Измена. За гранью доверия

Я абсолютно не знаю её, в общем. Только с посыла Влада, а это совершенно необъективно. Были ли у Алисы реальные поводы для ревности и скандалов? Не знаю.

Я была молода, ведь выскочила замуж в двадцать два года, и когда Влад сказал, что Алиса неадекватна, приняла это на веру. Считаю ли я её таковой сейчас?

Мы встретились и начали вместе жить в сложный период становления бизнеса. И когда мы работали вместе, когда Влад поднимал производство, у него не было лишнего часа на сон, не то что на любовницу. Он был настолько увлечён выстраиванием бизнеса, что впору было ревновать его к работе.

Я наблюдала за тем, как мой муж ведёт себя с людьми. Влад очень харизматичный и очень энергичный. Душа компании. И ему важен тактильный контакт. Я привыкла и не обращала внимания на то, как мой муж то тронет за локоток бухгалтершу нашу, то похлопает одобряюще по руке секретаря. Я не видела намёков в этих жестах. Тогда не видела.

Что изменилось сейчас? Получается, во мне?

Неужели злые слова нелюбящих меня людей на пресловутом вечере перед Новым годом так запали мне в душу, что породили сомнения? Пошатнули моё доверие? Или дело всё-таки в нём?

Когда мы решили с мужем, что пришло время, и перестали предохраняться, дела на фирме Влада шли стабильно. Он открыл ещё один филиал, расширил производство, ассортимент. У нас освободилось время для ребёнка.

Мы могли себе позволить несколько моих лет без работы.

Время моей беременности, особенно на поздних сроках, я буду помнить всегда. Столько нежности и ласки обрушил на меня муж, столько любви в тот момент жизни. На ранних сроках Влад ловил каждое моё желание, с трепетом и с замиранием сердца он ловил первые шевеления малыша. А когда на позднем сроке у меня начались отёки и проблемы, то муж выгуливал меня вечерами по дорожкам нашего Терлецкого парка. И в Кусково. И просто по улочкам города. Обязательные шаги.

Старался рассказывать мне в каждую прогулку интересную историю, в лицах передавал курьёзные случаи с работы. Вместе с приветами знакомых сотрудников. Это было мило и забавно. Это была забота и любовь в её настоящем проявлении.

И с появлением сына Влад по-настоящему помогал. Он дарил мне самое главное. Приходил домой и первым делом, помыв руки и переодевшись, брал Юрочку себе, отправляя меня спать на пару часов. Освобождая так необходимое мне время. Конечно, когда в моей жизни случился сын, всё внимание сосредоточилось на нём. И, естественно, я стала меньше общаться с мужем. Фокус моих интересов сместился. И это нормально для молодой матери… Но не это ли явилось камнем, на котором споткнулся Влад?

Из всего мною написанного на листе, из всех случаев, что можно было бы трактовать двояко, где можно заподозрить Влада, складывалась неприглядная для меня, но неоднозначная картина.

Нет ничего, что реально можно предъявить.

Сложно. Но и моё доверие к нему источено этими мелкими деталями нашей жизни, как жучками-древоедами. Нет уже слепого обожания. И вера моя в него увяла.

Убрала лист подальше и задумалась. Что я могу сделать? На что я готова, чтобы развеять свои сомнения?

Влад приехал поздно вечером. Уставший, но довольный. Счастливый. Привёз ящик мандаринов, смеясь и хвастая, какой он хозяйственный муж. Сэкономил кучу денег для семьи. С энтузиазмом рассказывал о поездке. О нетипичном снегопаде и борьбе с сугробами.

Ни следа вчерашней раздражительности и злости.

И явный шлейф женских духов, который не предъявишь как доказательство.

Муж, вообще-то, встречался на работе и с женщинами тоже…

Когда Влад уснул, я открыла сайт, предлагающий услуги частного детектива. И посмотрела на расценки, прикидывая, как я смогу незаметно вытащить такую сумму из семейного бюджета…

Просто чтобы убедиться.

Десятая глава

На следующий день, как я и ожидала, Влад был сонный и вялый. Валялся на диване, бездумно щёлкая пультом с программы на программу, не обращая внимания ни на кого.

В обед поковырялся задумчиво в тарелке, перебирая кусочки рагу и, по-моему, даже сортируя их. Глотнул кофе и вновь уставился пустым взглядом в никуда. Не замечая ни меня, ни сына.

Это пренебрежение, пожалуй, сильнее всего цепляло мои натянутые нервы. Царапало изнутри, не давая спокойно заниматься своими делами.

Уложила Юрочку спать, собралась и подошла к дивану, присаживаясь рядом с лежащим телом.

– Знаешь, – начала я, сложив ладони на свои колени, – если бы я тебя не знала так хорошо, то решила бы, что ты принимаешь какие-то стимуляторы, когда вырываешься из опостылевшего тебе дома на работу.

Влад выключил звук телевизора и уставился на меня светлеющими с каждой секундой глазами. Злится. Я б даже сказала, впадает в ярость.

– Всякий раз уже в течение почти трёх месяцев ты возвращаешься с работы в радостном возбуждении, сияя глазами и фонтанируя энергией. И обычно с румянцем во всё лицо. А после падаешь спать, словно подкошенный, – продолжила, пока Влада не рвануло, и он не разразился скандалом. – Вероятно, конечно, от усталости. Но в выходные, с семьёй, со мной ты сонный, квёлый и безразличный. Бледный. С испариной на теле.

Муж вскинулся возражать, сверкнув на меня почти белыми глазами, но я положила ладонь ему на грудь и попросила:

– Погоди. Дай договорить.

Затем убрала руку, чтобы он не почувствовал моей дрожи. Моей слабости. Вдохнула глубже и продолжила:

– Я не понимаю, что происходит. Но мне это не нравится. Меня не устраивает, как ты со мной разговариваешь теперь. Что это за заявление с направлением меня к психологу? А сам не хочешь сходить? Или, кстати, если тебе нужна наша семья, то давай сходим вместе!

Но, судя по тому, как ты реагируешь, – посмотрела на мужа, который при моих словах поднялся и сел рядом, – тебе надоела и я, и мои разговоры, и наша семья. Так в чём проблема?

Я повернулась к мужу и, глядя внимательно в сухие и злющие серебряные глаза, проговорила, не опуская взгляда:

– Давай разведёмся, и дело с концом. Зачем мучаешь себя? Зачем унижаешь меня?

Влад с силой выкинул себя с дивана, буквально подпрыгивая, встал и зашипел:

– Ир, ну что ты начинаешь? Всё бы тебе мозг мой выносить! Дома никакой возможности отдохнуть! Откуда у вас, у баб, вечная тяга выяснять отношения?

Он пробежался по комнате и вновь остановился напротив меня, сверля сталью глаз. Молча. И я молчала. Смотрела изучающе. Мне было обидно и горько. Но устраивать свару я не собиралась. Самое важное я озвучила. Теперь его ход. А я пока тоже промолчу! Володя не выдержал первым и, скривившись, фыркнул. А затем издевательски прошипел, склонившись к моему лицу:

– Что тебе нужно? Денег?

– Да. Денег. Двести тысяч. Найму частного детектива следить за тобой на месяц. Для восстановления своего доверия к тебе, – немедленно, ни секунды не задумываясь, ответила я.

Влад отшатнулся, хлопнул ресницами, не понимая, и засмеялся в голос, откидывая голову назад.

– Ира! Ты неподражаема! – прокаркал, всё ещё отфыркиваясь.

– Юрку разбудишь! Лосяра! – всполошилась, шипя.

Неужели Влад не понимает, что нельзя орать, когда ребёнок спит! Что за эгоизм?

– Послушай, малыш, – начал он, присаживаясь передо мной на корточки, – я, наверное, действительно в последнее время невнимателен к тебе. К сыну. Но ты не представляешь, сколько на меня навалилось!

Я фыркнула и ехидно ответила, поджимая губы:

– Не представляю, конечно! И, вероятно, поэтому ты отказываешься от моей помощи. Очень логично!

– Что я за мужчина, если не могу обеспечить свою женщину? Ир, ну, прости меня. Не унижай своим желанием работать! – муж опустил голову, упираясь лбом мне в острые коленки.

– Ты себя слышишь? Это же бред, Володь! – я автоматически уложила свои ладони на его шевелюру, путаясь пальцами в шёлке волос. Вздохнула рвано, непроизвольно выдав напряжение и обиду, что плескалась у меня около горла.

Муж обнял мои ноги и потёрся колючим подбородком чуть выше коленок. Вот… жук! Я хотела отстраниться, но в этот момент Влад заговорил, и меня потрясла искренность и сила чувства, с которым он это сказал:

– Я люблю тебя. Ты моя точка отсчёта. Я только рядом с тобой стал понимать, что такое семья. Ты бесконечно дорога мне. Да, я не умею быть семьянином. Так научи меня! Согрей своим теплом, Ир!

Да что же такое-то! Качели, ей-ей! Я уже настроилась и была подготовлена пренебрежением мужа к закономерному финалу, а здесь такое! Слёзы заплескались прямо совсем рядом, защекотали в носу. Собрались озёрами у самого края. Только тронь и получишь водопад!

– Я хочу жить с тобой, моё родное сердце! – продолжил Влад тихо и нежно, целуя мои подрагивающие колени.

И словно специально в этот момент зазвонил его телефон.

Я сглотнула комок в горле и, поджав губы, спросила:

– Покажи, кто звонит!

Влад закатил глаза и, не глядя, включил на громкую связь.

Тут же трубка забухтела неизвестным мужским голосом про срыв каких-то поставок и невозможность работы оборудования и ещё что-то явно по работе.

А Влад мне улыбнулся и показал экран. «Главный инженер, Тверь» светилась ядовитая зелёная надпись.

Пока муж вполголоса обсуждал рабочие вопросы, отвернувшись к окну, я втайне от него вытерла вспотевшими ладонями влагу с лица. Сердце бухало в ушах и давило за грудиной. Будто в клетке. Хотелось кричать и плакать одновременно.

Муж тем временем не успел закончить один разговор, как вновь раздался звонок. Другим рингтоном.

– Добрый день! – промяукала трубка женским голоском, и я напряглась.

– Да, слушаю! – совсем другим тоном, не таким, как с прежним абонентом, ответил муж. – Нет. Сегодня я не могу. Встретимся в начале рабочей недели, – весело добавил он и повернул мне экран.

«Технолог Тверь», – светилось на нём.

А Влад мне улыбался победно. Кажется.

Вечер пролетел незаметно. Муж занимался с сыном, навёрстывая утреннее безразличное валяние на диване. Я шуршала по хозяйству. Вроде всё, как всегда.

Но неугомонный червяк продолжал грызть меня. И, когда Влад уснул, я залезла на сайт филиала нашей компании.

Нашла технолога в Твери на нашем производстве. И долго пялилась в экран, не моргая. А на меня смотрел с фотографии угрюмый мужик возраста моего отца.

Одиннадцатая глава

Я не очень религиозный человек. И редко бываю в церкви. Но Рождество для меня с детства было особенным днем.

Уже в Москве, когда я жила в общежитии, когда впервые почувствовала отзвук холодящего одиночества в толпе людей, у меня появилась такая своеобразная традиция. Рано-рано рождественским утром я ходила в храм. Одна. Мне это было нужно. Это вселяло в меня надежду и веру в людей. Давало силы и возможность лучше познакомиться с собой. Понять, кто я, и как мне лучше, удобнее думать, любить и жить… И сегодня, поцеловав сонного мужа и сына, я ушла одна.

Кстати, и это очень показательно, но за всю мою семейную жизнь ни разу мне не захотелось взять с собой Володю. Странно. Отчего раньше я не замечала этого?

В предрассветном городе по скрипучему снегу, доехав в гулком вагоне метро до центра, я вышла на странно и очень непривычно пустынную Ордынку и посмотрела сквозь разноцветную сияющую и сверкающую мишуру в городское небо. Лёгкие, невесомые снежинки так и продолжали падать на землю, укрывая и согревая её.

В старинном храме темно. Мерцают лампады. Сгорбленная и незаметная женщина оттирает пролившийся воск с чугунных плит пола. Пахнет ладаном и оттаявшим снегом.

Еловыми ветвями и белыми цветами украшена праздничная икона посередине, напротив царских врат. Неверный свет лампад подсвечивает разноцветными бликами суровые лики святых. Гулкая тишина будто отрезает все мирские звуки. Как портал в другое измерение.

Я стою напротив храмового образа Богородицы. У меня нет слов и связных мыслей. Только отчаянная тонкая нить бьётся в виске: Помоги! Сделай, как лучше! Выправи! Ты же всё можешь, сотвори чудо!

Я не замечаю своих слёз. Не слышу участившиеся и усилившиеся звуки вокруг. Будто застыла изваянием.

И лишь гулкий и негромкий голос чтеца, вышедшего перед службой, пробивается ко мне, не касаясь сознания. Не понимаю слов, да и не вслушиваюсь в них.

Но на знакомом праздничном тропаре вздрагиваю и будто возвращаюсь в себя.

В храме светлеет, уже больше людей вокруг, и тихая уверенность, что всё образуется, поселяется в моём сердце.

Я не остаюсь на службу. Я переполнена своим личным откровением.

Улица ещё не людная, но уже и не пустынна. Редкие автомобили, басовито урча, обозначают дорогу. Воздух прохладен и свеж. Пахнет выпечкой и немного кофе.

Мне не хочется нырять сразу в метро. Я ещё не готова вернуться. Щекочущая радость и предвкушение чуда разрешения моих сомнений, тихо разливается во мне, согревая. Нужно не расплескать её. Сохранить. Уложить в сердце.

И я, чуть-чуть улыбаясь, тихонько иду одна по улице. Долго гулять нет настроения. Просто медленным шагом мимо огромного собора папы Климента сворачиваю к скверу рядом с другим выходом метро. Мне нужно совсем немного времени. Скамейки заметены снегом. И этот снег, сугробы вокруг, праздничная иллюминация, запахи, просыпающийся город… Всё это складывается у меня в одну ясную и чёткую картину. Моя жизнь сделала крутой поворот и уже необратимо изменилась. Но как бы ни повернулась судьба, в любом варианте, у меня есть я сама. И я больше, чем моя любовь или мои привычки.

Дом встречает тишиной и еле уловимым запахом маленького ребёнка. Появляюсь, когда все ещё спят, и прохожу на кухню с пакетом свежей выпечки.

На запах свежесваренного кофе выходит муж. Сонный и помятый. Сердце тянет, ноет, глядя на него.

Влад не подходит ко мне. Не так, как раньше – автоматически и не думая, прежде первым делом он тянулся с поцелуями ко мне. Нет. Сейчас муж вначале приводит себя в порядок, включает голову, и только после этого касается моего виска холодными от прохладной воды губами.

Я не буду с тобой больше говорить, милый, и не буду больше тебя упрекать. Не вижу больше смысла. Всё очевидно и без слов.

Мой муж разлюбил меня. Мне нужно это принять и решить, как жить дальше.

Как построить наилучшим образом свою жизнь.

Жизнь без него.

Потому что без доверия и любви это не семья.

Дни до конца праздников проходят чередой. У меня нет слёз и нет желания выяснять что-либо. Я жду начала рабочей недели.

А Влад, чувствуя мою отстранённость, наращивает усилия. Он старается расшевелить меня. Нахваливает. Уверяет в своей любви. Слова, слова, слова… Нагромождение холодных каменных слов.

А я, глядя на мужа, понимаю, что он действительно любит тот уют, что создан мной в семье. И боится потерять устоявшийся быт и надёжный тыл. Но при этом ему безумно скучно со мной.

Стоило понять, что больше нет его любви, и всё встало на свои места. Я замечаю, как он отводит глаза, когда думает, что я не вижу. Ему уже нет удовольствия разглядывать меня. Хотя я знаю, что с рождением ребёнка расцвела. Стала более женственной при прежнем хрупком сложении. Он подбирает более нейтральные слова, обращаясь ко мне. И основное время мой муж проводит с сыном. Но не потому, что ему интересно. А для того, чтобы не оставаться со мной наедине.

Я сослалась на недомогание и попросила Влада спать теперь на диване в гостиной. И он, постояв на пороге спальни набычившись несколько длинных секунд, тем не менее, согласился.

А ещё я точно знаю, что у него есть женщина. Его сердце пылает к ней. Мне не нужно больше подтверждения измены. Зачем? Я вижу явные и очевидные свидетельства на каждом шагу.

В том, как он ждёт звонка, поглядывая на телефон, как иногда мечтательно улыбается, глядя в окно.

Это больно.

Видеть отражённую в холодном стекле счастливую улыбку мужа, когда он думает о другой.

Я понимаю, что катастрофа неизбежна. Не представляю, в какое место стелить соломку, чтобы осколки нашего брака ранили не так сильно моего сына и меня.

Живу в предчувствии ужасного конца.

Но прежде чем делать окончательные выводы, прежде чем искать адвоката и подавать на развод, мне нужно попасть на работу к Владимиру.

Я должна своими глазами посмотреть, отчего муж не хочет, чтобы я вернулась в офис? Что случилось-то? Что изменилось?

Всё рано или поздно заканчивается. И вязкие бесконечные рождественские каникулы источились к моему облегчению. В этот вечер перед началом рабочей недели Влад срывается.

Зазвонил его телефон, лежавший в комнате у телевизора, и я, как раньше, взяла трубку, чтобы передать мужу. Но не успела зайти в детскую комнату, где прятался от меня Владимир, как столкнулась с ним у порога.

– Никогда! Слышишь? Никогда не смей трогать мой телефон! – с неожиданной злостью грубо рявкнул он, выхватывая из моих рук трубку.

Двенадцатая глава

Юрочка, испугавшись крика, захныкал. И меня переклинило.

Резко шагнула вплотную к Владимиру и, привстав на цыпочки, яростно зашипела прямо в его злое лицо:

– Прекрати орать, ты пугаешь ребёнка, папаша!

Подхватила Юру на руки и, развернулась к мужу лицом, защитным жестом закрывая сыночка. Пряча от всего мира под своими ладонями.

Влад явно растерялся. Не ожидал от меня отпора и такой экспрессии, страсти.

А я усилием воли замолчала, не желая скандалить и ещё больше пугать сына. Хотя злые слова кололись ядом в моём горле. Клокотали с моём израненном и кровоточившим сердце.

– Извини. Я сам не понимаю, что на меня нашло, – повинился муж, отступая из детской спиной вперед.

Что же здесь непонятного? Ждёшь звоночков от своей любовницы. Извёлся весь, ожидаючи. Все глаза проглядел. Всё сердце источил в надежде на завтрашнюю встречу… Как же больно и тяжело осознавать происходящее! Так хочется сделать больно мужу в ответ! Чтобы у него, как и у меня, болело под сердцем! Чтобы и его корёжило от обиды и несправедливости!

Очень хочется мести!

Если Влад так остыл ко мне, значит, не любил? Так для чего женился? Зачем было всё это? За что он так со мной?

Ещё никогда в жизни я не ждала окончания новогодних каникул так яростно! Потому что нам невыносимо находиться вместе. Я не могу начать скандалить при сыне, во-первых. А во-вторых, и это самое главное, а что дальше?

Вот выскажу я Владу свою обиду, свою боль и что? Он усовестится и полюбит меня вновь? Или бросит свою «технолога»? Да даже если бросит, то что? Не найдёт новую? Ещё моложе и раскованней?

Имеет смысл не слова говорить, а делать действия. Что слова? Он переступает через свои обещания, сбрасывая их с себя, как осеннюю листву. Слова ничего не значат. А к действию прямо сейчас я не готова.

Мне нужно время. Время подготовиться и организовать плацдарм для отступления. Найти себе и Юрочке жильё.

Немного времени. Долго рядом с Владом я сама не протяну. Не выдержу.

До ночи я занималась с сыном. Влад нас не беспокоил. Зашёл пожелать спокойной ночи, когда я читала сказку. Постоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. – Ириш, нам бы поговорить? Скоро освободишься? – спросил, отводя взгляд. Ну уж нет! Рано мне с тобой ещё разговаривать. Погоди. Вот придёт к тебе уведомление из суда, там и поговорим. Вместе с адвокатом. А пока рано, милый.

– Извини, не сегодня. Голова болит и нет настроения. Спокойной ночи, Влад. Я буду спать одна, извини. Болею и не стоит тебе рисковать ловить мой вирус. Ложись как вчера, – спокойно проговорила и продолжила читать сказку.

Хотя больше всего на свете мне хотелось вцепиться ногтями в наглую морду мужа. А после, когда сын уснул, вновь, как все эти последние дни раскладывала наши вещи таким образом, чтобы была возможность быстро и аккуратно всё упаковать.

Дело в том, что мы живём в квартире, которую Влад купил сразу после своего развода с Алисой. И я никак не могу претендовать ни на один квадратный метр этого жилья.

Выписать ни меня, ни Юрочку муж не сможет. А жить здесь… Жить мне придётся в другом месте.

Из совместно нажитого у нас, вероятно, филиалы его фирмы. Но это нужно будет доказывать, и процесс обещает быть очень небыстрым.

В нашем университете кафедрой юриспруденции заведует замечательная женщина. Удивительный педагог и прекрасный человек Марина Леонидовна Гринберг. Когда я училась, она выделяла меня среди студентов. Не скажу, что мы были дружны, какая дружба может быть между уважаемым профессором и зелёной дурочкой. Но я уверена, что она ещё помнит меня.

В первый же рабочий день я собираюсь её навестить и попросить помощи. Мне нужен такой адвокат, что не перекинется к Владу. Который будет отстаивать только мои интересы. В компетенции которого я буду уверена на все сто процентов. Несколько вариантов съёмного жилья я подобрала. Завтра же, как муж свалит на работу, займусь созвоном и буду договариваться о просмотре.

Самое главное, что у меня не было ни слёз, ни жалости к себе. Только жгучее желание отомстить. За свою разрушенную мечту о счастье.

Утром я возилась с завтраком, Юрочка ещё спал, а Влад влетел на кухню уже одетый, взмахнул руками и протараторил:

– Прости. Сильно опаздываю! Побежал!

И так резко свалил на работу, будто за ним гнались.

Даже не позавтракал толком. Даже кофе не выпил.

Ну надо же? Так, к ненаглядной крале своей спешил и не вспомнил, что нужно бы заскочить к сыну и пожелать ему утра.

Не говоря уже обо мне.

И о чём с ним говорить? У него гон. Как у лосей в период размножения. Вся кровь от мозга отлила и в глазах не отсвечивает ничего, кроме «Хочу».

Я выключила газ, отставила кастрюльку с кашей для сына в сторону и зажмурила глаза. Вцепилась побелевшими пальцами в край стола и закаменела. Сжалась вся.

Как пережить эту боль? Как не закричать, не заплакать, не заорать раненой птицей, когда вот так буднично, так банально и просто мужчина, которому ты доверила своё сердце, бросил его на пол себе под ноги, переступил и ушёл дальше. Оставив тебя позади себя истекать кровью и болью.

Хлопнула входная дверь, и я отмерла. У меня много дел на сегодня! Некогда раскисать!

Тринадцатая глава

Было около одиннадцати, когда я подъехала к офису. К нашему офису.

Так странно чувствовала себя, входя в помещение. Будто я вернулась на свои три года назад. Будто я всё так же азартно горю энтузиазмом поднять и удержать на плаву наш бизнес. Нашу мечту…

Грустно вспоминать, какой восторженной дурочкой я была…

Но невозможно не заметить и явные изменения. Внизу на ресепшн теперь настоящий пропускной пункт с охраной, и чтобы пройти в офис, мне пришлось позвонить по предложенному телефону и, представившись, просить неизвестную

мне девушку выписать пропуск.

Поднимались в лифте, и Юрочка припал к прозрачной стене кабинки, с восторгом перечисляя мне всё, что видит.

Честно сказать, этот лифт мне тоже нравился! Всегда поднимал мне настроение перед работой. Возносил. Вот и сейчас создавал мне нужный настрой.

Подхватила сына на руки и пошла сразу к намеченной цели, к Татьяне Сергеевне. К нашему главному бухгалтеру. С ней я договорилась о встрече сегодня утром. Женщине, которая точно знает всё, что мне нужно, и неплохо ко мне относится.

Татьяна Сергеевна – дама выдающаяся и запоминающаяся во всех отношениях. Старой формации. Она всегда напоминала мне секретаря обкома. Собранная, деловая и очень едкая. Я не знаю, сколько ей точно лет, но она однозначно видела живого Брежнева.

Всегда прекрасно одета и причёсана. Всегда на небольшом каблучке и с улыбкой. Милая пожилая леди внешне, эта женщина на самом деле танк. Бронированный. Перемелет своими гусеницами любого.

После радости встречи и восхищений Юрочкиными щеками и талантами Татьяна Сергеевна сказала мне, не спрашивая, то, ради чего я пришла:

– А ты в курсе, что твой муж не просто переоформил фирму? Он практически открыл новую на базе старой.

– Нет. Спасибо. Теперь в курсе, – ответила, непроизвольно улыбаясь.

Предприятие, организованное после штампа в ЗАГСе – это совершенно иное дело, чем просто открытие филиала. Вот где, милый, твоё мягкое брюшко…

– Ты чем болела? Почему не пришла на корпоратив? Такого мужчину, как твой муж, не стоило бы отпускать одного на такие мероприятия, – подкинула ещё мне информации бухгалтер и подвинула к краю стола несколько фотографий.

Я взяла в руки и перебрала несколько. Влад везде целуется. И всё время с разными девушками. Различной степени опьянения и раздетости. Не новость, конечно. Но противно.

– Видео показать? – спросила Татьяна Сергеевна.

Покачала отрицательно головой, но не успела ответить, как зазвонил телефон и раздражённый голос мужа раздался в трубке:

– Где ты пропала? Пропуск уже пятнадцать минут, как выписали!

– Уже иду, милый! – пропела, улыбаясь всеми зубами.

Подхватила уже освоившегося и вооружённого красной ручкой сына на руки, забирая и искаляканную им бумагу тоже. Простилась с Татьяной Сергеевной.