Кодекс Аристо

– Язык тебе понадобится для другого… – продолжает язвить Трубецкая, но Шувалов останавливает льющуюся из нее желчь, твердо сжав губы и прищурив глаза.

– Она неплохо знает русский, как и вся элита османов еще со времен Византия, – отвечает он, не отводя суровый взгляд от недовольного лица Ольги.

– Турчанка – Темная?

– Да, и по нашим данным девушка не инициирована, поэтому мысли читать еще не умеет…

– А если и умеет, то в отличие от наследников Великих Родов прочитать в моей голове особо нечего! – заканчиваю я очевидную мысль старика.

– Я не сомневался в твоей прозорливости! – Шувалов улыбается, подносит бокал к лицу и вдыхает аромат коньяка. – Выказывая почтение уважаемому Мехмед Саид-Паше, Российская Империя присылает на прием аристо из Великого Рода, соответствующего по статусу принцессе, но не владеющего важной информацией.

– И тонко намекает, что наши Империи – неровня, ведь я не наследник Великого Рода, и происхождение мое сомнительно!

– Все верно, восточное коварство нам тоже не чуждо, – на лице Шувалова возникает лукавая усмешка, и он закатывает глаза к портрету Императора, висящему над его головой. – У меня есть личная просьба: постарайся не думать о девушке, как о сексуальном объекте! Знаю, как это сложно в твои восемнадцать, но попробуй – вдруг она все же читает мысли!

Хочу возмутиться картинно, поиздеваться над стариком, объяснить, что его просьба невыполнима, но глядя на серьезное, изрезанное морщинами лицо, замолкаю на полуслове.

– На прием пожалуют наследники Великих Родов третьего и четвертого колена, все не инициированы и умом не блещут! – сообщает Шувалов.

– Красивых парней отсеяли? – деловито интересуется Трубецкая, и я замечаю мелькнувшее в глаза старика одобрение.

– Перестраховались, но, учитывая внешность Александра, это явно лишнее, ведь так, Ольга?!

– На их фоне наш посланник будет смотреться как бриллиант среди фианитов! – Трубецкая демонстративно фыркает и начинает внимательно изучать собственный маникюр.

– Информация об угрозах есть? – спрашиваю я.

– Нет! – старик отрицательно качает головой. – Службы безопасности будут смотреть в оба, после происшествия на императорском балу к туркам даже мышь без проверки не проскочит.

– Значит, защитный костюм можно не надевать? – с надеждой спрашиваю я.

– Его не стоит надевать по другой причине: вдруг принцесса запустит руку в твою ширинку и наткнется на кевларовую защиту? – ехидничает Трубецкая.

– Я ее предварительно расстегну…

– Хватит! – Шувалов бьет кулаком по столу и гневно смотрит на нас обоих. – Ведете себя как несмышленые дети! Пока не пройдешь Инициацию, защитный костюм будет твоей второй кожей! Даже на светских раутах, охрану которых обеспечивает Императорская Гвардия!

Я послушно киваю с самым что ни на есть серьезным выражением лица.

– Фото турчанки есть? – задаю вопрос, не глядя на Трубецкую и невинно хлопая ресницами.

– Думаю, что хозяйку званого вечера ты не перепутаешь ни с кем! – отвечает Шувалов и берет в руки сигару. – Цели и задачи ясны?

– Вполне, – коротко отвечаю я.

Старик подносит сигару к носу, вдыхает аромат заморского табака, а затем аккуратно вставляет ее в отверстие специального ножа. Раздается щелчок и ровно отрезанный кончик падает на стол. Он сосредоточенно прикуривает от длинной сигарной спички и откидывается на высокую спинку кресла.

– Цели и задачи понятны, и это прекрасно! – резюмирует Князь после затяжки. – А теперь дайте старику немного расслабиться и отдохнуть!

Выйдя из кабинета Шувалова, мы с Трубецкой не сговариваясь направляемся в разные стороны: я в свои апартаменты, а она – к лифту. Медленно шагая по коридору, в очередной раз внимательно рассматриваю парадные портреты представителей династии Шувалова и убеждаюсь, что встреченный в Приюте Светлый ни одним из них не является. Нужно будет уточнить у Хранителя, нет ли в числе моих предков тех, кто по тем или иным причинам избежал мирской славы и канул в вечность, не оставив прижизненного портрета.

Вваливаюсь в гостиную и с удовольствием снимаю одежду, позаимствованную в Приюте. Так змеи сбрасывают старую кожу, когда она становится слишком тесна, чтобы вновь обрести свободу. Сажусь в кресло у камина и беру в руки уже порядком измятый листок с изображенным на нем пронзенным сердцем.

Возможно, именно он являлся спусковым крючком для активации взрывного устройства, которое должно было уничтожить меня в Приюте. Но откуда они знали, что я там появлюсь? Неужели я настолько предсказуем, что меня можно читать словно открытую книгу? Или того хуже: мое поведение можно программировать и заставлять совершать те или иные действия, манипулируя событиями, происходящими вокруг меня?

Какое-то время разглядываю надпись «Мина» под нарисованным красной помадой сердцем, а затем кладу записку на закопченные камни и поджигаю ее. Дым прощания ощутимо горчит и на глаза наворачиваются слезы. Когда от бумаги остается лишь пепел, я осознаю, что окончательно отпустил Мину. А она отпустила меня. Прощание произошло без передачи моего ответного послания, ибо на нем я бы нарисовал отнюдь не сердце…

Трубецкая заходит без стука – я снова забыл запереть дверь. Встаю с кресла и понимаю, что наступает вечер – в комнате царит полутьма. Иду навстречу девушке и нежно ее обнимаю. Ольга прижимается ко мне всем телом и касается своим лбом моего. Глаза в глаза, и губы в губы. Ее горячее дыхание щекочет кожу, и я чувствую накатывающее возбуждение.

– Меня посылают к туркам, потому что лучше пожертвовать бастардом, чем чистокровным наследником Великого Рода, – я озвучиваю очевидное предположение, которую не высказал в кабинете Шувалова.

– Не думаю, что ты безразличен Великому Князю! – возражает Ольга.

– Не думаю, что выбор моей кандидатуры – его рук дело! – парирую я.

– Предстоящая операция мне не нравится по иной причине, – шепчет Ольга, нежно касаясь своей щекой моей.

– Мы же договаривались?! – напоминаю я. – Секс по дружбе, и ничего больше!

В памяти всплывает примерно такой же уговор с Миной, и на мгновение воображение рисует ее беззаботную улыбку. Ее озорные глаза. Ровные белые зубы и розовый язычок, скользящий по верхней губе.

Трубецкая возвращает меня к реальности. Девушка отстраняется, берет в ладони мое лицо, пристально смотрит в глаза, а затем целует. Целует горячо и страстно, вновь прижимаясь всем телом. Она ласкает мою шею и спину, распаляя желание.

Я ошибся насчет секса сегодняшним вечером, он явно случится.

– Перед завтрашним приемом я выжму тебя досуха! – с приторно-сладкой угрозой в голосе сообщает Ольга и стаскивает с меня единственную оставшуюся одежду – трусы.

ГЛАВА 3 – В посольстве Темных

Посольство Османской Сатрапии на Большой Никитской располагается в старинном двухэтажном особняке, фасад которого выкрашен в розовый цвет. Не в угольно-черный или темно-серый, но и не в один из цветов радуги. Показное уважение Империи Цвета от Империи Тьмы, выраженное в витиеватом восточном стиле.

Мы с Трубецкой останавливаемся у широко распахнутых кованых ворот, и к ее спортивному Руссо-Балту неспешно подходят двое турок в черных деловых костюмах. Они встречают нас полными высокомерного достоинства взглядами, синхронно открывают двери авто и вежливо приглашают пройти внутрь особняка.

Беру княжну под руку, и мы следуем к входу с широкими улыбками на лицах. Стрекот фотоаппаратов многочисленных зевак и корреспондентов заглушает негромкую музыку, доносящуюся из окон, а яркие вспышки разгоняют вечерний полумрак и заставляют щуриться, превращая дежурные улыбки в унылые неискренние оскалы.

Высоко подняв головы и выпрямив спины, мы с величавым достоинством следуем по узорчатой ковровой дорожке. Фиолетовый фрак, сидящий на мне будто влитой, идеально соответствует синему коктейльному платью Трубецкой с глубоким декольте. Я с трудом сдерживаю смех, глядя на выстроившихся вдоль парадной дорожки лакеев, которые пытаются заглянуть в него, отчаянно кося темно-карими глазами.

Посольский зал приемов встречает нас не ожидаемой восточной вычурностью, а вполне современными архитектурными и интерьерными решениями, резко контрастирующими со старинным фасадом особняка и кованой оградой.

– Даже в моем туалете золота на стенах больше, чем во всем этом зале, – тихо говорю я Трубецкой сквозь зубы, и продолжаю раздавать кивки и сдержанные улыбки направо и налево.

– Мои стереотипы разрушены, – охотно соглашается Ольга, эффектно улыбаясь присутствующим.

Она демонстрирует обтягивающий темно-синий наряд молодым представителям Великих Родов и гостям с востока, и я замечаю, что в глазах юнцов вспыхивают искры вожделения.

Окидываю взглядом графитовые стены, паркет черного дерева и черные же кованые люстры невообразимых геометрических форм и признаю, что интерьеры великолепны. Наверняка подобное убранство аристократических домов станет новым трендом и постепенно вытеснит привычные для наших аристо позолоченную лепнину и украшенные завитушками обои.

– Ее сиятельство Кара Саид-Паша! – зычным голосом объявляет мажордом, и все гости торопливо расступаются, образуя проход к черно-серым дверям.

Широкие створки распахиваются, и в зал стремительно врывается восточная принцесса. Походка от бедра, царственная улыбка на красивом смуглом лице и горящие карие глаза – она как будто сошла со страниц иностранного модного журнала. Локоны густых черных волос ниспадают на черный же шелк облегающего платья и развеваются за спиной, стройная ножка появляется в высоком разрезе при каждом шаге…

– Слюни подбери! – шипит Трубецкая разъяренной кошкой, сохраняя приветливую улыбку на лице, и больно щиплет меня за локоть. – Видимо, я недостаточно сильно выжала тебя прошлой ночью?!

– Выжала и выпила досуха, – шепотом успокаиваю девушку я. – Ты же знаешь: дочь визиря – всего лишь задание.

– Тогда прекрати пялиться на нее словно перекачанный тестостероном юнец! – снова шипит Ольга.

– Я и есть перекачанный тестостероном юнец! – не лезу за словом в карман и получаю еще один болезненный щипок.

Турчанка просто восхитительна, и я, действительно, раздеваю темноокую гурию взглядом, всячески демонстрируя восхищение ее красотой. Делаю это специально, интуиция подсказывает, что турчанке вряд ли по вкусу серые как мыши скромники.

– А что бы ты делала на моем месте при виде такой яркой особы?! – спрашиваю я у Трубецкой, не поворачивая к ней головы.

– Уже заперлась бы в мужском туалете и др…

– Мне нравится ход твоих мыслей, идем! – прерываю я девушку. – У тебя это получается прекрасно, и сие действо можно разнообразить…

– Постарайся думать головой, а не членом! – раздраженно перебивает меня Ольга и, отпустив мою руку, растворяется в тесной толпе гостей.

Останавливаю проходящего мимо официанта и беру с подноса два высоких бокала с минеральной водой, а затем, эффектно крутанувшись на каблуке, направляюсь к принцессе. Ее облепили со всех сторон разодетые в пух и прах представительницы Великих Родов и выказывают неискреннее восхищение с медоточивыми улыбками на устах.

Парни накачиваются шампанским поодаль, бросая мимолетные вожделенные взгляды на принцессу, но максимум внимания тратят на сопровождающих ее девушек, кажущихся им более доступной добычей.

Я появляюсь перед принцессой в отчаянный для нее момент. В окружении сладкоголосых и насквозь фальшивых аристо девушка чувствует себя загнанной в угол и лихорадочно ищет путь к спасению, бросая отчаянные взгляды в зал.

– Кара, я приветствую вас в Москве и надеюсь, что вы встретили здесь радушный прием! – вскидываю бровь и обвожу взглядом расступившихся передо мной товарок, иронично улыбаясь. – Князь Александр Игоревич Шувалов к вашим услугам!

Склоняю голову, а затем делаю шаг к принцессе и протягиваю ей бокал воды. Она хватается за него как за спасительную соломинку, и на лице девушки расцветает улыбка.

– Я так ждала встречи с вами, князь! – неожиданно заявляет она и берет меня под руку.

Локоть она сжимает еще сильнее, чем Трубецкая, и я понимаю, что синяка все же не избежать.

– Я вынуждена покинуть вас, дорогие мои! – обращается Кара к аристократкам, сверлящим меня ненавистными взглядами. – Девочки, очень рада, что мы познакомились – вернусь к вам чуть позже!

Шувалов был прав, русским языком она владеет прекрасно и говорит практически без акцента. Беру инициативу в свои руки и решительно веду девушку прочь, к высоким стрельчатым окнам, где выстроились столы с закусками. Кара настойчиво корректирует траекторию нашего движения, крепко сжимая мой локоть, и мы оказываемся у подноса с шампанским.

Загораживаю нас спиной от взглядов любопытных гостей, и мы, не сговариваясь, меняем бокалы с водой на фужеры с игристым напитком. Принцесса выпивает свой одним глотком и плотоядно смотрит на мой. Молча протягиваю даме желаемое и беру с подноса следующий фужер.

– Спасибо за чудесное спасение, князь! – запоздало благодарит принцесса и делает неторопливый глоток, пристально глядя мне в глаза.

– Каждый мужчина мечтает хотя бы раз в жизни спасти очаровательную принцессу из лап дракона, – беру с подноса еще один бокал, мы соединяем их с легким хрустальным звоном и делаем по глотку. – Дракон в данном случае явился в виде многоголовой, разодетой в шелка и надушенной парфюмом гидры, но я распознал его истинное обличие!

– Я ваша должница! – сообщает обворожительно улыбающаяся Кара без тени кокетства, и мы допиваем искрящееся пузырьками вино.

Объявляют первый танец, он – белый, и хозяйка вечера приглашает меня. Ее нежные пальчики ложатся на мое плечо, моя ладонь – на ее талию, и мы начинаем размеренное кружение в вальсе. Музыка играет очень громко и разговаривать невозможно. Невозможно, да и не нужно – мне достаточно любоваться девушкой и ощущать ее близость. Я смотрю в огромные карие глаза и осознаю, что второму совету Трубецкой следовать не в состоянии: думаю уже отнюдь не головой.

– На правах хозяйки хочу ангажировать вас этим вечером на все последующие танцы! – сообщает мне красавица, когда музыка стихает. – Попрошу музыкантов убавить громкость, чтобы попрактиковаться в использовании языка!

Девушка произносит это вполне невинно, и на первый взгляд в ее словах неслышно и ноты двусмысленности. Но это лишь на первый взгляд. Все выдают глаза, точнее разгорающееся в них возбуждение.

– Думаю, что танца с вами отчаянно жаждет вся мужская аудитория в этом зале, и владея вами безраздельно, я подпишу себе смертный приговор! – отвечаю такой же двусмысленной и совершенно невинной на первый взгляд фразой и едва заметно улыбаюсь.

– Вы заботитесь об удовлетворении желаний ваших друзей в ущерб своему? – густые черные брови Кары вопросительно выгибаются, а взгляд наполняется иронией. – Или мой бесстрашный рыцарь предпочитает быть поверженным разодетой в шелка и надушенной парфюмом гидрой?

– С удовольствием предпочту ваше общество! – я едва заметно киваю и откланиваюсь, оставляя принцессу на растерзание очередной порции именитых гостей, уже взявших нас в плотное кольцо.

Нарушая все аристократические приличия, парни, собравшиеся у самого большого стола с выпивкой, активно машут руками, приглашая меня присоединиться к их тесной компании. Юные лицемеры выказывают уважение презренному бастарду, на которого легла густая тень хозяйки вечера. Хочу отсалютовать им средним пальцем, но лишь улыбаюсь и следую в мужскую комнату. Аристократические манеры, мать их!

Наклоняюсь над раковиной и щедро поливаю лицо холодной водой. Не знаю, существует ли воспетая множеством поэтов любовь с первого взгляда, но страсть, поглощающую с первой секунды, я уже познал. Самое время воспользоваться советом Трубецкой, мысленно говорю себя я, бросая взгляд на дверь туалетной кабинки.

– Помяни дьявола, он и появится! – шепчу себе под нос, наблюдая за Ольгой, стремительно входящей в мужской туалет.

– Воду лей на другую часть тела, холодный лоб уже не поможет! – с порога заявляет Трубецкая.

– Мне кажется, что я попал в реалити-шоу, нас снимают скрытые камеры, и ты устраиваешь тщательно продуманную сцену ревности!

– Она – Темная, Саша, а ты уже голову потерял! – с нажимом произносит Ольга. – Видимо, я недостаточно активно поработала над тобой ночью! Думаешь, что очаровал ее с первого взгляда? Поверь мне, ей точно от тебя что-то нужно, и ты – такое же задание для нее, как она – для тебя!

– Это – один из возможных вариантов, – я согласно киваю, – но почему ты решила, что именно он – рабочий?

– Потому что, когда я смотрю на эту турчанку, вижу не разряженную куклу, а ее темную сущность! – говорит Ольга, язвительно улыбаясь. – В отличие от тебя у меня на нее не встает! Нечему!

– Ты предлагаешь вернуться в нашу Высотку от греха подальше и провалить задание?

– Я тебя предупредила! – отрезает Трубецкая и выходит из туалета.

Я возвращаюсь в Зал Приемов как раз к следующему танцу. Мы с Карой идем навстречу друг другу и останавливаемся в центре зала. В объятиях очаровательной девушки меня снова захлестывает вожделение, но я еще помню, что явился сюда не ради женских прелестей, а по заданию Тайной Канцелярии.

– Ваш русский язык столь же совершенен, сколь и вы сами, – я начинаю разговор с банального комплимента. – Кто был вашим учителем?

– Меня обучал выходец из России, довольно известный русский писатель и дипломат, он и привил мне любовь к вашей культуре и языку! У нас немало своих талантов, но Александра Пушкина я люблю даже больше, чем Ибрагима Фехми!

– Сейчас самое время прочесть вам стихи, но я не фанат поэзии – признаюсь как на духу!

– А как же девушки? Романтические знакомства, прогулки по старым улочкам Москвы и чтение виршей под луной?!

Она это серьезно говорит или отрабатывает образ? Смотрю в бездонные карие глаза и, не в силах оторваться от них, не нахожу ответа. Мы кружим среди других танцующих пар, внимание которых сосредоточено на нас, но мне наплевать.

– Честно вам сказать…

– Простите, я не подумала, что с вашей внешностью весь этот романтический флер не нужен, достаточно просто улыбнуться и подмигнуть! – шепчет Кара мне на ухо.

Я улыбаюсь во все тридцать два зуба и подмигиваю. Девушка заливисто смеется, запрокинув голову, и я понимаю, что от ее близости теряю свою.

– С вами я готов гулять по пустынным улочкам Москвы, – признаюсь я. – И кто сказал, что читать стихи должны парни? Почему не девушки? Вы мне прочтете?

– Обязательно! – турчанка с готовностью кивает. – Я приехала в Россию, чтобы увидеть Москву. Всего на пару дней. До Инициации осталась неделя, и, как вы понимаете, после нее визит будет невозможен!

– Жаль! – искренне отвечаю я. – Значит, наша сегодняшняя встреча – единственная?!

– Вас это печалит?

– У нас в России есть выражение «Жить одним днем». Обычно в него вкладывают негативный смысл, но я не согласен с такой трактовкой!

– Это калька с латинской фразы «Carpe Diam» – лови момент. Вы всегда следуете данному правилу?

– Только в такие фантастические вечера, как этот!

Музыка смолкает, но мы размыкаем объятия не сразу. Я беру девушку под руку и под пронзающими нас взглядами многочисленных гостей веду к уставленным шампанским столикам. Мы пьем холодный напиток, не отрывая друг от друга наэлектризованных взглядов, и я совершаю необдуманный поступок. Как раз таких рискованных решений я обещал избегать Великому Князю.

– Не желаете прогуляться по старинным улочкам Москвы? – предлагаю я.

– Я не могу покинуть гостей, вечер еще не закончен, но у меня есть встречное предложение – хочу провести небольшую экскурсию по особняку нашего посольства…

И снова чистый и непорочный взгляд, снова возникает ощущение, что за словами девушки не кроется никаких завуалированных намеков. Иногда банан – это просто банан, говаривал мой бывший друг Карась, но интуиция подсказывает, что в данном случае все обстоит иначе.

Еще пара бокалов, и мы выходим из зала. Я – в мужскую комнату, а принцесса – в женскую. Через несколько минут встречаемся на втором этаже, на лестнице, у бюста какого-то героя Османской Сатрапии. Охрана, видимо, уже предупреждена, потому что здоровенные амбалы пропускают меня в зону, закрытую для гостей, без возражений.

– Я хочу почитать вам стихи! – заговорщицки произносит Кара, берет меня за руку и ведет по коридору, устланному толстым, бесконечным ковром.

Убранство здесь соответствует моим ожиданиям: восточный колорит проявляется в каждой детали – от витых позолоченных люстр на потолке до чеканных картин с изречениями Темного Пророка на стенах. Сделав несколько поворотов, мы попадаем в тупик и останавливаемся у резной двери без номера.

– Проходите, – приглашает Кара и распахивает ее. – Это мое скромное обиталище.

– Только после вас, – галантно отвечаю я и пропускаю даму вперед.

Спальня похожа на первоклассный и абсолютно безликий гостиничный номер все в том же восточном стиле. Огромная кровать под бархатным балдахином занимает почти все свободное пространство, оставляя место лишь для небольшой кушетки и кофейного столика, заваленного книгами. Кара выбирает из стопки потрепанный томик в красном переплете и безошибочно открывает его на нужной странице.

– Вы готовы? – спрашивает она.

Я молча киваю. Пришедшая на ум двусмысленная фраза «Всегда готов» застревает у меня в горле.

Я целовала и знала

Губ твоих сладких след,

Губы губам отдавала,

Греха тут великого нет.

От поцелуев губы

Только алей и нежней.

Зачем же они так грубы,

Мысли твои обо мне?

Выжег мою свободу

Огонь фиолетовых глаз.

Слаще вина и меда

Был нашей встречи час.

Помни меня своей тайной,

Помни как нежный цветок,

В то, что встреча случайна,

Как же поверить ты смог?

– У нас не больше получаса – пока не хватятся гости, – сообщает Кара, закрывая тяжелый томик и кладя его на стол. – Вы не против, если чтение стихов мы продолжим в другой раз, а сейчас займемся более интересными вещами?

– Конечно! – ошеломленно отвечаю я и чувствую, что краснею как подросток – перемена слишком неожиданна.

– Вы поможете расстегнуть это тесное платье? – спрашивает девушка, медленно подходит ко мне, покачивая бедрами, и нежно обнимает.

Я страстно целую ее, и руки Кары проникают под тонкое сукно фрака. Они блуждают по груди, затем расстегивают ремень брюк и ныряют в трусы.

И в этом Трубецкая была права, счет три ноль в ее пользу.

– Глаза Цветных, действительно, светятся во время оргазма? – хрипло спрашивает Кара.

– Только у инициированных, а я еще не прошел Инициацию, – говорю я, сдерживая стон. – А Темные, действительно, могут читать мысли?

– Только инициированные, а я еще не прошла Инициацию, – отвечает Кара. – Но я знаю о чем ты думаешь и без магии!

Она указывает взглядом на мой пах, облизывает губы и опускается на колени.

ГЛАВА 4 – Бойтесь Волхвов дары приносящих

На часах четыре утра. Лимузин Императорской Гвардии бесшумно мчит по набережной, и я разглядываю залитую ночными огнями Москву. Любуюсь столичными улицами, чтобы не провалиться в сон, похожий на беспамятство. Я измотан так, будто отработал в боевом модуле много часов без перерыва.

Несколько бокалов шампанского, десяток вальсов с хозяйкой вечера, модные ритмы танцпола, да еще и регулярные посещения спальни турчанки – укатали сивку крутые горки. Опухшие губы саднит от поцелуев, внизу живота разлилась болезненная истома, а карман фрака оттягивает подарок турецкой верноподданной, но о нем думать нельзя.

Кара вручила его во время прощания, после того как пригласила посетить Истамбул, если в будущем представится такая возможность. Положила в карман и шепотом попросила не доставать до тех пор, пока не покину посольство.

Сексуальное возбуждение и разбуженный им романтизм не затуманили мой разум – я ощупал подарок, как только дочь Великого Визиря покинула крыльцо и скрылась внутри особняка. Это было послание Высшего Темного, учинившего бойню в тоннеле – Темный Осколок, в чем я удостоверился позже, уже сидя в лимузине.

Трубецкая была права: я – такое же задание турчанки, как и она – мое.

Ольга покинула бал пару часов назад, и по его окончании я удостоился чести прокатиться в кортеже императорской охраны. Личное распоряжение Цесаревича. Безопасность будущего высшего аристо Фиолетового Рода превыше всего.

Меня высаживают у приватного входа в высотку, и четверо гвардейцев в активированной боевой броне сопровождают меня до самых дверей.

Следую сквозь строй охраны Рода, захожу в лифт и в изнеможении прислоняюсь спиной к зеркальной стене. Едва не сползаю на пол, но в последний момент опираюсь руками на горизонтальный никелированный поручень, опоясывающий кабину.