Что тут может быть, только немецкие панцеры первые (Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I.). Там движок на 57 лошадей и скорость по пересечённой местности 10 километров в час. Ну, в самом лучшем случае это Pz.Kpfw. II. Их уже несколько десятков сделали и сюда на пробу должны были прислать. Вот там уже 140 сильный двигатель. Рядный, 6-цилиндровый, карбюраторный, жидкостного охлаждения Maybach. Эх, нужно бы переправить такой в Союз. Для танка двигатель слабоват. А вот грузовики делать с таким. Вещь будет. Это не полуторка получится. Тут и пятитонный грузовик можно забабахать. А для танка он добыл уже у японцев дизель с танка «Йи-Го» или Тип-89. Должны уже скоро, Блюхер хвастался, первые танки с новым двигателем поступить в ОКДВА на испытания. Умудрились наши конструкторы не только повторить шестицилиндровый 120 сильный дизель, но и довести мощность до 160 сил лошадиных. И пушку 75 миллиметровую присобачили. Полная вундервафля будет. Кровью дорогие товарищи японцы на Халхин-Голе умоются. И так наши Т-26 их почти безбронные танки жгли как игрушечные в реальной истории, а тут снаряд будет два танка насквозь пробивать.

Ага, а от третьего отрикошетит и самолёт собьёт. Возвращаться пора. Осваивать новую технику. В Монголии нужно обязательно отметиться. Нужно так врезать, чтобы даже мысли не возникло у самураев на СССР напасть во Второй Мировой.

Ладно, как говаривала гражданка Конфедеративных Штатов Америки Скарлетт О’Хара» «Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра».

Событие восьмое

– Я хотела бы, купить у вас автомобиль.

– Модель?

– Нет, бухгалтер. Но за комплимент, спасибо.

Альмандронес, это необычный по конфигурации городок. Это квадратик такой небольшой и центральной площади у него нет. Ну, перекрестились две улицы, вот и вся площадь. Ратуши нет. А церковь находится не в центре, а на самой окраине. Брехт успел оббежать пятерых бойцов. Каждого следующего тоже отправляя народ собирать у церквушки Непорочной Марии. Не успели бы. Но колонна встала на въезде в городок-деревушку и на очень и очень необычной машине выслала разведку. Это прямо как бентли какой для 1938 года. Hansa 2000 кабриолет седан – легковой красный, сверкающий хромом, немецкий автомобиль. Сейчас верх был закрыт. Это, наверное, даже покруче всяких мерседесов. Корма, правда, дебильная. Скошенная такая.

Отправлять на разведку, по идее, надо танк с десантом на броне, но нет, отправили совершенно незащищённый люксовый автомобиль. Никто не покусился на красную дивчачью машину, она проехала по Альмандронесу и вкатила на площадку, не площадь же перед церквушкой. «Немцы» были внутри храма. Брехт за всем этим действом наблюдал как раз с колокольни. Отличный обзор. Церковь и так на возвышенности, да ещё почти десять метров колокольни.

Остановился лимузин этот и оттуда вышел немец-перец-колбаса. Толстенький такой. Господин. А нет – ХЕР. Следом из машины вышел старичок. В форме тоже. Никакая это не разведка, старичок был в такой же форме, как и Брехт, то есть полковник. Не ходят оберсты в разведку. Ещё бы генерала в разведку отправили. Выяснилось, зачем пожаловали камрады – геры, почти сразу. К машине вышел из своего домика при церкви падре Рамон и поприветствовал автолюбителей.

Слышно было плохо. Метров пятнадцать расстояние, да ещё двигатель у Хансы подрыкивает. Не те ещё двигатели даже на люксовых машинах. Понял Брехт следующее. Немцы из легиона «Кондор», для госпиталя подыскивают место. Не хотят использовать вместе с испанцами Ториху. Туда прорываются русские самолёты и обстреливают. Шалят. Нет, по «красному кресту» не стреляют, но кто их этих русских варваров знает, сегодня не стреляют, а завтра начнут, лучше перенести немецкий госпиталь в тихое спокойное место в паре десятков километров. Говорил это оберст на немецком, а толстый майор переводил на испанский для священника. Старый падре к уху ладонь не прикладывал, глуховатого не изображал, но немец-перец-колбаса громко почти кричал перевод.

Ни хрена не понятно, есть ведь алькальд этого городка, почему они прирулили к церкви?

О, тоже самое и падре Рамона заинтересовало. Понятно. Ратуши-то нет. Площади нет, флаги нигде не висят. Заблудились геносы и потому решили, что уж священник всё про эту деревню (дорф) знает. Тот им рассказал, как найти алькальда. После чего уже майор от себя поинтересовался, а что коммунисты не беспокоят эту дорф.

– Нет, у нас тихо. Вот только вчера ночью уже ваши пришли. Сейчас их главный – колонель спит в комнатке на колокольне, – и тычет пальцем в Брехта подглядывающего.

Еле успел скрыться. Выходит священник дрых и не видел, что в его «храме на горе» сейчас три с лишним десятка совет… немецких зольдатен.

– Оберст?

– Колонель.

– Это должно быть Штолль. Проныра, успел раньше нас. Лётчики они самые шустрые. Пауль, езжай к технике. Гоните её сюда. И поторапливайтесь. Столько времени потеряли уже. Целую ночь в поле провели. Говорил, не надо танк брать. А я пойду, пообщаюсь со стариной Штоллем. Давненько не виделись с Фридрихом. Всех коммунистов уже перебил, – полковник старичок махнул рукой майору.

Нет, не майору. Раз у него змейки металлической на плечевых ремнях, то есть эмблемы Эскулапа, то он как там, учил же, приезжал специалист просвещал про звания у немцев. Ага. Обер-штабсарцт (Oberstabsarzt). Вот как у него звание называется. Точно, а ещё форма тёмно-синего цвета, как-то сразу и не обратил внимание.

Не, пусть будет майор. Майор сел в машину и упылил, а оберст с ординарцем из машины выскочившим (Судя по двум ромбикам-квадратикам на погоне гаупт-фельдфебель.) пошёл в церковь. Ну, должно же хватить у Светлова соображалки не убивать такого ценного источника информации.

Брехт, бросил прятаться и поскакал по неудобным ступенькам вниз. Чуть не свалился. Рука-то ранена, он ей схватился за стенку при повороте и отдёрнул, согнулся, нога не удержалась, подкосилась, бухнулся на колени, а потом и на пузу лёг. Ну, хоть шею не свернул. Где там спешка нужна? При поносе?

Хорунжий бывший, а нанешний старший лейтенант Светлов немцев спеленал. Связаны по рукам и ногам, во ртах кляпы из пилоток и пистолеты ТТ ко лбу приставлены. Когда успели. Всего полминуты спускался с колокольни, а тут уже картина маслом.

Ладно. Пусть полежит. Полежат. Сейчас приедут немцы, нужно подумать, как встречать. Теперь, когда был бинокль и машины стояли всего в полукилометре, можно было отчётливо разглядеть каждый агрегат, да и почти каждого солдатика. Машин был три.

Phänomen Granit 25 – немецкий армейский грузовик. Точнее грузовик – санитарная машина. И там только водитель и офицерик медик, тоже в тёмно-синей форме. Рядом стоял огромный монстр по сравнению с первым агрегатом. Сверхмощный грузовик, произведённый компанией Mercedes-Benz. Mercedes-Benz MB L6000. Мечта. Вот бы Брехту в его полк десяток таких. Всё же немецкие машины лучшие в мире. Грузовик оснащён 6-цилиндровым дизельным двигателем мощностью 95 л. с. И, ёкарный бабай, был полноприводным. Монстр просто. Эх. Как бы с собой увезти в СССР. Нет. Придётся тут бросать.

Третьей была обычная машинка – грузовой Ford Model AA. Немцы, как и русские, купили у американца лицензию и штампуют. Да, ещё и качество, наверное, повыше, чем у оригинала, и точно выше, чем у нашего ГАЗ-АА.

Танк, как Брехт и предполагал, был обычным Т – 1 (Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I.). С двумя пулемётами. Вот как так? Уже 1938 год, немцы только начали делать Т-2. А через три года заедут целыми танковыми армиями. Их клинья будут, как нож масло, разрезать нашу оборону. Сейчас у СССР есть Т-26, а его теперь и модернизировали. На десятилетие сейчас СССР обгоняет Германию. И это без учёта того, что Т-34 на подходе. Почему же тогда так получилось? Всего-то три года осталось. Вообще не понятно. Ну, да вся Европа работала на рейх этот. Особенно чехи на «Шкоде» отметились. Но ещё ведь не работает. И ещё даже в проекте нет троек и четвёрок. Да, СССР сейчас эту Германию в блин тонкий может раскатать. А через три года вон чего получится. Эх.

Танк заводили минут десять. Наконец, колонна тронулась. Солдатики залезли в кузова машин. Получалось около двух десятков человек, ну, ещё танкисты и медики. Пусть с майором, который не майор, будет тридцать человек. Соизмеримое количество.

Событие девятое

«Сынок, мне совершенно не нравятся люди, которые окружают тебя в последнее время…» – писала фрау Паулюс в 1943-м сыну под Сталинград.

– Чего делать будем? Пленные нам не нужны, что с ними делать. Нам через линию фронта переть. – Хорунжий бывший выщелкнул у ТТ магазин, осмотрел патрончики, поблёскивающие в пробивающихся через витражи солнечных лучах, и вставил назад.

– Конечно, фашистов гасим. Даже вопросов нет. Нужно только при стрельбе не повредить технику, обидно будет если мерседесу двигатель прострелим. И с санитарной машиной аккуратней, в ней немецкие медикаменты могут быть. У нас один бинт остался и нашатырь. – Брехт повторил действо с пистолетом. Как бы тоже бросить не пришлось. Осталось десять патронов к М1911. Не больно популярное в Испании оружие. Пока добыть патроны получилось только раз. Наверное, есть другие пистолеты под такой патрон, но для этого нужно знать эти пистолеты. Что-то недодумал. Для «Томми-гана» (автомат Томпсона) тоже всего пятьдесят патронов осталось. Патрон один и тот же. Поди, разбери какой из двух дивайсов важнее. Но диск полный Брехт набил патронами 45 калибра. Один диск. Который маленький, на пятьдесят как раз патронов. Вот, один диск и остался. У Брехта было и парочка больших дисков на сто патронов, но он весил за 4 кг, и стрелять с таким диском было очень неудобно. Сам автомат пять кило. Удержи такую дуру в руках и попробуй прицелиться. Гиря почти. Оставил гири в Спасске.

План был такой…

– Хайль … – Брехт лениво показал, что пытается поднять руку.

Выскочившие из машин дойчи, тоже без особой истовости отсалютовали. Майор этот медицинский только вытянулся. Блин, опять вспоминать звание надо – Обер-штабсарцт (Oberstabsarzt).

– Гер оберст! – майор недоумённо огляделся, видимо, искал командира.

– Постройте солдат. – Брехт говорил короткими фразами, держась за щеку. Всё же и немецкие разные и акцент русский будет слышен истинному носителю.

– Есть. У вас что-то с зубами, гер оберст?

– Потом … – Иван Яковлевич махнул рукой, показывая, что всё после, сначала орднунг. – Постройте.

– Есть. Зигифрид, построй парней.

– Есть.

Брехт досматривать не стал, как и маячить на пути у пуль, он прошёл к большим двухстворчатым дверям церкви и открыл их. Сразу бросившись в образовавшийся проход из диверсантов.

Те в трёх плоскостях работали, чтобы увеличить плотность огня. Четверо лежали, четверо стояли на коленях и четверо стояло. Итого первый залп получился из двенадцати винтовок. Точнее, из карабинов Mauser 98k (Kar.98k). Магазин на пять патронов. Вот шестьдесят выстрелов по настоящим немцам, немцы ряженные и сделали.

Брехт только успел пройти сквозь толпу диверсантов и прочих товарищей из его отряда, приготовившихся броситься в атаку, как всё уже было закончено. Маузеры были разряжены, а искатели места для госпиталя, нафаршированные свинцом, лежали плотной кучкой. Все, в том числе и стоящий чуть поодаль как там его – Обер-штабсарцт.

Всё теперь можно не стараться запомнить вычурное звание. Помер майор.

Джон Томпсон с первым образцом своего пистолета-пулемёта

Глава 4

Событие десятое

– Карты к оплате принимаете?

– Да, конечно!

– Вот – два валета и шестёрка червей.

Священника – падре Рамона и прибежавшего на выстрелы дедушку алькальда пришлось связать. Путами. Так на всякий пожарный, ещё пошлют мальчонку в Ториху на пегой кобыле или даже на вороном мерине, а то и на кауром жеребце. А гномы у Толкиена на козлах скакали?! Спросить нужно у местных про козлов. Хотя, испанцы хоть и низкорослый народ, но не гномы. Так вот, отправят на козле кауром пацана. За помощью. Наших бьют. В смысле, побили. И начнётся веселуха. Где они потом их всех хоронить будут, вон погост у церкви плюгавенький? Не выздоравливают здесь люди как мухи.

Алькальда звали Перец. Нет. Правда. Это у португальцев и прочих бразильцев там «s» на конце (португальское – Peres), а у испанцев совсем и не «s» ни какое, (испанское – Pérez). Вот чего этот перец прибежал? Адонсия сказала, что к болгарскому перцу, отношение не имеет ни какого. Это переводится, как «сын». Перчик, в общем.

Зачем Перец прибежал? Так стреляли. Так и сказал. Поразительная страна Испания. Идёт война, там стреляют, а дедушка хвост задрал и понёсся посмотреть, кто это и зачем там стреляет на территории вверенного ему поселения. Не трус.