Матабар III

Разумеется из-за этого все равно получалась задержка в обмене новостями, но ничего не поделаешь.

– Значит коллекция, – протянул Ардан.

Он высек искры стареньким огнивом, подаренным ему ковбоями, после чего подпалил письмо и, дождавшись пока то истлеет в миске пеплом, скинул мусор в урну.

Не хотелось даже думать о возможных последствиях, случись кому-нибудь обнаружить, что Великая Княжна и единственная, законная наследница престола Империи ведет переписку с обычным магом.

По совместительству – потомком кровавой правой руки Темного Лорда.

Ардан вздохнул и, улегшись головой на стол, открыл разум миру. В шорохе падающего снега, задевающего кабели, струнами натянутые между домов; в скрипах шин, скользящих по обледенелым набережным; в череде взмахов крыльев чаек и голубей, пытающихся отыскать убежище в замерзший ночи – в этом легком, едва заметном, морозном соцветии Арди услышал осколки имени.

Он произнес его, выдыхая облачка инея, узором легшего на внутреннюю сторону стекла, и на ладони появилась маленькая фигурка. Та чем-то напоминала Тесс. Тонкая девушка в легком, струящимся ледяной водой платье, кружила перед ним на столе, с каждым взмахом изящных рук и длинных ног порождая ворохи миниатюрной метели, заметавшей исписанные тетради и толстенные учебники.

Как бы не устарел труд Николаса-Незнакомца, он все еще оставался единственной книгой, известной Ардану, затрагивавшей столь эфемерную тему, как связь искусства Эан’Хане и Звездной магии.

Еще тогда, в Эвергейле, Арди прочел наблюдения Николаса, в которых тот рассуждал, что чем дольше занимается Звездной магией, тем крепче становится его искусство Эан’Хане и наоборот.

Ардан обнаруживал точно такую же закономерность. Ему теперь не составляло труда расслышать осколки имени Снега и Льда, да и призывать их, удерживая концентрацию и связь – становилось легче от месяца к месяцу.

Ледяная девушка, сверкая синевой, все танцевала и танцевала, а Ардан не сводил взгляда с накопителя.

Только, наверное, полный идиот, после шестичасовой тренировки с Гранд Магистром в области военной магии; все еще не до конца выздоровевший после выстрела в упор и встречи с демонологом, химерой и канализацией, станет пытаться взяться за вопрос, который мог определить все дальнейшее будущее.

Но Ардан, будто нечто подсказывало ему изнутри, чувствовал так же отчетливо, как ощущал продолжением собственной мысли фигурку на столе, что время пришло.

Разорвав связь с осколками имени и смахнув со стола стремительно исчезающую горку снега, юноша схватил накопитель, посох и уселся на пол.

Уложив перед собой кристалл, Арди, как учил Скасти, выровнял дыхание и прислушался ко всем своим органам чувств, а затем словно отвернулся от реальности, позволяя той показать то, что происходило с другой стороны, куда не проникал взгляд человека.

И стоило ему так сделать, как в то же мгновение Ардан едва сознание не потерял из-за рвущихся в разум образов и вспышек света. Из каждой щели, из каждого угла, из каждой складки пространства к нему стремились искрящиеся лучи Лей.

Он видел их змеями мчащимися от одного туманного здания, к другому. Наблюдал, как те пылали в железных деревьях, светивших над застывшей во льду улицей. Как бились ритмом сердца под землей, как мигали в вышине и как превращали город в нескончаемую пляску огней, на фоне которых новогодние убранства выглядели бы блекло и неказисто.

Вдох. Выдох.

Ардан мысленно отодвигал от себя гремящий шторм мистичного света.

Выдох. Вдох.

Сияние становилось все тише и тише. Огни постепенно втягивались внутрь кабелей, возвращались обратно в фонари и постепенно стихали внутри ламп, плит, трансформаторов и дорогущих, жужжащих холодильников.

И так до тех пор, пока все, что не осталось посреди пролитого пятна темной туши, коим обернулся окружающий мир – лишь кристалл. Кристалл и бесконечный поток куда менее ярких, едва уловимых нитей, струящихся повсюду и пронизывающих все, что окружало Арда.

Лей-линии. Их эхо. Эманации. Можно называть как угодно.

Они плыли нитями незримого ветра, изгибаясь и извиваясь, переплетаясь в столь сложном узоре, что невозможно разобрать где начиналась одна и заканчивалась другая.

Вид, открывшийся на сей раз Ардану, разительно отличался от того, что он увидел почти шесть лет назад в стареньком сарае.

На сей раз ему, словно, открылось чуть большее, но из-за того – куда более сложное и запутанное.

Синий кристалл же стал чем-то вроде маяка посреди разноцветного океана пряжи Лей.

Как только Ардан потянулся к зеленой ните, тот мигнул и начал испускать мерное, как у пламени в темном лесу, сияние. Зеленые нити, мчащиеся сквозь пространство, ненадолго замирали уставшими путниками, решившими отдохнуть после ненастной дороги у теплого костра.

Арди дотрагивался разумом до этих нитей и, игнорируя боль, шел их путями. Пересекал вместе с ними тропы столь удивительные, что даже пути Фае на их фоне выглядели стройнее и прямее столичных проспектов.

Держась рядом, Арди распутывал сложные узоры, освобождая зеленый цвет от всех прочих примесей. Он вылавливал его среди клубков алого, пропускал через сито синего, развязывал узлы желтого и розового, пронзал покрова черного и серого, а все прочие цвета старался и вовсе выгнуть дугой, чтобы пропустить сквозь них зеленый.

Но сколько бы юноша не старался, нити зеленого цвета никак не хотели умещаться внутри его сознания. Каждый раз, когда он, стоя на их тропах, пытался соединиться с ними – те рассыпались у него в ладонях песчаным маревом.

И путь начинался заново.

Странно, но боли Ардан не ощущал. Он просто брел и брел среди троп, неподвластных разуму и от того – описанию человеческого языка. Как неподвластно описать как бьется сердце во время первого поцелуя; как стонет душа на похоронах матери; как крутит нутро, когда навсегда прощаешься с другом; как легко и высоко в далеких горах; как спокойно и вязко на глубине озера, когда вокруг лишь тишина и убаюкивающий мрак; как летит кисть художника по полотну, оставляя за собой узоры вечности; как бегут пальцы по клавишам рояля, рассказывая то, о чем, обычно, молчат языки.

Нет.

Те тропы нельзя описать.

По ним можно лишь пройтись. А затем помолчать с тем, кто тоже имел счастье или неудачу ступить на них. Потому что, даже если вы оба знаете что-то, то не всегда можете подобрать слова, чтобы обсудить. Но молчание… тишина – они порой скажут больше самых громких песен и сладких стихов.

Ардан брел, не считая времени, коего здесь, наверное, и не существовало вовсе. Ступал шаг за шагом, подхватывая зеленые нити и более не пытаясь их, как прежде с красной звездой, забрать себе в первозданном виде.

Нет, он сгибал их аккуратно и неторопливо, переплетал друг с другом, создавая формы и изгибы; одни пропускал снизу, другие направлял сверху, прочие вдоль и поперек, пока не сформировал нечто, похожее на что-то неуловимо знакомое, но скрытое от разума. Как позабытое слово, вертящееся на кончике языка в разгар ожесточенного спора.

Арди забрал получившийся узор с собой и почувствовал первый укол внутри разума. Будто кто-то обжег его раскаленной иголкой.

Но юноша пошел дальше.

Вдох. Выдох.

Он сплетал все новые и новые узоры, восхищаясь тем, что видит перед собой. Будто мир сворачивался в точку, внутри которой раскрывал все секреты и тайны, позволяя желанием сотворять новое и невиданное, чтобы затем, вдруг, одновременно с тем, как пребывая внутри точки, раскинуться бескрайними просторами, на фоне которых даль темного космоса покажется соседним домом.

И Арди, восторгаясь просторами, коих даже не понимал, просто гулял по незримым путям, попутно, не обращая внимания, сплетая все новые и новые узоры. Не потому, что хотел, а потому, что помнил, что так надо. И если бы не эта память, то, наверное, он бы оставил попытки забрать с собой зеленый свет и просто отправился в путь, который никогда и нигде не закончился бы.

Но с каждым новым узором, с каждым новым лучом, зажегшимся в его Звезде, посреди таинственных троп возникали путевые столпы все нарастающей боли. Они отмеряли пройденный маршрут, напоминая Ардану, что это чуждый, не предназначенный для него мир.

А Арди все пытался и пытался забраться подальше. Увидеть больше. Будто за очередным изгибом, за следующим поворотом – он смог бы найти что-то важное. Что-то, что заполнило бы все разрастающийся провал в его груди. Пока еще маленький, размером с бусинку, но неустанно ширящийся и бесконечно голодный.

Но боль уже практически ослепляла его. Он шел едва ли не на ощупь, если так можно выразиться когда дело касалось чего-то настолько эфемерного, что даже полузабытый сон на его фоне тверже гранита.

И все же, в какой-то момент, Ардан осознал, что следующий шаг станет для него последним и он либо сгорит в океане боли, либо исчезнет и потеряет себя посреди незримых троп.

Вдох. Выдох.

Юноша открыл глаза и разорвал связь разума с реальностью. За окном уже вовсю пылало солнце, пробиваясь сквозь крышку серых облаков. На полу лежал расколовшийся, разбитый на части накопитель, а Арди, все так же сидя спиной к столу, держал в руках посох.

Он никак не мог понять чудится ему или нет. Находится ли он уже «здесь» или все еще – «там». И процессу никак не помогал тот факт, что внутри его разума пылала вторая, Зеленая звезда.

Звезда с девятью лучами.

Ардан пересчитал еще раз. Затем еще и еще, но количество и не думало меняться.

– Проклятье, – выдохнул юноша укладываясь спиной на пол и вытягиваясь во весь рост. – И что мне теперь с этим делать?

Потолок, к которому обратился Арди, не стал нарушать свое каменное молчание.

А ведь при этом юноша отчетливо понимал, как и в прошлый раз в случае с красной Звездой, что при большем риске и сильном желании, мог бы продвинуться и дальше. Но если тогда вопрос касался восьмого и девятого лучей, то теперь…

– Мысли завтрашнего дня, – нарочито строго сам себя одернул Арди.

Встав и, по уже сложившейся традиции, открыв окно и собрав снег с крыши, Ардан завернул его в полотенце и обтер тело. Раз в неделю он, конечно, ходил в общественные бани, оставляя за посещение порядка семи ксо.

Вернувшись к столу, Ардан снова щелкнул огнивом, зажег горелку и вскипятил на ней воду, попутно растворив порошок из смеси бодрящих трав и кореньев.

Выпив залпом горькую жидкость, заодно запив еще одну пилюлю, выданную Плащами, Ардан оделся и направился на выход. На лестнице, в столь поздний час, он не встретил никого, кроме, разве что, вездесущих, талых луж. Их убирали утром и вечером.

В баре тоже, разумеется, обнаружились лишь поднятые на столы стулья и…

– Ты чем там всю ночь занимался? – прищурился Аркар, сменивший черный костюм на темно-коралловый.

– А?

– Ну ты в несознанку… не отнекивайся, тобишь-та, – все с тем же прищуром, поправляя монокль и щелкая счетами, полуорк проверял многочисленные бланки отчетов и табели расходов. – У тебя в окнах разноцветный свет мигал. Уж думал припекает… горим, значит-ца.

– Небольшой эксперимент с магией, – вновь не солгал, но и не сказал правды Ардан.

– Помнишь про наш склад… уговор, тобишь-та?

Арди проверил крепко ли держится на цепочках гримуар, после чего замотал шарф вокруг шеи и натянул вязанную шапку.

– Если я что-нибудь взорву – ты мне что-нибудь сломаешь.

– Возможно даже с особой жестокостью, матабар, – кивнул Аркар.

– До вечера, орк.

– До вечера.

Ардан выскочил на улицу и, чуть ли не в припрыжку, минуя редких прохожих, пропуская мимо себя гудящие автомобили, добежал до трамвайной остановки. Его мысли занимали… нет, вовсе не девять лучей новой Звезды и уж точно не дуэль с Керимовым. Юношу всецело поглотили воображаемые сцены свидания. Учитывая поздний час, лекции пятого дня уже скоро закончатся, так что он успеет добраться до Большого аккурат к началу поединка.

Ну а, после того, как все разрешится, нужно будет обязательно навестить пресловутые бани и, может, если у Аркара найдется, то спросить какой-нибудь приличный костюм? Или не стоит?

Тесс ведь наверняка поймет, учитывая где та работала, что наряд с чужого плеча. Или же, наоборот, ей будет неприятно идти на свидание с голодранцем в покрытом заплатками и застиранными чернильными пятнами костюме; жилеткой с разноцветными пуговицами и плащом, подшитым после кислотных ожогов.

– Вы собираетесь подниматься на борт или нет? – гнусавый, недовольный голос вырвал Арди из омута мечущихся в голове мыслей.

– Да, разумеется, – спохватился он и, показывая проездной – картонный билет, украшенный печатями отдела Городского Транспорта, забрался по железным ступеням внутрь вагончика.

Кондуктор недовольно покачал головой и постучал по стенке, сообщая машинисту о возможности возобновить движение.

Как и всегда усевшись на последний ряд, Ардан открыл свой потертый, местами посеревший кошелек.

Из денег, полученных от «Бри-и-Мэн» у него все еще, даже после всех трат, включая текущие расходы, учебники и выплату долга Анорским (который он, все же, решил погасить окончательно), оставалась приличная сумма в сто сорок три экса и восемьдесят семь ксо. Из них, как выразился бы Аркар – на кармане лежало четыре с четвертью экса, к которым Арди добавил еще десять эксов для свидания.

Определенно стоит расспросить Эрнсона о начислении премий. Или те не полагаются стажерам?

В любом случае, из законных средств заработка у Ардана все еще имелась стипендия (до которой неделя) и зарплата у Плащей (еще двенадцать дней), но денег, как всегда, не хватало.

– Надеюсь их что-нибудь заинтересует, – похлопывая по гримуару, мечтательно протянул Арди.

Он старался не думать о произошедшем ночью – о том, что почувствовал, будто может зажечь лучей больше, чем девять штук. Вместо этого юноша вспоминал слова Елены, рассказывавшей о принципе работы Рынка Заклинаний.

Вдруг им понравится Водная Пелена? У неё, конечно, очень специфичный набор свойств и весьма узкое поле для применения, но, без лишней гордости, для пары лучей красной Звезды – весьма и весьма недурная конструкция.

Активная защита.

В конечном счете, как утверждал Аверский, бой между Звездными магами можно свести к формуле эффективной траты лучей. Задача военного мага потратить лучей меньше, чем противник, либо заставить того потратить больше.

А Водная Пелена, как раз, идеально отвечала данным требованиям. Мало того, что нивелировала вражеское заклинание, так еще и направляла обратно в использовавшего, заставляя того поднимать щит, либо проявлять чудеса реакции, скорости мышления и ловкости.

Ардан, к примеру, ни разу не смог уклониться даже от брошенных невзначай заклинаний Аверского, летавших быстрее пули; а вот в случае с Вселеной, явно не имевшей достойной практической подготовки, оказался способен увернуться, даже с раненной ногой, от её чудовищной магии.

– Цветы… – внезапно спохватился Ардан и чуть было не стукнул себя по лбу. – Надо будет обязательно зайти за цветами.

В столице даже зимой, для имеющих некоторый запас денег, оставалась возможность приобрести цветы. Их хранили в специальных оранжереях, где поддерживали нужный климат с помощью Лей-кабелей и чар.

– Площадь Звезд, – оповестил кондуктор.

Ардан, миновав нескольких пассажиров, вышел на улицу и, чуть было, уже в который раз, снова не поскользнулся на раскатанном, до состояния льда, снегу. Все никак не мог, даже спустя столько лет, привыкнуть к тяжелой обуви и то и дело боролся с желанием скинуть её и отправиться босиком.

– Аккуратней, – его подхватил под локоть Бажен, одетый в теплое, меховое пальто, шапку и красный шарф с семейным гербом. Да, кажется Иорский принадлежал небольшой, разорившейся семье, в далеком прошлом получившей титул за заслуги в области… Арди, если честно, не помнил, какой именно.

– Я уж думал ты действительно решил прогулять, – буркнул Иорский и тут же поспешил в сторону высящейся на краю площади громады. – Последняя лекция уже десять минут, как закончилась. Народ начал подтягиваться к полигону.

Большой никогда не уставал поражать своими габаритами и монументальностью, смешанной с чарующим, легким и парящим изяществом.

– Все? – упадническим тоном уточнил Ардан.

– Как минимум первый курс. Полным составом. И часть второго, из тех, кому подобное интересно, – кивнул Бажен. – Кровавые дуэли в принципе редкое явление, Эгобар. Разрешение на них демон выбьешь… А тут еще и потомок Арора с одним из близких Великого Князя. Зрелище ждут.

Ардан, конечно подозревал, что так оно и сложится, но надеялся ошибиться. Терпеть не мог лишнего внимания к своей персоне. Старая привычка. Идущий по тропам охоты должен, в первую очередь, оставаться незаметным. Так учил Эргар.

– Накопитель взял? – через плечо, все так же недовольно, буркнул Бажен.

– Ты чего такой напряженный? – удивился Арди, учитывая, что Иорский, обычно, имел вид человека, словно плевать хотел на все.

– С того, Эгобар, что меня контора, по какому-то нелепому решению, решила сделать твоим куратором на время пребывания в университете, – процедил Бажен. – Вот дел у меня больше нет никаких, кроме как носится с оголтелым ковбоем. У меня, между прочим, неделя по расписанию! Попойки, кабаре, прелестные дамы, снова попойки и, заметь – в списке нет ни одного упоминания матабар!

Ардан только развел руками, но Иорский, шедший впереди, этого, разумеется, не видел.

– Ты накопитель взял, ковбой?

На кровавых дуэлях разрешались накопители в единственном числе и объемом максимум до девяти лучей.

– Вот, – Арди продемонстрировал красный кристалл в перстне.

Конечно же он не тратил на него деньги, а благодаря нескольким нехитрым манипуляциям с ножом вытащил из фамильного кольца Давоса (чтобы никто, случайно, не опознал) после чего поместил в свой собственный перстень. Правда сколько там оставалось – вопрос. Анализатор-то все еще не прислали.

– Ты вообще чего такой спокойный-то, Эгобар? – чуть ли не крякнул от раздражения Бажен. – Это ведь все еще барон Керимов. Один из лучших дуэлянтов первого курса.

– Я… – начал было Арди и осекся.

Он ведь действительно, в самом деле, не испытывал ни малейшего волнения. Только не после всего того, что случилось. Начиная Шагальщиком и заканчивая Вселеной Лорловой. И каждый раз его пытались убить. А здесь… здесь едва ли не спортивное состязание. Магический Бокс.

– А можно вопрос?

– Нельзя, – буркнул Бажен, спрятавший руки в карманах. – Но ты ведь все равно спросишь.

– Сколько у магов есть времени, чтобы подать уведомление о новой Звезде?

– Шесть месяцев и три недели, – мгновенно ответил Иорский. – Затем штраф за каждую неделю просрочки размером в четыре экса. Если не подашь уведомление за год – уголовная ответственность.

– Получается – существует способ узнать, когда была зажжена звезда?

– И сколько в ней лучей, – кивнул Бажен. – Это ведь просто концентрированная Лей-энергия, Эгобар. Конечно есть приборы для её подсчета и анализа помимо вскрытия, посмертно, черепушки. Прибегают к ним, правда, крайне редко. Какой смысл рядовому магу скрывать свои Звезды либо врать о количестве лучей.

– А не рядовому?

– А о не рядовых наше с тобой начальство позаботиться, – парировал Бажен.

На этом моменте они уже вошли в атриум, сдали одежду и, после непродолжительного, но крайне неприятного путешествия вниз на лифте, оказались в длинном коридоре. Ардан не спускался сюда аккурат с позапрошлой недели.

В целом – не слишком-то и продолжительный, если подумать, срок, но казалось, что с того момента пролетела если не целая жизнь, то существенная её доля.

Миновав двери, ведущие на испытательные площадки, Ардан с Баженом вошли в мужскую раздевалку и, оставив и её позади, вышли под свет Лей-ламп на территорию полигона.

Ардан легонько, на ковбойский манер, присвистнул. Помимо привычного бортика из Лей-кабелей, над которым поднимался мощнейший щит, вдоль стен теперь еще и вытянулись ряды деревянных лавок, слившихся в крыльях широкого амфитеатра. На них, как и предупреждал Иорский, и яблоку упасть негде. Все битком забито маревом алых и редкими точками зеленых плащей.

– Иолай позаботился, – шепнул ему на ухо Бажен. – Хочет, чтобы все увидели, как его человек тебя унизит.

– Унизит? – не понял Ардан.

– В дуэли одолеет, – чуть ошарашенно пояснил Иорский.

– А что в этом такого унизительного? – все еще не понимал Арди. – Мы ведь все учимся.

Бажен склонил голову и посмотрел на Арди с немного странным прищуром, словно пытался разобраться, серьезно тот говорил или нет.

– Странный ты, все же, полукровка, Эгобар, – вынес он свой вердикт и направился к бортику.

Арди лишь пожал плечами. В Алькаде он частенько сходился в поединках с подрастающими рысями, медвежатами, волками и, даже, пару раз, по указу Эргара, бился с барсами.

И количество побед мог пересчитать по пальцам, а вот поражения на долгие пути Духа Дня оставались кровавыми следами на его шкуре. Но никто не считал поражение в битве детенышей – унизительным. Наоборот – не важно, кто побеждал. Полноправные охотники ценили и уважали не сам бой, а проявленный в нем дух.

Но, видимо, у людей немного иные уклады. В конечном счете Ардан, если не считать фарса с Глебом Давосом; точно такого же – с Иолаем Агровым и полковником Кштовским; впервые участвовал в настоящей магической дуэли.

Кстати о полковнике.

Всеслав Кштовский, как и всегда – с непримечательным, круглым, гладко выбритым лицом и в непритязательном костюме-тройке, поверх которого носил розовый плащ пятой звезды, стоял в центре площадки.

Ардан, скосив взгляд на погоны, с улыбкой для себя отметил сходство в их количестве лучей. Старший Магистр Всеслав Кштовский тоже начинал с семи и девяти лучей, затем, правда, продолживший восьмью, шестью и снова восьмью. Чудовищная, как теперь куда лучше понимал Арди, мощь.

С другой стороны Гранд Магистр Аверский с семью, дважды восьмью, девятью, тремя и двумя лучами пусть и проигрывал в пятой звезде, но два луча в шестой означали, что он имел возможность использовать заклинания, требующие шесть Звезд, а вот Кштовский – нет. И здесь не помогли бы ни накопители, ни какие-то артефакты, ни что-либо еще.

Маг мог использовать лишь столько лучей и Звезд в печатях, сколькими обладал сам.

– Учащийся Иорский, поторопите вашего подопечного, – прогудел спокойный, даже мягкий бас Кштовского. – А то, он кажется, сейчас передумает.

Некоторые из учащихся сдержано засмеялись, остальные же и вовсе, пока что, не обращали внимания на происходящее, а зарылись носами в собственные гримуары и записи лекций. Их, видимо, интересовал лишь сам поединок.

– Чего встал? – шикнул на него Бажен и подгоняюще замахал рукой.

Вместе с ним Ардан перешагнул через бортик, на мгновение ощущая, как титанический магический щит касается его разума. Такую громаду попросту невозможно сотворить без постоянной подпитки Лей-кабелями.

С противоположной от Старшего Магистра (видимо выступающего в роль судьи) стороны стояли двое. Барон Керимов, разминавший квадратную челюсть и поводящий круглыми, как дыни, плечами. Одетый в форму для тренировок – синие штаны свободного кроя с крепкими швами и черно-белую тельняшку, поверх торса, он чем-то напоминал дальнего родственника Аркара. Только очень приземистого.

Рядом с ним Захаткин, выглядящий так, будто ему впору носить фамилию Чахоткин. И даже костюм, который явно шили по меркам и пытались усадить на его фигуру, все равно висел, как на пугале.

Ну и, разумеется, позади них, на центральных рядах амфитеатра, ухмыляющийся Иолай Агров с остатками своей свиты.

– Представьтесь, – поторопил их полковник Кштовский.

– Вызывающая сторона, – пропищал Захактин. – Учащийся Керимов. Военный факультет. Пять лучей красной Звезды.

– Отвечающая сторона, – с ленцой ответил Бажен. – Учащийся Эгобар. Факультет Общих Знаний. Семь лучей красной Звезды.

– Стороны, – снова прогудел Старший Магистр. – Подойдите ко мне чтобы предъявить накопители.

Все вчетвером они двинулись к полковнику Кштовскому. Первым свой накопитель продемонстрировал барон Керимов. В навершии его стального посоха (купленного явно не за самые малые деньги), с уже начертанными несколькими печатями, мерцал алый кристалл, размером с ладонь.

Но не стоило обманываться габаритами. Тот не принадлежал классу военных накопителей, так что лучи восстанавливал куда медленней. Со скоростью что-то вроде одного луча за десять секунд, что, на фоне военных, способных возвращать Лей практически мгновенно, составляло существенную разницу.

Опять же – все дело в чистоте. Кристалл-то, может быть, и большой, но в нем содержалось слишком много примесей.

Кштовский, что показательно, без всякого анализатора, попросту дотронувшись до кристалла, оповестил: