Приключение

– Марс! Трансляцию отсюда в рубку! – приказываю я, проверяя тем самым, насколько широки мои полномочия.

– Трансляция включена, – отвечает мне разум звездолета. – Молодец, хорошее решение.

И я улыбаюсь от похвалы, потому что «Марс» – это взрослый, опытный квазиживой, и похвала его стоит очень дорого. Ну, мне так кажется. Ладушка моя кивает, значит, тоже считает, что все сделано правильно. Ее мнение и одобрение мне тоже очень важно, как и ей мое. Так что теперь можно выдохнуть и договариваться.

– Ты понимаешь меня? – интересуюсь я после первичной настройки прибора.

– Понимание положительно, – отвечает мне он, интерпретировав ее шипение с примуркиванием. – Что этот предмет?

– Это универсальный переводчик, – я с трудом, но понимаю, что она сказать хочет. – Мы теперь поймем друг друга, только ему нужно больше слов.

Ша-а на мгновение ложится на пол, а потом начинает свой рассказ. Переводчику явно не хватает слов, но даже то, на что хватает… Выходит у меня, что девочка считает себя мамой малышек, потому что ее маму уже убили. При этом их держат в клетках страшные существа, делают больно и выкидывают в Пространство. Даже представить такое сложно, а Лада сейчас точно плакать будет. Но тут малышки начинают жалобно скулить, поэтому Ладушка моя останавливает Ша-а.

– Малышкам страшно? – спрашивает моя милая.

– Еда, питье, маленький возраст, надо, – отвечает девочка.

– Марс! – сразу же реагирую я. – Нам надо их покормить, но мы не знаем, что им можно, как быть?

– Веди их в столовую твоего уровня, – слышу я голос тети Леры. – Мы сейчас определим, что им можно, и подсветим на синтезаторе блюда. Пусть решает Лада.

– Спасибо! – обрадованно улыбаюсь я, понимая, что мы точно не одни. – Пойдем с нами, мы вас покормим, – прошу я Ша-а, нажав сенсор автопереводчика, мгновенно выдавшего звучное мурлыканье.

Знакомство

Ша-а

Они очень легко показывают нам спину, значит, выходит, доверяют. Мы совершенно точно в сказке, потому что эти странные самец и самочка, они нам верят, сразу готовы накормить и еще не пытаются коснуться. Я бы хотела, на самом деле, чтобы погладили, как делала Хи-аш, но не знаю, принято ли это у них. Хи готовится совсем расхныкаться, потому что она маленькая очень, меньше Си, и не умеет сдерживаться.

Коридор кажется бесконечным, но я не ропщу, хотя мне не очень просто идти – задние конечности устают, а передняя уже совсем болит, ведь второй я малышек придерживаю. Но я не жалуюсь, почему-то веря в то, что не обманут. Интересно, а почему я верю? Наверное, потому что они не надсмотрщики. Не побили же сразу, хотя мне кажется, еще прошлое не полностью зажило – но когда это их интересовало?

Справа с тихим, мягким каким-то, даже ласковым шипением раскрывается проход, в который, насколько я понимаю, мне и нужно. Свет там сначала очень яркий, а потом, после команды самочки, он становится таким же, как в коридоре, и я вижу странные предметы. Обратившись к генетической памяти, я таких же не нахожу, хотя вот эта плоская штука на самом верху, кажется, зовется «стол», только я до него не допрыгну.

И тут он уменьшается, спускаясь ко мне. Я вижу на нем предметы, которые узнаю, хоть и не видела никогда. Это «миски», и в них налито что-то белое. Я принюхиваюсь – пахнет незнакомо, но притягательно. Решаюсь лизнуть и просто захлебываюсь слюной – такой необыкновенной вкусной еды я никогда не пробовала. Только память хранит какое-то смутное воспоминание.

Хочется накинуться и выхлебать все, но первыми надо накормить малышек. Только они не умеют лакать, я тоже, на самом деле, но мне память немного помогает, а у них же совсем плохо. Жалко, что я еще пока не совсем Хи-аш и не знаю ответов на все вопросы. Надо попробовать покормить Си, у нее память активна, может быть, получится.

– Ты иметь проблема? – спрашивает меня самочка.

Я поднимаю голову, чтобы увидеть тревогу в ее глазах, испытывая затем чувство благодарности – она не лезет, а сначала спрашивает. Надсмотрщики сразу бы начали бить, поэтому малышки легко пугаются, и я тоже…

– Си и Хи не умеют лакать, – объясняю я самочке, надеясь на то, что она может решить эту проблему.

И действительно может! Она куда-то уходит, а потом приносит два белых цилиндра, у которых на конце есть поильник, только мягкий, а не твердый, как у нас был. Самочка показывает мне, что нужно сунуть поильник в рот малышке, но держать цилиндр вертикально.

– Разрешать помогать? – как-то очень жалобно спрашивает меня самочка.

Я даже не знаю, что сказать, поэтому обращаюсь к Хи. Малышка еще ничего не понимает и пугается всего одинаково, а вот Си в чужих руках может от страха… Я объясняю Хи, что эта самочка только покормит ее и вернет, Си удивленно смотрит на меня, но затем кивает, для нее же все, что я делаю, априори правильно.

– Покорми, только осторожно, – я протягиваю Хи этой странной самочке и замираю.

У нее совершенно точно есть свои маленькие, я вижу это по тому, как уверенно она берет малышку, поворачивая на спинку, но так, что той очень удобно, и Хи даже обнимает цилиндр конечностями. Я смотрю на это, понимая, что Си так будет удобнее. Осторожно взяв доченьку, я повторяю движения самочки, а Си начинает есть с такой жадностью, как будто две смены еды не питалась. Спустя мгновение я слышу звук, который раньше не слышала никогда, – мои малышки урчат.

Этот звук, означающий действительно сказку, я только помню, а слышать мне его не доводилось совсем никогда. Самочка же принимает его как должное, растягивая губы и поглаживая животик Хи. Я понимаю, почему она так делает – наверное, просто не умеет вылизывать. Сейчас маленькие уснут после очень вкусной еды, которую никто не ограничивает, и я смогу поесть.

Мне кажется, что все происходит во сне, потому что такого просто не может быть, но нас действительно не бьют и кормят. А раз так, то значит, мы в сказке моей Хи-аш и все плохое закончилось. Поверить в это почти невозможно, но тут происходит что-то еще более нереальное: в комнату влетает что-то круглое и опускается на пол передо мной.

– Это место сна, – говорит мне самец через ребристую штуку. – Маленькие спать, ты видеть.

Ой… они подумали о том, чтобы малышек в одно место уложить? «Место сна» кажется мне «облаком» из рассказов Хи-аш, представляясь очень мягким, как ее живот, когда я была еще маленькой.

Малышки мои зевают, засыпая во время еды, чего не было вообще никогда, а я трогаю поверхность «места сна». Действительно, очень мягко, как… даже сравнения нет. Немного поколебавшись, я все же укладываю туда Си, сразу же начав вылизывать, потому что ей это очень нужно. Затем вылизываю Хи, уже крепко спящую, и возвращаюсь к своей еде.

Я, разумеется, посматриваю за детьми, но на душе моей спокойно. Не потому, что я легко доверяюсь, вовсе нет, просто мы же во власти этого самца и самочки, а они с нами что угодно могли уже сделать! А вместо того чтобы принести боль, чтобы принудить меня к спариванию, они нас кормят. Значит, им можно верить.

Доев, я решаю довериться полностью, поэтому залезаю в круглую штуку сама, укрыв собой малышек. Если я неправа, пусть больно будет мне, а не им. Думая так, я уже закрываю глаза, но в этот момент откуда-то сверху спускается что-то мягкое и нежное какое-то. Мои глаза резко раскрываются, позволяя увидеть какой-то необыкновенный покров, закрывший нас троих ото всех. И тут я понимаю…

Самец и самочка решили доказать мне, что им можно верить, поэтому укрыли этим необыкновенным покровом. Ведь если есть какой-то покров, то больно точно не будет, так мне говорит память моих предков. И я… я тихо, чтобы не разбудить малышек, плачу. Я плачу, потому что теперь уже точно можно, и больно не будет. Теперь уже будет ровно так, как она мне написала – много еды, добрые руки сказочных существ, и никогда больше не станет больно. Мне нужно научиться правильной жизни в этом необыкновенном мире. Но самое главное не это, самое главное – никогда не будет больно, меня не заберут у малышек злые надсмотрщики, потому что мы больше не в тюрьме. Тюрьма исчезла, растворилась в небытие, когда я нажала Большую Синюю Кнопку, ее больше никогда не будет. И я верю, изо всех сил верю, роняя слезы…

Мы оказались в сказке моей погибшей Хи-аш.

Мария

Сынок о трансляции все-таки догадался, молодец. Сначала Лада, умница, поинтересовалась тем, что можно неизвестно как оказавшимся на корабле гостям, затем вот сынок… Такой вариант Контакта, по-моему, вообще не рассматривался никем и никогда, потому что группа Контакта – дети, но и те, с кем они ведут диалог, тоже.

– Девочка Ша-а, – сообщает ведущий удаленное сканирование Вэйгу. – Ориентировочно восемь-десять лет по развитию организма. Младшие ее ориентировочно год и три соответственно. Старший ребенок сильно избит.

Мы следим за нашими гостями на экране, потому что «Марс» обладает возможностью внутренней трансляции. Финальный взрыв чужого звездолета никого не удивляет и почти не привлекает внимания, потому что все выловленные нами были убиты до того, как оказались в Пространстве, и спасти не удалось никого. Но вот похожие на Ша-а дети имеются, именно поэтому мы можем сейчас точно сказать, что им можно, а чего нельзя.

– Метаболизм без особенностей, – делает вывод Вэйгу. – То есть кормить можно чем угодно.

– Тогда я предлагаю подсветить молоко и жидкие каши, – вносит свое предложение Лерка, на что я киваю, а мы в это время смотрим и слушаем.

– Девочке трудно двигаться, – замечает Танечка. – Видите, рефлекторные движения?

– Или не привыкла двигаться, – произношу я в ответ, – или следствие избиения… Вся ж полосатая!

– А Вася, наверное, решил, что это окрас такой… – вздыхает Таня.

Она права, сынок такое себе даже представить не сможет, в отличие от нас. Несмотря на прожитые годы, мы все помним. Ничего мы не забыли, особенно то, каким чудом оказался для измученных детей наш папа. Вот только выходит у меня, что мы очень на мучителей похожи, отчего Ша-а с детьми может никого из нас не принять.

Вариант, который я обдумываю, сводится к отмене основной задачи и возвращению, вот только нельзя так поступать. В альтернативной реальности могут быть наши дети, и найти их необходимо. Кроме того, теперь уже важно понять, что случилось с котятами и их кораблем. За что мучили детей? На этот вопрос простого ответа тоже не будет. Значит, возвращаться мы пока не будем…

– Лада, малышкам детские бутылочки выдай, – советует Лера, заставляя меня выплыть из мыслей.

– Что случилось? – интересуюсь я.

– Малышки лакать не умеют, – объясняет она, – их мама, которая сама еще ребенок, просто не знает, как накормить детей. У наших опыта тоже маловато.

– Да я бы не сказала, – хихикает Таня, показывая на экран.

Лада довольно уверенно кормит котенка из бутылочки. Интересно, почему Ша-а доверила именно младшую? Возможно, ответ в том, что та не испугается по какой-то причине чужих рук, тогда как старшая из младших может просто не принять еду не от «мамы». Что-то подобное Аленка говорила.

– «Марс»! – командую я, вспомнив о том, что малыши после кормления, скорее всего, спать захотят. – Детский манеж-кровать круглой формы в столовую к детям.

Сестренки мои кивают, командир звездолета помалкивает, как и остальные офицеры. Пожалуй, самый необычный Контакт, хотя на деле – это не Контакт, а оказание помощи, как у папы было, у братьев наших, да и Сережка-младший тоже отличился, но поняв, что сам не тянет, не стал ни на чем настаивать.

Девочка Ша-а реагирует с удивлением, я же размышляю. Пора принимать решение, ибо смысл нашего видения тут полностью отсутствует.

– Альеор, – обращаюсь я к другу, – малышки не исчезнут, если мы продолжим путь?

– Нет, Мария, – он делает жест отрицания. – Они, конечно, наше испытание, но возвращаться им просто некуда.

– Тогда… Витя, – я поворачиваюсь к командиру «Марса». – Командуй продолжение пути.

– Понял, – кивает он. – Трансляцию перевести на вспомогательный экран, приготовиться к скольжению.

– Готовность семь минут, – реагирует разум корабля.

Сыплются доклады по связи, на что Виктор удовлетворенно кивает – любит он свою работу, как и мы все. Теперь команда делает свое дело, а я спокойно смотрю на экран. Явно наслаждавшаяся едой Ша-а залезает затем в манеж, разворачиваясь так, чтобы прикрыть малышек собой. И тут мне вспоминается даже не мама – Настя. Она себя поначалу похоже вела, так что, выходит, и случай у нас аналогичный.

Засыпает девочка спокойно, а я, убедившись, что она спит, резко встаю со своего места, чтобы двинуться в сторону второго радиального коридора. Во-первых, по инструкции его положено обследовать, во-вторых, мне нужно детей своих поддержать.

– Регистрация, – слышу я за спиной, улыбнувшись: Витя у меня умница. – Практиканты, взошедшие на борт, имеют полный доступ вне возраста.

Это доверие командира корабля. Очень серьезное доверие, ведь Вася и Лада – дети. Они двенадцатилетние дети, и наша задача не только защитить их, но и помочь сделать шаг. Раз уж так вышло – обязанность всех взрослых им помочь. Мы зовемся разумными очень не зря, а разум это не пушки и двигатели, это совсем другое.

– Группе Контакта обследовать второй радиальный от отметки семь, – приказываю я, ибо инструкции кровью писаны. – Вход в столовую уровня запрещен.

– Понял вас, – получаю я подтверждение старшего группы десанта. С недавних времен нас и они сопровождают на всякий, значит, случай.

Вот, теперь я все учла, можно и к детям поспешить. Раз Вася оказался на «Марсе», и Лада с ним, то, скорее всего, виноват в этом дар сына. А с дарами не спорят, я это очень хорошо знаю. И Вася знает, что я знаю, – то есть поговорить нам надо.

Подъемник уносит меня на три уровня «вниз». Понятие «низ» на звездолете было бы очень сложным, если бы не гравитатор, а так всем проще. Особенно детям, ибо им привыкнуть к изменяемому вектору сложно. Кстати, выходит, на «кирпиче» тоже гравитатор был, иначе Ша-а двигаться не смогла бы. А вот это уже интересно, потому как гравитатор предполагает уровень развития, и настолько дикие существа могут стать угрозой разумным. Надо будет это учесть.

Выхожу в коридор, темно-зеленый, как и положено – военный же корабль у нас. Я иду вдоль стены, раздумывая о том, что встреча с детьми другой расы в этот раз – испытание наших детей, а возможно, и всего Человечества. Странное Испытание, если подумать, ведь дети для нас превыше всего, иначе быть не может.

Вот и двери в столовую, по приказу о блокировке закрытые. Сейчас я отдам команду, и детям внутри поступит сообщение о том, что их хотят видеть. Здесь у нас приоритет Лады и Васи. Захотят – пустят, а нет – так нет. Я набираю воздух, и…

Поддержка

Василий

Негромко жужжит дверь, сообщая о желающем войти, и я задумываюсь о том, кто это может быть. С одной стороны, именно это жужжание может означать, что коридор и столовая действительно закрыты. Учитывая, что милой моей ответили и тетя Лера, и тетя Таня, мама уже в курсе. А раз она в курсе, то вполне может прийти. Я переглядываюсь с Ладушкой – она чуть улыбается, и тогда я решаюсь.

– Открыть двери, – негромко командую я, готовясь к неизбежному.

– Здравствуйте, дети, – ласковая улыбка мамы дарит уверенность в том, что ругать не будут. Выходит, она поняла?

– Ой, тетя Маша! – радуется Ладушка моя. – А у нас тут котята, испуганные очень и голодные, кажется.

Мама сразу же обнимает ее, а затем и меня, отчего на душе становится спокойнее. Именно мамина поддержка мне дарит уверенность в правильности всего сделанного; кроме того, она, похоже, поняла.

– Дети, котята маленькие очень, – сообщает нам ставшая серьезной мама. – Старшая, которая Ша-а, сильно избита, полосы…

– Ой… – всхлипывает Лада. – Тогда заживлялку надо!

– Осторожно, – кивает мама, протягивая тюбик моей милой. – Очень ласково, а то проснется – и кто знает…

– Она на Васю реагирует, – объясняет Ладушка ей. – Мучители были на него похожи, а на меня нет. Значит, взрослых…

– Испугаться может, – соглашается мамочка. – Тогда так и оставим пока. Нужно бы их обследовать, попробуйте уговорить.

Я киваю, потому что мысли у меня есть, а мама объясняет, что мы сейчас уже члены группы Контакта, поэтому наши указания приоритетны. При этом она милую мою снова удивляет, не говоря о том, что баловаться не надо. Лада родилась в очень страшной цивилизации, дикой до невозможности, поэтому у нее старые страхи иногда лезут. Оттого и пугается моя хорошая, самая-самая лучшая на свете девочка. Папа уверен: время решит, и ее папа то же самое говорит.

Мама рассказывает нам о том, что больше никого спасти не удалось – их убили, а корабль взорвался. Значит, Ша-а с котятами уцелели только чудом, а что это такое было, еще собираются устанавливать, как и искать ответ на вопрос, почему она на четвереньках ходит, при том что строение ног у нее вполне человеческое. Я понимаю: нам нужно очень много ответов найти, при этом не напугать и постараться сделать так, чтобы мама-кошка, которая младше нас, приняла окружающую реальность.

Ладушка, по-моему, чувствует это лучше меня, ведь начало ее жизни не самым солнечным было, и то, что для меня само собой разумеется, для нее – чудо. Наверное, поэтому она так себя ведет, ведь я и представить себе не могу, через что любимая моя девочка прошла.

Мама уходит, пожелав нам удачи, потому что у нее много дел, но я осознаю очень хорошо – мы не одни. И даже тот факт, что меня привел на «Марс» мой дар, уже очень важен. Думаю, поэтому разум корабля нам не мешал. Что же… Значит, судьба такая.

Лада выдавливает на ладонь крем-заживитель, очень мягко и ласково промазывая Ша-а, отчего та начинает издавать звуки, на урчание похожие, а я вижу, что полосы, принятые мною за окрас, бледнеют, что означает – мама права. Она, правда, всегда права, и я давно к этому привык, но вот видеть своими глазами свидетельство жестокости по отношению к ребенку… И ведь Ша-а ничем не выдала, что ей больно, она защищала своих котят. И пусть по возрасту они не ее биологически, но… Они ее котята, я очень хорошо вижу это.

Ша-а, что любопытно, не просыпается, а только издает тихие звуки, которые не фиксирует автопереводчик. Ладушка моя улыбается, значит, что-то чувствует, надо спросить, что именно. А пока я просто любуюсь ее мягкими движениями, после чего, не выдержав, подхожу сзади, чтобы обнять.

– Ты знаешь, она меня ассоциирует с той кошкой, что заботилась о ней, – произносит моя милая. – Только Ша-а не воспринимает ее именно мамой, скорее опекуншей. А котята принимают ее именно мамой, и это очень необычно.

– Значит, будем много разговаривать, – улыбаюсь я ей, обратившись затем к разуму нашего звездолета: – «Марс», можно переводчику ресурсов добавить?

– Язык котят расшифрован, – отвечает мне «Марс». – Рабочая копия загружена в универсальный переводчик.

– Спасибо! – радостно улыбается Ладушка.

Это очень хорошая новость, просто царский подарок – язык расшифрован мощностями корабля, значит, мы сможем говорить спокойно и избежать недопонимания. Я смотрю на мирно спящую Ша-а, думая о том, что поведала мне Лада. Она у меня эмпат, поэтому чувствует очень многое. Вот только, похоже, уже не только эмпат, и это просто очень удивительно. Но милая у меня особенная, значит, и дары ее такие же.

Наш звездолет тем временем смещается в альтернативное пространство. Совсем недавно обнаружилось, что все исчезнувшие по той или иной причине корабли могли оказаться в той ветви реальности, где победили Отверженные. Нам в школе об этом пока очень кратко рассказывали, потому что в среднем цикле будет целый предмет по Отверженным, где нам все подробно расскажут… и, к сожалению, покажут… Но это действительно надо знать и помнить, чтобы никогда-никогда не повторить.

Проблема альтернативного пространства или, как говорит мама, временной линии, в том, что Человечества там нет. Нас убили Отверженные, заключив союз с Врагом, а потом их самих уничтожили разумные. Но вот готовы ли говорить разумные той реальности с похожими на их врагов – тот еще вопрос. Именно поэтому детей брать на борт не предполагалось, но с нами просто так получилось.

– «Марс», пожалуйста, еще один такой манеж в столовую, – просит звездолет моя милая.

– А зачем? – не понимаю я.

– Для нас, родной мой, – улыбается она, потянувшись обнять меня. – Будем вместе жить, спать, и учить.

Вот это, по-моему, очень хорошая мысль, просто великолепная. Я улыбаюсь, думая о том, какое же чудо мне досталось, а Ладушка просто прижимается ко мне, ведь она все чувствует. И мне иногда кажется, что я чувствую ее эмоции, на что мама только улыбается.

Нам по двенадцать всего лет, но мне кажется, что зародившееся в нас чувство – оно навсегда. Но об этом пока рано задумываться, потому что сейчас слово «навсегда» как-то совсем не воспринимается. Мама говорит, не надо об этом думать, вот я и не думаю. Я о Ладушке моей думаю, это намного приятнее.

В столовую вплывает еще один такой же манеж. Он останавливается рядом с котятами, а Лада, тихо взвизгнув от избытка чувств, сразу же устраивается в нем, развернувшись на спину и показав руками «лапки». От этого зрелища я улыбаюсь – ведь очень она у меня красивая.

Мария

Проведав детей, я даю команду на расшифровку языка котят. Всё мы поняли правильно – люди у Ша-а скорей всего вызовут ассоциацию с ее самым большим кошмаром, поэтому пока ею будут заниматься дети. Под нашим, разумеется, присмотром, но мы им доверяем. У нас, правда, забот тоже хватит – мы выходим в альтернативную ветвь реальности.

– Товарищи, – обращаюсь я к офицерам, едва войдя в рубку, – начинаем поиск, в случае встречи с разумными помним: нас могут принять враждебно.

– Помним мы, помним, – тяжело вздыхает Витя, которому не слишком весело от мысли, что, возможно, придется вступать в бой. – Начинаем поиск.

По какой-то причине погружение в прошлое этой реальности невозможно, но мы уже в прошлом. При смещении отмотали еще какое-то количество лет, так что будем просто искать. Главное, помнить – в черных кораблях могут быть наши дети. Прецедент уже есть, правда, в отношении девочек.

Сейчас начинается спиральный поиск, прямо от этой точки, потому что разницы, откуда искать, нет. Действие это довольно скучное, поэтому я перехожу в зал совещаний группы, куда отправились уже и наши друзья. Нужно обсудить, что мы имеем и нет ли в истории котят следов Отверженных. Кажется мне, что я немного на них зацикливаюсь, ведь сама знаю же, что они не одни такие были. Сколько диких цивилизаций мы встречали…

Пройдя по коридору, спускаюсь на два уровня ниже, все еще пребывая в раздумьях. Правильно ли я поступаю, фактически сбросив котят на Васю с Ладой? Мне кажется, правильно, другого выхода у меня просто нет. Малышки не подпустят к себе никого другого, а дети сами решились, иначе бы позвали на помощь.

– Привет, Маша! – радуется мне Вика, сестренка. – Мы тут с девчонками прикинули… – сразу же переходит она к делу.

– Минутку, – прошу я ее, отправляясь к синтезатору. Очень мне вдруг кофе с молоком захотелось.

Я вынимаю высокий стакан из синтезатора, чуть не мурлыкнув от вкусного орехового запаха, затем подхожу к столу и, устроившись поудобнее, киваю, показывая, что слушать готова. Сестренка от этой пантомимы хихикает, но затем берет себя в руки.

– Цивилизация котят самобытная, дикая, – вздыхает Вика. – При этом у Ша-а наличествуют навыки, которым взяться просто неоткуда, а это значит…

– Генетическая память, – понимаю я. – Да, проблема…

Это действительно проблема – если генетическая память не сохранила одежды и прямохождения, то к ней сразу возникают вопросы. Либо цивилизация из каменного века – так назывался период в Темных Веках, когда человечество едва-едва с деревьев спустилось и из пещер выползло. Либо здесь что-то не так. «Не так» может быть много чего, поэтому выводы делать не спешим.

– Она может быть избирательной, – замечает Леночка. – Или наведенной, а в этом случае…

– Опыты в этом случае получаются, – киваю я, потому что иного толкования быть просто не может. – Ладно, а по генетической структуре?

– Больше всего на наших кошек похоже, – немного задумчиво произносит она. – А меньше всего – на людей. То есть может и искусственность быть, но мы так еще не умеем.

Тут она права, Человечество такого не умеет, да и не будет уже, это неправильно – подменять собой природу. Она за такое дело мстить может очень серьезно. Потому и не принято у нас, а вот Отверженные… У них этических стоп-факторов, насколько я помню, не было, так что все возможно. Но пока сидим спокойно.

– Рубка – группе Контакта, – зовет меня Витя. – Обнаружен корабль, предположительно «Пирогов».

– Иду, – коротко отвечаю ему.