Осколки

Юрий Россохин

Осколки

1. Зеленоглазая кошка

Сумерки быстро опускались в долину, а порывистый северный ветер уже доносил отголоски приближающейся бури. Где-то там, за горизонтом, слышались раскаты грома, но здесь люди ещё не спешили укрыться в домах, продолжая заниматься своими делами. Высоко на дереве, откуда пока что было видно заходящее солнце среди высоких многоэтажек, сидела серая ворона. Делая вид, что ей абсолютно всё равно, что творится внизу, она чистила клюв, изредка начиная тереть его об ствол дерева. Но иногда она всё же одним глазом да скользила вниз на идущих людей, а те, продолжая спешить по своим делам, даже не подозревали, что творится у них над головами. Когда сумерки накрыли и верхушку дерева, ворона протяжно крикнула, но её крик потонул в гуле проезжающего трактора. Обиженная, что её никто не услышал, серая птица, распрямив крылья, бесшумно взмыла в небо и устремилась за убегающим солнцем. Город зажигал свои огни, а на западе в лучах солнца всё ещё виднелся тёмный хребет гор.

После нескольких часов безуспешного поиска дома под номером восемь я повернул обратно к остановке. Уже темнело, а мне ещё предстояло возвращаться на другой конец города. Вымокнув в талом снегу и кляня беспутных проектировщиков этой улицы, я уже стал думать, не разыграли ли меня, отослав в этот богом забытый переулок, который почему-то гордо именовался улицей. Хотя человек, давший мне этот адрес, на шутника походил меньше всего, да и само отсутствие дома с нужным мне номером было странно. Нет, дом вовсе не был снесён или что-нибудь в этом роде, он просто отсутствовал. Да и сама нумерация на этой улице была странная. Взять хотя бы то, что здесь не было чётной и нечётной сторон. Все номера домов шли по порядку до определённой степени. С первого по пятый всё было нормально, но затем находился дом с сороковым номером, а все последующие номера убывали в меньшую сторону. Однако, пройдя всю улицу, я пришёл в тупик, где стоял дом с номером одиннадцать. То есть пять домов просто отсутствовали. Впрочем, позднее я всё же нашёл ещё четыре номера, стоявших в кривом переулке, переходящем в другую улицу, но как эти дома относились к нужной мне улице, понять было сложно. Они стояли рядышком: шестой, седьмой, девятый, десятый. Но восьмого номера не было нигде. Когда я спрашивал местных, одни разводили руками, другие действительно пытались мне помочь, но каково же было их удивление, когда они замечали странность нумерации на их улице. В конечном итоге они советовали мне пойти в том или другом направлении по улице, не особо надеясь на верность своего совета. Всё это мне со временем достаточно поднадоело, и я уже жалел, что поехал сюда. Хотя это и был почти центр города, но дома относились ещё к шестидесятым годам прошлого века, непонятно как сохранившиеся до наших дней. Дома были деревянные, зимние, с небольшим приусадебным участком в несколько грядок, обнесённым деревянным забором. В большинстве домов жили даже зимой, хотя некоторые пустовали, видимо, хозяева их использовали как летние дачи. Когда я постучался в седьмой дом, дверь мне открыла молодая симпатичная девушка, которая уверенно заявила, что восьмой дом стоит рядом с ними, указав мне на девятый. А в девятом доме с не меньшей уверенностью указали на дом с номером семь. Уже стемнело, и огромные лужи вперемешку со снегом на раскисшей дороге были сущим наказанием как для пешеходов, так и для машин, надёжно застрявших вблизи обочин. Возвращаясь к остановке, я бросил последний взгляд на седьмой и девятый дома, в которых уже зажгли свет, и их золотистые окна резко выделялись на тёмных силуэтах домов. Низкие покосившиеся заборы, огораживающие садовые участки этих домов, примыкали почти вплотную друг к другу, образуя кошачий проход на соседнюю улицу. Прикрытый сверху в некоторых местах густыми ветвями рябин и яблонь, растущих за заборами. Засмотревшись в окно одного из домов на молодую девушку, я едва не угодил в самую большую лужу. Лишь невероятным образом удержав равновесие на скользком снегу. Но лишь добравшись до остановки и оставив позади всё это, я смог вздохнуть с облегчением.

Уже гораздо позднее, сидя в автобусе, мне пришла в голову мысль о всей нелепости ситуации, в которую я попал. Я не нашёл нужного мне человека и, предвидя недовольство шефа, не очень хотел докладывать ей о результатах своих поисков. А ведь она позвонит, непременно позвонит. Едва я приеду домой. И каким только образом она узнаёт, что я дома? Нет, нельзя так работать, когда твой босс – женщина, почти ровесница. Потерпишь неудачу, и как ей в глаза глядеть: не сумел, не смог, даже оправдываться противно. А она смотрит на тебя, будто насквозь видит, и хоть всё понимает и, может, даже сочувствует, но всё равно как-то противно на душе, что подвёл, не оправдал доверия и всё такое. Конечно, была ещё одна зацепка в этом деле, и на следующий день мне так и так светила дорога в психбольницу. Но, наверное, недоверие было от самого слова «психушка», что ещё можно сказать. Впрочем, как говорил мне информатор, когда я нелестно отозвался об этом месте: не надо путать дурдом и психиатрическую больницу, там не психи лежат, а люди с нарушенными функциями как головного мозга, так и общих психических черт. В том числе страдающие потерей памяти, с одним из которых мне и предстояло встретиться. Рассказывали, что он прелюбопытнейший тип, конечно, многое мог рассказать его бывший лечащий врач, ушедший на пенсию. Но раз уж так получилось, что он бесследно исчез вместе со своим домом под номером восемь, будь он трижды проклят. Придётся довольствоваться самим больным, ну и новым врачом. Хотя при первой встрече мне этот врач не понравился, изображает что-то из себя, а сам, может, лет пять назад всего институт закончил. Впрочем, говорить о людях плохо нельзя, да и думать тоже не стоит. С такими мыслями я прислонился к стеклу, там за окном большими хлопьями валил снег, да изредка мелькали огни фонарей или проезжающих мимо машин. Народу в автобусе было мало, тусклое освещение салона наводило дремоту. Небольшая тряска, так раздражавшая меня, когда я ехал на поиски дома, сейчас, напротив, убаюкивала. Чёрно-белая кошка прошла мимо моего сиденья, удостоив меня лишь косым взглядом зелёных глаз, впрочем, насчёт цвета глаз – всё же в автобусе не слишком светло. Хотя это меня тогда мало волновало, просто перед тем как заснуть, в голове мелькнула мысль: зеленоглазая кошка едет без хозяина зайцем. И уже после, придя домой, я никак не мог понять, почему я решил, что кошка зеленоглазая.

2. Пробуждение

По белоснежному потолку тянулась длинная трещина, огибая свисающую лампу, она устремлялась к стене и обрывалась неожиданно, едва-едва не достигнув её. Лампа – небольшой шар-светильник на проводе – была забрызгана белилами и покрыта слоем пыли. С одного края свисала ниточка паутины, которая колебалась в такт движения воздуха в комнате. «В комнате» – какая-то мысль безуспешно пыталась пробиться в сознание человека, но через некоторое время мысли улеглись, и человек продолжил изучать потолок. Он лежал на железной кровати возле единственного окна, чуть дальше стояли ещё две кровати, застланные покрывалами. Треугольные подушки без наволочек, подобно парусникам на синем море покрывал, говорили, что соседей у человека нет. Белая дверь напротив окна была плотно закрыта, впрочем, человека нисколько не волновало, что там за дверью. Конечно, разглядывать потолок тоже было не очень умно, но, кроме того как глядеть в окно, более нечего было делать, а там серое небо, голые верхушки деревьев, наводящие тоску. Поэтому потолок был намного привлекательней, ведь там столько интересного. Вставать не хотелось, да и причины, по которой это бы стоило сделать, человек не мог найти.

Неожиданно дверь, жалобно скрипнув, открылась, и на пороге появилась девушка в белом халате, из-под которого выставлялся воротничок клетчатой рубашки. В руках она держала толстую чёрную тетрадь. Увидав, что человек приподнялся при её появлении, она быстро направилась к нему. «Уже проснулся?» – осведомилась она и, протянув человеку какую-то стеклянную трубку, добавила: «Поспи ещё, рано». Не понимая, что она от него хочет, человек вопросительно взглянул на неё. «Поставь под мышку» – сказала она, и только сейчас человек разглядел, что протягивала она ему градусник. Убедившись, что всё сделано, она вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь. Её появление обеспокоило человека, он, по всей видимости, был в больнице. Но он не помнил, как сюда попал, даже не мог вспомнить или найти сейчас причины, по которой должен был бы находиться здесь. Самочувствие было прекрасным, разве что лёгкая лень или хандра, мешающая подняться с кровати. Ужас пришёл чуть позже, когда человек понял, что не может вспомнить, кто он… Вообще никаких воспоминаний, лишь сегодняшнее утро, когда он проснулся и стал разглядывать потолок. Ну и, конечно, сон. Он помнил сон про… «Впрочем, какая разница» – человек встал с кровати и подошёл к небольшому зеркалу, висевшему на стене.

Тёмные волосы, чуть взлохмаченные после сна, неопределённого цвета глаза, прямой нос и бордовая пижама. Вот и всё, что смогло сказать зеркало. Скорчив отражению рожу и всё ещё продолжая сжимать рукой градусник, человек вернулся к кровати. Чуть задержавшись у окна, он увидел, внизу почти от самого здания больницы тянется аллея, по бокам которой чернели мокрые стволы деревьев. «Если пойти по аллее, можно добраться до оврага. Там будет лестница, и если по ней спуститься до самого низа, можно будет попасть в старое кафе…». Стоп – остановил себя человек, ведь это мне только снилось. Впрочем, если есть аллея, значит, есть и всё остальное. И это не просто сон, а воспоминание. Улыбнувшись, человек лёг в кровать. Надо будет сходить в кафе, может, в памяти всплывёт ещё что-нибудь.

Вскоре в палату вернулась медсестра за градусником. Записав показания в тетрадь, она ещё раз посоветовала человеку поспать. «Успею» – отозвался тот и, прежде чем сестра собралась уходить, спросил: «Вы знаете, как меня зовут?» Она улыбнулась в ответ: «Мы уже познакомились, разве ты забыл…» Секунду спустя улыбка исчезла с её лица, ойкнув, она села на кровать к человеку. «Ты главное не волнуйся, всё хорошо» – почему-то зашептала она. «Наверное, ты напуган, не бойся, ты в безопасности, скоро придёт доктор, я ему скажу, чтоб он зашёл к тебе в первую очередь». Она уже собралась бежать звать доктора или ещё кого-то, во всяком случае было заметно, что она растерялась. «Так как меня зовут?» – повторил человек. Она засмеялась: «Конечно, тебя зовут Коля, а меня Оля, запомнить просто. Или давай напишу на руке, чтобы не забыл опять». «Ни за что не забуду» – пообещал Николай, но секунду спустя серьёзней добавил: «Но что со мной?». Ольга пожала плечами: «Не знаю точно, доктор объяснит лучше, просто, как я слышала, у тебя порой случается амнезия после сна. Всё забываешь, причём когда и отчего это произойдёт, никто сказать не может». Она снова пожала плечами. «И давно я здесь?» – спросил человек. «А вот этого я не знаю, и никто в больнице. Ты просил на той неделе узнать это же. Я спросила у всех, даже сторожа, который вообще будто здесь родился. Никто не знает, когда тебя сюда положили, все начали работать, когда ты уже здесь был». «А родственники?» – спросил он. «Меня разве не навещают?» Она покачала головой. «Но ведь должны быть архивы, записи медицинские», – человек даже сел от волненья на кровати. «Вот ты же пишешь температуру в тетради, должны же быть записи». Девушка уложила его обратно на подушку. «Почти все записи сгорели в пожаре пять лет назад, меня тогда ещё не было, я только неделю работаю. Но старшая сестра рассказывала, что тогда едва вся больница не сгорела, пожарные вовремя приехали». Человек беспомощно уставился в потолок. Все надежды узнать что-нибудь рухнули, как карточный домик. «Мне пора идти», – сказала Ольга. «Но я ещё загляну к тебе, а ты всё же поспи, до завтрака ещё два с половиной часа». Она, махнула ему рукой на прощанье и вышла за дверь.

«Коля», – человек попробовал это имя, звучало обычно, не вызывая никаких ассоциаций. Он попробовал отождествить имя с собой, но из этого тоже ничего не вышло. Имя стояло как бы особняком и не подходило никаким боком. Даже звучало как-то резко, непривычно. «Ладно, пускай пока будет Коля, надо же как-то себя называть», – решил человек, закрывая глаза. Надо поспать ещё немного. В больнице стояла тишина, и лишь паутинка на лампе по-прежнему качалась в такт дыхания человека.

3. Порча

Лёгкая робость нет-нет да проскальзывала в сознании Марии, но, глядя на то, как уверен Сергей, она отбрасывала всякие сомненья. В конце концов, подумаешь, первое знакомство с будущей свекровью, может, конечно, она и выглядела полной дурой, не всё ли теперь равно? Впрочем, как рассуждала Маша, посмотрела бы я на неё, окажись она на моём месте, когда ждёшь встречи только с родителями, а оказываешься в эпицентре толпы родственников, как ближних, так и дальних. И все хотят на тебя посмотреть, как на диковинку, хорошо хоть Сергей был рядом. Гомон, приветственные похлопывания, обнимания – в общем, кошмар наяву. Впрочем, всё бы ничего, если бы не бабушка Сергея. Её слова действительно обеспокоили Марию. Конечно, Маша не верила в проклятья, колдунов и прочую несусветицу, сказывалось образование институтское да и родительское воспитание. Но всё же какой-то маленький червячок грыз душу изнутри, не давая успокоиться. А всё началось после обильного обеда, когда мужики вышли на лестничную площадку покурить. Маша вообще не понимала этой глупой привычки. Ведь Сергей не курил, однако тоже вышел, как он объяснил, поговорить в компании. В гостиной остались женщины, дети долго не усидели и тоже умчались на улицу. Свекровь, Марфа Андреевна, вместе с дочерью Алевтиной вышли на кухню, оставив Машу на растерзание тёткам и бабушке. Вначале был разговор ни о чём, но чуть погодя бабушка серьёзно спросила, не выпивает ли Сергей. Нет, ответила тогда Маша, только пиво иногда с друзьями, да и то только по праздникам. Бабушка покачала головой, а тётки закивали в подтверждение. «Все они так начинают, а потом…» Тётушка Ира закатила глаза. «Да нет, что вы», – вступилась Маша, – «Сергей вообще против алкоголя». «Ты просто не знаешь, у нас в семье это просто проклятье какое-то». Тётушка Ира подхватила бабушку: «Вот-вот, все по мужской линии рано или поздно начинают спиваться, а начинается всё с пива, водочки на Новый год или…» Другая тётка перебила: «Поэтому ты не давай ему даже пива». «Простите», – сказала тогда Маша, – «но я не верю в проклятье». «Это порча, и она есть», – заявила тогда тётка Агата, – «так и знай, дорогая». Бабушка тем временем молча куталась в шаль. «Всё началось ещё с моей бабушки, царство ей небесное», – наконец сказала она, – «Дед тоже много пил, но я тогда была ещё маленькой. Зато я точно знаю, что у моей мамы было две сестры. Одна из них до сих пор живёт в Подмосковье. Вышли они замуж, родили детей. Прасковья двух девочек. А Нина мальчика». «Ещё была девочка», – вмешалась тётка Ира, – «умерла во время войны». «Вот я и говорю», – продолжала бабушка. «У меня были ещё два брата, черти окаянные, так и спились. Сын Нины, Прохор, тоже от пьянства и семью потерял, и работу. Уж не знаю даже, что с ним сейчас. Девочки Прасковьи родили также сыновей, и, как я слышала, у них такая же проблема. У моих дочерей Иры и Марфы тоже есть сыновья». При этих словах тётка Ира закивала. «Сергей Марфунин вроде пока держится…» «Вот-вот», – затараторила тётка Ира, – «а мой же охламон в том месяце в больницу угодил, алкогольное отравление, невестка прибегала давеча, плачет, говорит, как детей-то растить. А что я могу сказать, где же глаза твои были, когда замуж выскакивала? Ведь он уже тогда выпивал». «Но Сергей-то…» – хотела вставить слово Маша. Но тётка Агата не дала ей закончить: «Ты главное смотри за ним, так и знай». Она закивала головой. Спасла Машу Алевтина, сестра Сергея, заглянув в комнату, она воскликнула: «Опять скелеты из шкафов вытаскиваете, сколько же можно?» «Типун тебе на язык», – огрызнулась бабушка, – «дожили, о скелетах заговорила». Но Алевтина, не слушая бабушку, утащила Машу с собой на кухню. «Ты их не слушай», – сказала она тогда, – «бабушке с наседками лишь бы язык почесать. Насмотрелись сериалов, вот сейчас и бродят про фамильное проклятье». Маша хоть и согласилась с Алевтиной, но всё же какой-то неприятный осадок на душе остался. И всё оставшееся время в тот день она старалась держаться на расстоянии от тёток и бабушки. Хотя те пару раз и звали её к себе, продолжить разговор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.