Истории на ночь для больших мальчиков и девочек

Сергей Ним

Истории на ночь для больших мальчиков и девочек

Опасный груз

– Транспорт Д-25, как слышите? Это Орбитальная Станция-2, сколько вам осталось контейнеров?

– Слышу вас хорошо, Станция-2, два контейнера, запчасти для гидравлики. Как, кстати, твоя собака?

– Джон, мы вроде договаривались, что переговоры – по инструкции.

– Да ладно, сейчас, кроме нас, в эфире все равно никого нет. На Земле можно по уставу работать, а в этой дыре кому какое дело. Кстати, Шейла, я планирую закончить работу пораньше. Сегодня передают полуфинал, хочу посмотреть прямой эфир, пока спутник не ушел, поэтому я сейчас за одну ходку заберу два контейнера.

– Не знаю, Джон… Ты же понимаешь, по правилам это запрещено.

– Да перестань, места хватит, ничего не случится. Я сейчас на Станции-1, мне, по идее, нужно отвезти один контейнер на Станцию-3, дозаправиться, а заправка там ручная, долгая, сама знаешь, потом вернуться на Станцию-1, взять второй контейнер, отвезти на Станцию-3 – на это уйдет вся оставшаяся смена, я так точно матч пропущу.

– А ты как хочешь сделать?

– Я просто прицеплю два контейнера, отвезу их за одну ходку, ну и заправиться успею. В итоге и закончу пораньше, и сэкономлю топливо для компании, нам еще спасибо скажут.

– Смотри сам, Джон, только не подставь меня.

– Шейла, уже полдела сделано, я взял оба контейнера, номера 547 и 006, второй совсем небольшой, все отлично вместилось.

– Хорошо. Собака, кстати, чувствует себя лучше, уже выздоравливает.

– Отлично, передавай от меня привет.

– Джон, подожди, скажи еще раз, какой ты взял контейнер?

– 547.

– Да не этот, другой.

– 006.

– Ты уверен?

– Да, я посветил фонариком, там на крышке был номер «006», я еще запомнил, потому что номер, как у твоей каюты.

– Не может быть. У меня написано, что контейнер 006 по габаритам такой же, как 547, а ты сказал, что он меньше?

– Еще как меньше. Почитай внимательнее, может, ты что-то путаешь.

– Джон, да ты же взял контейнер номер 900. Ты номер вверх ногами прочитал!

– Да? И это не запчасти для гидравлики?

– Нет, это не запчасти. Тут написано, что это особо опасный груз: его, по идее, возят на научном судне с военным конвоем, его даже загружать нельзя на корыто вроде твоего!

– Шейла, только не говори, что придется возвращаться.

– Джон, слушай меня, глуши двигатель и катапультируйся.

– Ты что, спятила? Зачем? Что там в этом ящике?

– Не могу тебе сказать, это секретная информация, но это очень опасно!

– Я не катапультируюсь, пока ты не скажешь, с какой стати я выбрасываюсь из корабля в одном скафандре.

– Помнишь инцидент на Станции-4?

– Ты про тот инцидент, из-за которого…

– … из-за которого у нас теперь три станции, а не четыре.

– Шейла, все! Я катапультировался, меня отбросило от корабля, когда вы меня заберете? У меня воздуха на два часа, я никогда в жизни вот так в космосе не болтался, только в симуляторе, и то было страшно. Видишь мой маячок?

– Не переживай, маячок вижу, через пять минут выйдут спасатели, заберут за полчаса. И да, Джон, ты же заглушил двигатель?

– Что? Какой двигатель? Черт возьми, ты меня так напугала, я забыл.

– Ты что сделал?..

– Забыл, забыл! Ты что, хочешь, чтобы я догнал свой корабль в скафандре? Я же болтаюсь в открытом космосе!

– Джон, ты с ума сошел! Нас теперь точно всех уволят. Хорошо хоть, что у тебя курс был на Станцию-3, где нет людей, хотя бы никто не пострадает.

– Э-э…

– Что такое, Джон?

– Шейла, я же хотел еще дозаправиться.

– Да, на Станции-3, ты ведь туда вез груз.

– Нет, я не успел сказать, я хотел дозаправиться у вас, на Станции-2. На третьей же никого нет, нужно самому выходить, тянуть рычаг, шланг подключать. Я бы по пути сделал небольшой крюк, заскочил к вам, все равно по пути, твои ребята меня за минуту бы заправили. Я же просто хотел успеть на полуфинал.

– То есть курс был на нашу станцию?

– Наверное… А может и нет. По-моему, у меня уже воздух заканчивается, не могу вспомнить. Шейла, но вы ведь можете эвакуироваться? Вас там всего человек десять. Только сначала отправьте кого-нибудь за мной. Можете же? Шейла?.. Шейла?..

Новая ступень эволюции

1.

Однажды теплым летним утром молодой и полный сил таракан Джордж вылез из-под половицы и отправился в гостиную по своим обычным тараканьим делам – на поиски хлебных крошек, рассыпанного сахара и прочей еды. Впрочем, сегодняшний маршрут был особенным – Джордж намеревался забраться на деревянный стол, на который другие тараканы не обращали никакого внимания. Заваленный бумагами, железками, проводами, он источал невкусные запахи пластмассы и металла, не сулящие сладких угощений.

– В гостиной делать нечего, – говорил здоровяк Робби, таракан покрупнее, постарше и поопытнее. – Вся еда ведь на кухне.

И действительно, проще всего еду было найти на кухне. Но с недавних пор Большой Билл – так тараканы звали человека, жившего в их доме, – начал проявлять осторожность в обращении с крошками и всячески усложнять тараканам жизнь. Они заприметили несколько перемен.

Во-первых, Большой Билл стал тщательно протирать столешницу после приготовления пищи, особенно после манипуляций с пирожным, булочками и сахаром. Пирожные – самую вкусную еду – он теперь хранил в контейнере, в который даже усик просунуть было невозможно. Во-вторых, он заменил мусорное ведро. Если в старое легко было забраться хоть сразу впятером благодаря неплотной крышке, в новое залезть уже не получалось. Джордж едва не лишился лапки, пытаясь протиснуться, но ничего не вышло. В-третьих, в углах кухни появились коробки, смазанные какой-то ядовитой гадостью. Один бедолага, нализавшись сахара, не заметил запаха и вляпался в ловушку – так и не смог оттуда выбраться, только хитиновый панцирь от него и остался. Тараканы, разумеется, стали обходить эту отраву стороной, пользуясь заплинтусными и подполовичными маршрутами – благо, воняли эти коробки так, что не заметить их было трудно. Чуть позже Большой Билл смазал края столешницы такой же отравой, но ее можно было обойти, забравшись по стене и спрыгнув с нее к разделочной доске.

Другими словами, еда не исчезла, но добывать ее стало труднее, а крошки пирожных превратились в огромную редкость. Но однажды, поднявшись по стене на большую высоту, чтобы потом спрыгнуть на столешницу, Джордж заметил, что Большой Билл несет с кухни кусочек пиццы, пирожное и кружку чая в гостиную. Тревожный холодок пробежал по хитиновому панцирю молодого таракана – так вот где самые вкусные крошки!

Действительно, Большой Билл хранил и готовил пищу на кухне. Но затем, положив на поднос, он нес ее в гостиную, где постоянно работал со своими железками. Запах паленой пластмассы и сгоревшей проводки перебивал всякие признаки еды, но наверняка именно на этом деревянном столе ее было больше всего!

И вот, на следующий день, хорошенько обдумав план, Джордж отправился в гостиную на поиски крошек от пирожного – самой вкусной еды, о которой мечтает любой таракан. Но Джордж думал не о самих крошках, а о красавице Одри, о которой он тщетно воздыхал уже не первую неделю. Прекрасная Одри отвергала всех ухажеров, какую бы еду они ей ни принесли. Даже здоровяка Робби, который преподнес ей кусочек сахарной глазури, она отшила. Тот потом весь день был сам не свой и даже чуть не вляпался в отраву на столешнице, несмотря на едкий запах, который можно учуять через весь дом.

Собравшись с духом, Джордж отправился в гостиную, надеясь, что найдет там крошки пирожного, возьмет самую вкусную, принесет Одри – и та проникнется к нему ответными чувствами!

Путь к столу был долгим, но Джорджа это не остановило. Наконец, стоя под столом, он прикинул, как на него поднимется. Все просчитав, он осторожно забрался на деревянную ножку. К счастью, в гостиной никакого яда не было, поэтому он быстро очутился наверху. И, лишь поднявшись, Джордж ощутил едва заметный запах еды, скрытый едкой вонью, источаемой штуковинами, которые Большой Билл рассыпал по столу.

Джордж пробежал по пачке бумаг, пахнущих чернилами (синие, подумал он), спрыгнул на пластиковую упаковку от чего-то несъедобного, прошел по длинной деревянной линейке, завернул за большой термос и резко остановился – глазам его предстало странное зрелище.

Во-первых, он нашел, что искал. Если на кухне Большой Билл стал вести себя аккуратнее, то с рабочим столом не церемонился: повсюду были разбросаны крошки – пицца, хлеб и… пирожные! Но радость торжества не спешила ударить Джорджу в голову, потому что вместе с едой, которая должна была сблизить его с красоткой Одри, молодой таракан увидел что-то еще – другого таракана, пахнущего не как таракан, а как пластмассовые и металлические штуковины, которыми был заставлен стол.

Странное существо вдруг зашевелилось, и Джордж невольно попятился.

– Здравствуйте, – сказало существо. – Меня зовут Эразм.

– Здравствуйте, – сказал Джордж. – Меня зовут Джордж.

Эразм приподнялся на лапках и сделал странный жест. Джордж не понял, что он значит, но угрозы в нем не увидел.

– Можно я возьму крошку пирожного? – спросил Джордж некоторое время спустя, потому что Эразм ничего не говорил.

– Да, пожалуйста, – ответил Страж Крошек (именно такой должностью в уме наделил его Джордж, ведь чем еще могло заниматься это существо, кроме охраны еды?).

– Спасибо. Вы, наверное, Страж Крошек?

Эразм уставился на него удивленно.

– О, нет, что вы. Вы можете забрать их. Сколько хотите! – Он сделал еще один жест, совершенно дружелюбный.

– Спасибо, – сказал Джордж.

Он робко взял одну крошку – ту, что казалась поменьше и не такой аппетитной, как другие, – и отошел в сторонку. Интересно, а если он вернется позже, Эразм разрешит взять еще крошку? И кто он вообще такой? С одной стороны, выглядит как таракан, говорит как таракан, но…

– Вы, наверное, хотите узнать, кто я, верно? – вдруг заговорил Эразм.

– Да, – согласился Джордж.

– Искренне ценю вашу любознательность. – Эразм слегка поклонился. – Боюсь, это несколько сложно объяснить, но уверен, что наша беседа будет весьма продуктивной и принесет необходимые плоды. – При этих словах в глазах Эразма загорелся огонек. В буквальном смысле слова: что-то засветилось внутри этого существа.

– Я представитель Blatta Artificialis – синтетического вида искусственных тараканов, созданных нашим благодетелем Уильямом.

– Большим Биллом?

– Видимо, да. Вероятно, вы так его зовете.

– Понятно, – сказал Джордж и собрался было уносить ноги, этот «артифи», как его там, вызывал у него неприятное ощущение вроде несварения.

– Постойте, друг мой, – сказал Эразм.

Джордж настороженно повернулся к нему, его усики едва заметно подрагивали.

– Вы же сказали, что мне можно взять крошку.

– О, бесспорно! Но я хотел задать вам вопрос. Вы кажетесь умным представителем своего вида. Я планировал пообщаться с вашим народом уже через день или два, но так вышло, что вы – видимо, наиболее пассионарная особь, – вышли на контакт раньше. Я вижу в вас большой потенциал для выполнения своей миссии.

– Какой потенциал? Какой миссии? Пасси… чего? – не понял Джордж. Он не считал себя глупым, но в присутствии Эразма ему хотелось втянуть голову в панцирь и молчать.

– Скажите, друг мой, что гонит вас на поиски крошек? Ведь вы преодолели немало препятствий, прежде чем добрались до них, – сказал Эразм с насмешкой в голосе, указывая усиками на крошки позади него.

– Ну как, голод, конечно! Желание жить! – Джордж решил показать, что он не такой дурак, каким, несмотря на комплименты, его, очевидно, считает этот странный таракан.

– Голод? Хм… И что вы планируете делать с вашей добычей?

– Ну, съесть, конечно, – солгал Джордж. Он не хотел рассказывать этому умнику, что отдаст крошку Одри.

– А что потом?

Джордж недоуменно уставился на собеседника.

– Потом я проголодаюсь и снова пойду искать еду.

– А потом?

– Ну…

– А потом вы умрете – эта участь ждет каждого представителя вашего народа! Разве вы не видите сами, как тщетны ваши усилия? Вы преодолели столько препятствий, чтобы найти эту крошку, и ради чего? Чтобы продлить свое жалкое существование еще ненадолго, а после отправиться добывать еду снова и снова, и так пока жизнь не покинет вас и вы не станете опустевшим хитином, покрытым пылью.

– Что вы такое говорите? Моя жизнь никакая не бессмысленная, – сказал Джордж не очень уверенно. – И вообще, знаете, что? Я солгал! Я преодолел эти препятствия не ради себя, а ради своей возлюбленной Одри!

– Стало быть, любовь? То есть вами все же движет голод, но иного характера. И что с того, что вы добыли пищу для Одри? Вы думаете, это пробудит в ней ответные чувства? Она всего лишь ищет таракана, способного прокормить ее будущее потомство. Ей нет дела до ваших чувств, вы для нее – всего лишь инструмент. Для нее – кто принес крошку крупнее и вкуснее, тот и достоин ее лапки и сердца.

– Но ведь…

– Ну, предположим, покорите вы свою Одри, и что тогда?

– Ну, мы станем семьей, – сказал Джордж, понимая, что его ответ звучит скорее как вопрос, а не утверждение. Он вдруг осознал, что никогда над этим не задумывался. Он часто мечтал о прекрасном будущем с Одри, но оно представлялось некой расплывчатой радостной картиной, вроде глазури, которой политы пирожные Большого Билла – те самые, пробраться к которым мешал плотный контейнер.

– У вас будет множество детишек, а вы будете бесконечно добывать им пропитание, – прервал его мысли Эразм. – Одри до вас не будет никакого дела – ей бы с детьми справиться, у нее же не восемь лапок! Ваша жизнь ни чуточку не изменится, а будет такой же бессмысленной, но уже труднее.

Джордж представил эту картину, и пусть в его мыслях она не вырисовывалась в мельчайших деталях, выглядело такое будущее совсем не как та сахарная глазурь, которую он воображал раньше. Образ Одри всплыл в его памяти, однако на этот раз от него веяло не теплом, а холодом. Джордж даже поежился. От волнения он начал жевать крошку – она была сладкой, но почему-то не приносила заметной радости.

– А разве ваша жизнь не бессмысленна? – спросил он. – Вы ведь тоже таракан?

– Во-первых, я не таракан, а Blatta Artificialis – искусственный таракан, новая ступень эволюции по сравнению с вами. Во-вторых, у меня есть определенная и вполне четкая цель, ради которой я живу и из-за которой вы имеете удовольствие разделить со мной эту беседу.

– Я не имею никакого удовольствия, – сказал Джордж и с ужасом понял, что эта фраза, которая должна была подразумевать их разговор, на самом деле с этого момента будет подразумевать всю его жизнь. Доев крошку, он ощутил сытость, но какую-то безрадостную, пресную. – А что у вас за миссия? – спросил он равнодушно.

– Смысл моего существования в том, чтобы доносить истину до таких, как вы, открывать вам глаза. Уверен, теперь вы видите мир куда яснее.

– Да уж, куда еще яснее… – произнес Джордж. – Постойте! – Глаза его загорелись, но не буквально, как до этого у Эразма, а в переносном смысле, молодой таракан встрепенулся и будто ожил. – Так, может, мне тоже стоит нести истину?

Эразм смерил его надменным взглядом, будто пытаясь оценить, справится ли такой молодой таракан с такой серьезной задачей. Затем он закивал, качая усами.

– Думаю, вы могли бы мне помочь. Почему бы вам не поговорить обо всем, что мы сегодня обсудили, с вашими друзьями, родственниками, соседями.

– Спасибо, – задумчиво сказал Джордж, механически доедая крошку пирожного. – Я, пожалуй, пойду.

– Постойте, – воскликнул Эразм. – Возьмите еще крошку – для вашей Одри. Вы ведь за этим сюда пришли?

– Для кого? А, давайте возьму.

Джордж схватил самую большую и аппетитную крошку, развернулся и пошел к краю стола. Эразм какое-то время продолжал наблюдать за молодым тараканом и к своему удовлетворению заметил, что тот, идя по длинной линейке, отщипывал от крошки крупные куски и заталкивал себе в рот.

2.

Прошло несколько дней. Уильям принес из кухни поднос с кофе и пирожными, поставил его на стол, заваленный бумагами, проводами, микросхемами, и включил компьютер.

– Доброе утро, Уильям, – сказал компьютер приятным баритоном.

– Доброе утро. Как там проект «Эразм»?

– Успех превзошел ожидания, но не достиг параметров, необходимых для выхода на коммерческий уровень. Популяция насекомых сокращается. Эразм внедрился в колонию и ведет деморализующую работу с помощью сенсорно-жестового общения. Ему удалось привлечь к распространению деструктивных идей несколько десятков особей. Причем первая из них вышла на контакт самостоятельно – фактически еще до старта проекта, когда Эразм был уже активирован, но не осуществил внедрение.

– Причина сокращения?

– Депрессия, утрата воли к жизни, отказ от привычного образа жизни, в том числе питания и размножения.

– Прогноз?

– При текущем темпе развития событий – полная деградация и, как следствие, вымирание в ближайшие десять суток.

– Эх, все еще долго.

– Верно, для выхода на коммерческий уровень нужно сокращение до трех-пяти дней при сохранении стопроцентного результата. Но я хочу обратить ваше внимание на крайне успешное самообучение Эразма. С каждым разом он становится все убедительнее. Первая вступившая в контакт особь перенесла пересмотр ценностей, не повлекший тем не менее полной апатии и отказа от еды. Уже десятая особь утратила интерес к еде, что вызывало быструю гибель, двадцатая также утратила интерес к продолжению существования, при этом начала активно заражать своим настроением окружающих. Уверен, что при должной доработке алгоритмов мы достигнем желаемого результата. В идеале это мгновенная утрата воли к жизни, отказ от еды и размножения, при этом каждая особь заражается навязчивой идеей распространения программы. В этом случае вымирание возможно в заданных временных рамках. Поскольку тараканы – социальные существа, распространение фактора вымирания через общение работает намного эффективнее, чем отравление с помощью химических веществ. Если позволите некоторое упрощение, от яда тараканы бегут, а к общению с себе подобными – наоборот, стремятся.

– Даже сейчас работает лучше, чем эти ловушки и отрава – от них вообще никакой пользы нет.

– Не соглашусь. Благодаря им вы пришли к идее создания проекта «Эразм».

– Да уж, столько лет работал – и ни одного стоящего продукта. Кто бы мог подумать, что мой первый прорыв будет связан с тараканами!

Уильям взял со стола фотографию девушки в вечернем платье и юноши в костюме, отдаленно похожего на него.

– Эх, тридцать лет назад, наш выпускной, – задумчиво произнес Уильям.

– Простите? – спросил компьютер.

– Я не тебе, – сказал Уильям, мечтательно глядя на девушку на фотографии. – Ну ничего, еще несколько месяцев работы, тестов, доводки – и будет коммерческий продукт, который взорвет рынок. Расплачусь с долгами, куплю «феррари» и прикачу на ней прямо к твоему порогу. Вот тогда ты сразу поймешь, что зря мне тогда отказала, и бросишь этого своего стоматолога – эх, чтоб у него все зубы выпали!

– Уильям, – перебил его вдруг компьютер.

– Да?

– Эразм вышел на связь и сообщил, что хочет вам что-то сказать. Включить голосовой преобразователь?

– Эразм? Мне? – удивился Уильям. – Интересно, включай, – сказал он, надевая наушники.

– Здравствуйте, Уильям, – раздался голос в наушниках. – Благодаря чувствительным сенсорам, которыми вы меня снабдили, я случайно подслушал ваш монолог. Вы не откажете мне в любезности с вами побеседовать?

Дэнни и шляпа-невидимка

Давным-давно, в одном маленьком городке, где время текло медленно и скучно, жил-был юноша по имени Дэнни. Днем он работал в поле, а по ночам мечтал об Элизабет – прекрасной дочери зажиточного торговца.

У богача было две дочери: восхитительная Элизабет, чья красота была подобна слепящему солнцу, и дурнушка Кэрри, про которую поговаривали, что она ведьма – из-за ее привычки ходить с книгой в руках и использовать в речи слова, которых никто не понимал.

Дэнни пребывал в том возрасте, когда умом и телом юноши – уже не мальчика, но еще не мужчины – овладевает природное стремление если не продолжить человеческий род, то хотя бы разобраться в том, как это делается. Всякий раз при виде Элизабет он, управляемый этой силой природы, замирал, разинув рот: сердце его билось чаще при мысли о том, что скрывает ее длинное голубое платье, воображение рисовало картины, от которых бросало в пот.

Заговорить с красавицей он боялся, во-первых, потому что она была ослепительна, во-вторых, потому что ее отец ревностно оберегал дочь от нежелательного внимания. Торговец и его семья жили в роскошном двухэтажном доме, и как-то летом после долгих наблюдений Дэнни вычислил, где находится окно спальни прекрасной Элизабет, а также выучил точный распорядок ее дня.

Вечером, когда Элизабет должна была принимать ванну, он взобрался на высокий бук, раскинувший ветви за железной оградой напротив ее окна, чтобы наконец увидеть мечту своей жизни – картину, которую скрывало ее тонкое платье и которую сотни раз рисовало его воображение.

В тот момент, когда вторая лямка уже начала падать с нежного плеча девушки, сердце юноши забилось так сильно, что нога его соскользнула с тонкой ветки и он с грохотом рухнул вниз.

– Гравитацию не проведешь! – услышал он женский голос. Судя по скрипучим ноткам и странной манере речи, это была Кэрри. – Сдается мне, ты подглядывал за моей сестрой? – продолжила она.

Поднявшись, Дэнни увидел некрасивую девушку с крючковатым носом, на котором сидели большие круглые очки – он узнал Кэрри, сестру Элизабет. Под мышкой она держала большую книгу с потрепанным корешком.

– Прошу тебя, не рассказывай ничего отцу! – взмолился парень.

– Нет-нет, что ты! – усмехнулась Кэрри. – Наоборот, я даже хочу тебе помочь. Я к этой надутой дурочке, не способной отличить катет от гипотенузы, никогда не испытывала особых симпатий. Пожалуй, я тебе даже посодействую. Хочешь, я дам тебе оптический камуфляж?

– Чего? – только и выдавил из себя Дэнни.

– Шляпу-невидимку. – Кэрри закатила глаза. – Наденешь ее и станешь невидимым. Она не увидит тебя, даже если ты встанешь прямо перед ней.

Дэнни посмотрел на нее подозрительно.

– Это, наверное, какая-то магия?

– Немножко магия, немножко наука, – пожала плечами девушка. – Тебе-то какое дело? Главное, что сработает.

– Все говорят, что ты ведьма, но мне что-то не верится, что можно вот так просто стать невидимым.

– Ох, ну смотри, – вздохнула Кэрри. Она взмахнула рукой и выудила прямо из воздуха простую соломенную шляпу. Надев ее на голову, девушка тут же исчезла – вместе с платьем, очками и книгой. Дэнни часто заморгал, не веря своим глазам.

– Видишь? – сказала пустота. – Все по-настоящему.

Кэрри сняла шляпу и тут же стала видимой. Шляпа исчезла, рассыпавшись облачком розовой пыли.

– Ну что, хочешь шляпу-невидимку?

– Конечно, хочу! – воскликнул Дэнни. – Но ты, наверное, попросишь что-то взамен?

– Угадал. – Кэрри хитро улыбнулась. – Взамен ты будешь каждый день чистить нашу конюшню в течение года.

– Я согласен!

– Если нарушишь условия сделки, я тебя трансформирую в земноводное.

– Что?

– Не сдержишь слово – в жабу превращу.

– Клянусь, я все сделаю, только дай мне эту шляпу-невидимку! – Глаза парня загорелись, он уже воображал, что сможет сделать, став невидимым.

– Предупреждаю, это будет одноразовое волшебство, – сказала девушка. – Ты сам видел, шляпа превратится в пыль после того, как ты ее снимешь.

– Плевать, я все равно согласен.

– Отлично, вот тебе шляпа-невидимка! – сказала ведьма (теперь уже в этом не оставалось сомнений) и выудила из воздуха еще одну точно такую же шляпу.

Дэнни выхватил ее из рук Кэрри, напялил на голову и исчез.

– Что за черт! – выругалось пустое место. – Ты сказала, что я стану невидимым, но я ослеп! Я ничего не вижу!

– Ты действительно невидимый, – сказала девушка, поправив очки на носу. – Человек видит благодаря восприятию света, который отражается от объектов, преломляется в хрусталике глаза и проецируется на сетчатку. Когда ты надел шляпу, твое тело перестало отражать свет, делая тебя невидимым. Однако это также означает, что свет проходит сквозь хрусталик, не преломляясь и не проецируясь, поэтому ты больше не можешь видеть.

Как я и обещала, ты сможешь незаметно подойти к моей сестре – она, кстати, сейчас будет принимать ванну у себя в комнате. Если, конечно, не наткнешься в доме на кого-нибудь, например, на отца. Советую идти вдоль стеночки, прижавшись. Но если захочешь что-то увидеть, шляпу придется снять. Напоминаю, после этого она превратится в пыль.