Убита светом, рождена тьмой

Иисусе, Ребекка, тебе не позволено пить больше в этой жизни и в следующей. Если Бог вообще решит, что мне можно переродиться и ещё раз прожить жалкую жизнь.

– Тигренок? – мои брови недовольно сходятся вместе от этого странного прозвища. Мы никто друг другу, чтобы придумывать ласковые имена.

Озорная улыбка появляется на его лице, делая мужчину моложе. Он вторгается в моё личное пространство, опираясь руками об стену над моей головой, приближая своё тело слишком близко, заключая в клетке пугающих мышц.

– О, это забавная история. Мне было интересно узнать о твоих сексуальных предпочтениях.

Этого не может быть. Я точно уверена, что ничего не было.

– Заканчивай предложение, – рычу я, пытаясь оттолкнуть груду мышц, но он не двигается с места.

Скала с бешеной энергией и самоуверенностью, полная тестостерона, который рано или поздно погубит её.

– Когда я снимал с тебя одежду ты кусалась и царапалась, как сумасшедшая.

Признаюсь, это было горячо, но я не сплю с женщинами, когда они не в трезвом состоянии, поэтому попробуй в следующий раз, – мерзавец продолжает сохранять улыбку на лице, когда я вся горю.

Я делала все эти вещи, чтобы защитить себя, а не из-за удовольствия, идиот.

– В следующий раз я перережу тебе горло или выколю глаза своими длинными острыми коготками.

Мужчина смеется, хотя у меня нет никаких намерений шутить, и я говорю серьезно. Ему не увидеть больше следов моего прошлого и расколотых стен.

– Тигренок, мои раны до сих пор болят. Было бы не плохо, если бы ты растерла их мазью, – продолжает издеваться мужчина, пытаясь сдержать смех.

Он подается вперед, открывая шею. Я вижу красные полосы, с засохшей кровью, не чувствуя ни капли раскаяния. Надо было надавить сильнее и разорвать артерию.

– Могу плюнуть на них. Слышала, что слюна содержит целительные компоненты, проверим?

Его лицо теплеет, мужчина едва сдерживает смех, и от этого выражения что-то появляется в моей груди. Я так давно не давала выползти наружу своей саркастичной натуре, что успела забыть, что значит доводить людей до смеха, а не до смерти.

– Ты не перестаешь удивлять меня, – тихо говорит мужчина, но я слышу.

Надо убираться сейчас, пока я не натворила глупостей. Он вызывает во мне то, что было давно похоронено, и я не собираюсь сдаваться в этой игре.

– Я хочу домой, – мой голос тверд, толкаю его снова, но он только отодвигает своё тело, руки остаются на месте.

Глаза осени смотрят в мои, в поисках правды в словах. Мне не нравится, что он легко может читать мои эмоции. Но я действительно хочу домой, слишком много произошло за последнее сутки, и мне необходимо все переварить в одиночестве.

– Сначала мы позавтракаем, а потом я отвезу тебя домой.

Его тон не терпит возражений, мужчина берет мою руку в свою, направляя в сторону кухни. Сопротивление растет в груди, я не могу так легко позволять управлять мной, у меня тоже есть голос.

– Во-первых, я не желаю есть, во-вторых, я полностью функционирующий человек и домой в состоянии добраться самостоятельно.

Крепкая хватка на моей руке становится ещё сильнее, когда он чувствует моё намерение сбежать и начать сопротивление.

– В-третьих, ты ничего не ела последние сутки и пила на голодный желудок, я не хочу нести ответственность за то, что ты упадешь замертво по дороге домой. В-четвертых, в эту местность такси не ездят, поэтому у тебя не остается выбора, кроме как пойти и поесть, тигрёнок.

Ненавижу ситуации, когда у меня отбирают выбор, и я должна действовать так, как, того требуют другие люди. Я ненавижу терять контроль, но этот сукин сын безжалостно забирает его у меня, разрушая частичку души, делая её хрупкой и уязвимой.

Я ненавижу это состояние. Ненавижу то, что не сопротивляюсь этому, хотя должна сражаться.

Что со мной не так, чёрт возьми?

На кухне пахнет мясом и жареной картошкой. Стол накрыт, а на тарелке меня ожидает пюре, сбоку разложены брокколи, политые лимонным соком. Когда он всё это успел? Я видела эту еду только пару минут назад на плите. Боже, есть хоть что-то, в чем этот незнакомец не будет хорош и внутри меня перестанет все трепетать? Мужчина усаживает меня напротив своего места за барную стойку. Когда он поворачивается ко мне спиной, меня переполняет желание кинуть вилку в его большую, умную голову. Но только сейчас понимаю, что он практически голый. На нем спортивные шорты, низко сидящие на талии, под ними выглядывает черная резинка боксеров. Каждый дюйм тела мужчины покрыт татуировками, буквально все, нет ни единого пустого места. Но под лучами утреннего солнца мне видно, что татуировки перекрывают белые линии, похожие на шрамы, которым не один год.

Мы так с ним похожи, что это пугает. Я не должна хотеть пробиться сквозь стены незнакомца, чтобы узнать, как он получил эти шрамы.

Мои глаза поднимаются наверх, чтобы не раскрыть себя, когда он поворачивается лицом с тарелкой в руках, где лежит мясо.

Мужчина кладет стейк мне на тарелку, но я смотрю только на его проколотые соски, мясо не так волнует меня.

У него не один прокол, серьга есть и в носу, которой не было раньше. Возможно мужчина, как и я, любит физическую боль, заглушая ею моральную.

– Ешь, – грубый голос выводит меня из мыслей, я и не заметила, как глубоко погрузилась в себя.

Это происходит постоянно. Мне комфортнее общаться со своей головой, чем с людьми.

Я начинаю есть, пытаясь не смотреть в сторону мужчины, который, наоборот, не отводит от меня пылкого взгляда, вызывая дискомфорт.

Когда мясо попадает на мои вкусовые рецепторы, я издаю тихий стон. Вся еда божественно вкусная. У меня никогда не получалось готовить, поэтому я отбросила эти провальные попытки, когда мама пыталась меня научить. Я постоянно питаюсь заказной едой, что существенно испортило мой организм, но, мне плевать.

– Если ты будешь издавать такие стоны постоянно, пробуя мою еду, то я начну готовить для тебя ежедневно.

Моя голова взлетает вверх от его комментария, сталкиваясь с голодным взглядом. Возбуждение витает в воздухе, электризуя все пространство. Волосы на затылке встают дыбом от приближающейся паники.

Опускаю голову вниз, решая никак не комментировать его слова, быстро заканчивая с едой, переставая ощущать превосходный вкус.

Я напугана мужской близостью, аурой доминирования, которая разорвет меня в клочья, если подамся ей.

– Я все съела, вези меня домой.

Подпрыгиваю со стола, чуть ли не падая. Паника душит, я не готова столкнуться с его сексуальной энергией, он не тот, кто позволит мне вести процесс, а если этот нахал лишит меня контроля, то я умру от воспоминаний той ночи.

Не знаю, чем я думала вчера, но сегодня во мне нет огромный дозы алкоголя, что позволяет мыслить рационально.

Улавливая мой страх, его лицо теряет прежнюю теплоту. Темнота появляется на поверхности, как и желание насилия и убийства, но оно не направлено на меня. Мужчина никак не комментирует вспышку страха, вставая со стола и направляясь по коридору прямо. Молча я следую за ним, запоминая все, что окружает меня вокруг.

Комнаты пусты, только фотографии украшают стены. На них изображена красивая, но на вид уставшая женщина, её лицо обрамляют морщины и темные круги под глазами. Ее маленькие ладони покоятся на плечах девушки с грустным выражением лица, она прикована к коляске. Возможно, это его семья.

Мы выходим на улицу, моя кожа нагревается от палящего солнца, и тогда вспоминаю, что вышла только в одной его футболке, а он в одних шортах.

– Где моя одежда?

– Лежит в мусорном баке облеванная.

Я думала, что упала ещё не так низко, но, видимо, ошиблась. Я больше никогда не смогу нормально и без стыда смотреть в глаза этого мужчины, поэтому нам лучше не встречаться в этой и последующих жизнях.

Полный провал, Ребекка. Мало того, что он видел твои шрамы, ты ещё и блевала при нем, просто замечательно.

Мужчина открывает мне дверцу машины, его напряженные руки сжимают её с силой, которая может свернуть шею человеку. Меня тревожит темная вибрация исходящая от него волнами.

Он не мог догадаться, но даже если и так, это не дает ему повода злиться. Я для него никто.

Как только я удобно устраиваюсь на переднем сиденье, пристегивая ремень, этот сумасшедший на бешеной скорости срывается с места, оставляя клубы пыли позади. Я смотрю на его лицо и вижу холодную отчужденность. Мужчина находится в другом месте, но точно не в реальности. Такими темпами мы разобьемся. Моя рука тянется к его, ощущая мелкое покалывание, мягкое и невинное прикосновение возвращает мужчину из транса, в который он так глубоко погрузился.

– Сбавь скорость, мы можем разбиться.

Перспектива смерти не пугает меня, она желанна, но не сейчас. Я всё ещё не закончила все свои дела в этом мире.

– Прости, – виновато произносит, сбавляя скорость, но руки продолжают сдавливать руль, как будто он хочет выдавить жизнь из бедной кожаной ткани, либо задушить кого-нибудь.

Вся оставшаяся дорога проходит в напряженном молчании, будто и не было всех тех наших разговоров у стены, когда он прижал меня, пытаясь сломать мои крепкие стены.

Не знаю почему, но это расстраивает меня. Я действительно не понимаю себя и плохо контролирую своё сознание вместе с податливым телом.

Я вижу дом, где снимаю квартиру, и машину Лиама рядом с ним, тело напрягается от перспективы нелегкого разговора.

Лиам снова делает шаг навстречу, когда это должна была быть я.

Я так ужасна.

Этот сумасшедший резко тормозит машину, всё ещё не смотря в мою сторону.

Что с этим мужчиной не так?

Недавно он едва ли не съел меня своими голодными глазами, а теперь ведет себя холодно и зверски злобно.

– Ты дома, Ребекка.

Меня злит тот факт, что он знает моё имя, а я его нет. Мужчина держит меня в неведении, когда сам знает больше, чем требуется. Это несправедливо.

– Как тебя зовут?

Улыбка, наконец появляется на его губах, и это радует моё сердце.

– Я оставил тебе подсказку, найдешь и узнаешь.

Мужчина заводит двигатель машины, и это знак, чтобы я убиралась. Выходя, я бросаю на него взгляд. Но он не смотрит в ответ, быстро покидая стоянку, исчезнув, как всегда. Но появится ли он вновь в моей жизни? В последние мгновение мужчина смягчился и вышел из фазы убийцы. Он так непостоянен, что я в абсолютной растерянности и не знаю, чего ждать от него.

Что-то тянет мои волосы вниз, я поднимаю руку к голове, находя там записку и прикрепленный к ней батончик кит-кат.

Когда он успел?

Читая содержание, я повторяю не один раз вслух:

Райан, Райан, Райан…

Глава 13

SNAP – Rosa Linn

Я моргаю раз, два

– Где же ты?

Ты всё ещё у меня в сердце

Я стою перед дверью своей квартиры, не решаясь зайти и встретиться лицом к лицу с Лиамом. Знаю, он сделает вид, что ничего не произошло. И мне лучше поступить так же, чтобы замять всё это дело и начать готовиться к следующей миссии.

Но мы не связаны только миссией, мы что-то намного большее. Я должна была ещё вчера приехать к нему и извиниться, а не творить то, что привело к последствиям под именем Райан.

Его имя ласкает мой язык, вызывая непонятное тепло, но я сейчас не могу думать о нем. Лиам – мой приоритет в данный момент.

Набирая воздуха в легкие, я вхожу в квартиру, сталкиваясь со спящим Лиамом, развалившемся на моем диване: одна его рука мирно покоится на животе, другая свисает с дивана. Видимо, он ждет меня с самой ночи, укол вины пронзает сердце, я так ужасна. Когда единственное, о чем думал Лиам – помириться со мной, я в этот момент напивалась до беспамятства, позволяя демонам управлять собой.

Тихо закрываю дверь, на цыпочках пробираясь в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. От меня пахнет алкоголем, рвотой, но есть и приятные ароматы, которые я улавливаю. Смесь его одеколона с дымом сигарет и запахом домашней еды.

Его запах.

Я вся пахну им, поэтому мне нужно смыть следы, чтобы Лиам не разочаровался. Он знает, что я пытаюсь справиться со своей травмой, используя мужчин, и ему это никогда не нравилось. Ведь я подавляла их контроль, как сделали это со мной.

Действительно, чем я лучше тех монстров?

Горячая вода бьет струями в моё тело, обжигая и стирая все улики ночи. Но голова не желает выталкивать его образ. Огромные мышцы, руки, которые с легкостью могут свернуть шею. Яркие татуировки, смешанные с белыми линиями его прошлого. Глаза, которые никогда не отрываются от моих, в поисках чего-то, возможно, души.

Моя рука опускается вниз, но я одергиваю себя от мыслей о нем. Я определенно начинаю сходить с ума.

Грубо натираю тело, оставляя красные следы, прогоняя возбуждение из крови. Когда я начинаю пахнуть только гелем с лавандой, закрываю воду и быстрыми движениями насухо вытираю тело, затем одеваюсь в легкие серые спортивные штаны и черный топ, открывающий живот и татуировки.

Лиам всё ещё спит, когда выхожу из ванной, поэтому решаю нагреть ему кусок пиццы, единственное, что осталось в холодильнике, и сделать чай с медом, который он обожает всей душой.

Когда все готово, то несу к журнальному столику напротив дивана, присаживаясь на подоконник, ожидая, когда он проснется. Запах еды пробуждает Лиама, он открывает свои светлые и добрые глаза, виновато глядя на меня.

Мы оба вчера наговорили лишнего, но это моя вина, что довела его, произнося те ужасные слова.

– Ребекка…

Я перебиваю его, не давая говорить то, чего Лиам не должен. Он не обязан делать себя виноватым там, где нет ни капли его вины.

– Не говори этих слов. Единственный человек в этой комнате, кто должен извиниться – я, поэтому пожалуйста прости, что вела себя как бесчувственная сука. Последние дни были тяжелые, я ослабила контроль над собой и вылезло то, что стараюсь держать глубоко в себе. Злоба, гнев, желание причинить кому-нибудь боль, чтобы они чувствовали себя так же, как и я, – останавливаюсь, переводя дыхание. – Прости за те слова, ты последний человек, кому я хотела причинить боль. Но это вырвалось из-за собственной боли и тоски внутри. Знаю, что ты всегда хочешь помочь, но в тот момент я была слишком зациклена на себе, чтобы понять истину. Прости, Лиам.

Камень падает с груди, когда заканчиваю свой монолог. Мне становится легче, спокойнее, нет больше разрушающих мыслей и вина ослабла, не пытаясь больше задушить меня.

Смотрю на Лиама, он кусает кусок пиццы, запивая чаем и улыбаясь, как последний негодяй.

– Я должен был заснять это на видео, ты первый раз извинилась. Надо было записать этот момент, как напоминание, что у Ребекки Картер есть сердце, как бы она ни пыталась это отрицать, – бросаю в его голову маленькую подушку, попадая прямо в цель. Напарник давится чаем, начиная громко кашлять и бить себя по груди, но я остаюсь на месте, не пытаясь помочь. Успокоившись, вновь направляет на меня свой добрый взгляд, со словами: – Но, если серьезно, я ценю твои извинения, они много значат для меня, поэтому спасибо, Ребекка, что наконец-то открыла эту часть себя и вытащила её из объятий тьмы.

Лиам поднимается с маленького дивана, обитого коричневым замшем, и направляется в мою сторону. Я тоже встаю и иду в его дружески-примирительные объятия.

Быть в них – это словно ощущать то, что я больше не одна. Лиам всё ещё есть в моей жизни и держит крепко за руку в этой миссии, которая погубит все хорошее, что было во мне, открывая врата прямо в ад. Но у меня останутся хорошие и теплые воспоминания. Свет всегда был связан с тьмой. Если приглянуться в темноту, то можно увидеть маленький якорь белого яркого цвета. Это Лиам. Всегда был он последние три года.

Мой свет, мой якорь, мой помощник во тьме и борьбе с монстрами.

Мы отстраняемся друг от друга после длительных объятий, присаживаясь вместе на диван. Лиам хрустит пальцами, а это значит одно, он что-то собирается рассказать мне.

– Помнишь, ты просила найти информацию о девушке? – Лиам делает паузу, следя за выражением моего лица. – Я нашел, и там все слишком скверно.

Сердце сжимается от воспоминаний той ночи, я дала себе обещание помочь ей и не отрекусь от него. Она, как мой внутренний маленький ребенок, которого мне не удалось спасти. Может, поэтому я чувствую тягу к ней.

– Ее зовут Мелани Патрик. Она сейчас находится в интернате, службы давно искали её после смерти матери и, наконец, нашли. У неё три попытки побега, поэтому её заперли в отдельной комнате. Я ездил туда, видел её, и она чахнет. Они даже не собираются открывать дело об опекунстве. Девушка будет заперта до своего совершеннолетия, до него ещё целый год.

Информация должна была меня успокоить, она под присмотром, накормлена и у неё есть ночлег. Но там они сломают её дух, обрежут ей крылья за этот год. Я не могу этого допустить.

Интернат должен был быть для девушки безопасным местом, где о ней бы позаботились. Но все совсем наоборот. Жестокость людей порой убивает, как можно подобным образом относиться к детям, которые совсем одиноки в этом мире?

Я в безвыходном положении, мне не связать её с собой, это только навредит и привлечет ненужное внимание. Но я могу найти ей хорошую семью, которая приютит на год и даст свободу. Я могу сделать хотя бы это.

– Ты можешь найти и пробить по базе данных достойную для неё семью, пока я буду разбираться с приютом и их отношением к ней?

Лиам тяжело вздыхает, но кивком головы соглашается со мной.

Он, как и я, не в силах оставаться в стороне, когда жесткость над невинными людьми становится слишком сильной.

Мой помощник всё ещё продолжает хрустеть пальцами, и я чувствую, что это не все новости, которые он собирался рассказать.

– Теперь перейдем к главному, они ищут его и находятся в бешенстве, поэтому будь осторожна.

Им не найти меня, я стерла все свои следы, поэтому пускай страдают догадками.

– Не переживай, я всегда осторожна, Лиам, – это ложь, вчера не была осторожна, но всё равно чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним.

“Глупая Ребекка”, – шепчет издевательский голос в моей голове, прогоняя все мысли о чувстве безопасности рядом с Райаном.

Лиам встает с дивана с намерением уйти, у нас ещё много дел и нет времени на разговоры. Я сейчас же направлюсь в интернат, а Лиам погрузится в компьютер и включит свой суперумный мозг айтишника.

– Напиши мне, как будешь дома, я пришлю тебе анкеты семей.

– Хорошо, спасибо тебе, – я обнимаю Лиама на прощание, а после наблюдаю через окно, как уезжает его машина.

Мне не нравится оставаться одной в собственной квартире. Она чужая, безжизненная и навевает одиночество, поэтому я быстро переодеваюсь в презентабельный вид: черное платье с облегающим верхом и свободной юбкой. Волосы оставляю распущенными с легкими локонами.

Выскакивая на улицу, я не обращаю внимания на людей, как делаю это всегда. Быстро забираясь в машину, я завожу двигатель, вбивая адрес в навигатор. Волнение начинает скапливаться в пальцах.

Вдруг она оттолкнет меня?

Даже если и так, я не отступлю от плана и помогу девушке, которая предназначена для того, чтобы приносить свет в эту жизнь, а не гнить в темноте и одинокой комнате интерната.

Когда я подъезжаю к нужному адресу, охранник открывает высокий металлический забор, пропуская внутрь. Здание поражает своими размерами, и моя грудь болит от осознания того, как много там сломленных и одиноких душ. Да, я рано потеряла своих родителей, но я была совершеннолетней. Меня не запирали в клетке и не выставляли на аукцион в поиске другой семьи, которую я бы никогда не смогла полюбить. Вся территория окружена металлическим забором с проволокой наверху, в которой, несомненно, имеется ток.

Что за чёрт?

Это место должно быть временным убежищем для детей, а не тюрьмой.

Я вылетаю из машины, намереваясь разнести этот интернат в клочья и людей, которые должны заботиться о детях, а не доводить их до попыток бегства.

Навстречу мне идет пожилая женщина со строгими чертами лица. На ней серое платье длиной до щиколоток.

– Здравствуйте, меня зовут Мередит. Управляющая интерната, чем могу помочь? – ни один мускул не дрогнул на её лице во время речи, даже подобие улыбки мне не подарили, хотя я могу быть потенциальным родителем, желающим найти себе ребенка.

Теперь не удивлена, что люди не ездят сюда и не желают иметь с ними дел.

– Я хочу увидеть Мелани Патрик и обсудить с вами ваше пренебрежительное отношение к детям, мисс Мередит.

Злость вспыхнула в её взгляде, управляющая делает шаг в мою сторону, желая выглядеть угрожающе. Но угроза здесь одна – и это я. Если мои требования не будут выполнены, то лучше им не знать, что их ждет. Я сделаю все, чтобы снять Мередит с должности и поставить вместо неё достойного человека.

– С какой стати вы решили, что можете приехать в мой интернат и давать мне советы?

– С той, что вы держите ребенка взаперти, не имея на это никаких прав.

– Это неблагодарная, невоспитанная и взбалмошная мадам посмела провернуть попытку побега, поэтому я приняла меры.

Лицо управляющей стало красным, маска спокойствия слетела, открывая истинную суть: неуравновешенной, несчастной до глубины души, злостной женщины.

– Вы сейчас копаете себе глубокую яму, оскорбляя эту девушку при мне, весь наш разговор записан, поэтому с радостью использую это в своих целях, если не дадите её увидеть.

Я улыбаюсь, нахально размахивая перед её носом смартфоном, на котором идет запись нашей милой беседы.

– Вы являетесь её родственником?

– Это не должно вас волновать, единственное, что имеет значение в вашем положении – выполнение моих условий.

Женщина поджимает губы, но всё же соглашается отвести меня к Мелани.

Входя в здание, я вижу многих детей, которые дурачатся и смеются, но, когда они видят Мередит, то успокаиваются, и страх появляется на их лицах.

Я не знаю, чем она запугивает их и каким образом наказывает за плохое поведение, но, если узнаю, что это выходит за нормы адекватности, я сотру её карьеру в прах.

Меня приводят к закрытой двери с номером тринадцать, зловещее и плохое чувство поселяется внутри.

Что-то странное происходит, но я не знаю, с чем связано это предчувствие.

Надеюсь, Лиам и Джонатан в полном порядке. Еще один человек появляется в моих мыслях, но я старательно игнорирую его имя.

Дверь со скрипом открывается, и резкий крик слетает с моих губ.

Нет, нет, нет.

Мелани надевает себе петлю на шею, прыгая вниз.

В руки смерти.

Глава 14

Someone You Loved – Lewis Capaldi

Я иду ко дну, и в этот раз,

Боюсь, никто меня не спасёт

Тело Мелани барахтается в удушающих объятиях петли, она борется и не желает умирать, но её руки всё равно совершили эту ошибку: надели петлю на шею.

Срываясь с места, я подлетаю к ней за считанные секунды и хватаю маленькое тело, поднимая вверх. Я не позволю ей умереть. Я не допущу этого снова в моей жизни.

Еще бы пару секунд, и я бы не успела спасти девушку. Адреналин бушует в крови, руки трясутся от волнения. Мне тяжело удерживать тело в руках, но я не отпущу её. Больше никогда, пока не буду уверенна, что она покончила с погаными мыслями.

Управляющая продолжает стоять в дверном проеме с круглыми от шока глазами. Гнев взрывается внутри меня, я передумала и отменяю данное до этого обещание. Я уничтожу эту женщину за то, что она довела эту девушку до такого состояния. За то, что они не пытались помочь ей, оставаясь безразличными.

Мередит конец.

– Продолжите стоять или все-таки поможете мне снять её? – рявкаю я на управляющую, пытаясь удержать Мелани. Она начинает кашлять и стягивать веревку со своей хрупкой шеи, на которой теперь виднеются красные следы.

Охранник вбегает в комнату, услышав мой крик, сталкивая со своего пути управляющую. Мужчина быстро залезает на стул, развязывая петлю вокруг шеи Мелани, девушка падает в мои объятия, и я вместе с ней приземляюсь на твердый пол, уверенная в том, что завтра на теле будут синяки. Но это пустяк по сравнению с тем, что могло бы произойти.

Мелани начинает судорожно всхлипывать в моих объятиях, качая головой и закрывая глаза. Всхлипы переходят в громкие рыдания, сотрясающие её хрупкое тело, которое стало ещё более худым после нашей последней встречи.

Желание разнести все вокруг гудит во мне, но я терпеливо жду и позволяю ей выплакаться.

Мой взгляд сталкивается с управляющей, в глазах горит обещание разрушить все её зверства над детьми и прекратить её жестокую деятельность. Мередит вздрагивает, будто прочитав мои мысли.

Я всегда знала, что взгляд и выражение лица красноречивее слов.