К востоку от Евы

– Суббота?! Есть здесь Суббота?

Народ загудел, переглядываясь.

– Она не участник, – сказал Гена. – И уже давно на месте.

– Постоянно неразбериха с этими списками! – раздраженно фыркнула девушка с планшеткой и ушла.

– Вот это фамилия, – хмыкнул Саня. – Суббота. Хотел бы я себе такую. А еще лучше Воскресенье. У нас на потоке есть девчонка с фамилией Конопля и парень Осторожный. В школе я учился с Тупициной. А на год младше у нас был Червяк… Вот у меня хорошая фамилия – Некрасов. Красивая, известная и прицепиться не к чему. А у тебя какая?

– У меня так себе. – Я пожал плечами. – Вообще-то Чертов. Но все говорят – Чёртов.

– Чёртов? – Саня понимающе кивнул. – Смешно.

Он был веселый, шумный и увлеченный всем, что происходило вокруг.

«Дофамин» располагался на территории дома отдыха в трехэтажном кирпичном корпусе, отдельно стоящем среди сосен. Заселяли по шесть человек в двухкомнатные номера с общим санузлом и гардеробной.

И Саня, пообещав взять надо мной шефство, слово свое сдержал, быстро подсуетился с комнатой и позвал меня к себе.

Третьим нашим соседом стал худощавый темноволосый парнишка по имени Алик с миловидным лицом и мутным взглядом светло-голубых глаз.

Выглядел он младше меня, но вскоре выяснилось, что ему двадцать два и в прошлом он цирковой акробат.

К моему немалому удивлению, Саня сразу же уступил нам кровати у окна, выбрав себе ту, что стояла возле двери.

– Это на случай, если в окно полезут монстры, – весело пояснил он.

– Какие еще монстры? – не понял Алик.

– Откуда мне знать, чего они там придумали. Вампиры или, может, зомбаки.

– А если они полезут через дверь? – пошутил я.

– Через дверь внезапно не получится. А окно отжать как нечего делать.

– Представляю, – расхохотавшись, Алик завалился на кровать. – Вампиры, отжимающие окна.

– Лучше чеснок повесить. – Я искренне забавлялся Саниной увлеченностью, но недооценил его.

– Сразу видно, что ты мелкий и неопытный. – Он принялся перекладывать вещи из рюкзака в тумбочку. – Чеснок помогает только от настоящих вампиров. А у нас игра, и действовать они будут как люди. Я не утверждаю, что на нас станут нападать во сне, но подстраховаться никогда не помешает.

– И часто ты в таком участвуешь? – спросил его Алик.

– Кое-какой опыт имеется, – ответил Саня неопределенно, и мне показалось, что он чего-то недоговаривает.

В этот момент за дверью послышались голоса и к нам без стука ввалился здоровый толстяк.

– Пацаны, у вас чего есть? – без приветствий и не представляясь, спросил он.

– Ты это про что? – насторожился Саня.

– Ясно дело, про алкашку, – хохотнул парень. – Мы предлагаем собрать все в общак и употреблять коллективно. За знакомство и все такое. А потом скинемся и отправим гонца. Говорят, тут на территории магазинчик имеется.

– У меня только две банки пива. – Саня сразу выудил банки со дна рюкзака. – Вот. Гиннесс.

Парень поморщился и повернулся к нам с Аликом.

– У меня нет, – ответил я, а потом вспомнил, что мне якобы семнадцать, и добавил: – Мне еще не продают.

– А у меня есть, но я не отдам, – заявил Алик невозмутимо. – Общак меня не интересует. Я сам по себе.

– А. – Парень недовольно кивнул. – Сам? Ну-ну. Тебя как зовут?

– Алик.

– Что ж, Алик, я это учту.

Но тот равнодушно смотрел мутным взглядом то ли на толстяка, то ли сквозь него:

– Учти.

– Я – Саня, – почувствовав нарастающее напряжение, мигом сориентировался мой новый приятель. – А тебя как зовут?

– Миха, – буркнул парень.

– Отлично! Будем дружить.

Чуть позже Саня стал капитаном нашей команды. Идейный предводитель из него был не ахти какой, однако он здорово подстраивался под обстоятельства и обходил острые углы, да и предприимчивости ему было не занимать.

Саня видел Еву и знал, что она мне понравилась. Он увлеченно играл в игры «Дофамина» и мог заинтересоваться моей проблемой чисто из спортивного интереса.

После лагеря Саня несколько раз организовывал встречу участников, и мы поддерживали связь, время от времени переписываясь и лайкая посты друг друга в соцсетях.

На встречу с ним я немного опоздал, влетел в кафе и, едва поздоровавшись, тут же выложил всю историю с похищением Евы и последующим звонком.

Саня слушал молча, немного обескураженно. Привычное дурашливое выражение лица сделалось внимательным, и первое, что сказал, когда я закончил, это: «Круто!»

Я ожидал какой угодно реакции, но только не такой.

– Круто? Человека похитили, что тут крутого?

– Ну, для начала я бы не стал сразу так нагнетать, – рассудительно произнес он. – Ты вполне мог слышать ее отца. Мой, например, тоже постоянно грозит меня убить за любой косяк, но, как видишь, я жив и здоров.

Я плохо запомнил, как именно звучал тот мужской голос, но, по ощущениям, человек, находившийся рядом с Евой, был довольно молод.

– То есть предлагаешь ничего не делать?

– Предлагаю собрать побольше информации и тогда предпринимать какие-то действия. Взять хотя бы полицейских: ты считаешь, что все должны сразу броситься ее искать, но по факту они каждый день сталкиваются с десятком подобных историй, когда преступление вырисовывается из домыслов и фантазий.

С лета Саня заметно оброс, на щеках играл морозный румянец, в светло-серых глазах блестели отражающиеся огоньки растянутой вдоль окна новогодней гирлянды, и если бы меня попросили представить самого довольного в мире человека, то им определенно стал бы он.

– И как же я соберу эту информацию, если у меня совсем ничего нет?

– Ты знаешь ее фамилию?

– Нет.

– Жаль. Ну а фотография ее у тебя есть?

– Тоже нет.

– Плохо. Можно было бы закинуть в интернет и прогнать через распознавание лиц. – Он почесал в затылке. – Тогда остаются пирожные. Если Ева действительно работала в той кондитерской, мы сможем поговорить с теми, кто ее знал. Возможно, даже с друзьями, которые все объяснят.

– Я уже думал об этом.

Саня так невзначай перешел к местоимению «мы», что вопрос о его участии в этом деле отпал сам собой.

– А еще… Можно дожать деда, – продолжил он.

– Какого деда?

– У которого ты раздобыл ее телефон.

– Купил.

– Хорошо. Купил. Так вот, у Евы он тоже наверняка спрашивал паспорт и сфотографировал его.

Точно! И как я сразу об этом не подумал?!

– Страшно представить, сколько денег он может попросить за фотографию ее паспорта.

– Тогда надо придумать, как его развести.

– Звучит так себе.

– В твоем положении не до этичных формулировок. Мы же ничего плохого не будем делать. Никто не пострадает, и дед останется при своем.

– Ты бы его видел! Ужасно вредный старикан. Не знаю, как его можно развести.

– Нам бы просто взять его телефон хотя бы на минуту и перекинуть фотки себе.

– Это невозможно, он прячется за дверью. Ты же не собираешься нападать на него?

– Конечно нет. – Саня задумчиво поморщился. – А что, если обмен? Твой телефон на его?

– Ты серьезно?

– Я просто накидываю варианты. Или можно устроить в подъезде задымление, закричать: «Пожар, пожар!» – и дед выскочит из квартиры.

– Это да, но телефон, скорей всего, будет при нем.

– Я придумал! – Саня просиял еще больше. – Мы скажем ему, что если Ева не найдется, то не сможет оплатить следующий месяц аренды. Тогда получится, что мы действуем в его интересах!

– Отличная мысль! – Я обрадовался, что не придется разыгрывать задымление.

– Короче, решено. – Саня допил свой капучино. – Этап номер один: дед, этап второй: кондитерская.

Глава 7

На следующий день мы поехали к Егору Степановичу вместе. Саня освободился от учебы до середины января, а мне оставался только один зачет.

Я был благодарен Сане, что он так запросто подключился к поискам Евы, хотя и воспринимал происходящее как игру, но, возможно, именно поэтому, я тоже немного успокоился.

– Егор Степаныч уехал на рынок, – охотно доложила Наташа, когда мы простояли перед дверью ее соседа минут пять, бестолково трезвоня в дверь и не понимая, то ли старик затаился, то ли его действительно нет дома. – Он по четвергам всегда туда ездит. Вернется только к трем.

– Вот блин, – выругался Саня. – А мы, как дураки, специально пораньше приперлись.

– Если честно, я вчера на тебя обиделась, – заявила Наташа мне, будто мы с ней давние друзья. – Ты обещал, что позвонишь и расскажешь про Еву, я весь вечер ждала.

– Извини. – Я почувствовал себя неловко и честно признался: – Забыл.

– А сейчас расскажешь? – Она скорчила любопытную мордочку и стала похожа на делового мышонка.

Я посмотрел на Саню.

– Вообще-то, это секретное дело, – понизив голос, произнес тот. – И здесь не лучшая обстановка.

– А хотите, заходите ко мне, – запросто предложила девчонка. – Я все равно одна. Подождете Егора Степановича.

Мы переглянулись.

– Хотим, – сказал Саня. – У тебя еда есть?

Кухня у Наташи оказалась зеленая: навесные полки, шкафчики, легкие занавески на окнах, отделка стульев с высокой спинкой – все цвета лайма, и много растительной зелени в керамических горшках. Широколистных фикусов и вьющихся плющей.

Было очень тепло, и пахло супом.

Саня широко развалился на стуле и сразу же принялся весело рассказывать о том, как я звонил Еве. А я притих, смущаясь от наивного радушия хозяйки, словно мы задумали недоброе и решили воспользоваться ее доверчивостью. И хотя это было совершенно не так, я представил, что на нашем месте могли оказаться люди с дурными намерениями.

– Жутко загадочная история. – Наташа находилась под большим впечатлением. – Даже страшная.

Сегодня на ней была шерстяная водолазка мышиного цвета и домашние штаны с далматинцами. Темно-русые волосы она пригладила, но они все равно непослушно пушились.

– И какой теперь у вас план?

– С чего ты взяла, что у нас есть план? – Саня бойко налегал на печенье.

– Зачем вам Егор Степаныч? Думаете, он связан с похитителями?

– У него есть фотографии паспорта Евы. И мы хотим их раздобыть.

– Ого! – Ее лицо сделалось озадаченным. – Это будет непросто. Егор Степаныч никому ничего не дает за так.

– Мы надеемся его уговорить, – сказал я. – В его интересах, чтобы мы нашли Еву. Если она вернется, то будет снимать у него квартиру и дальше.

– Все равно это сложно. – Наташа в задумчивости принялась грызть ноготь большого пальца. – Он очень вредный, и ему все время кажется, что его обманывают.

– А давай ты к нему сходишь? – Саня простодушно заулыбался. – Тебе дед доверяет. Поговоришь с ним, объяснишь все как надо.

– Хм. – Наташа продолжала мусолить ноготь. – Я могу, конечно, заманить его к себе, но как уговорить показать фотографии, ума не приложу.

– Точно! – Схватившись за горячий чай, я тут же его отставил. – Зачем нам копировать фото? Достаточно посмотреть. Хотя бы фамилию Евы узнать. А еще лучше адрес прописки.

– Тогда… Если телефон добывать необязательно, – рассудила Наташа, – все становится проще.

– Ты что‑то придумала? – Саня выжидающе уставился на нее.

– Еще не до конца.

– Ладно, – затея с выманиванием фотографий нравилась мне все меньше, – предлагаю перейти к этапу кондитерской. Фиг с ним, с дедом, оставим на потом, если с кондитерской не выйдет.

– Погоди, – вскинулась вдруг девчонка, – я ведь не отказываюсь. Мне теперь самой интересно. Только нужно немного подумать, как это все обставить. Я же целыми днями сижу дома и дурею со скуки. А тут хоть какое-то развлечение.

– Это не развлечение. Это – дело! – сказал Саня с шутливой важностью, хотя, судя по тону, он сам развлекался.

– А как вы познакомились с Евой? – спросила Наташа.

– В лагере.

– Правда? – Она отчего-то обрадовалась. – В детском лагере? Вы были вожатыми?

– Это студенческий лагерь, – пояснил Саня. – Игровой.

– Как интересно! Я никогда не ездила в лагерь. И чего? – Девчонка с любопытством замерла. – Что было? Расскажи, пожалуйста.

– Где? В лагере?

– Нет. У вас с Евой. Извини, что я так спрашиваю, если не хочешь, можешь не говорить. Я понимаю, что это личное, но то, как ты ее ищешь, очень романтично.

– Романтично? – Саня скептически хмыкнул. – Это только так кажется.

– Мне интересно, какая она. Я знаю, что есть такие женщины, за которых мужчины могут умереть. Роковые. Но я представляю их себе невероятными красавицами. А Еву я плохо разглядела в глазок. Что в ней такого?

Непосредственность девчонки умиляла. Спроси такое мама, и я бы разозлился, а у Наташи получалось так, будто она говорит о погоде за окном.

– Ева не просто красивая, – произнес я задумчиво, словно говоря это самому себе. – Она веселая, добрая, очень искренняя, и с ней интересно болтать. Даже если ей грустно, она улыбается и говорит, что все в порядке. О ней хочется заботиться и защищать ее.

Наверное, я слишком серьезно это сказал, потому что Саня, хихикая, перебил меня:

– Я тебе скажу, какая она. Ева – ведьма. Она Яна заколдовала и забрала часть его души.

Наташа покосилась на него с недоверием.

В Саниных глазах блестели искорки смеха.

– Мистический сезон, – продолжил он. – Таинственный лес. Там были лешие, оборотни, друиды, элементалы, колдуньи, духи мертвых, грибной народец… да много. Так вот, Ева была тенью, которую ведьма приручила и привязала к Яну. Эту связь нужно было снять по окончании этапа, но они избавились от веревки без соответствующего ритуала, поэтому он остался к ней привязан. Только ментально.

Объяснение звучало сумбурно и для незнакомого с игрой человека, пожалуй, бредово.

– Рассольник? – чтобы перебить Санину болтовню, задал я вопрос, интересовавший меня с самого нашего прихода.

– Ага. Ты по запаху догадался?

Я встал, подошел к плите и заглянул под крышку:

– Все ясно.

– Что‑то не так? – забеспокоилась Наташа, тут же подлетая ко мне и заглядывая в кастрюлю.

– Там рис. А должна быть перловка.

– Но с рисом же можно?

– Можно. Но должна быть перловка.

– А ты разбираешься?

– Угу. И еще у тебя маринованные огурцы.

– И что с ними не так?

– Это дурной тон – нужны соленые.

– А в интернете рецепт с маринованными.

– В маринованных – уксусная кислота, а в соленых – молочная. Это же огромная разница!

– Ян в кулинарном колледже учится, – поспешил сообщить Саня. – Ему лучше знать.

– Вот это да! – В Наташиных глазах промелькнуло восхищение – я впервые видел такую реакцию на слова о кулинарном колледже. – А я сама учусь. По интернету. Можно я дам тебе попробовать? И ты скажешь, хорошо получилось или нет?

– Я тоже хочу попробовать! – торопливо влез Саня. – Готовить я не умею, но дегустатор – лучший!

Суп оказался вкусный, хотя и неправильный. Слишком много томатной пасты, зачем-то добавлен болгарский перец и зеленый горошек, а говяжий бульон жидковат, но об этом я промолчал. Критика – не лучший способ вдохновить человека, а добровольные начинания необходимо поощрять.

– Ты – молодец, – сказал я. – Но огурцы в следующий раз бери соленые.

– Тише! – вдруг воскликнула Наташа, вскочила и, скинув тапочки, на цыпочках побежала в коридор, послышался звук отпираемого замка и ее звонкий голос:

– Егор Степанович, здравствуйте! А я вас ждала. Можете зайти ко мне на пару минут?

– А что случилось? – проскрипел в ответ старик.

– Да вы занесите домой сумки и заходите, я не буду запирать. Долго рассказывать, а тут дует. – Наташа быстро закрыла дверь.

– Спрячьтесь в комнате! – велела она, влетая на кухню с нашими куртками в руках, сунула их мне и проводила в комнату.

Через минуту послышалось кряхтенье старика:

– Ну, чего хотела?

– Пока вас не было, к вам из полиции приходили, – сказала Наташа нарочито громким шепотом. – Вот я и подумала, что на площадке не стоит о таком говорить.

– Из полиции? Зачем? – Сосед явно заволновался.

– Сказали, они террористку одну ищут и, по их сведениям, она у вас квартиру снимает.

– Боже мой! – ахнул Егор Степанович. – Не может быть!

– Нет, пока они только подозревают, что это она, – поторопилась успокоить его Наташа. – Показали мне фотографию и фамилию назвали. Но я же ее не видела в лицо, поэтому ничего не смогла им ответить.

– Кого не видела?

– Ну, ту девочку, которая к вам приходила. С дредами. Вы помните ее фамилию?

– Сейчас. – Послышалось шуршание одежды. – Вот, глянь, я без очков плохо вижу.

– Суббота! Ева Суббота! – чуть ли не закричала Наташа.

Мы с Саней многозначительно переглянулись, одновременно припомнив обсуждение в лагерном автобусе.

– Нет, такую фамилию я бы не забыла. Они называли что‑то другое. Подождите! А можно еще посмотреть адрес ее прописки?

– Нет. Пусть приходят и сами смотрят. Ты меня жуть как напугала.

– Но ведь я должна была вас предупредить?!

– Да, спасибо. Если снова появятся, когда меня не будет, не разговаривай с ними. Поняла? Про меня не разговаривай.

– Хорошо.

– И с чего они вдруг решили, что ко мне нужно идти?

– Ой, не знаю, Егор Степанович, это же полиция, у них на все свои причины имеются.

– А чем это у тебя так вкусно пахнет?

– Рассольником.

– Нальешь тарелочку?

– А давайте я вам всю кастрюлю отдам?

– Что, не вкусный?

– Вкусный. Честно. Но он с маринованными огурцами, а я хочу с солеными.

Когда Наташа наконец выпроводила старика, изнывающий от нетерпения Саня вывалился из комнаты:

– Ну ты даешь! Даже я бы так не смог! Переговорщица восьмидесятого уровня.

– Это не переговоры, а ложь и манипуляция. – Наташа довольно рассмеялась. – Но я была рада вам помочь. Вы же все слышали, да? Фамилия у Евы – Суббота.

– Это она, – подтвердил я.

– Жаль, адрес не узнали, но все равно хоть что-то. – Саня надел куртку. – Спасибо за помощь! Проси у Яна что захочешь.

– Пообещай, что позвонишь или хотя бы напишешь, – сказала она неожиданно серьезно, глядя мне прямо в глаза. – А не как в прошлый раз. Ужасно любопытно, найдется ли Ева.

Конечно же, я пообещал, даже поклялся – в тот момент мне вдруг отчего-то представилось, что дело осталось за малым. Но как я ошибался!

– Забавная девчонка, – оценил Саня, как только мы с ним вышли из лифта на первом этаже. – Простая, как три копейки. Жаль, худая слишком. Не люблю ребра и кости.

Я удивился. Наташа показалась мне слишком маленькой, чтобы смотреть на нее как на девушку.

– А как же Вера? – напомнил я.

– Вера… Я к ней остыл.

– Не может быть!

– Может.

Мы вышли на мороз, но после супа по желудку разливалось тепло, а кровь энергично бежала по телу.

– В кондитерскую со мной поедешь? – спросил я.

– Далеко она? – Саня шел с непокрытой головой и дышал паром.

– Четыре остановки на метро.

– Конечно поеду. Дофамин – наше все!

Я усмехнулся. Воспоминание о «Дофамине» пришлось как нельзя кстати.

– Предвкушение, награда и удовольствие! – вспомнил я их слоган.

– Значение дофамина для нашего организма невозможно переоценить, – голосом директора лагеря произнес Саня. – Дофамин улучшает кровоснабжение, увеличивает скорость мышления, способствует раскрытию творческих способностей, поднимает настроение и тренирует память. У дофамина много волшебных свойств, но главное, дофамин – это гормон удовольствия и мотивации!

Мы вместе засмеялись.

– И какая же у тебя мотивация помогать мне?

– Кажется, кто‑то плохо слушал теоретическую часть.

– Вообще не слушал.

Я сразу вспомнил общий сбор в конференц-зале. На полу – темно-серый ковролин, черные офисные стулья с хромированными ножками, за длинным столом – девять организаторов, включая Гену и Салем, нашу кураторшу.

Директор лагеря, молодой улыбчивый мужчина с комическими ужимками Райана Рейнольдса, долго говорил вступительную речь о том, какая важная штука для здоровья человека дофамин и как важно правильно его получать, избегая вредных привычек и саморазрушения. Но это было еще не все. Дальше нам показывали полуторачасовую презентацию, на которой я откровенно заснул.

– Мезо-корти-колимбический путь, – по слогам произнес Саня. – Классический путь вознаграждения у всех млекопитающих.

Я закатил глаза, давая понять, чтобы он перестал грузить.

– Можешь называть это азартом, – пояснил Саня.

– К Вере это тоже относится?

– Конечно. – Саня пожал плечами. – Так уж устроен человек. Охота за наградой для него всегда важнее самой награды.

Однако в этом я был с ним не согласен. Данное утверждение никак не могло относиться к поискам Евы.

– Слушай, а помнишь тот день, когда Ева уехала из деревни?

– Еще бы. – Саня болезненно скривился. – Это был и мой последний день.

Точно! И как я мог забыть, что тем же вечером на Большом костре Саня подрался с Михой и их обоих сняли с игры. Но то была отдельная история.

– Помнишь, мы втроем – ты, я и Алик – стояли на улице и Ева подошла к нам попрощаться?

– Ну.

– Ты спросил, поедет ли она домой, а Алик пошутил, что она тень и ее дом – царство мертвых.

Саня передернул плечом:

– Ну, может, а что в этом такого? У него всегда мрачные шутки.

– Дело в другом. Ева сказала, что он недалек от правды, потому что девчонка, с которой она живет, считает себя экстрасеншей и общается с духами.

– И чего?

– И Алик, на полном серьезе заинтересовавшись, попросил познакомить его с этой подругой. Тогда Ева назвала ему имя и посоветовала погуглить.

– Не-а, не помню. И чего?

– Возможно, если она подруга Евы, то может что-то о ней знать.

– Честно, не помню, потому предлагаю спросить у Алика. – Саня достал телефон, набрал номер Алика и, включив громкую связь, объявил, что у меня к нему есть вопрос.

Я поздоровался, а потом повторил то же, что говорил Сане.

– Ну… Было дело, – отозвался Алик задумчиво. – Прямо сейчас не вспомню, но подумаю и перезвоню. А тебе зачем?

– Еву ищу.

– До сих пор?

– Теперь по-другому.

– Вы вместе ее ищете?

– Ага, – подтвердил Саня.

– Все с вами ясно, – хмыкнул Алик, добавил: «Удачи не желаю» – и отключился.

Алик Белоусов был еще более дофаминозависимый, чем Саня, и расстались мы с ним в «Дофамине» нелучшим образом.

Глава 8

Я проснулся от крика и попытался вспомнить, где нахожусь.

Потом увидел озеро и посветлевшее небо над ним. Однако Евы рядом не оказалось, ее черного плаща тени тоже. Уже вовсю заливались утренние птицы, чернота отступила, хотя все вокруг еще было наполнено призрачной зыбкостью.

Поднявшись на ноги, я тихо позвал Еву и прислушался, но, кроме соловьиных трелей, ничего не различил. Сквозь сон запросто было принять голос птицы или животного за человеческий, а девушка могла отойти в туалет.

Побродив по берегу, я нашел веревку, которой нас связали у Мховой бабки, и на всякий случай убрал ее в рюкзак. Подождал еще немного. Затем медленно двинулся в ту сторону, откуда, как мне казалось, мы пришли. Вошел в лес и опять позвал.

Никаких тропинок или флажков, подсказывающих верное направление, как нам иногда попадались, здесь не было, и я побрел наугад, впервые за последние три дня почувствовав холод. Лето стояло жаркое, днем изнуряюще горячее, а по ночам невыносимо душное, но это раннее утро очень бодрило.

Я успел пройти совсем немного, как неожиданно совсем рядом снова раздался крик. Отрывистый и напуганный. Но на этот раз я сразу понял, что голос принадлежит девушке, и бросился напролом через деревья туда, откуда, как мне показалось, он доносился.

Ломился сквозь густую чащу, яростно работая локтями и не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, как потревоженный медведь.

И уже вскоре различил в полумраке среди деревьев два черных силуэта, кинулся к ним, но, запнувшись о натянутую на уровне колен сетку, рухнул на четвереньки.

Такие ловушки для острастки были расставлены по всему нашему маршруту, и заметить их средь бела дня не составляло труда. Поэтому, споткнувшись, я не удивился, только от неожиданности прикусил язык, однако подняться не успел, потому что в следующую же секунду получил крепкий удар по голове и отключился.

Ребята из другой команды нашли меня до того, как я очухался. Они поначалу перепугались, решив, что меня прибило бревном насмерть, но, когда стали поднимать, я пришел в себя и до деревни шел самостоятельно. На затылке болезненно пульсировала шишка, голова кружилась, но ни крови, ни открытой раны не было.

Оказалось, что они все: и участники команд, и кураторы, и мобы – искали меня уже несколько часов, потому что Ева пришла в деревню и сказала, что я от нее сбежал.

И это добавило ночным событиям еще большей нереалистичности, заставив на какой-то момент усомниться в том, что ночное купание с Евой – не фантазия, всплывшая из бессознательного, пока я находился в обмороке.