Зеркало души

Татьяна Костоварова

Зеркало души

Пролог

Алексей

Я всегда считал, что клиники для умирающих должны выглядеть мрачно. Что-нибудь в духе старых готических особняков с обшарпанными стенами, где в воздухе витает запах отчаяния. Вместо этого здесь, в “Мире жизни” – такое абсурдное название для места, где все ждут смерти, – были мраморные полы, огромные окна с видом на ухоженные сады и персонал с такими натянутыми улыбками, что хотелось спросить: “Сколько за них доплачивают?”

Я сидел в холле, лениво изучая коллекцию изысканных книг на полке. Разумеется, все они были об исцелении. Если бы я не знал, что у меня осталось пару месяцев, возможно, даже попытался бы прочесть что-то из этого чтива. Но мне уже нечего было исцелять.

Шум шагов заставил меня поднять голову. В дверях стояла она – высокая, с идеальной укладкой и взглядом, которым можно было испепелить любого. Девушка с лицом, которое могло бы красоваться на обложке журнала. А вместо этого она оказалась здесь, в клинике, где красивые лица блекнут быстрее, чем мраморная плитка под ногами.

– Вы Алексей? – произнесла она, приподняв одну идеально изогнутую бровь.

Я кивнул, чуть прищурившись.

– А вы – та самая Виктория, с которой меня хотят поселить? Говорят, тут это называется “групповой терапией”. Как будто это поможет нам не умереть.

Её губы дрогнули в слабой улыбке, в которой не было ни капли тепла.

– Взаимная поддержка неизлечимо больных. Звучит вдохновляюще, не так ли?

Она подошла ближе, бросила на стол дорогую сумку и села напротив. Её движение было изящным, словно она до последнего притворялась, что её тело не подводит её с каждым днём.

– Вдохновляюще? – хмыкнул я. – Я бы сказал, что это звучит как пытка.

Она усмехнулась.

– Тогда нам повезло. Мы оба циничны и явно не собираемся обременять друг друга сентиментальностью.

В её словах была правда. Я уже видел, как некоторые пациенты здесь плакали друг у друга на плечах, но мне было отвратительно даже думать о том, чтобы позволить кому-то вторгнуться в мои последние дни. И, кажется, она думала так же.

Мы молчали. Тишина не была неловкой, но и не успокаивающей. Она просто была. Как два человека, которых объединила не жизнь, а её неизбежный конец.

– Умираешь? – спросила она неожиданно, будто спрашивала, чем я увлекаюсь.

Я кивнул.

– А ты?

– Тоже, – ответила она равнодушно. – Приятно познакомиться.

Мы оба рассмеялись. Смех был не радостным, а каким-то отчаянным, как будто мы уже привыкли шутить над своей судьбой.

Тогда я ещё не знал, что она изменит мою жизнь. Да и свою тоже.

Глава первая: Хрупкая связь

Алексей

– У тебя в чашке больше пены, чем кофе, – сказал я, глядя на тонкую полоску коричневой жидкости, которая едва виднелась сквозь плотный слой сливок.

Виктория лениво подула на свою чашку, как будто пыталась согреть руки, а не напиток. Её взгляд был усталым, но каким-то пронзительным, словно она видела тебя насквозь.

– Неужели ты и за этим решил понаблюдать? – ответила она с лёгкой усмешкой. – Или просто не знаешь, как заполнить паузу?

Я усмехнулся. Она была хороша в этом – в уколах, в выстраивании невидимой стены между собой и миром. Но разве я сам не был таким же? Мы оба держались за свой цинизм как за спасательный круг, хотя знали, что это не спасёт нас.

– Заполнить паузу? – я сделал вид, что задумался. – Нет, скорее, мне интересно, как ты с таким апломбом пьёшь что-то настолько ужасное.

Её лицо на мгновение смягчилось, и она даже позволила себе улыбнуться по-настоящему, без язвительности. Но это длилось всего секунду.

– Наверное, привычка, – ответила она. – В моём мире слишком часто приходилось делать вид, что всё в порядке. Даже если это не так.

Она сказала это легко, как будто речь шла о чём-то незначительном. Но в её голосе был оттенок чего-то такого, что не давало мне покоя.

– В твоём мире? – переспросил я.

Она пожала плечами и посмотрела на меня так, будто размышляла, стоит ли продолжать.

– Да, в мире, где всё должно быть красиво. Где нельзя плакать на людях, нельзя быть слабой, нельзя ошибаться. Только ты всё равно ошибаешься. Просто делаешь это в одиночестве.

Её слова задели меня. Я молчал, чувствуя, как мои мысли начинают блуждать в собственном прошлом.

– Знаешь, – начал я, – это странно. Ты говоришь, как будто никогда не позволяла себе быть собой. А я, наоборот, слишком часто позволял себе быть… ну, знаешь, не самым приятным человеком.

Она взглянула на меня, приподняв бровь.

– Например?

Я вздохнул, понимая, что это именно тот момент, когда нужно говорить честно. В этом странном месте, где нам обоим уже нечего терять, обманывать себя и других казалось пустой тратой времени.

– Например, я предал друга. Того, кто доверял мне больше всех. Ради денег. Ради статуса. И знаешь, что самое отвратительное? Я даже не пожалел об этом тогда.

Она молча смотрела на меня, и в её взгляде не было осуждения. Лишь тихое, почти незаметное понимание.

– А ты? – спросил я, отводя взгляд.

Виктория вздохнула и повернулась к окну. В зеркальной поверхности стекла отражались её глаза, которые вдруг стали такими далёкими.

– Я разрушила семью. Моих родителей. Своими истериками, своими обидами. Они пытались спасти всё, что у них было, но я упорно делала вид, что мне всё равно. А потом… потом было поздно.

Я не знал, что ответить. Оказалось, мы были куда ближе друг к другу, чем я мог себе представить. Каждый из нас нёс в себе груз ошибок, которые, казалось, невозможно исправить.

Но в тот момент между нами возникла какая-то хрупкая связь. Она не требовала слов, не требовала оправданий. Просто факт того, что мы оба знали: за этой внешней холодностью скрывается что-то настоящее.

– Может, – тихо сказал я, – в этом есть какой-то смысл?

Она улыбнулась, но её улыбка была печальной.

– Может быть.

И именно в этот момент в комнату вошёл мужчина лет тридцати, с энергичным взглядом и каким-то странным блеском в глазах. Его белый халат говорил о том, что он врач, но выражение лица напоминало скорее изобретателя или исследователя.

– Алексей. Виктория, – начал он, явно радуясь, что застал нас вместе. – Меня зовут Артём Евдокимов, и я хочу предложить вам кое-что, что изменит всё.

Его слова повисли в воздухе, словно предвещая что-то большее. Мы переглянулись, и я понял: наши истории только начинаются.

Виктория

Доктор Евдокимов стоял перед нами, скрестив руки на груди, словно актер, готовый к долгому монологу. Он выглядел слишком молодо для человека, который обещает чудо. Чуть взъерошенные каштановые волосы, быстрые движения, глаза, горящие одержимостью.

– Я изучал поведение человеческого подсознания десять лет, – начал он, обводя нас взглядом. – За это время мы с командой пришли к выводу, что исцеление тела возможно только через исцеление разума.

– Интересная теория, – хмыкнул Алексей, откидываясь на спинку кресла. – Но как это связано с нами?

Доктор едва заметно улыбнулся. Он явно привык, что ему приходится объяснять свою идею скептикам.

– Прямо связано. Суть моего эксперимента – погружение в подсознание. Представьте себе, что ваше тело – это дом, который обрушился из-за трещин в фундаменте. Мы пытаемся лечить стены, укреплять крышу, но проблема всегда глубже. Если восстановить фундамент – сознание, – дом начнет восстанавливаться сам.

Я взглянула на Алексея, который выглядел так, будто этот монолог был для него плохим рекламным роликом.

– И как вы предлагаете это сделать? – спросила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось.

Доктор оживился.

– С помощью вибраций, звуковых частот, которые проникают глубже, чем слова. Мы создали специальную среду – зеркальную комнату. Без внешних раздражителей. Только вы, ваши мысли и направленные сигналы, которые заставляют подсознание работать.

– Это звучит как фантастика, – Алексей фыркнул, скрестив руки на груди. – Честно говоря, я бы поверил скорее в таблетку от бессмертия.

– Это не фантастика, – с нажимом сказал доктор. – Это наука. Но я должен быть честен: эксперимент рискованный.

Мы с Алексеем одновременно переглянулись. Вот она, загвоздка.

– Насколько рискованный? – спросила я, пытаясь сохранить равнодушный тон.

Доктор замялся, на мгновение опустив взгляд.

– Возможно всё: успех, провал… или смерть.

– Вот это поворот, – Алексей саркастично хлопнул в ладоши. – И вы думаете, мы подпишемся на что-то подобное?

– А у вас есть что-то, что вы боитесь потерять? – тихо спросил доктор.

Его слова ударили прямо в сердце. Он был прав. У нас не осталось ничего, что можно было бы держать в руках. Даже время с каждым днём ускользало, оставляя пустоту.

– Что будет, если это сработает? – наконец спросила я.

– Если всё пойдет по плану, – голос доктора стал мягче, – ваше тело начнет самоисцеление. Мы зафиксировали случаи регенерации тканей, исчезновения опухолей, восстановления иммунной системы. Ваши шансы увеличатся.

– И если не по плану? – Алексей смотрел на него с прищуром.

Доктор сделал паузу.

– Тогда вы погрузитесь в глубокую кому, возможно, навсегда.

Тишина в комнате стала ощутимой, как гулкий удар гонга. Я смотрела на Алексея, чувствуя, как нарастает паника. Но на его лице не было ни страха, ни сомнений. Только усталость.

– Звучит лучше, чем просто медленно умирать, – сказал он и повернулся ко мне. – А ты что думаешь?

Мой мозг метался между страхом и странным, почти безумным желанием попробовать. Я вспомнила все те дни, когда цеплялась за жизнь, хотя от неё уже ничего не осталось. Может, пришло время рискнуть?

– Я согласна, – сказала я, удивляясь сама себе.

Доктор кивнул.

– Хорошо. Мы начнем завтра.

Алексей усмехнулся.

– Замечательно. Ещё один день жизни перед тем, как стать частью научного эксперимента.

Я не знала, куда нас заведет этот выбор. Но впервые за долгое время внутри что-то шевельнулось – надежда. Или, может быть, просто желание верить, что всё это имеет смысл.

Алексей

Доктор Евдокимов аккуратно положил перед нами два листа бумаги. Контракты. Чёткие строки, мелкий шрифт, внизу место для подписи. Это был не просто документ – это был билет в один конец. Или вверх, или вниз.

– Вы должны понимать, – начал он, глядя на нас с явной тревогой, – это не магия. Я не обещаю, что всё получится. У вас есть право отказаться.

– У нас есть право умереть, – поправил я его, беря листок. – Разве не это вы хотите сказать?

Я скользнул глазами по тексту. Много слов о рисках, немного о возможных результатах, ещё меньше о том, что нам гарантируют. “Программа экспериментального лечения. Ответственность сторон”. Последнее звучало как издёвка. Какая ответственность, если на кону твоя жизнь?

Виктория взяла второй контракт, медленно пробегая его глазами. Её лицо оставалось бесстрастным, но я заметил, как она прикусила губу. У неё всегда был этот жест, когда она пыталась скрыть, что нервничает.

– Почему вы это делаете? – спросила она вдруг, не отрывая глаз от бумаги.

Доктор на мгновение растерялся, словно не ожидал вопроса.

– Потому что я верю, что у вас есть шанс. И я верю в свою работу, – ответил он, и в его голосе не было лжи.

Шанс. Слово звучало пусто. Но оно всё равно держало нас на плаву.

Я поставил подпись первым. Зачем тянуть? Это не сделает выбор легче.

– Готово, – сказал я, бросив ручку на стол.

Виктория подняла на меня взгляд. В её глазах не было ни страха, ни гнева – только какая-то странная смесь усталости и смирения.

– Ты действительно думаешь, что это стоит того? – спросила она.

– Думаю, что хуже уже не будет, – ответил я, пожав плечами.

Она кивнула и подписала контракт.

Доктор собрал бумаги, осторожно убирая их в папку. Его лицо выражало облегчение, но в то же время напряжение.

– Завтра в девять утра вас проведут в экспериментальную комнату, – сказал он. – Прошу вас, отдохните. Это важно.

– Спать перед потенциальной комой? – усмехнулась Виктория. – Звучит как шутка.

Доктор не ответил. Он просто поклонился, как будто извинялся за то, что не мог дать больше, и ушел, оставив нас вдвоём в тишине.

– Ну, вот и всё, – сказал я, разрывая паузу. – Считай, мы подписали билет в одно направление.

– Возможно, в никуда, – отозвалась она.

Её голос был тихим, но в нём не было жалости. Мы оба знали, что жалеть себя бессмысленно. Я посмотрел на неё, пытаясь понять, что она чувствует. Страх? Грусть? Но на её лице была только задумчивость.

– А ты бы что сделала, если бы выжила? – спросил я вдруг.

Она подняла на меня глаза.

– Не знаю, – сказала она честно. – Но если уж чудо случится, то, возможно, начну жить нормально. Без лишних иллюзий.

Я кивнул. Наверное, это был лучший ответ.

Мы ещё немного посидели молча, каждый в своих мыслях. Где-то в глубине мне хотелось верить, что это будет не конец. Но я не был готов признаться даже самому себе, что начал надеяться.

Завтра мы узнаем правду. Или не узнаем ничего.

Артём Евдокимов

В лаборатории царила тишина, нарушаемая лишь ровным гулом приборов. Я провёл рукой по гладкой панели управления, активируя систему. Мониторы ожили, на экране возникла схема зеркальной комнаты – сложная, многослойная конструкция, реагирующая на любой импульс.

Зеркала здесь были не просто отражающей поверхностью. За ними скрывались сотни датчиков, фиксирующих каждое изменение в биоэлектрической активности мозга испытуемых. Вентиляционные каналы распределяли особые аэрозоли, слегка изменяющие восприятие. Но главное – акустическая система.

Я посмотрел на стоящие вдоль стен устройства: генераторы инфразвуковых волн, высокочастотные модуляторы, передающие колебания на молекулярном уровне. Они создавали вибрации, которые человеческое ухо не могло уловить, но мозг – ощущал. Это было не просто воздействие на слух – это был диалог с подсознанием, обволакивающий, мягкий, но настойчивый.

Система запустилась. В глубине зеркал что-то дрогнуло, словно поверхность воды, в которую бросили камень. Я провёл пальцами по тачскрину, корректируя частотный диапазон. Каждому пациенту требовался индивидуальный подход: Алексей обладал устойчивой психикой, но имел склонность к импульсивным решениям, а Виктория… Она была другим случаем. Слишком чувствительной, но в то же время – сильной. Её сознание могло пойти по неожиданному пути.

Я сделал несколько записей в журнале. Тестовая фаза пройдена успешно. Теперь – главное.

Я закрыл глаза, прокручивая в голове возможные сценарии. Обычные гипнотические методы были недостаточны – слишком предсказуемы. Здесь всё строилось на обратной связи между разумом испытуемых и самой комнатой. Она была не просто пространством, а инструментом. Катализатором.

Я добавил в систему новые параметры: динамическую настройку зеркал под эмоциональный фон. Если страх – стены становятся узкими, подавляющими. Если агрессия – отражения множатся, сбивая с толку. Если спокойствие – зеркала смягчаются, словно растворяясь в свете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.