Сад изувеченных душ

Максим Безликий

Сад изувеченных душ

Последний обряд

Зловещая подготовка

Багровое солнце, словно раскалённый уголь, просачивалось сквозь плотный полог древнего леса, отбрасывая на землю длинные, искажённые тени. Деревья, скрученные временем и ветрами, казались живыми, покрытыми морщинами старцами, наблюдающими за происходящим внизу. В глубине чащи, на небольшой, заброшенной поляне, расположившейся в низине, начала собираться группа людей. Их фигуры, скрытые в тенях глубоких капюшонов, двигались бесшумно, как духи. Тяжёлая, пропитанная предчувствием тишина висела в воздухе, лишь редкое потрескивание веток под ногами нарушало её. В центре поляны, на массивном, плоском камне, поросшем мхом, высился грубо сколоченный из обломков дерева алтарь. Он был покрыт тёмными пятнами засохшей крови, местами уже почерневшей от времени, словно свидетельство многих прошлых ритуалов. Воздух был пропитан резким запахом тлеющих трав, горького дыма и чем-то еще, едва уловимым, но крайне тревожным.

Жрецы, одетые в длинные, балахоны из чёрной ткани, украшенные костяными амулетами и странными символами, двигались с медленной, торжественной грацией, готовые начать обряд. Их лица, скрытые под капюшонами, казались мертвенно-бледными. Они походили на оживших призраков, вышедших из тьмы. На алтарь клали ритуальные предметы: острые каменные ножи, с зубчатыми лезвиями, грубые глиняные чаши, наполненные вязкой тёмной жидкостью, и связки перекрученных сушёных трав, источающих горький аромат. Каждый их жест, каждый шаг были наполнены мрачной символикой, предвещая грядущее действо. У края поляны, скованные цепями, стояли несколько человек, которых привели сюда в качестве жертв. Их глаза, полные ужаса и отчаяния, бегали по сторонам, ища хоть какую-то надежду на спасение, но не находя ее нигде. Они молчали, их голоса были отняты страхом.

– Скоро начнётся, – прошептал один из жрецов, молодой человек с острыми чертами лица и взглядом, в котором читалось фанатичное усердие. Его голос был едва слышен в окружающей тишине.

– Да, уже всё готово, – ответил другой жрец, более старый и полный, его голос был хриплым и низким, пропитанным опытом многих подобных церемоний. – Смотри, как они трясутся от страха. Это их кровь сделает нас сильнее.

Он зловеще усмехнулся, обнажив редкие, желтоватые зубы. Его глаза сверкнули в полумраке, выдавая глубокую жестокость.

– А эта девчонка, – молодой жрец указал на одну из жертв, молодую девушку с длинными каштановыми волосами. – Она особенно хороша. Её кровь, говорят, чиста.

– Не отвлекайся, – резко оборвал его старый жрец. – Не время для похоти. Тёмные силы не терпят разврата. Нам нужна их кровь, а не их тела.

Молодой жрец смутился и опустил голову.

Среди жертв находился мужчина по имени Кайл, бывший воин, с широкими плечами и крепкими руками, даже сейчас, скованными цепями, он сохранял осанку и гордость. Его лицо, изрезанное шрамами, свидетельствовало о многих пережитых битвах. Его глаза были полны ярости и горечи.

– Вы чудовища! – крикнул он, его голос сорвался от напряжения. – За что вы делаете это? Зачем вам наша кровь?

Старый жрец, услышав его слова, медленно повернул голову, и посмотрел на него с выражением брезгливого презрения.

– Ты не поймёшь, смертный, – произнёс он, его голос звучал как скрежет камней. – Вы всего лишь жертвы, сосуды, через которые мы получаем силу. Ваше предназначение – умереть.

Кайл скрипнул зубами, пытаясь вырваться из цепей, но безуспешно. Он знал, что у него нет шансов, но всё равно не мог смириться со своей участью.

– Вы прокляты! – прохрипел он, его голос наполнился отчаянием. – И ваше проклятие падёт на вас!

Жрец лишь усмехнулся в ответ.

– Слова не могут причинить нам вреда, – сказал он, махнув рукой. – Скоро ты замолчишь навсегда.

Жрецы продолжали готовиться к ритуалу, расставляя факелы по периметру поляны. Огонь от факелов, затрепетав, окрасил окружающий лес в зловещие отблески. Тёмные тени от деревьев сплетались, образуя жуткие образы, словно наблюдающие за происходящим. Молодой жрец достал из своего мешка небольшой пузырёк с мутной жидкостью, и начал обмазывать ей камни вокруг алтаря, как будто ставя незримые печати. Запах этой жидкости был едким, похожим на гниль.

– Ты всё ещё колеблешься? – вдруг спросил старый жрец, заметив, как молодой жрец остановился на мгновение.

– Нет, – ответил он, немного неуверенно. – Просто… я думаю о том, что это значит. Столько жизней…

– Ты ещё молод, – прервал его старый жрец. – Ты не понимаешь. Это цена силы. Это цена нашего процветания. Разве ты не хочешь быть сильнее? Разве ты не хочешь видеть, как наши враги падают ниц?

Молодой жрец замолчал, но по его глазам было видно, что в его душе идёт борьба.

– Но разве это не жестоко? – прошептала молодая девушка, одна из жертв, её голос был полон страха и слабости. – Разве боги хотят этого?

Старый жрец, услышав её слова, рассмеялся – громко, противно, и от этого смеха мурашки пробежали по спине.

– Боги не имеют значения, – ответил он. – Мы сами боги здесь. И мы сами устанавливаем правила. Нам нужна ваша кровь, и мы её получим.

Он пошел в сторону алтаря и поднял один из каменных ножей, и поднес его к свету факела. Острие ножа засверкало зловещим блеском. Все на поляне затихли, ожидая начала ритуала. Жрецы выстроились вокруг алтаря, готовясь к призыву тёмных сил. На их лицах не было ни капли сострадания, лишь фанатичное предвкушение.

– Приготовьтесь! – скомандовал старый жрец, его голос наполнился мрачной торжественностью. – Скоро мы получим то, что нам принадлежит по праву.

Молодой жрец вытер пот со лба и глубоко вздохнул, пытаясь подавить сомнения, которые раздирали его душу. Жертвы, скованные цепями, замерли в ожидании своей участи. Тёмные тени деревьев сплетались над поляной, словно обнимая её, готовясь стать свидетелями кровавой церемонии. Воздух был наполнен зловещей тишиной, и только потрескивание пламени факелов нарушало её. Все на поляне находились в ожидании начала ритуала. Старый жрец поднял руки к небу, и его голос разорвал тишину, словно удар грома.

– О, силы тьмы! – крикнул он. – Мы призываем вас! Придите к нам и примите наши дары!

Призыв темных сил

Хриплый голос старого жреца, словно скрежет старых костей, пронесся над поляной, прорывая тишину подобно раскату грома. Он поднял руки к небу, к багровому закату, словно пытаясь схватить ускользающий свет. Его слова, на чуждом и гортанном языке, вились в воздухе, словно тёмные змеи, проникая в самое нутро, вызывая дрожь у наблюдателей. Это был язык, который казался не принадлежащим миру людей, язык, который, казалось, был создан самими тёмными силами. Голоса остальных жрецов подхватили нараспев заклинание, сливаясь в зловещую какофонию, создавая нечеловеческий хор. Звуки, которые они издавали, казалось, пульсировали, проникая в самую суть существования. Каждый слог, каждое слово, казалось, вибрировало с незримой мощью. Пламя факелов, установленных по периметру поляны, начало колебаться, словно от невидимого ветра, танцуя в диком хороводе, отражая зловещие блики на лицах жрецов. Казалось, что даже сами языки пламени повиновались неведомой силе. Невидимые силы, казалось, отвечали на призыв, их присутствие становилось все более ощутимым, создавая гнетущую атмосферу. Воздух сгустился, стал тяжелым, плотным, и казалось, что тьма становилась осязаемой, как густой туман. Она словно поглощала все вокруг, удушая жизнь и наполняя все вокруг предчувствием ужаса.

В центре алтаря, на каменной поверхности, где еще совсем недавно лежали связки трав, появилось темное пятно, медленно расползаясь, как пролитые чернила, как густая тьма, поглощающая свет. Оно пульсировало, словно живое, напоминая бездонную пропасть, готовую поглотить всё вокруг. Запах серы, едкий и обжигающий, проникал в ноздри, смешиваясь с терпким ароматом трав и запахом тлеющего дерева. Он был настолько сильным, что вызывал тошноту и головокружение. Жертвы застыли от ужаса, их глаза расширились, а сердца бешено колотились.

– Смотрите, – прошептал молодой жрец, его голос дрожал, а глаза были полны страха и изумления. – Оно здесь.

– Да, – ответил старый жрец, его голос был спокоен и уверен, словно он ожидал этого момента. – Мы призвали их. Теперь они наши.

На его лице появилась хищная улыбка, показывая его редкие зубы. Он был полон торжества и предвкушения.

– Но… – начал было молодой жрец, но старый прервал его резким взмахом руки.

– Молчи, – прорычал он. – Не мешай. Сейчас самое главное.

Молодой жрец замолчал, но его взгляд был полон сомнений.

Кайл, прикованный цепями, наблюдал за происходящим с мрачной решимостью. Он не понимал, что именно происходит, но чувствовал, что это не к добру. Он видел, как темное пятно расширяется, как жрецы входят в транс, как факелы начинают дрожать. В его душе поднималась волна отчаяния, но он старался сдерживать свой страх.

– Что это за тьма? – прошептала молодая девушка, ее голос был едва слышен, полным ужаса. – Что они призывают?

– Я не знаю, – ответил Кайл, его голос был хриплым от напряжения. – Но это не может быть чем-то хорошим. Нас ждет нечто ужасное.

– Я боюсь, – прошептала девушка, и слезы покатились по ее щекам.

Кайл посмотрел на нее, его сердце сжалось от жалости. Он хотел успокоить ее, сказать ей, что все будет хорошо, но он знал, что это не так.

– Просто держись, – сказал он, его голос был мягким, насколько это было возможно в его положении. – Мы должны держаться вместе.

Один из жрецов, с татуировками на лице, проговорил нараспев, произнося слова на непонятном языке, при этом дергаясь, как будто его трясло в лихорадке. Он стал биться головой о землю, затем дернулся и вскочил на ноги. Его глаза закатились, и он начал издавать нечеловеческие звуки, визжа и хрипя. Старый жрец подошел к нему, и положил ему руку на лоб.

– Сила наполняет тебя, – проговорил старый жрец. – Теперь ты един с ними.

Жрец с татуировками на лице перестал дергаться и замер, его тело, казалось, стало каменным. Его лицо выражало полную отрешенность. Он поднял руку и показал в сторону жертв.

– Вы, – прохрипел он. – Скоро станете пищей.

После этих слов он упал на землю, словно кукла, у которой оборвали нитки.

– Он стал сосудом, – пояснил старый жрец. – Тёмные силы говорят через него.

Молодой жрец не мог скрыть своего страха. Он чувствовал, что что-то изменилось, что-то непоправимое. Он смотрел на жертв, его сердце сжималось от жалости, но он не мог ничего сделать.

– Должны ли мы… должны ли мы действительно делать это? – прошептал он. – Есть ли другой путь?

Старый жрец покачал головой, и посмотрел на молодого жреца с презрением.

– Ты глупец, – ответил он. – Нет другого пути. Это наше предназначение. Это то, что мы должны сделать, чтобы получить силу. Не забывай об этом.

Он достал из мешка небольшой нож и поднес его к свету факела. Нож засверкал, словно готовясь пролить кровь.

– Да начнется обряд! – прокричал старый жрец.

Он бросил взгляд на жертв, в его глазах читалось жестокое торжество. Он поднял нож, готовый нанести первый удар. Молодой жрец отвернулся, не желая видеть происходящего. Сердце бешено колотилось. Он чувствовал, что он не принадлежит к этому мраку. Кайл закрыл глаза, стараясь отключить свое сознание, и не видеть, что будет происходить дальше. Он не желал наблюдать за смертью, и не желал становиться частью этого кошмара.

Вдруг на поляне возник порыв ветра, он был таким сильным, что факелы почти погасли, а плащи жрецов захлестали на ветру. Темное пятно на алтаре расширилось до невероятных размеров, и стало напоминать черную дыру, из которой вырывались темные, как сажа, клубы.

– О, великие силы, – прокричал старый жрец, его голос был полон трепета и ужаса. – Мы приветствуем вас!

Из черной дыры вырвались силуэты, напоминающие зловещих существ, с огромными когтями, горящими глазами, и крыльями, как у летучих мышей. Они парили в воздухе, медленно, величественно, напоминая посланников преисподней. Их присутствие ощущалось как холод, проникающий в каждую клетку тела, и вызывающий оцепенение.

– Они пришли! – прокричал один из жрецов, и в его голосе звучал ужас, смешанный с восторгом. – Мы их призвали!

Жертвы закричали от ужаса, и стали биться в цепях, но их крики заглушались ревом ветра и зловещим голосом старого жреца. Он указал на жертву, и один из силуэтов спикировал вниз, и завис над ней, словно хищная птица над добычей. Все замерли в ожидании, как будто затаили дыхание. Мрачная сила окутала поляну, и предвещала начало немыслимого кошмара. Ожидание стало невыносимым.

– Пришло время жертвоприношения! – прокричал старый жрец.

Он резко опустил нож, и мрачная тень окутала поляну. Ритуал достиг своего пика.

Кровавая жертва

Резкий взмах ножа старого жреца прорезал тишину, словно удар молнии. В этот момент все словно замерло, время остановилось, и каждый присутствующий на поляне ощутил, как в воздухе повисло напряжение, словно натянутая струна. Первый удар ножа пришелся на шею молодой девушки, той самой с длинными каштановыми волосами. Кровь, ярко-красная и густая, брызнула на камни алтаря, расцвечивая его багровым цветом, как если бы он зацвел зловещими цветами. Её крик, короткий, пронзительный, полный ужаса, эхом разнесся по поляне, и затих, оборвавшись в самом начале. Это был крик умирающего, крик, который словно запечатлелся в сознании каждого, кто его услышал. Он был наполнен болью, страхом и отчаянием. Тело девушки безвольно обмякло, и упало на каменный алтарь, как если бы оно стало обычной куклой. Она лежала неподвижно, её глаза широко раскрыты, устремлены в пустоту. Тишина, наступившая после крика, казалась еще более жуткой, чем сам крик.

Жрецы, погруженные в ритуальный транс, не обратили внимания на произошедшее. Их глаза были закрыты, а тела двигались в такт с невидимой музыкой. Они казались марионетками, чьи нити тянулись из самого сердца тьмы. Они продолжали монотонно распевать заклинания, их голоса сливались в единый, гипнотический гул, словно призывая еще больше темных сил. Старый жрец, с ножом в руке, смотрел на тело девушки, его лицо было выражением удовлетворения. Он словно получал удовольствие от происходящего.

– Её кровь… – прошептал он, его голос дрожал от возбуждения. – Она чиста. Она напитает нас силой.

Он обмакнул палец в кровь, и поднес его к губам, пробуя её вкус. Лицо его выразило удовольствие. Он взглянул на других жертв, и зловеще улыбнулся.

– Кто следующий? – спросил он, его голос был полон предвкушения.

Один из жрецов, чей разум уже был захвачен темными силами, указал на Кайла. Он был спокоен и безучастен, словно стал лишь оболочкой, через которую проходила темная сила.

– Он, – прорычал он. – Он самый сильный. Его кровь придаст нам еще больше мощи.

Старый жрец усмехнулся, его глаза загорелись дьявольским огнем. Он приблизился к Кайлу, и схватил его за волосы, оттягивая его назад, заставляя опуститься на колени. Кайл не сопротивлялся, он уже все понял. Он чувствовал приближение смерти, и не хотел показывать свой страх.

– Ты был воином, – сказал старый жрец. – Но ты не смог устоять перед нами. Твоя сила ничего не значит.

Он поднес нож к горлу Кайла, лезвие блестело в отблесках пламени, словно насмехаясь над ним. Кайл закрыл глаза, и глубоко вздохнул.

– Я умру, – сказал он, его голос был спокоен и тих. – Но ты заплатишь за все. Твоя душа будет проклята.

Старый жрец расхохотался, его смех звучал как скрежет металла, и разнесся по поляне, пугая и вызывая отвращение.

– Твои слова ничего не значат, – сказал он. – Сейчас ты просто пища для нас. Твоя кровь сделает нас сильнее.

Нож вонзился в шею Кайла, и из раны хлынула кровь, смешиваясь с кровью девушки, образуя алый поток. Крик Кайла был более коротким, чем крик девушки, он не хотел показывать свой страх. Его тело упало рядом с телом девушки, и он замер. Его глаза были открыты, устремлены в небо, словно пытаясь найти там ответы на все вопросы.

Молодой жрец, стоявший в стороне, отвернулся от происходящего, его глаза наполнились слезами. Его сердце разрывалось от боли, от бессилия. Он не мог остановить это, не мог помешать им. Он был всего лишь пешкой в этой темной игре. Он начал молиться, тихо шепча слова, которые знал с детства, слова, которые, как он надеялся, помогут ему очистить свою душу.

– О, Боги, – прошептал он. – Простите меня за это. Я не хотел этого.

Старый жрец продолжал убивать жертв, одного за другим, не останавливаясь. Каждый удар ножа сопровождался криком боли и брызгами крови. Поляна превратилась в место кровавой бойни, залитое кровью и полная мучений. Тёмные силуэты парили над поляной, словно наслаждаясь зрелищем, их глаза горели зловещим огнём. Казалось, что они получают силу от этой смерти и мучений. Запах крови и смерти стал таким сильным, что он пропитывал все вокруг, становясь почти осязаемым.

– Еще! – прокричал старый жрец. – Еще больше крови! Мы должны напоить тьму!

Жрецы, словно в трансе, подчинялись его словам, и продолжали ритуал. Они стали как единый механизм, словно марионетки в руках кукловода. Их глаза были полны безумия, и в них не осталось ни капли человечности. Молодой жрец не мог смотреть на это, его душа была полна отвращения и ужаса. Он чувствовал, что становится частью этого кошмара, и не знал, как это остановить.

– Что мы делаем? – спросил он, его голос был полон отчаяния. – Что мы натворили?

Старый жрец остановился, и посмотрел на молодого жреца с презрением. Он вытер кровь с ножа, и поднес его к лицу молодого жреца.

– Мы делаем то, что должны, – ответил он, его голос был спокоен, но от этого еще более жутким. – Мы даём силу тёмным силам. И вместе с ними мы получим власть.

Молодой жрец отшатнулся, его глаза были полны страха.

– Но это неправильно, – сказал он. – Это безумие. Мы убиваем невинных людей.

Старый жрец рассмеялся, его смех был полным насмешки.

– Невинных? – спросил он. – Они всего лишь сосуды. Они не важны. Важна только сила.

Он схватил молодого жреца за руку, и притащил его к алтарю, где лежали тела жертв. Молодой жрец смотрел на них с ужасом, его сердце разрывалось от жалости.

– Посмотри, – сказал старый жрец. – Разве их страдания не стоят того? Они дают нам силу, они дают нам власть.

– Нет, – прошептал молодой жрец. – Это не правильно. Это отвратительно.

Он вырвал свою руку из хватки старого жреца.

– Я не буду этого делать, – сказал он. – Я не стану частью этого.

Старый жрец нахмурился, его глаза наполнились гневом.

– Ты предатель, – прорычал он. – Ты поплатишься за это.

Он замахнулся ножом, готовый нанести удар, но в этот момент темные силуэты, парящие над поляной, издали громкий вой, и спикировали вниз, словно хищные птицы. Они обрушились на жрецов, и стали разрывать их на части, их когти раздирали плоть, а клыки рвали кости. Кровь брызнула во все стороны, и все смешалось в кровавую кашу. Жрецы, кричали от ужаса, но их крики заглушались ревом тёмных существ. Поляна превратилась в настоящий ад.

Молодой жрец, воспользовавшись моментом, бросился в лес, пытаясь скрыться от этого кошмара. Он бежал, не оглядываясь, его сердце бешено колотилось. Он слышал крики и вой, доносившиеся с поляны, но он не останавливался, он бежал, словно спасаясь от самого дьявола. Он понимал, что не может оставаться там, что он должен бежать, пока еще жив.

Тёмные силуэты продолжали терзать жрецов, словно играя с ними. Их кровь, смешавшись с кровью жертв, образовала на алтаре густую массу. Запах смерти стал невыносимым. Поляна была усыпана останками, словно после битвы чудовищ.

– Вы призывали нас, – прорычал один из силуэтов, его голос звучал словно скрежет камней, пронизывая каждого. – Теперь вы наши.

После этих слов, темные силуэты снова взлетели в небо, и исчезли в темноте ночи, оставив после себя лишь поляну, залитую кровью и полную останков.

Танец в крови

Молодой жрец, которого мы назовем Элиас, бежал, не разбирая дороги. Его легкие горели, ноги гудели от напряжения, каждый мускул кричал от боли, но он не смел остановиться. За спиной осталась поляна, превращенная в кровавую бойню, а в ушах ещё звенел ужас произошедшего. Он бежал от ужаса, от вони крови, от безумия, которое он только что видел. Он бежал от себя самого, от того, кем он стал, став свидетелем ритуала. Лес, казавшийся ему лишь фоном для жуткой церемонии, теперь превратился в лабиринт, в котором каждый шорох, каждый скрип ветвей вызывал новый приступ паники.

Он спотыкался, падал, снова поднимался, его одежда была изорвана, лицо покрыто потом и грязью. В его голове кружились образы: истерзанные тела жрецов, бледные лица жертв, зловещие силуэты, парящие над поляной. Он пытался понять, как он оказался в этом ужасе, как он стал частью этого кошмара. Вся его жизнь, все его убеждения рухнули за считанные минуты, превратившись в пепел.

Он бежал долго, пока не наткнулся на небольшую пещеру, скрытую под корнями гигантского дерева. Уставший и израненный, он с облегчением рухнул на влажную землю, чувствуя, как его тело пронизывает дрожь. Он не знал, сколько времени прошло, но чувствовал, что нуждается в отдыхе, в хотя бы минутном перерыве.

– Что… что я натворил? – прошептал он, обращаясь к самому себе, его голос едва был слышен. – Как я мог… как я мог стать свидетелем этого?

Он закрыл глаза, пытаясь забыть ужас, но образы не оставляли его, снова и снова всплывая в его памяти. Он пытался оттолкнуть их, как будто это были насекомые, ползающие по коже, но это было безуспешно.

После долгой паузы, он смог собраться с мыслями. Он вспомнил молодого жреца, того, который выказывая сомнения, стал свидетелем ужасной бойни, и который, как и сам Элиас, свидетельствует о кровавом акте. И что они должны были сделать?

Элиас не мог простить себе слабости, в тот момент, когда смог бы предотвратить страдания. Его совесть терзала его, каждый удар был подобен удару ножа, вызывая у него безумство.

Он знал, что ему надо найти кого-то, кто мог бы помочь ему, кто мог бы помочь разобраться в ужасе произошедшего, но кто это мог быть? В этом мире он был один.

Внезапно, он услышал шорох за спиной. Сердце заколотилось как бешеное, и он прижался к стене пещеры, вцепившись в камень, как в единственную надежду на спасение.

– Кто там? – прошептал он, его голос срывался от страха.

Из темноты вышла фигура, высокая и худощавая, её лицо было скрыто капюшоном. Она двигалась медленно, бесшумно, как призрак.

– Не бойся, – прошептала фигура. Её голос был низким, успокаивающим. – Я не причиню тебе вреда.

Элиас, все ещё дрожа от страха, медленно поднялся, его глаза пытались прорваться сквозь тень.

– Кто ты? – спросил он, его голос был едва слышен. – Что ты здесь делаешь?

– Я тот, кто мог бы помочь тебе, – ответила фигура, медленно снимая капюшон.

Под капюшоном находилось лицо старухи, её кожа была морщинистой, а глаза сияли необычайно ярким светом. В них не было ни капли злобы или ненависти, лишь глубокая мудрость и сострадание.

– Я – Хелльвиг, – сказала старуха. – Я давно наблюдаю за этим местом.

– Ты видела? – прошептал Элиас, его голос был полон ужаса.

– Видела, – ответила Хелльвиг. – И я знаю, что ты пережил.

– Что мне делать? – спросил Элиас, его голос был полон отчаяния. – Как мне забыть то, что я видел?

– Забыть не получится, – сказала Хелльвиг. – Но ты можешь научиться жить с этим. Ты должен понять, что ты не виноват. Ты был лишь свидетелем, лишь пешкой в чужой игре.

– Но что я могу сделать? – спросил Элиас, его голос был полон отчаяния. – Как я могу остановить это?

– Это не в твоих силах, – ответила Хелльвиг. – Те, кто вызвали тьму, получили то, что хотели. Силу, безумие, власть.

– Но что будет дальше? – спросил Элиас. – Что будет с этим местом?

– Время покажет, – ответила Хелльвиг. – Но ты должен помнить об этом. Ты должен помнить о жертвах, о том ужасе, который ты видел. Ты должен помнить это для того, чтобы это никогда не повторилось.

Элиас сидел молча, слушая старуху. Её слова, хотя и не давали ответов на все его вопросы, вселили в него немного надежды. Он понял, что ему предстоит долгий путь, путь исцеления и поиска смысла.

– Спасибо, – сказал Элиас, его голос был все ещё дрожащим, но в нём уже пробивалась нотка решимости. – Спасибо, что помогла мне.

– Иди, – сказала Хелльвиг. – И не оглядывайся. Твоя жизнь продолжается.

Элиас, поблагодарив старуху, вышел из пещеры, оставляя позади тьму. Он всё еще боялся, но уже не был столь сломлен. Свет, пробивающийся сквозь деревья, казался ему теплее и ярче, чем прежде. Он понял, что даже после столь ужасающего события, жизнь продолжается. Ему предстояло долгое путешествие, но он был готов его пройти. Он знал, что он уже не тот, кем был раньше, но он надеялся, что сможет обрести новый смысл в своей жизни. Он должен был помнить. Он должен был жить, и нести в себе тяжесть этого знания. Но он знал – он не один.