Избавлю от долгов и белья

Яна Смолина

Избавлю от долгов и белья

ГЛАВА 1

Я уже в третий раз перечитывала письмо из банка и не желала верить своим глазам. Строчки, полные типичных для подобного рода писем канцеляризмов, врезались в мозг своей безжалостной сутью.

«В связи с невыполнением обязательств господином А. П. Ляпушевым, вы, как поручитель, обязаны выплатить сумму кредита за означенный период, пени за просрочку платежей, а также проценты по кредиту. В случае если А. П. Ляпушев не вернётся к исполнению своих обязательств, они перейдут к вам в полном объёме согласно договору поручительства.»

Земля стремительно уехала из-под ног, и я плюхнулась на пол, как была, в костюме после концерта. Как он мог? Что мне теперь делать? У меня таких денег нет, и как этот кредит вместе с этими чёртовыми пени и процентами выплачивать, я понятия не имела.

А. П. Ляпушев – муж моей подруги Светки. Она безработная, а потому попросила меня быть поручителем при оформлении сделки. Очень уж им нужна была машина. Сначала они свой кредит выплачивали, а потом пропали. Оба. Ни он, ни Светка не выходят на связь, дома их нет, как провалились сквозь землю, а у меня теперь это письмо, и вот-вот накроет готовность выйти в окно с восьмого этажа.

Нет, надо взять себя в руки. Надо выяснить, куда делись Ляпушевы. Вдруг с ними в самом деле что-то случилось? Вот так всегда. Оправдывать всех вокруг – это я умею.

Подскакиваю, хватаю сумку, вытрясаю её содержимое на диван в гостиной и трясущимися руками сжимаю телефон. Конечно! Светкина мама! Как я могла забыть?! Она-то должна знать. Набираю нужный номер, нетерпеливо прохаживаюсь из угла в угол, пока идут гудки.

– Татьяна Михайловна! – буквально вскрикиваю в трубку, когда слышу её голос.

– Карина, что такое? Напугала, – отвечает женщина. – У тебя всё хорошо?

– Нет. У меня не всё хорошо, точнее, всё очень плохо. Скажите, где Света? Я уже месяц не могу ни до неё, ни до Антона дозвониться.

– Ты до сих пор не знаешь? – в голосе звучит искреннее удивление. – Они уехали.

– Куда?

Женщина замялась.

– Прости, но Света просила, чтобы я тебе не рассказывала. Я тогда решила, что она сглаза боится, а потом сама тебе обо всём доложит. Вы что, поссорились?

– Нет, – отвечаю похолодевшим голосом. – Я с ней точно не ссорилась. Очень вас прошу, Татьяна Михайловна, скажите, где они сейчас? Эту информацию мне нужно передать в банк. Дело в том, что Света с Антоном купили в кредит машину, а поручителем сделали меня. Теперь они не выплачивают этот самый кредит, а банк трясёт с меня деньги.

С минуту женщина молчала, после чего злобно бросила короткое: «Не звони сюда больше» и отключилась. Сколько я потом ни пыталась, достучаться до Татьяны Михайловны не могла. Похоже, меня благополучно добавили в чёрный список не только Света с Антоном.

Для меня настала тяжёлая пора. Каждое утро просыпаясь, я не сразу вспоминала, в каком положении нахожусь, а когда вспоминала, слёзы предательски застилали глаза.

Как они могли? В моём понимании так поступают только отъявленные сволочи, но эти двое никогда такими не были. Или были? Ну да, как-то по юности я дала Светке своё любимое платье поносить, а она его порвала и даже не извинилась – с кем не бывает. А когда они только начали встречаться с Антоном, я пустила их на выходные к себе, потому что сама уезжала по работе, а у них тогда своего жилья не было, встречались набегами. Когда вернулась, обнаружила вмятину на экране плазмы и трещину на крышке фортепьяно. Вдобавок ко всему инструмент и внутри оказался испорчен. Уж не знаю, чего эти двое с ним делали, но мастера пришлось вызывать, платить ему, а Светка в ответ на моё недовольство возмущённо заявила, что к инструменту они не прикасались.

Она много раз меня обманывала, не стеснялась пользоваться моей наивностью, а я, глупая, только и делала, что оправдывала её. Но это всё мелочи, а теперь дело серьёзное.

В тот же день я наведалась в банк, где мне прямым текстом безжалостно заявили: «Не станете выполнять своих обязательств, ждите приставов.»

Весь следующий день слова банковской служащей, как и текст злосчастного письма, то и дело отвлекали от работы. А потому неудивительно, что рассеянность не осталась не замеченной коллегами.

– Карина, – позвала директор музыкальной школы.

Видимо, звала она уже не в первый раз, потому что когда я очнулась, никого, кроме нас двоих, на совещании уже не было.

– У тебя есть, что ещё обсудить? – спросила женщина, добродушно улыбнувшись. – А то ведь совещание уже закончилось.

Откидываюсь на спинку стула, тру пальцами переносицу.

– Простите, Лилия Ивановна, бытовые проблемы мешают думать. Я пойду.

– Постой, – велела женщина. – Ты сегодня и впрямь какая-то рассеянная. Твои проблемы сказываются на работе, и были бы они бытовыми, ты бы не ходила тенью по коридорам и не путала бекар с диезом. Расскажи мне, что происходит. Возможно, я сумею тебе помочь.

Директриса нашей школы была единственным человеком, от которого я никогда не ждала подвоха. На удивление мы хорошо сработались с этой милой женщиной, перемахнувшей рубеж среднего возраста. Она была строгой и требовательной, но при этом никогда не пользовалась властью, не самоутверждалась за наш счёт, и в её подчинении я ощущала себя частью сильной сплочённой команды.

Но что она могла сделать? Чем могла помочь? Всё же я устала держать в себе безрадостные мысли. Сделав глубокий вдох, я рассказала ей свою печальную историю и пожаловалась, что теперь мне придётся добавить к основной работе репетиторство и забыть, что такое выходные, иначе выплата по кредиту лишит меня средств к существованию.

Лилия Ивановна помрачнела. Видимо, для неё подобное тоже оказалось дикостью. Но ответила она не сразу. Отойдя к окну, женщина скрестила на груди руки, и только тогда заговорила, окончив обдумывать непростое решение.

– Не торопись брать репетиторство, Карина. У меня есть кое-что, что в твоём случае будет очень даже кстати, – она вновь вернулась за стол и взглянула на меня твёрдым, не терпящим споров взглядом.

– Недавно ко мне обратился знакомый, – продолжила она. – У него есть ребёнок. Мальчик. Так вот, его не готовы водить в музыкалку, но намерены обучать дома, так как там имеется для этого всё необходимое. Я уже согласилась заниматься с ним, но откажусь и порекомендую тебя. Ты хороший специалист, тебя ценят в нашей школе, и я уверена, что Вадим одобрит твою кандидатуру.

Я растерялась.

– Но Лилия Ивановна, это наверняка огромные деньги. Как же так? Вы готовы отказаться?

– Карина, милая моя, поверь, в жизни есть вещи куда более важные, чем деньги. И сейчас я вижу, что всё должно было случиться именно так. Запрос от Вадима оказался в нужное время в нужном месте, и именно он поможет тебе справиться с твоей бедой. Конечно, о справедливости тут сложно говорить, ведь те двое продолжат жить припеваючи, тогда как тебе придётся больше работать, но ведь земля круглая, и всем всегда воздаётся по их заслугам.

– Спасибо вам, – ответила, ощущая как к глазам вновь подбираются слёзы.

Моя спасительница смотрела на меня ласково, как мама, а я готова была нарушить субординацию и броситься к ней в объятия.

Когда директриса озвучила мне гонорар репетитора, который готов был выплачивать тот самый Вадим, мне пришлось закрыть рот ладонями, чтобы не заорать. Я физически не могла себе представить столько денег за курс уроков. В первые минуты я всерьёз испугалась их и уже хотела пойти на попятную, но строгая спасительница пресекла все мои попытки.

Она поговорила со своим знакомым, и тот одобрил мою кандидатуру. Верилось, конечно, с трудом. Да и обида на бывших друзей не позволяла радоваться этой возможности.

Я всё так же оставалась учителем сольфеджио в музыкальной школе, но теперь три раза в неделю по вечерам должна была ездить в пригородный элитный посёлок, чтобы заниматься с мальчиком. В назначенный день пришлось выискать самый свой приличный и незатасканный костюм и облачиться в бежевую рубашку, светло-коричневый жакет и юбку-карандаш в тон. Неизменные туфли-лодочки были уже кое-где истёрты, но и тут я немного поколдовала с щёткой и кремом для обуви, а потому через пару минут они даже посверкивали в свете лампы. Свои длинные каштановые волосы я собрала в пучок на затылке и оглядев себя в зеркало, застёгнутая на все пуговицы под самое горлышко, зашагала к такси.

ГЛАВА 2

Ехали мы долго. Рассчитавшись с водителем, я поймала себя на мысли, что ещё ни разу не отваливала таких сумм таксистам, но чего уж. Могу себе позволить. Теперь. Усмехнулась мыслям, но как только авто отъехало, а я увидела перед собой громоздкую кованую калитку, за которой высился трёхэтажный дом из светлого камня с огромными панорамными окнами, замерла на месте. Только сейчас пришло осознание: учить детей в обычной бюджетной музыкальной школе – это не одно и то же, что быть репетитором ребёнка с серебряной ложкой во рту. А что, если он не в меру избалованный? Он ведь может и не воспринять меня всерьёз. Я не Лилия Ивановна, которая способна одним взглядом остановить бегущего на неё представителя комитета образования с пачкой требований наперевес.

В очередной раз захотелось бросить эту затею и отказаться, да только было уже поздно. Всё решено. Сегодня после первого занятия я пойду подписывать договор, если, конечно, заказчика всё устроит. Ну а умышленно делать так, чтобы его не устроило, не в моих правилах. Как бы я ни нервничала, профессионализм всегда на первом месте.

Сделав глубокий вдох, нажала на кнопку домофона.

– Фамилия, – донёсся низкий мужской голос из динамика.

– Гуреева, – ответила и нервно кашлянула в кулак.

Калитка запищала и, толкнув её, я как можно более уверенно ступила за порог.

Вокруг не было ни души. Пользуясь уединением, я, не спеша, двинулась по дорожке, выложенной кирпичом, с интересом осматриваясь по сторонам. Просторный двор покрывала коротко стриженная трава, кое-где высились декоративные кипарисы, создавая некий ритм в ландшафте. Диковинные кустарники, подстриженные в форме шаров разных размеров, обрамляли листья папоротника. Цветов здесь не было. Лишь невысокие кустарники стелились вдоль дорожки. Сад уходил вбок замысловатой террасой, и на её возвышении красовалась беседка, рядом с которой слегка колыхались качели. Эти качели, как и горка, закрученная наподобие тех, какие ставят в аквапарках, выдавали присутствие ребёнка в доме.

Поднявшись по ступеням крыльца, я не сразу поняла, куда нажимать. Кнопок на двери было больше, чем я привыкла видеть. К счастью, моим мучениям не суждено было длиться долго. Тот же низкий голос из динамика на двери снова пригласил войти. Замок щёлкнул и, потянув на себя ручку, я выполнила просьбу.

Миновав светлую прихожую, где точно так же никто не спешил меня встречать, я ещё немного сомневалась, а потом стащила с себя туфли и прошла дальше в одних чулках. Мне, конечно, помнилось, как актёры из фильмов в домах, подобных этому, расхаживали в обуви, ничуть не опасаясь разнести по нему грязь с улицы, но в мою картину мира такое безобразие не укладывалось, а потому я предпочла бы дать ногам замёрзнуть. Ну или дождаться тапочек.

Выйдя из прихожей, я оказалась в просторной комнате и невольно залюбовалась. Никогда раньше я не видела в жилых домах таких огромных окон почти во всю стену, таких сложных драпировок штор, настолько широких плазменных экранов телевизора и изысканных декоративных элементов на стенах и по периметру потолка. Хай-тек и скандинавский минимализм очень гармонично дополняли друг друга здесь, наталкивая на мысль о том, что в доме живёт холостяк, которому не нужно много. Но если он что-то приобретает, то эта вещь лучшая из лучших. Большой и, судя по всему, невероятно удобный диван с обивкой фисташкового оттенка, что стоял напротив плазмы, вызывал у меня непреодолимое желание присесть на него, утонуть в его мягкости, обнять подушку и провести вечер за интересным фильмом вместе с… Мысль оборвалась. Проводить вечера на диване под фильм мне было не с кем, а потому я постаралась отбросить глупые неуместные мечтания.

Шаги откуда-то сверху заставили провалиться в реальность. Только теперь я увидела лестницу, которая вела наверх и как только взгляд мой упал на источник шума, у периллы второго этажа показался человек в чёрном деловом костюме и с хмурым взглядом. Он сразу же напомнил мне бульдога, а когда заговорил, я поняла, что он именно тот, с кем я общалась через домофон.

– Прошу следовать за мной, – велел он в грубоватой манере, которая вполне ему подходила.

Я быстро поднялась вместе с ним на последний этаж, опасаясь поскользнуться в чулках на каменных плитах, а когда поравнялась с человеком, и тот развернулся, покорно последовала за ним.

Шли мы недолго. Я даже не успела разглядеть интерьеры. Свернув из главной комнаты в коридор, мужчина остановился возле одной из дверей и вошёл без стука. Дверь осталась открытой. Из этого я сделала вывод, что и мне неплохо бы войти.

– Ждите здесь, – приказал человек, развернулся и покинул комнату.

Что ж, ладно. Судя по его виду, у него были дела и поважнее, чем возиться со мной.

Широкая комната со столь же огромным окном, как и везде в доме, походила на чей-то кабинет. Иначе трудно было объяснить наличие рабочего стола с ноутбуком и множеством гаджетов, кожаного кресла и стеллажей с аккуратно сложёнными папками документов. Из общего ряда мебели выбивалось лишь одно – фортепьяно из светлого дерева, на которое сразу же упал мой взгляд. Я смотрела на него и не могла понять – зачем оно здесь? Инструмент был неуместен в этой цитадели деловой активности. Может быть, его специально занесли, чтобы меня проверить?

Усмехнулась мысли, хотя почему нет? Я этому Вадиму посторонняя, меня следует испытать, а значит, всё вполне объяснимо. Невольно прислушалась к звукам из коридора. Наверное, зря я это затеяла, но руки и впрямь чесались. Что, если этот инструмент единственный в доме? Так почему бы мне прямо сейчас не сыграть на нём?

Пересела со стула на банкетку и ещё разок прислушалась. Никого. Ладно, пробегусь туда-сюда по нотам и хватит с него. Открыв крышку, я погладила клавиши и окончательно набравшись решимости, заиграла лёгкую сонату. Я специально давила в полсилы, чтобы не перепугать весь дом. Хотя с каждой минутой всё больше подозревала, что здесь вообще никого не было, кроме того, с хмурыми бровями.

Сначала я решила, что мне показалось, но когда пальцы снова легли на ми минор, я остановилась. Звук не соответствовал, и ноте требовалась настройка. Я имела некоторые представления о том, как настраивать фортепьяно – дедушка рассказывал и показывал. Мне это было ужасно интересно в детстве, даже, наверное, интереснее самой игры, а потому я всякий раз старалась пользоваться удобным случаем, чтобы посмотреть на его работу и поучаствовать в ней.

Порывшись в сумке, я нашла то, что искала. Да, это было не совсем типичное наполнение дамской сумочки, но что поделать? Часто инструмент сбивался, и приходилось ладить его прямо в процессе урока, чтобы не терять время, ожидая дежурного настройщика.

Гладкая рукоять четырёхгранного семимиллиметрового ключа легла на ладонь. Одной рукой приподняв верхнюю крышку фортепьяно, я безошибочно нашла нужные колки. Пара движений, ещё и ещё. Звук не спешил поддаваться. Когда же я протянула струну на долю миллиметра и снова нажала на клавишу, то издала победное «Йес» и вознамерилась уже закрывать крышку, как вдруг замерла испуганно.

– Вы что делаете? – донёсся у меня из-за спины недовольный мужской голос.

ГЛАВА 3

Нет, то был не бульдожка. Кто-то другой поймал меня за довольно странным для женщины занятием. Да не просто странным. Ненужным. Неужели обитатели этого дома не в состоянии нанять настройщика? А я вместо того, чтобы смирно сидеть в ожидании нового работодателя и создавать о себе положительное впечатление, удумала хозяйничать в чужом доме.

Я так и застыла с рукой в фортепьяно и обернулась на голос. В дверях кабинета стоял мужчина в чёрной рубашке и классических брюках тёмно-серого оттенка. Он оценивающе рассматривал меня, глядя исподлобья, и походил в этот момент на тигра, готового броситься на зазевавшуюся зебру. Признаюсь, я залюбовалась его мощью, которую не скрывала плотная ткань рубашки, и правильностью черт лица. Когда же он повёл бровью и слегка мотнул головой, выказывая нетерпение, я отмерла.

– О, простите меня, – залепетала как школьница, которую поймали в туалете с сигаретой. – Дело в том, что клавиша не попадала в тон, поэтому я решила, что могу помочь, и немного подкрутила её.

Вынув руку со всё ещё зажатым в ней ключом, я виновато пожала плечами. Чёрт возьми, первое впечатление благополучно просрано. Молодец, Карина.

Меня ещё раз оглядели с ног до головы, вызвав неловкое желание проверить, все ли пуговки на блузке застёгнуты. Затем мужчина молча прошествовал к столу и упав в кресло, откинулся, сцепив в замок пальцы. С минуту он размышлял о чём-то, затем проговорил:

– Вас рекомендовала мне Лилия Ивановна, а потому сомневаться в вашей компетентности не приходится. Но уясните одно, – он остановил на мне суровый взгляд, – не нужно брать на себя больше того, за что я вам плачу. Это понятно?

Я уже стояла как солдат на плацу перед комбатом, а потому несколько раз кивнула и дрогнувшим голосом ответила:

– Конечно. Больше не повторится.

После нашего разговора мужчина, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Он сухо представился. Как я и ожидала, то был Вадим собственной персоной. Мы довольно быстро договорились о режиме работы и способе расчёта, а когда он поднялся из-за стола и мотнул головой, приглашая меня следовать за ним, я покорно засеменила, не задавая лишних вопросов.

– Лилия Ивановна сказала, что у вас финансовые проблемы, – услышала я, когда мы спустились на второй этаж.

– Да, к сожалению, – ответила я, не желая вдаваться в детали. – Это основная причина, почему она отказалась от вашего предложения в мою пользу.

Мужчина резко остановился. Настолько резко, что я почти уткнулась носом ему в плечо. Он обернулся, и снова этот взгляд, пугающий и опасный, ввёл в оцепенение.

– Я в курсе, – заявил он. – Но учтите, Карина Дмитриевна, у меня здесь не благотворительный фонд, и если вы не будете выполнять свою работу, как полагается, мы с вами быстро попрощаемся.

Стало не по себе. Да что там. Слышать это было одновременно обидно и тягостно. Конечно, как профи, я буду делать всё, что от меня зависит, но Вадим, как наниматель может придраться к чему угодно. Вдобавок ко всему он знает о моём положении и о том, что я завишу от денег. От его денег. А быть в его глазах жалкой поберушкой совсем не хотелось. В тот момент изнутри разрывало желание отмахнуться и покинуть этот чёртов дом с панорамными окнами и наглым хозяином. Но если откажусь – подведу директрису. Она же для меня старалась.

– Я всё поняла, Вадим Андреевич, – ответила, пытаясь не скрипеть зубами. – Вы в любой момент можете отказаться от моих услуг. Я без работы не останусь.

Рискованно, признаю. Но и смолчать я не могла. Губы мужчины изогнулись в подобии ехидной улыбки, но тут же вновь приняв серьёзный вид, Вадим развернулся и зашагал дальше. Я последовала за ним. Мы остановились возле одной из дверей, и после короткого стука мужчина зашёл внутрь. Я не отставала.

Оказавшись в комнате, я сразу поняла, что это детская. Стены были выкрашены в сине-зелёный абстрактный узор, в котором кое-где узнавались намёки на футбольные мячи. Кровать у стены походила на огромный игрушечный автомобиль, в лёгком беспорядке на полу лежали игрушки: наполовину разобранные роботы, трансформеры и детали машинок. Целые среди них тоже имелись, но их было совсем немного.

– Вова, почему опять бардак? – строго спросил Вадим, проходя вглубь комнаты и поднимая с пола расчленённого Бамблби. – Я велел тебе прибраться до обеда.

Догнав его, я увидела того, к кому обращался мой новоиспечённый наниматель. За столом у окна, поджав под себя ногу, сидел парнишка лет восьми и собирал что-то чрезвычайно важное из лего. Важность его работы выдавало полнейшее равнодушие к тем, кто явился по его душу.

– Вова, – голос Вадима стал строже. – Ты слышал, что я сказал?

– А? – мальчик поднял вопросительный взгляд, наконец-то заметив нас. – Я уберу попозже, – он с безразличным видом отвернулся.

– Ты сейчас же уберёшь свои игрушки, – тон мужчины стал совсем уж устрашающим.

Я невольно глянула на него, опасаясь, как бы вспыльчивый отец не начал лупить сынишку за непослушание. К моему удивлению, Вова не испугался. Сверкнув на Вадима глазами, он встал и с видом человека, который делал одолжение, поднял с пола пострадавшие игрушки и закинул их в корзину.

– Доволен? – бросил он напоследок, намереваясь вернуться за стол.

– Подойди ко мне, – приказал Вадим. Дождавшись, когда недовольный мальчик соизволит приблизиться, он продолжил. – Познакомься, это Карина Дмитриевна, твой учитель музыки. Она будет приходить к нам домой и заниматься с тобой. Будь добр, веди себя прилично и выполняй задания, чтобы не было как в прошлый раз. Ты всё понял?

Мальчик перевёл на меня хмурый взгляд. Поджав тонкие губы, он смотрел волчонком, и в его глазах читался тот же укор, что и во взгляде его отца, когда мы с Вадимом впервые встретились. Вот уж точно яблоко от яблони.

– Здрасьте, – процедил он и собрался развернуться, чтобы уйти на своё место, но замер вполоборота, уставившись на мою руку. Я не сразу поняла, что так привлекло паренька, а когда до меня дошло, мысленно ругнулась. Всё это время я продолжала сжимать в ладони рукоять ключа. Видимо, от волнения я вцепилась в него, да так и не отпустила.

– Что это такое? – спросил мальчик, мгновенно изменившимся голосом. Лицо его тут же просияло пытливым любопытством.

– Это ключ для настройки фортепиано, – ответила я, протягивая ему предмет. – Иногда он бывает незаменим.

Ребёнок принял у меня ключ, с интересом повертел его в руках, а когда Вадим, многозначительно откашлялся, пришёл в себя и снова свёл к переносице брови. С видом, типичным для подростка, которого все достали, мальчик отдал мне предмет и молча вернулся к своей работе.

Отец лишь укоризненно покачал головой, ясно ощущая, что говорить здесь больше не о чём.

Когда мы с Вадимом вышли из комнаты, между нами повисло тягостное молчание. Мне наша встреча с новым учеником совсем не понравилась. Да и контакт наладить не вышло. Ясно, что не всё сразу, но подозреваю, будет сложно. Что это за прошлый раз, о котором говорил Вадим? Чего мне ждать? Никто не торопился меня просвещать. Конечно, я за пять лет в школе имела опыт работы со сложными детьми, но от того, сумею ли я поладить с этим мальчиком, зависело, как скоро я смогу скинуть с себя кредитное ярмо, которое повесили на меня друзья.

Окружённая мыслями и безмолвной тишиной я не заметила, как дошла вместе с хозяином дома до прихожей.

– Такси оплачено и ждёт вас, – бросил он напоследок. – До завтра, Карина Дмитриевна.

– Зачем? – удивилась я, да так и застыла с ненадетой на пятку лодочкой.

– Что зачем? – переспросил мужчина.

– Такси. Я бы и сама могла оплатить.

– Об этом не может быть и речи, – безапелляционно заявил Вадим. – Я нанял вас на работу, вы ездите ко мне домой. Значит, дорога за мой счёт. По-моему, логично.

Несколько раз хлопнув ресницами и не отыскав, чего бы ответить, я нервно улыбнулась и коротко поблагодарила человека, который слегка пошатнул в тот день моё представление о мире. Ведь потребуй я оплаты проезда в музыкалке, меня приняли бы за дуру.

– Карина, – его голос заставил задержаться у самой двери.

Обернулась и снова почувствовала неловкость. Я физически ощущала скользящий по моему телу изучающий, цепкий взгляд, от которого мгновенно накрыло необъяснимое волнение. Хотя чего уж не понять. Мужчины у меня давно не было, и всякое проявление внимания от привлекательных особей противоположного пола немедленно находило отклик в теле.

Я с некоторым усилием подавила дрожь и уставилась на Вадима, ожидая, что ещё он мне скажет. Мужчина несколько секунд молчал, будто прикидывая что-то в уме, затем проговорил:

– Когда в следующий раз придёте, не снимайте туфли.

Я кивнула и поспешила скрыться с этих глаз.

ГЛАВА 4

На другой день с утра я уже была в школе. Мы с третьеклассниками готовились к концерту, и в рабочей суете я на какое-то время даже забыла про свою проблему. Да и какой смысл изводить себя? Факт остаётся фактом: я сама виновата, нечего было соглашаться на поручительство с такими ненадёжными людьми. Светкиной матери я больше не звонила. Да и зачем? Она точно мне помогать не станет. Ясно как день, на чьей она стороне.

В небольшом промежутке между занятиями сбе́гала к кофе-автомату и взяла свой любимый капучино. Один только запах этого живительного напитка способен был вернуть меня к жизни. Ну что за волшебный эликсир! Я сделала глоток и почти вознеслась к облакам мечты, откинув на мгновение всё сущее, но ровно до тех пор, пока меня не окликнули.