Пузырь, Соломинка и Лапоть. Осень

– Макс, подними всё, что можно, о владельце этой странной трехэтажной квартиры, о его роде деятельности, окружении, о молодой жене. Откуда деньги… и вообще. Ну, и еще, я думаю, нужно будет с сутенерами пообщаться, которые девочек туда возят. Подозрительно всё это как-то.

– Ладно, хозяином дома я займусь, – согласился следователь, – ну а насчет сутенеров… у Феди Гуськова, я знаю, есть человек в этой среде, так что не беспокойся, эту тему тоже провентилируем.

– Да, и еще, Макс, машинки пробей по базам, которые у дома этого паркуются. Машинки хорошие, дорогие. Номера я тебе сейчас скину.

– Сбрасывай…

– И еще телефончик скину, – добавил Пузырев, – с него был вызов слесаря в этот подозрительный дом. Надо бы проверить, кто это заказал работу, а потом отказался.

– Не вопрос, – ответил Березин и повесил трубку.

Всю работу Пузырев свалил на официальные следственные органы, и поэтому делать ему стало совсем нечего. Андрей позвонил Пашке.

– Я утром сбегал на работу, – сообщил Лапоть, – поболтал с Витькой.

– Ну и как?

– Он помнит этот дом, швейцара, принявшего его так, будто это дворец английской королевы. Фунт презрения получил Витька и никакого извинения за ложный вызов. Ромка от Витьки и узнал об этом доме, так как в тот день они вместе уже по нормальному вызову ездили, и Витёк рассказал Ромке о швейцаре и явно богатом доме.

– Что-то твоего друга, по-видимому, задело в этом рассказе, – предположил Андрей.

– Да. Вот только что? Меня бы вряд ли этот дом заинтересовал так, чтобы вот оставлять ночью жену и ходить к другой женщине. Ну, мог бы сходить разок на разведку, посмотреть на богатеев, но на этом всё бы и закончилось.

– Но его что-то еще заинтересовало… Или он сходил разок, как ты говоришь, на разведку и что-то увидел.

– Ладно, Андрей, я тебе сегодня нужен? – спросил Лаптев.

– Пока нет, но будь на связи, может, вечером понадобишься.

– Ладно, понял.

Пузырев решил пока действовать самостоятельно, не имея особого понимания, что и где искать. Он в одиночку поехал к подозрительному дому.

На этот раз на маленькой частной стоянке не было ни одной машины. Немного подумав, детектив подошел к двери, нажал на звонок и навострил уши. Довольно долго было тихо, но после того как детектив нажал на звонок еще раз, за дверью послышалось шуршание.

– Откройте, вам телеграмма! – крикнул Андрей.

Шуршание стихло. Андрей еще раз нажал на звонок, так, на всякий случай, понимая, что открывать ему не собираются. В доме кто-то был, но общаться с Андреем у того, кто затаился за дверью, желания не было.

Пузырев отошел от двери и вновь устроился на детской площадке. Осенний день был в разгаре, но детей на площадке не было.

В два часа дня к дому подъехал дорогой внедорожник. Андрей поднялся со скамеечки и ленивой походкой пошел в сторону подъезда. Пока опускался охраняющий парковочное место столбик, пока машина парковалась, детектив почти дошел до дома. Из внедорожника вышла очень красивая женщина чуть за тридцать. Окинув Пузырева, проходящего мимо, слегка брезгливым взглядом дама подошла к двери подъезда, открыла ее своим ключом и вошла внутрь.

Пузырев не вернулся на площадку, а сел в свою машину. Жену-красавицу старика-хозяина он увидел, составил о ней первоначальное впечатление, а что делать дальше не имел понятия. Поразмышляв о том, что в его жизни в последнее время что-то часто стали встречаться случаи неравного по возрасту брака, детектив включил зажигание и не спеша поехал в направлении отдела внутренних дел.

Сначала Андрей заглянул в лабораторию, но Соломинки там не оказалось, она уехала на происшествие. Потом полчаса Пузырев болтал с Борей Беспаловым, дежурным по отделу. Узнав в конце концов, что Макс Березин у себя в кабинете, детектив направился к следователю.

– Хорошо, что заехал, – кивнул Макс, увидев просунувшееся в кабинет лицо сыщика, – садись, у меня есть кое-что.

– По этому богатенькому дядьке? – спросил Андрей, садясь напротив следователя.

– В прежние времена у нас, возможно, возникли бы сложности, если бы мы начали копаться в делах этого интересного гражданина, – улыбнулся Макс, – могли бы даже на международный скандал нарваться.

– Иностранец, – догадался Пузырев.

– Да, гражданин Бельгии, – кивнул следователь. – Но так как теперь у нас и так с европейскими государствами отношения не очень, то вполне спокойно можно ковыряться в прошлом и настоящем их граждан, прячущихся у нас.

– А он прячется? – удивился Андрей.

– Точно не знаю, но вполне возможно. Могу только сказать, что по линии интерпола Александер Юнкер проходил и не раз. В розыск он не объявлен, ни разу его не задерживали, но свидетелем по разного рода делам с пропажей произведений искусства он проходил. К тому же он является известным в особого рода кругах меценатом, и за ним числится очень приличная коллекция полотен старых мастеров, живших когда-то на территории нынешней Бельгии.

– Как он оказался у нас в Пушкине?

– Десять лет назад у него возникли какие-то проблемы в Европе, и он перебрался почему-то не в Америку или Австралию, а к нам в Россию. Впрочем, причина может быть в его супруге. Виктория Юнкер с детства является гражданкой России, в ранней молодости работала моделью в модных домах Европы, но после того как вышла замуж, перестала выходить на подиум.

– Представляю, что там у него в комнатах на стенах висит, – усмехнулся Пузырев. – Чем он занимается у нас в стране?

– Нигде не работает, ведет богемный образ жизни. Я, правда, уверен, что у него остались связи на западе, и ничуть не удивлюсь, если он что-то втихаря покупает-продает. Впрочем, такого рода дела нам точно не дадут вести, этим занимается особый отдел в управлении. Но, судя по всему, за Юнкером там ничего не числится, иначе, нас бы уже спеленали по рукам и ногам и отодвинули бы в сторону.

– В этом доме на Школьной кто-нибудь прописан?

– Все квартиры в этом подъезде объединены в одну, и принадлежит эта часть дома Виктории Юнкер. Она одна там и прописана.

– А по машинам есть что?

– Два внедорожника принадлежат всё той же жене иностранного гражданина, спортивная машина числится на Пустовалове Марке Олеговиче.

– Кто это?

– Нигде официально не работающий гражданин восемьдесят третьего года рождения, прописанный в деревеньке Воронежской области, неженатый, имеющий на руках удостоверение частного охранника, его данные есть в базе Росгвардии.

– Серьезный гражданин, – усмехнулся Андрей. – Подозреваю, что он работает на господина из Бельгии. Оружие за ним числится?

– Нет, лично он за разрешением никогда не обращался, но оружием должен владеть неплохо, так как учился этому и отработал шесть лет охранником в ЧОПе. Вдовина, кстати, убили из пистолета иностранного производства, нигде не зарегистрированного. Так что на некоторые размышления это наталкивает.

– Ты не думаешь, что есть смысл побеседовать с этим интуристом? – Пузырев с интересом посмотрел на следователя.

– У меня нет оснований вызывать его сюда.

– Я бы хотел осмотреть дом изнутри, – улыбнулся Андрей. – Хочу увидеть картины старинных мастеров.

– Ну-у… возьми Гуськова, попробуйте, может, пустят…

– Федя, кстати, по девочкам что-нибудь узнал?

– Еще не докладывался, думаю, сегодня всё выяснит.

– Тогда я завтра его одолжу на время, – усмехнулся Пузырев, – попробуем проникнуть в богему.

– Действуйте, я ничего против не имею. Кстати, забыл сказать. Это насчет того телефона, с которого вызывали слесаря.

– Да?

– Телефон принадлежит Виктории Юнкер, – усмехнулся следователь. – Впрочем, на этой даме висит еще три номера.

– Ясно, любит девочка шифроваться, – кивнул сыщик и вышел из кабинета.

Глава 6

Утром детектив и опер встретились у дома, в котором жил подозрительный иностранец. К удивлению Пузырева, оба внедорожника мадам Юнкер стояли на стоянке, только спортивной машинки не было.

– Андрюха, сразу скажу про ночных девочек, – в первую очередь Федор решил отчитаться о проделанной работе. – Всё оказалось сложнее, чем я думал. Их возят откуда-то издалека. Мой человек в мире разврата сообщил, что в курсе того, что сюда, на его территорию приезжают чужаки. Он подозревает, что возят девушек из Красного Села. Он попытается что-нибудь выяснить, но гарантий тебя я дать не могу.

Пузырев задумался. Информация была не очень обнадеживающей, но в голову сыщика внезапно пришла одна мысль.

– Знаешь, Федор, у меня появилась одна идея, – усмехнулся Андрей. – Вопросы про ночную стрельбу будем использовать только для того, чтобы в дом войти. А дальше… есть у меня одна идея насчет девочек. Только ты не удивляйся, если я начну врать напропалую…

– Андрюха, сейчас ты начальник, меня Макс к тебе приставил, чтобы я корочками махал, так что действуй, как сочтешь нужным.

Уверенно подойдя к подъезду-квартире, Пузырев нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял высокий, крепкий мужчина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте, моя фамилия Гуськов, – Федор сунул под нос швейцару удостоверение. – Я хотел бы поговорить с хозяином дома, ну и задать остальным жильцам несколько вопросов по поводу убийства во дворе позавчера ночью.

– Ждите здесь, – лакей смерил «полицейских» высокомерным взором, – я доложу хозяину, что вы пришли.

– Извините, любезный, – усмехнулся Пузырев, – а Вы сами были в ту ночь в этом доме?

– Да, в ту ночь я был в этом доме, – кивнул мужчина. – И я слышал выстрелы, так как окна моей спальни выходят как раз во двор, и я обычно на ночь открываю форточку, какая бы ни была погода на улице.

– А что Вы сделали, когда услышали выстрелы? – поинтересовался Андрей, немного удивленный откровенным ответом швейцара.

– Ничего, – мужчина пожал плечами. – Вернее, я встал с постели, подошел к окну, выглянул. Но было темно, и я ничего не увидел. Мне не полагается выходить из дома без разрешения хозяев, поэтому я снова лег спать. Впрочем, скоро приехали скорая и полиция, и заснуть я еще долго не мог.

– А кто еще в ту ночь был в доме? – задал Пузырев еще один вопрос.

– Мои хозяева были дома, но они спали. Окна их спальни выходят на противоположную сторону, поэтому о стрельбе они узнали от меня уже утром. Насчет того, что кто-то был убит, они, скорее всего, и сейчас не знают, так как я сам об этом узнал только что от вас.

– И больше никого не было в доме? – продолжал допытываться сыщик.

– Уборщица приходит по утрам через день, она никогда не ночует. Марк, шофер хозяина, тоже приезжает обычно по утрам и здесь ночует очень редко. В ту ночь его не было.

Андрей кивнул, и, поняв, что вопросов больше не будет, лакей пошел по лестнице вверх.

Ждали сыщики недолго, слуга важно спустился по лестнице и доложил, что хозяин ждет господ полицейских в гостиной. В сопровождении всё того же жутко высокомерного то ли лакея, то ли швейцара, то ли камердинера Пузырев и Гуськов поднялись на второй этаж и, пройдя через большую полупустую комнату почти без мебели, но с огромным количеством картин на стенах, вошли в большой зал. Здесь мебели было много: мягкие диваны, большие кресла, высокие и низкие журнальные столики. Стены и здесь были почти полностью увешаны разнообразными картинами.

Пузырев в живописи не очень разбирался, поэтому весь этот вернисаж особого впечатления на него не произвел. Зато произвел впечатление стоящий около окна мужчина. Он был невысок, поджар, седина серебрилась в его густой черной шевелюре. На бельгийца Александер Юнкер похож не был, скорее на итальянца: было в его внешности некоторое сходство с Аль Пачино.

– Чем могу быть полезен господам офицерам? – спросил мужчина, акцент в его речи хоть и присутствовал, но был не сильно заметен.

– У нас есть две причины побеспокоить Вас, господин Юнкер… – начал Пузырев.

– Можно Алекс, – улыбнулся «Аль Пачино».

– Ах да, меня зовут Андрей, моего товарища Федор, – сыщик тоже улыбнулся как можно более приятно. – Так вот, нас в Ваш дом, Алекс, привело два обстоятельства. Во-первых, мы хотели бы узнать, Вы слышали что-нибудь о трагедии, разыгравшейся позапрошлой ночью здесь рядом во дворе?

– Мне Григорий, мой помощник, говорил о стрельбе, но больше я ничего не знаю, – сокрушенно покачал головой мужчина.

– А Вы в ту ночь были дома?

– Да, конечно, я не люблю ночевать в чужих домах, предпочитаю уют собственной спальни.

– Вы были с Вашей женой?

– Разумеется, – довольная улыбка, появилась на лице иностранца, – хоть мне и шестьдесят два года, я всё еще предпочитаю проводить ночи с любимой женщиной.

– А где она сейчас, кстати? – вступил в разговор Федя.

– Она сейчас наверху, – по-прежнему улыбаясь, мужчина посмотрел на опера. – Несколько лет назад Виктория неожиданно увлеклась живописью. Теперь ее от мольберта тяжело оторвать. Я устроил на третьем этаже для нее мастерскую, в которой она проводит почти всё своё свободное время.

– Хорошо, мы приняли к сведению, что в ночь убийства ни Вы, ни Ваша жена ничего не слышали, – кивнул Пузырев.

– А кого убили? – Иностранец с искренним любопытством посмотрел на сыщика.

– Одного взломщика сейфов, – не моргнув глазом соврал Андрей. – В нашей стране таких называют «медвежатники». И это, кстати, вторая причина, почему мы решили нанести Вам визит.

– А что общего у меня и у, как Вы выразились, медвежатника? – удивление в глазах Юнкера было неподдельным.

– У нас есть сведения, что готовилось ограбление Вашего дома, – Пузырев стал очень серьезным. – Убитый действовал явно не один. Сами понимаете, у полиции есть свои люди в определенных кругах. Так вот, поступила информация, что не всё ещё закончилось, и вероятность того, что преступники всё же предпримут попытку ограбления, очень велика.

– Не вижу смысла грабить мой дом, – иностранец по-прежнему выглядел удивленным.

– А картины? – Андрей тоже изобразил удивление. – А деньги?

– Деньги дома я не храню, – усмехнулся Юнкер. – А насчет картин… Вы, конечно, видите на стенах моего дома множество дорогих полотен, и да, это подлинники. Но, во-первых, они застрахованы, во-вторых, они находятся под сигнализацией, и в-третьих, даже если их кто-то украдет, продать потом их будет практически невозможно.

– Даже коллекционерам? – Федор тоже включился в игру, предложенную Андреем.

– Мир коллекционеров очень узок, мы все друг друга знаем, – мужчина покачал головой, – я абсолютно уверен, что никто не захочет купить картины, принадлежащие сейчас мне. Вернее, если кто-то захочет, то обратится ко мне напрямую, а не будет покупать их у воров. Кстати, откуда у вас такие нелепые сведения насчет ограбления?

Пузырев ждал этого вопроса, именно он ему и был нужен.

– Вы ведь в курсе, что существуют девушки, скажем так, не отягощенные моралью? – усмехнулся сыщик. – И вот среди таких дам очень легкого поведения поползли вдруг слухи о полотнах великих мастеров, которые просто висят на стенах. Как говорят эти самые дамы: просто приходи, бери и твоё будущее обеспечено до самой старости.

– И откуда эти, как Вы выразились, дамы взяли такую странную информацию?

– По нашим каналам мы узнали, что эти дамы очень часто бывают в вашем доме, Алекс. Я бы даже сказал чересчур часто.

– И Вы им верите? – нахмурился Юнкер.

– У нас нет оснований им не верить, – Пузырев пожал плечами, – хотя мы и не очень понимаем, зачем эти дамы столь часто посещают Ваш дом. У Вас ведь есть жена, и, насколько я понимаю, она намного Вас моложе. Зачем мужчине вызывать девочек особого рода в дом, в котором в это время находится молодая красивая женщина, законная супруга? Вы не любите свою жену?

– Да, Виктория моложе меня почти на тридцать лет, – Алекс задумчиво покивал. – И я ее, конечно же, очень люблю… Но, видите ли… Я не знаю, как вам сказать… Знаете, я, пожалуй, тоже задам вопрос. А у вас, господа сыщики, есть законные основания лезть в мою личную жизнь?

– Нет, оснований лезть в личную жизнь у нас нет, – Андрей покачал головой. – Мы пришли просто побеседовать, предупредить Вас о возможном покушении на Вашу чудесную коллекцию полотен… Вы можете позвонить даже Вашему адвокату… Но, знаете, пока ведь это частный разговор, вы можете отвечать на вопросы, можете не отвечать… Пока это Ваше право.

– Из Вашего объяснения, Андрей, я понял, что не отвечать я могу, но если не буду, то…

– Да, мы будем вынуждены вызвать Вас в отделение повесткой. Нет, Вас ни в чем не обвиняют, мы просто пытаемся разобраться с довольно резвой бандой грабителей и не менее разветвленной сутенерской сетью, а Вы в этом деле всего лишь один из свидетелей. Поэтому Вам решать, где лучше беседовать, здесь или в полиции в присутствии Вашего адвоката.

Пузырев нес откровенную пургу, его уши не покраснели только потому, что Андрей вообще никогда не краснел, даже когда очень сильно смущался. Вся его не имеющая под собой никаких правовых оснований речь была произнесена только лишь в надежде на то, что иностранный гражданин не очень хорошо разбирается в реалиях российской действительности, и уж тем более он мало что понимает в работе российской полиции.

– Если я скажу, что эти легкие дамы приходили не ко мне, а к Григорию, моему помощнику, Вы мне, наверное, не поверите? – Юнкер с саркастической улыбкой посмотрел на Андрея.

– А где проводит ночи Ваш помощник?

– У него две комнаты на первом этаже, – пожал плечами иностранец.

– В таком случае мне будет трудно поверить Вашим словам, – Пузырев улыбнулся. – Если дамы приходили к Григорию, они не могли видеть картин. Ведь они бы тогда не поднимались выше первого этажа, и я очень сомневаюсь, что стены комнат Вашего помощника тоже увешаны дорогими полотнами.

– Ладно, чего уж тут… – Алекс тяжело вздохнул и смущенно отвел в сторону взгляд. – Знаете, господа, в этом тяжело признаваться чужим людям, но… чтобы не ездить в отделение полиции… В общем, я привык, проведя всю свою долгую жизнь в богемной обстановке, чтобы в определенные моменты меня окружали женщины, не стесняющиеся своих тел. Это своего рода стимулятор для меня, как для мужчины.

– И как Ваша жена смотрит на это? – удивленно спросил Андрей. Он не очень верил пожилому господину, но вынужден был признать, что отговорку тот придумал довольно интересную.

– Виктория никогда не была пуританкой, – покачал головой Юнкер, – она долгое время вращалась в тех кругах, где обнаженное женское тело не вызывало лишних вопросов. Она понимает мои потребности и относится к этому спокойно, я бы даже сказал, философски.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Пузырев обдумывал услышанное, а представитель богемы, по-видимому, считал разговор исчерпанным и выразительно смотрел на дверь.

– У меня будет к Вам, Алекс, еще одна просьба, – Андрей решил попробовать продолжить игру.

– Какая? – взгляд Юнкера выражал недовольство.

– Вы не будете возражать, если я немного осмотрю Ваш дом и поговорю с Вашей женой? Я отлично понимаю, что у меня нет ордера, нет особых оснований находиться в Вашем доме, но… Вам ведь нечего скрывать?

Около минуты иностранный гражданин стоял, уперев свой задумчивый взгляд в живот сыщика.

– Хорошо, идемте, – наконец сказал Алекс. – Я уверен, что просто так полиция от меня не отстанет, так что лучше будет, если всё побыстрее закончится.

Юнкер уверенной походкой направился к двери, через которую сыщики недавно вошли.

– Сейчас вы, господа полицейские, были в гостиной. Тут иногда собираются мои друзья, и мы отдыхаем, наслаждаясь беседами и осматривая картины старинных мастеров. Вы, конечно же, пришли сюда не любоваться полотнами, но всё же обратите внимание на полотна ван Эйка и Питера Брейгеля Старшего. Эти картины – гордость моей коллекции.

– Подлинники? – скептически спросил Федор.

– Я не держу копий, – усмехнулся Юнкер.

Мужчины вышли в полупустую комнату, через которую до этого проходили.

– В этой комнате в дни, когда я провожу встречи с моими друзьями, обычно проходит что-то типа фуршета, люди могут немного перекусить, любуясь картинами. Здесь на стенах вы тоже можете видеть картины фламандских мастеров.

Юнкер провел «полицейских» по всем комнатам второго этажа. Он показал им даже свою семейную спальню и две комнаты для гостей, ванную и туалет. Картин великих художников больше нигде не было, внутренние, не предназначенные для приемов помещения были обустроены более скромно, чем два главных зала.

– Пойдемте на третий этаж, – Юнкер вывел назойливых посетителей на лестницу. – Там, кроме мастерской моей жены, есть еще пара помещений.

Планировка третьего этажа была совсем другой, не такой, как этажом ниже. От лестницы тянулся длинный коридор, из которого в две стороны выходило пять дверей.

– Здесь у нас с Викторией помещения для отдыха друг от друга, – улыбнулся Алекс. – Справа три мои комнаты, где я могу отдохнуть, поработать, принять своих гостей отдельно от жены. Слева ее мастерская и тоже комната для приема уже ее гостей.

Хозяин дома остановился около одной из дверей и постучался.

– Можно, дарлинг? – спросил он через дверь. – Я показываю дом господам полицейским.

– Да, конечно, заходите, – раздался из-за двери приятный довольно низкий бархатный голос.

Войдя в огромное, освещенное люстрами и прожекторами помещение, Пузырев замер. На фоне темного окна, с пасмурным серым небом за ним, около большого мольберта стояла высокая белая фигура. Андрей не сразу узнал женщину, которую он видел накануне около дома.

Виктория была чуть ли не на голову выше мужа. На ней было надето что-то типа длинного белого купального халата из старинных иностранных фильмов, на голове красовался белый высокий тюрбан. Взгляд мадам Юнкер был не столь презрителен и высокомерен, как на улице. Наоборот, его можно было с некоторой натяжкой даже назвать приветливым.

– Чем мы заинтересовали полицию? – удивленная улыбка появилась на лице Виктории.

– Они расследуют убийство на улице. Помнишь, Григорий говорил о ночных выстрелах.

– А да, что-то говорил, – женщина махнула рукой, держащей кисточку, – но мы ведь спали и ничего не слышали.

– Вы часто рисуете здесь? – спросил Пузырев, подходя к окну и глядя на противоположный дом.

Сыщик сразу увидел, что балкон в квартире Ксении смотрит прямо в окна мастерской Виктории. Андрей окинул взглядом помещение, прикидывая размеры, подсчитывая количество окон. Отложив кисть, жена Юнкера вытерла руку о белый халат, оставив на нем оранжевую полосу, и наконец ответила на вопрос детектива:

– Если я дома, если не нахожусь в спальне или ванной, то всё время провожу именно здесь. Конечно, я не великая художница, но мне нравится водить кистью по холсту.

– Глянуть можно? – Андрей с улыбкой кивнул на мольберт.

– Ну-у… только не говорите своего мнения, – во взгляде Виктории читалось неподдельное веселье.

Пузырев подошел к картине. После шедевров, которыми были увешаны стены залов второго этажа, смотреть на картину, над которой работала женщина, было несколько удивительно. Мазней назвать это было нельзя, но и рисунком сыщик бы эти разноцветные бесформенные пятна не назвал бы.

– Почему Вы молчите? – улыбка Виктории стала даже несколько игривой.

– Ну, Вы просили меня не высказывать своего мнения, – Андрей с некоторым вызовом посмотрел в необычайно красивые женские глаза.

– Дарлинг, господа полицейские пришли сюда не для того, чтобы любоваться живописью, – усмехнулся Алекс. – У них возникли вопросы, которыми обычно интересуется полиция нравов.

– А она еще существует? – тонкие черные брови взметнулись вверх, глаза удивленно уставились на Андрея.

– Нет, конечно, – Пузырев покачал головой, – Ваш муж просто не совсем правильно понял причину нашего интереса к Вашему дому. Квартира ведь принадлежит Вам, Виктория?

– Конечно. Александер до сих пор не может получить российское гражданство, поэтому мы предпочитаем всё оформлять на меня.

– А картины кому принадлежат?

– Картины, разумеется, Алексу. Большинство куплено им еще когда мы жили в Европе. Сейчас заниматься этим бизнесом стало намного труднее, тем более, когда наша страна почти отрезана от остального мира… Но есть Китай, Турция…

– Я так понимаю, Виктория, что Вы не очень ревнивы, – Пузырев по своей излюбленной привычке резко сменил тему.

– А Вы? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Я очень ревнив, – Андрей усмехнулся и решил немного поспекулировать на этой теме. – Я до сих пор ревную к другим мужчинам девушку, в которую был влюблен в школьные годы.

– Алекс тоже меня ревновал… раньше, – Виктория покачала головой. – Сами понимаете: подиум, поклонники, перед которыми я часто представала почти без одежды. Но я вот никогда этим не страдала. Я смотрю на вещи проще: если мужу что-то надо, если ему в какие-то моменты мало моего тела, то почему бы ему не пользоваться чем-то еще для получения радости и удовольствия.