Агитбригада. Книга 3

Я незаметно оглядел собравшихся. На подоконнике, еле сдерживая зевоту, сидел Зёзик. Жорж развалился на сундуке (у нас в каждой квартире был большой сундук, видимо, вместо шкафа) и вполглаза дремал. Люся и Нюра чинно примостились на свободном стуле, вдвоём на одном. Нюра зябко куталась в вязанную шаль, хоть в комнате и было душно. Остальные расселись на полу, даже Клара. Так как кровать была вся залита кровью, а на подушке возлежала и укоризненно смотрела на нас разноцветными глазами дохлая рыба, то пришлось всем нам сидеть на полу. Хорошо, хоть Клара – чистюля и пол в своей квартире вымыла как надо (не то, что я).

– Я в последний раз спрашиваю – кто это сделал?! – заверещал Гудков.

Все вздохнули. Экзекуция пошла уже по шестому кругу.

Снаружи о стекло монотонно билась ветка и стучали, убаюкивая, крупные капли дождя – ветер крепчал. Где-то в глубине Хлябова, кажись в частном секторе, закукарекал первый петух. За ним подхватил второй. Спать захотелось ещё сильнее.

– Вот видишь, Мими, из-за тебя всё, – укоризненно сказал Моня, который парил на полметра над полом и пытался увидеть себя в большое напольное зеркало. – Генка спать вон как хочет, а теперь ему сидеть тут до утра придётся и слушать все эти вопли.

– Да, Мими, ты зря так, – поддержал одноглазого Енох.

Мими, которая на слова Мони не обратила ровно никакого внимания, ощерилась и мгновенно спрыгнула с сундука (она его делила с ничего не подозревающим Жоржем). Звук как от удара мешка с цементом, казалось, заставил задребезжать стёкла, причём во всём здании. Я аж голову в плечи втянул. К счастью, никто ничего не услышал. Мими усмехнулась и поковыляла прочь из квартиры (хорошо, что из-за духоты, дверь была открыта на коридор. А то даже не представляю, если бы она её туда-сюда открывать стала прямо на глазах у агитбригадовцев).

– Так, давайте ещё раз! – рубанул воздух ладонью Гудков и откашлялся. – Мы вошли в здание все вместе. Дальше! Какие у кого дальше действия?

– Мы сразу пошли к себе, – со вздохом сказала Нюра.

А Люся согласно кивнула.

– Ладно, – хрипло сказал Гудков и перевёл взгляд на Жоржа.

– Я зашел к себе, взял ведро. Вышел в коридор, а Люся попросила им тоже набрать и дала ведро. Я сходил до колонки, набрал два ведра воды, – послушно повторил Жорж, – одно ведро поставил под дверью девчат и постучал им, чтоб забрали, а второе занёс к себе. Потом разделся, умылся и сразу лёг спать.

– Так было? – Гудков прищурился на Люсю.

– Да, – кивнула та.

– Вы больше не выходили?

– Нет, мы умылись и ещё раз стихи повторили, а потом проверили друг у друга, – перебила Люсю Нюра. – У нас же новые стихи, ты ведь знаешь. Амфибрахий, трудно учить.

– Знаю, – кивнул Гудков и, потеряв к ним интерес, повернулся к Зёзику. – А ты?

– А я сразу ушел к себе, – таки не сдержал зевок Зёзик, – и лёг спать.

– Кто это может подтвердить? – подозрительно прищурился Гудков.

Все затихли.

– Мы можем, – пискнула Нюра.

– Ого! – уважительно присвистнул Семён и заговорщицки подмигнул Зёзику.

– Да нет! Не в том виде! – вскинулась Люся и сильно покраснела.

– Ага, – хохотнул Семён. – Мы знаем. Стихи вы читали друг другу!

По комнате прошелестели понимающие смешки. Люся сидела вся красная, Нюра – наоборот, побледнела. Губы её дрожали.

– Прекратить! – вызверился Гудков и смешки прекратились.

– Всё не так было! Не так! – выпалила Нюра. – Зёзик так храпел, что мы с Люсей стучали в стенку. А он ругался. Поэтому мы можем подтвердить, что он точно был в комнате.

– Ладно. Принято, – пробормотал Гудков и наморщил лоб. – Так, ну Клара, Генка Капустин и Семён были у меня на виду, Виктор тоже, я шаги его в комнате слышал. А вот где этот гад Караулов шляется?

– Так он к той блондиночке пошел ночевать, – наябедничал Зубатов. – Сразу после всего.

– А он с нами разве не входил в здание? – уточнил Гудков. – Я что-то и не вспомню.

– Не входил, – почти хором сказали все.

– И сейчас не вернулся ещё?

– Нет!

– Макар, а давай я сбегаю, гляну! – подорвался Зёзик, который похоже мечтал улизнуть и поспать хоть часок.

– А ну сядь! – рявкнул Гудков, – дверь в здание заперта на засов изнутри. Так что он не войдёт, а будет стучать – так мы услышим.

– Да он до утра теперь не вернется, – хохотнул Зубатов. – Там у этой блондиночки такие бубсы, что ой.

Люся посмотрела на него укоризненно, и он покраснел.

– Товарищ Зубатов, попрошу не выражаться, – едко промолвила Клара и поджала губы.

Она уже слегка пришла в себя и только по дёргающемуся глазу можно было понять, что недавно её так перепугали дохлой рыбой.

Экзекуция продолжалась ещё примерно минут сорок.

Наконец, к огромному облегчению всех агитбригадовцев, Гудков устал. Вымотался.

Он, наконец понял, что его угрозы и крики не оказывают на ребят никакого воздействия, да и сам окончательно умаялся. Поэтому со вздохом распустил нас, напутствовав грозными словами:

– И пусть тот мерзавец, что сделал это, хорошо подумает. Я надеюсь, что человеческого в нём больше, чем мещанского. И завтра жду его с раскаянием.

Мы все выдохнули и начали торопливо расходиться.

– Нюра, Люся, – окликнул Гудков девчат, – думаю, Клара одну ночь у вас переночует. Там есть ещё угловая квартира, но у меня сейчас ключа нету. Завтра у коменданта возьму, и она переедет. Кто ж думал, что так всё будет…

– Хорошо, – сказала Нюра, – только тогда пусть Жоржик с Генкой сдвинут наши кровати. Мы втроём прекрасно поместимся.

– Ой, сколько там того Генки, – с подвыванием зевнул Жорж и крепко, до хруста, потянулся, – сам сдвину.

– Но они тяжелые… – девчата и Жорж вышли в коридор и оттуда долетали обрывки спора.

– А ты чего стоишь? – нахмурился, глядя на меня Гудков, – или спать!

– Генка, уходи лучше побыстрее, а то сейчас опять за что-нибудь прицепится, – поддакнул Моня.

– Спокойной ночи, – сказал я и вышел вслед за Зубатовым.

Гудков выглянул в коридор, где Зубатов как раз заходил к себе в комнату:

– Виктор, на минуточку, – отрывисто сказал он.

– Иду, – подавил тяжелый вздох Зубатов.

– Да нет, пошли лучше ко мне, здесь курить нельзя, а у меня балкон, – сказал Гудков. – Я вот что думаю…

Концовку я не расслышал, закрыл свою дверь и приготовился рухнуть на кровать. Спать оставалось всего каких-то пару часов.

И только я снял штаны (после инцидента у Клары Гудков позволил хоть сбегать одеться), как из квартиры Гудкова, справа раздались такие маты и крики, что я думал, у меня уши в трубочки посворачиваются.

– Что там стряслось? – подскочил я.

– Сейчас я гляну, – кивнул Моня и просочился сквозь стену.

Я принялся торопливо натягивать штаны обратно.

Через секунду вернулся Одноглазый и коротко сказал:

– Мими.

Рядом хлопнула дверь у Бывалова – он тоже услышал шум.

Я вылетел в коридор и толкнул дверь в квартиру Гудкова:

– Что такое, Макар? – спросил я, заглядывая внутрь.

Картина, открывшаяся перед глазами, повергла меня в эсхатологический ступор – с потолка, на грязной верёвке свисала дохлая кошка. Причём дохлой она была уже давно, примерно с месяц, если не больше, так как вонь от неё шла такая, что я торопливо зажал нос. При этом кошка казалась вполне живой, так как её лапы подрагивали, а живот шевелился. От ужаса я аж вздрогнул, но потом увидел, как в прорехи в облезлой шкуре вываливаются белые мучнистые опарыши.

Но самым жутким элементом зомби-натюрморта был невинный розовый бантик, аккуратно завязанный на шее у кошки. Точно такой же я видел у Мими на косичках.

– Капец, – только и сказал я.

Семён Бывалов, который заглядывал в комнату поверх мой головы, выразился значительно крепче.

В связи с тем, что все агитбригадовцы были на глазах у Гудкова, а когда он выскочил на шум к Кларе, никакой дохлой кошки у него в комнате точно не было, то шум в этот раз решили не поднимать, девчат, Жоржа и Зёзика не тревожить, пусть спят.

Бывалов, Зубатов и Гудков прошлись ещё раз по всему дому, внимательно заглядывая во все возможные места, где теоретически мог притаиться злоумышленник. Меня же отправили спать и велели никому ни слова.

А я что? Я ничего.

Когда я вернулся обратно на квартиру, Мими, как ни в чём ни бывало, сидела на сундуке, болтала ножками и баюкала куклу.

– Я сейчас спать, – строго сказал я ей, – а завтра у меня к тебе будет серьёзный разговор.

Мими ощерилась.

– Зря ты её ругаешь, – вступился Енох, – этой кошкой она сделала тебе и остальным железное алиби.

– А рыбой? – ехидно хихикнул Моня.

– Ну знаешь… – вскинулся Енох, но что там они обсуждали дальше я уже не слышал – провалился в сон.

* * *

Утром, точнее уже ближе к обеду, агитбригадовцы опять собрались. И опять всем гудков устроил головомойку. Мне повезло (или не повезло) – нужно было идти к дознавателю, давать показания, как я обнаружил трупы в Хохотуе.

Не знаю, что «лучше» – слушать гневные истерики Гудкова или давать показания дознавателю.

К мой радости, дознаватель сегодня меня долго не мучил – насколько я понял, в городе ночью случилась пьяная драка с поножовщиной, причём там какие-то лозунги кричали. Этот факт очень встревожил дознавателя и сейчас он торопился на объект.

Мне задали несколько типичных вопросов и заставили расписаться.

Ответил. Расписался.

Из-за всех этих событий наш агитбригадовский график совсем сбился и сейчас у меня образовалось свободное время. Которое я и решил потратить на выполнение просьбы Ирины.

– Нет! Сделаем, как говорю я! – я чуть повысил голос, – Моня идёт к агитбригадовцам и слушает, что они там порешают. Моня, это важно. Врагов у меня хватает, и тот же Зубатов или Клара могут сделать крайним меня. Так что внимательно случай и потом мне расскажешь. Тебе ясно?

– Ясно, – буркнул Моня. Он был недоволен моим решением.

– Дальше, – сказал я и перевёл взгляд на Марусю. – Мими. Ты возвращаешься на мою квартиру. Охраняешь её. Никого не калечить, не убивать. Никаких дохлых кошек, рыб и прочей живности. Тебе всё ясно?

Мими кивнула и, схватив куклу за ногу, поволокла её за собой.

– Теперь Енох.

– Слушаю! – скелетон был сама любезность.

– Тебе отдельное задание, – вздохнул я, – найди того дедка и попытайся у него выяснить всё об этом мужике. Ну, который повесился и у него рисунок на лбу был.

– А ты? – тут же влез Моня.

– А я пойду выполню просьбу Ирины этой. Иначе не отцепится. Да и награду она обещала интересную.

– Как?! – взвился Енох, – ты что, сам идти туда собираешься?! Ты с ума сошел!

– Успокойся, Енох, – отмахнулся я, – ну что ты опять начинаешь. Там делов-то на пять минут.

– Но это опасно! – не согласился Енох.

– Да какое там опасно?! – возмутился я, – ты как наседка уже стал! Там работа такая, что даже ребёнок справится! Пойти, найти этого призрака и упокоить. Всё!

– Ты не знаешь, что это за призрак! – не сдавался Енох.

– Енох, Ирина описала его. Там самый начальный уровень. Даже не первый, скорее нулевой.

– А ты не думал, почему она сама не сделает это?!

– Она не может. И ты пойми, не все владеют такими способностями. Зато она другое может.

– Не доверял бы я ей.

– Это потому, что ты ей не понравился и она на тебе отрывалась, – поддел я его.

– Почему это я ей не понравился?! – возмутился Енох.

– Она тебе угрожала, что выгонит из Хлябова, – влез Моня и тут же продажно добавил, – я тоже считаю, Генка, что тебе никуда идти одному не надо. Давай я с тобой пойду?

– Почему это ты? – заверещал Енох, – тебе же сказано идти на собрание и слушать. Вот иди и слушай!

– Ага! Ты сам хочешь пойти!

– И пойду! Мы с Генкой и не такие дела проворачивали!

– Мы тоже с ним проворачивали! Между прочим, Лазаря я ему убить помог! Я. а не ты!

– Да ты знаешь…

– Тихо вы! – рявкнул я, не выдержав. – Берите вон пример с Мими. Пошла и дисциплинированно исполняет.

– Но, Генка…

– Так, всё! – рявкнул я, окончательно теряя терпенье. – Быстро дуйте по местам! Выполнять!

Призраки, ворча и возмущаясь, ретировались.

А я пошел на окраину Хляпова. Там, в доках, находился мой заказ – призрак, которого нужно было упокоить.

Вообще Хлябов был довольно уютным, я уже говорил, что местный глава лелеял великие амбиции, надеясь пробиться наверх, аж в Москву. Поэтому работал на совесть (хотя в это время многие работали на совесть, так как наивно верили в счастливый и справедливый исход) и благоустройством города занимался с полной отдачей.

Здесь не было так характерных для остальных городов туалетов-скворечников на каждом углу, огромных тухлых луж возле колонок и колодцев. Стихийных помоек и свалок тоже не было. Зато везде были клумбы, парки, газоны, скверы и маленькие, но уютные беседки, где красивые комсомолки любили читать книжки.

Старинные памятники он приказал снести (директива такая была, везде всё дореволюционное посносили), но уничтожать запретил. Натомись в одном из парков он велел сделал экспозицию из античных и прочих скульптур, назвал её «От обезьяны к человеку. Эволюция мещанского мировоззрения». Так что можно было ходить любоваться без боязни прослыть контрой и враждебным элементом.

Но не в том дело.

А веду я к тому, что как только начался район доков, я аж обалдел – такие трущобы я видел только в фильмах о притонах Бангладеша и гетто Пакистана. Хотя здесь они были ещё грязнее и запутаннее.

Здесь было сыро. Пахло гнилой тиной и выгребными ямами. Неприятная прогулка, в общем. Вот не мог он где-нибудь в парке, на клумбе среди незабудок и лютиков поселиться! Ну, почему таких вот призраков всегда тянет в вонючку?!

Искомый призрак, по словам Ирины, обитал в большом, ныне заброшенном ангаре, который аж покосился от старости. Раньше в нём зимовали рыбацкие лодки, потом там устроили склад для овощей. А потом и вовсе забросили. Кстати, овощи не все оттуда убрали и сейчас давно перегнившие остатки ровным слоем покрывали весь пол, который из-за этого аж пружинил при ходьбе.

Ну и где этот призрак?

Я обошел весь ангар, но что-то никаких следов не увидел.

– Эй, призрак, а ну, давай выходи! – теряя терпение, крикнул я в пустое полутёмное пространство.

В ответ – тишина.

Неужели обманула Ирина? Интересно, зачем ей это? Я же не напрашивался. Сама меня выпросила у Гудкова и уговорила заняться этом делом. Да и награда была такая, что я не смог устоять.

Да нет, просто он прячется.

– Леопольд, подлый трус, выходи! – дурашливо протянул я.

Сбоку раздался отчётливый шорох.

Я резко обернулся на звук. И в этот момент почувствовал мощный удар по голове сзади. И всё, дальше – темнота.

Глава 5

В себя приходил тяжко. Сквозь плотно-тягучую боль пытался продраться наружу, но не получалось что-то никак. Такое впечатление, словно меня сунули в густой кисель из обжигающей боли.

Что ж так плохо-то, а?

Наконец, собравшись, мощным усилием воли я таки вынырнул из бессознательного клея и с трудом разлепил глаза. Болело всё: каждый сантиметр головы, каждая молекула головного мозга.

Невольно я застонал.

– Очнулся! – ударил по ушам знакомый голос. Да так громко, что я поморщился.

– Моня, – прохрипел я, – не ори…

– Генка, – свистящим шепотом завопил Моня и вдруг сообщил мне, – ты живой!

По поводу последнего я был не совсем уверен, но разубеждать одноглазого не стал.

Когда взгляд сфокусировался, я обнаружил себя лежащим на грязном вонючем полу ангара, а вокруг меня собралась вся моя нечисть: Енох, Моня и Мими. Но если Енох и Мими хранили молчание: Енох озабоченное, а Мими, как обычно, отстранённо-равнодушное, то Моня метался, словно бешенная пчела, которая сдуру обожралась перебродившего мёда.

– Генка, – сказал Енох и вид у него был крайне серьёзный, – ты же чуть не погиб.

– Ыыыы, – простонал я.

– Если бы не Мими… – продолжил он, – ты бы точно умер.

– Мими? – удивился я и перевёл взгляд на Марусю.

Та не обратила на меня ровно никакого внимания и продолжала заниматься куклой.

– А причём здесь она?

– Мими тебя нашла и спугнула тех, кто на тебя напал, – пояснил Енох.

– А как она тут оказалась? – не понял я. – Я же отправил её домой.

Я перевёл взгляд на Мими, но та сделала вид, что кроме куклы её больше ничего не интересует.

– Мими, – ты почему ослушалась? – из-за слабости у меня не получилось придать голосу строгости, возможно поэтому Мими меня проигнорировала.

И тут мне в голову пришла ещё одна мысль:

– Ладно, предположим Мими выследила меня, пришла и спугнула нападающих. А вы-то как здесь оказались?

Енох смущенно потупился, а Моня вообще сделал вид, что внимательно наблюдает, как Мими играется с куклой.

– Бунт? – тихо спросил я.

– Пойми, Генка, – печально сказал Енох, – мы же от тебя зависим, мы повязаны. И если бы они тебя убили, то непонятно, что с нами было бы. Ну, кроме Мими, наверное. Поэтому мы не можем рисковать тобой.

Вот, значит, как. У меня появилась охрана. Или таки тюремщики?

Но разбираться с моральной дилеммой лёжа на грязном полу и вдыхая миазмы тухлых испарений, мне совершенно не улыбалось, поэтому я попытался встать. Голова сразу же отозвалась вспышкой дикой боли. Поневоле я застонал.

– Попробуй через правый бок, потихонечку, – посоветовал мне наблюдавший Енох, – индийские йоги так делают.

Я внимательно посмотрел на него, но он сделал вид, словно это самые обычные знания любого призрака.

– Мими, – сказал я, – кто на меня напал? Ты видела?

Мими сперва пожала плечами, затем кивнула и сказала:

– Ы!

– Понятно, – вздохнул я.

– Это были люди, – вдруг сказал Моня.

– Откуда ты знаешь? – вскинулся я.

– Следы, – Моня указал на отпечатки обуви. – Взрослые. Мужчины. Двое.

– Ты прям как Шерлок Холмс и Собака Баскервилей в одном флаконе, – язвительно прокомментировал Енох.

– Почему это?! – взвился Моня.

– Умничаешь, когда не просят, и бесишь так, что пристрелить хочется, – он обидно заржал.

Моня надулся.

– Ладно, – я с трудом встал на ноги и попытался отряхнуть грязь с брюк. – Надо отсюда уходить.

– Сумку не забудь! – кивнул Енох на мой рюкзачок, который я сшил самолично из всякого ненужного Кларе хлама. Он был небольшой, но зато его было удобно таскать на плечах.

– Угу, – сказал я и поплёлся к раскуроченному рюкзаку.

Мда. Досталось ему знатно.

Я поднял рюкзак и, постанывая от боли в голове, натянул лямки. Заодно прохлопал себя по карманам и застонал уже громко.

– Что?! Что случилось?! – наседкой закудахтал Енох.

– Нож! – выдохнул я, – в смысле заточка, что дал отшельник. Нож пропал!

– Кто тебя так? – ко мне заявилась с очередными претензиями (или хотелками Клара), но, увидев, в каком я состоянии, передумала добивать меня.

– Не знаю, – страдальчески прошептал я.

– Держи! – Клара протянула мне узел со льдом, – прикладывай давай.

– Так холодно же. И жжется! – попытался воззвать я к материнскому инстинкту Клары.

Увы, но не вышло.

– Давай прикладывай побыстрее! – фыркнула Клара, – некогда мне на тебя тут любоваться! Ты хоть в курсе, что Ирина вытащила Виктора на свидание?!

– Какой кошмар, – я постарался вложить хоть немного эмоций, чтобы уж совсем равнодушно не получилось, но, когда говорил, потревожил разбитую губу и получилось достаточно убедительно.

Во всяком случае Клара прониклась и ещё минут пять обличала мелкую хищницу Ирину, которая разевает роток на чужую собственность (под чужой собственностью, очевидно подразумевался Зубатов. Интересно, а он сам-то хоть знает об этом?).

Когда она ушла на разборку, Енох сказал:

– Я думаю, что Ирина тебя туда специально послала. Никакого призрака там нету.

– Чтобы отобрать нож?

– Думаю, да, – кивнул он.

Из воздуха материализовался Моня.

– Ну что? – опередил меня Енох.

– Следы при выходе из ангара теряются, – вздохнул Моня.

– В смысле теряются? – всплеснул призрачными руками-костяшками Енох.

– В прямом! – ответил одноглазый, – такое впечатление, что они шли, шли, а потом исчезли или полетели по воздуху.

– Этого не может быть! – воскликнули мы с Енохом одновременно.

– Сами идите посмотрите! – возмущенно огрызнулся Моня.

– Надо догнать Клару, – я с трудом, но я таки слез с кровати.

– Ты куда! Лежи! – воскликнул Енох.

– Надо срочно поговорить с этой Ириной, – сказал я, – она сейчас с Виктором. Клара пошла туда. Значит, она знает, где они. Я не хочу ждать до завтра.

– И что ты ей предъявишь? – насмешливо поддел меня Енох.

– Что она отправила меня на такое и подставила.

– А она скажет, что вообще не в курсе всего этого, – поддержал Моня Еноха.

– Но призрака там не было!

– Откуда ты знаешь? – покачал голым черепом Енох.

– Раз ни я, ни вы не видели – значит нету и не было его там.

– А, может, он сперва прятался, а потом эти парни, что напали на тебя, упокоили его твоим ножом?

Я завис. Такое развитие событий я даже не рассматривал.

– Что мне делать? – глухо спросил я.

– Лежать и выздоравливать, – ответил Енох.

– Но…

– Мы сами!

С этими словами Енох и Мими вышли из комнаты. Возле меня остался сторожить Моня.

– Моня, – сказал я слабым голосом, – идём искать Клару.

– Лежи! – непреклонным тоном велел он.

– Да что это такое! Только нянек мне не хватало! – окончательно вышел из себя я, откинул одеяла и вскочил с кровати.

Обулся и вышел в коридор.

– Генка! – Моня возмущённо парил сзади. – Вернись в постель! Тебе надо отлежаться!

Он ещё что-то бубнил, да так громко, что я из-за него чуть не спалился перед Гришкой.

– Генка! – позвал он меня, – что с тобой?

– А что?

– Я тебя уже второй раз зову, а ты не слышишь? Что случилось?

– А! да это я не выспался, – состряпал реальную отмазку я.

– Ха! Это я не выспался. А вот что делал ночью ты? – хохотнул Гришка. Он был в прекрасном и даже приподнятом настроении.

– А! Да ты же не знаешь! – вспомнил я, что он не ночевал дома.

– Ты о чём?

– Да у нас тут сперва всю ночь чёрте что творилось, затем Макар всех собрал и полночи ругался.

– Что творилось? Почему ругался? – живо заинтересовался Гришка. Сплетни, интриги и всякие жаренные новости он люто любил.

– Да кто-то подбросил Кларе дохлую рыбу в кровать… – начал я, но тут открылась дверь из квартиры Гудкова, и он едко сказал:

– Спасибо, Капустин. Дальше не продолжай, мы сами с Карауловым разберёмся, – и бросил Гришке, – а ты зайди!

Гришка вздохнул и поплёлся «на ковёр к шефу», а я вышел из здания на улицу.

А там было хорошо. Приятный вечер, такой тихий и прозрачный, как шелк, такой не часто бывает. В воздухе остро пахло какими-то приятными ночными цветами и гороховым супом из чьего-то окна.

Моня следовал за мной как собачка.

– Куда Клара пошла? – спросил я.

– А я откуда знаю, – закрысился Моня, – тебе надо, ты и ищи. А не можешь найти – иди обратно и ложись в кровать. Тебе лечиться надо. Там, может, и переломы есть. А ты ходишь тут.

– Не дождёшься, – усмехнулся я и прикинул, что злачные места в Хряпове концентрировались на главной улице. Если они и пошли, то туда.

– Думаю, Ирина его в ресторан поволокла, – предположил я, – можно обойти все рестораны. Их тут, если не путаю, три или четыре.

– Три, – вздохнул Моня и прибавил, – вот ты упрямый, Генка.

– Я должен найти свой нож, отомстить тем, кто чуть не убил меня и поговорить с Ириной.

Я сделал пару шагов по направлению к улице с ресторанами, но сразу же остановился.

Неожиданно мне в голову пришла другая мысль.

– Ты чего это? – подозрительно спросил Моня.

– Сначала я должен поговорит с тем дедком. Который призрак!

Я круто развернулся и отправился на улицу, где в прошлый раз встретил развесёлого дедка, который так боялся Ирины и видел самоубийцу со знаком на лбу.

Дедка я обнаружил на том же месте. Он пытался прыгнуть в фонтан, но так, чтобы при этом были брызги. Прыгал он хорошо. А вот с брызгами у него никак не получалось. Но дедок оказался упорным и не сдавался.

– Привет, труженикам призрачного фронта! – поздоровался с ним я.

– Сам привет! – буркнул дедок, продолжая свои прыжки.

– Мы в прошлый раз не договорили, – сказал я, – так что там по поводу знака на лбу у повешенного?

– Не интересует! – фыркнул дедок и прыгнул так сильно, что буквально перемахнул через фонтан.

– Чего это вдруг? – удивился я. – Договор, есть договор.

– Ты не только неудачник, но ещё и врун, – заявил дедок.

– Ты давай полегче! – вызверился на него Моня. – Думай кому ты и что говоришь! А то Генка сейчас прямо тебя упокоит! Да так, что попадёшь куда не надо!