Позывной «Хоттабыч»#5. Кто к нам с мечом?

Lanpirot

Позывной "Хоттабыч"#5. Кто к нам с мечом?

Глава 1

1943 г. Вековечный Рейх.

Ораниенбург. Концентрационный

Лагерь «Заксенхаузен».

– За героя Вековечного Рейха! – перекрикивая пьяный ор подчиненных, громко провозгласил штандартенфюрер СС Антон Кайндль, комендант «Заксенхаузена», высоко поднимая очередную стопку, до краев наполненную шнапсом. – За оберфюрера СС, кавалера ордена Рыцарского Креста Железного Креста с дубовыми листьями и мечами! За нашего доблестного Роберта Хармана, господа офицеры!

Ну не мог пронырливый комендант концлагеря бездарно просрать такую шикарную попытку – прогнуться под персону, обласканную высшим руководством Германии, осыпанную высокими званиями и наградами Вековечного Рейха. Как говорится, не лизнешь, где нужно – не заснешь «в тепле»! А Кайндлю очень хотелось подольше задержаться на тепленьком и уже нагретом его задницей кресле коменданта концлагеря, которое будет куда как предпочтительнее «увеселительной» поездки куда-нибудь на восток, в зону ожесточенных боев с Красной Армией.

Уже основательно набравшиеся эсэсовцы одобрительно зашумели, наполнили стопки и с удовольствием присоединились к Антону. Кайндль залихватски накатил очередную дозу спиртного, даже не вспомнив, какую по счету. Где-то на самом краю сознания слабо забрезжила мысль, что такое поведение ему не свойственно. Но эта мысль как забрезжила, так и канула в пучине других, более комфортных соображений. Штандартенфюреру уже давно не было так спокойно и беззаботно, в окружении преданных подчиненных, сослуживцев и соратников по партии. Выпитый шнапс приятно согревал тело и душу.

«А ведь этот страшный и полубезумный русский Маг-старикан неожиданно оказался прав со своим дурацким обычаем, – подумалось коменданту, когда он с аппетитом вгрызся в кусок сочного жареного окорока, – такого единения со своими подчиненными он не испытывал еще никогда в жизни. И это оказалось неожиданно приятным ощущением.

– Зиг Хайль! – во всю глотку заорал Антон Кайндль, не сумев сдерживать распиравшее его чувство гордости за свою принадлежность к высшей немецкой расе. – Слава Великому Фюреру! Слава Великому Вековечному Рейху! Слава Великой Германской нации!

– Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль! – с воодушевлением заревели упившиеся в хлам эсэсовцы, из тех, кто еще оставался в состоянии членораздельно выражать свои мысли и эмоции. Остальные лишь невнятно мычали, вяло дергая расслабленными членами, в жалких попытках «кинуть зигу».

Антон скосил глаза на сидевшего рядом оберфюрера, уронившего голову на грудь и не подающего никаких признаков жизни, разве что текущей из приоткрытого рта слюной, капающей с подбородка на форменные черные брюки с лампасами.

«А этот Хартман, на первый взгляд, выглядит как редкий служака-простец, – с одобрением подумал Антон, – не сноб и не аристократ голубых кровей, как тот же привередливый говнюк барон фон Эрлингер, что постоянно презрительно морщит свою лощеную харю при общении с комендантом. А чем, скажите, он лучше его, Антона Кайндля? Да они с ним даже в одном звании, но это не мешает господину барону цедить слова «через губу», как будто комендант концлагеря – человек второго сорта! А этот оберфюрер оказался крутым мужиком, – с потаенной завистью мысленно произнес комендант, – не погнушался даже по русскому обычаю выпить одним махом чертов стакан шнапса, наполненный до краев! Сам бы Антон так точно не смог…»

Штандартенфюрер в очередной раз оглядел упитого вусмерть виновника торжества, пребывающего в блаженной отключке.

«А ведь и вправду говорят, – вновь подумалось Антону, – Des einen Tod, des andern Brot [1]. Однако русские, Кайдль неоднократно слышал это от узников Заксенхаузена, говорят иначе: что русскому хорошо, то немцу – смерть!»

[1] Пословица образно выражает: то, что для сильного является развлечением, слабому причиняет страдание. Дословно: что одному – смерть, другому – хлеб.

И кто бы что ни думал на этот счет, эти восточные варвары правы. Для этого не нужно было далеко ходить – оберфюрер СС Роберт Хартман и те из парней охраны, кто тоже не испугался выпивки по русскому обычаю, тому полнейшее подтверждение – все лежат пластом: кто мордой в салате, а кто и вовсе под столом. А столетний русский старик – живее всех живых! Даже глазом не моргнул! Поэтому Великий Фюрер как никогда прав – этих восточных дикарей следует уничтожать! Выкорчевывать и выпалывать с лица земли сотнями, тысячами, миллионами! Освобождая такое необходимое жизненное пространство для немцев и родственных им народов. Что он, Антон Кайндль, комендант концлагеря «Заксенхаузен» с превеликим рвением и делает ежедневно! И эта работа приносит ему настоящую радость и удовлетворение. Иначе проклятые унтерменши, плодящиеся со скоростью кроликов, заполонят всю планету!

– Х-х-херр комендант… Антон… – К Кайндлю, едва держась на ногах, приблизился начальник концлагерного гарнизона охраны – гауптштурмфюрер Вебер с наполненной стопкой в руке. – Позволь… выразить тебе свое… моё… наше… всеобщее оф-ф-фицерс-с-ское уваш-ш-ше-ение… – залепетал он заплетающимся языком.

– Ты… меня уважае-ш-шь? – ответно проблеял штандартенфюрер, пытаясь собрать в кучу глаза, все время норовящие разбежаться в разные стороны.

– К-к-конечно! – Мотнул головой на расслабленной шее и едва-едва удержался на ногах гауптштурмфюрер. – Т-так-к-кого н-нач-ч-чальника, – речь Вебера становилась с каждым произнесенным словом все более и более невнятной – количество выпитого им спиртного уже побило все рекорды и высоты, которые он когда-либо «брал на грудь», – и днем с огнем не найти! За Антона, камрады! – собравшись с силами, провозгласил гауптштурмфюрер и, отсалютовав стопкой коменданту, влил шнапс себе в глотку.

Пальцы Вебера разжались, и опустевшая стопка выпала из его руки. Глаза гаупштурмфюрера потухли и «закатились» вподлобье, а он сам, как стоял, так и рухнул на пол лицом вниз, словно подрубленное дерево, попутно сшибив несколько стульев.

– Набрался, скотина! – добродушно произнес Кайндль, ощущая к отрубившемуся начальнику охраны одни лишь только теплые чувства.

Однако, отряд не заметил потери бойца – гупштурмфюрера даже с пола никто не поднял, так и оставив лежать среди перевернутых стульев.

– Ничего, один раз живем! – Отмахнулся от не свойственного поведения собственных подчиненных Кайндль. – Иногда полезно и немного расслабиться… Вон, барон фон Эрлингер, и тот сегодня набрался как свинья, не погнушавшись нашей, совсем не высокородной компанией. Кстати, а куда он пропал? – Комендант завращал головой, пытаясь отыскать барона, но фон Эрлингера среди тех, кто еще умудрился «выжить в развернувшемся вокруг алкогольном катаклизме», не обнаружилось. – И русских ублюдков тоже давненько не видать… К-к-камрады! Дрррузья мои, – выкрикнул штандартенфюрер, – кто-нибудь знает, куда подевался Иоахим с русскими Магами?

– Да идет в пень эта надменная морда! – Донеслось до коменданта нелициприятное высказывание одного из пьяных офицеров в адрес барона.

– Без этой чванливой сволочи веселее! – Поддержал его сослуживец. – Пусть валит на свою Берлинскую кафедру трупорезов!

– Правильно! Нах его! Задолбало это мурло! – Посыпались недовольные возгласы со всех сторон.

– А вот с русским дедом я бы еще выпил! – неожиданно заявил кто-то из толпы. – Прикольный старикан, но до чего обидно, камрады, что он обставил нас, как безусых юнцов! Хочу взять реванш!

– И я хочу!

– И я!

– И я…

– Головка от кия! – Разом перекрыв разноголосицу голосов, раздался от дверей громкий скрипучий голос. Мой.

Пока офицерская братия обсуждала свои насущные проблемы и напрочь нереализованные амбиции, я – безумный русский старикан, как меня называли на этом гребаном сборище нацистской нечисти, вновь появился на месте мною же и организованной попойки.

– И кто из вас, мелкие засранцы, хочет бросить мне вызов? – нарочито грубо рыкнул я, проходя в столовую. Следом за мной незаметной тенью проскользнул внутрь и князь Головин.

– Я! – чуть ли не единогласно прокричали эсэсовские офицеры.

Хорошо же с ними командир поработал! Прямо любо-дорого посмотреть, как они сами себя довели до состояния конченых алкашей.

– И вы, желторотые соплежуи, действительно думаете, что сможете меня перепить? – Продолжил я изгаляться над цветом местного офицерского собрания.

– Да! – ответили дружным ревом уханьканные в какаху нацики.

– Тогда вооружайтесь стаканами, девочки! Сейчас русский дедушка покажет, как нужно правильно водку жрать!

«Хоттабыч,– раздался мысленный голос командира у меня в голове, – можешь этого не делать. Я легко могу сейчас их всех «положить», даже особо не напрягаясь…»

«Не-е-е, Петрович, – настроившись на нашу общую «Ментальную волну», отправил я командиру ответочку, – дай повеселиться старичку! Когда еще нам доведется так весело провести время?»

«Ну, давай, старый, – мысленно усмехнулся командир, – научи этих засранцев напоследок нашу Рассею-матушку уважать!»

«А вот за это не переживай, командир! Все будет тип-топ!»

Пока мы мысленно трепались, фрицы спешно вооружались гранеными стаканами. Желание повторить мой недавний подвиг завладела всеми без исключения, не без помощи командира, естественно. Даже Антон Кайдль «неожиданно поддался» на мою провокацию и поставил на краешек стола полный стакан шнапса.

– О! – произнес он, когда его разбегающийся взгляд наконец-то сумел сфокусироваться на улыбающемся лице князя Головина. – Ваше сиятельство, а не подскажете, куда исчез барон фон Эрлингер? Он ведь ушел вместе с вами?

– Иоахим занемог, – ответил коменданту Александр Дмитриевич. – Его утонченная натура оказалась не в состоянии переработать то количество выпивки, которое он умудрился в себя влить.

– Я так и знал, что он чертов слабак! – презрительно бросил Антон, не переставая примеряться, как половчее подхватить полный стакан спиртного зубами с краешка стола. Но ему никак не удавалось удержать равновесие – едва он закладывал руки за спину и слегка наклонялся, как тут же валился вперед. – Для настоящего мужика глоток шнапса – это как глоток воздуха… – При очередной попытке он все-таки не удержался на ногах и рухнул мордой на край стола, наконец-то уронив стакан. Разлитый шнапс потек тонкой струйкой на пол. – Verdammte Scheiße [2]! – Комендант заревел, словно подстреленный охотниками медведь, судорожно вошкаясь на полу рядом с вырубившимся гауптштурмфюрером Вебером.

[2] .б твою мать! (нем.)

Ему с трудом удалось подняться на карачки, явив миру свою окровавленную разбитую харю.

– Герр Кайндль… – Кинулся к начальнику один из подчиненных, похоже, единственный еще не пропивший мозги до конца, либо более других стойкий к сопротивлению Ментального давления князя Головина. – У вас кровь!

– Mir ist es scheißegal [3]! – Кайндль безумно улыбнулся, сплевывая на пол пару выбитых передних зубов. – Я вам не какой-нибудь мелкий дрочила, а настоящий крутой мужик! – Он размазал ладонью кровь по лицу и с помощью подскочившего офицера поднялся на ноги. – Стакан мне! Полный! Я вам всем докажу, сукины дети, что Антон Кайдль не тварь дрожащая, а право имеет!

[3] Мне пох.й! (нем.)

Надо же, а мы, выходит, и Достоевского на досуге почитывали?

– Похвальные знания русской литературы, Антон, – Усмехнувшись в бороду, я поставил опрокинутый стакан и наполнил его шнапсом по самый поясок. – Давай, мужик, намахни стописят, – подтолкнул я его в спину. – Только теперь не выё..вайся, а рукой бери – без зубов это и вовсе невыполнимая задача! – Я поставил рядом с его стаканом еще один и тоже наполнил его по самый край. – Это мне – за компанию, чтобы тебе не скучно было! – И я весело подмигнул коменданту. – А вы ждите, молокососы! – бросил я остальным фрицам. – Дедушке немного размяться надо!

Чокнувшись стаканами с комендантом, я медленно высосал шнапс, громко крякнул и занюхал спиртное кончиком своей отросшей бороды.

– Хор-р-рошо пошла! – воскликнул я, переворачивая стакан и ловя капли шнапса кончиком языка. – А ты чего вылупился, словно бык на новые ворота? – бросил я коменданту. – Пей уже! Давай! Ты ж мужик!

Кайндль после моих слов тоже принялся судорожно вливать себя «живую водичку», время от времени сотрясаясь в рвотных спазмах. Но ему все-таки удалось победить неподъемную дозу спиртного и опустошить стакан до дна.

– А… ик… все видели? – победно выкрикнул он. После чего он несколько секунд простоял, покачиваясь, с глупой улыбкой на лице, а потом, закрыв глаза, рухнул навзничь прямо на валяющегося у его ног Вебера.

– Покойся с миром! – хрипло произнес я, оборачиваясь к оставшимся «в живых» эсэсовцам. – Вы еще не передумали меряться пиписьками, задроты?

– Найн!

– Ну, тогда поехали, малышня…

Буквально через десять минут наша грандиозная попойка подошла к своему логическому окончанию – весь офицерский состав охранного гарнизона «Заксенхаузена» в полнейшем отрубе валялся на полу.

– Ну, теперь-то твоя душенька довольна? – словами старика из «Золотой рыбки» со смехом произнес Александр Дмитриевич, прохаживаясь между телами похрапывающих на полу нацистов.

– Довольна, но не совсем, – ответил я, залихватски подкрутив пальцами кончики усов, чтобы они воинственно уставились в небеса. – Вот когда отправим в ад всю эту сволочь, тогда и будет моя душенька полностью довольна!

– Что ж, – коротко кивнул князь Головин, звонко хлопая в ладоши, – тогда за дело! Пора приближать этот волнующий момент! Зови своих дохлых «опричников».

Как бы там ни было, но я за последние несколько часов немного настрополился управлять своими новыми возможностями, что даровало мне Кромешное Проклятие. Да и потусторонняя Тварь – некогда зовущаяся Хозяином Кладбища, а ныне носившая «почетное звание» первого мобилизованного Некрокомандующего моей маленькой Красной Армией Зомби, отзывающегося на позывной майор Легитон, нимало мне в этом помог. Самое главное – он был разумен, и сумел дать мне «обратную связь» на мои новообретенные способности.

Так что теперь я спокойной «выпустил» Некроэнергетическое «щупальце», которое, спокойно пройдя сквозь стену, нашла двух усовершенствованных бароном фон Эрлингером мертвяков, ожидавших моей команды. Они спокойно стояли в ночной темноте, переодетые в эсэсовскую форму солдат охранного гарнизона концлагеря. Солдатикам в эту ночь просто не повезло пройтись в карауле рядом с лабораторией почившего профессора Некрологии. Мои Упыри (теперь уже точно мои), охраняющие вход в подвал, умудрились их успешно поймать, убить, раздеть и частично схомячить. А после этого они еще и переоделись в добытую форму, постаравшись как следует замаскироваться под обычных служак гарнизона!

Причем, насчет маскировки в эсэссовскую форму, я даже и не подумал им приказать. Инициативные оказались ребятки, и бошки у них работают как надо, несмотря что мозги в черепушках давно протухли. Когда до нас с командиром дошло, насколько эти Умертвия опережают в своем развитии своих тупых Зомби-собратьев, нам едва не поплохело. Вы только представьте, что произошло бы, если бы подобные Некросолдаты в массовом порядке отправились на фронт? Вот то-то и оно! Вовремя мы здесь объявились, чтобы прихлопнуть профессора фон Эрлингера, оказавшегося на редкость гениальным ублюдком, разработав оружие столь страшной силы.

Заслышав мой зов, двое из ларца, получившие веселые клички «старшина Бим» и «сержант Бом», стремительно ворвались в столовую. Самое интересное, что они легко контролировали свои эмоции, получив от меня недвусмысленный приказ «затаиться» и не трогать никого живого. Ведь теплое живое существо для немертвых Тварей, как красная тряпка, на которую они бросаются, как взбесившиеся быки. И остановить их практически невозможно, если непосредственно не контролировать сам процесс, как это и делают Маги-Кукловоды. Но мои бойцы легко прошли и это тяжелое для них испытание, так ни на кого и не набросившись.

– В общем, так, парни, – произнес я, с удовлетворением оглядев хари своих молодчиков, измазанные подсыхающей кровью, и указал на Роберта Хартмана, – берите вот этого дядю и тащите его к машине.

Глава 2

Бим и Бом молча подорвались с места и, ухватив что-то бормочущего в пьяном забытьи оберфюрера Хартмана за руки и за ноги, потащили его на улицу.

– Ну что, адьос амиго! – с удовлетворением оглядев поле синей битвы, произнес я. – Надеюсь, что черти в аду не дадут вашим нежным задницам заскучать…

– Тьфу на тебя, Хоттабыч! – Не сдержался командир, брезгливо поморщившись.

– Ты, о чем подумал, Петрович? – Захохотал я, взглянув на князя Головина ехидно прищурившись.

– А ты, о чем? – почуяв подвох, переспросил командир.

– Я – о раскаленной сковороде. А вот ты…

– Все, хватит, старикан! Не будем терять времени! – Съехал с темы Александр Дмитриевич, резко направившись к выходу из столовки.

– А то знаю я вас, аристократов с голубой кровушкой, – продолжая ворчать, пошел я следом за князем Головиным. – С вами надо ухо востро держать… – И вновь дико заржал. Видно, зеленый змий вновь начал свою неспешную циркуляцию в моей крови, основательно вдарив по моей и без того «сорванной с нарезки» головешке.

На улице Умруны запихнули так и не очнувшегося Робку на заднее сидение его личного автомобиля и замерли неподвижными истуканами, ожидая дальнейших распоряжений.

– Ну что, – поинтересовался у меня Александр Дмитриевич, – поехали?

– Погодь, командир, давай сначала нашего нализавшегося немецкого камрада отправим отсюда подальше, – предложил я. – Пусть к родителям уедет… А я постараюсь не задеть тот район.

– Хорошо, – согласился со мной Головин. – Тогда нужно разыскать водителя сего чудного аппарата. – И он провел рукой по гладкой полировке черного «Мерседеса».

– Я, кажется, знаю, где он может обретаться – в гарнизонной казарме, – произнес я, покручивая кончик своего длинного седого уса. – Вроде бы туда его Кайндль определил, пока Робка должен был здесь обитаться. Сейчас отправлю за ним своих бойцов…

– Каких бойцов? – Неожиданно переполошился командир. – Этих? – И он указал на застывших подле автомобиля Бима и Бома.

– А ты других здесь видишь? – вопросом на вопрос ответил я Головину.

– Сдурел совсем, старый? Или хмель последние остатки мозгов затуманил? – Грозно навис надо мной командир. – Ты хочешь всю казарму раньше времени переполошить, заслав туда этих красавцев? – Недовольно указал он на мой существенный просчет.

– Идешь ты, пляшешь! – Я звонко хлопнул себя по лбу ладонью. – Совсем дед последние мозги пропил! Сейчас сам схожу…

– У тебя другая задача, Хоттабыч! – Остановил мой порыв командир. – Оставь это мне.

Я увидел в Магическом Зрении как от князя Головина в сторону казармы выстрелили Силовые ниточки его Ментального Дара, разворачиваясь в уже знакомую мне «Ловчую Сеть». Ага, вот как он собрался притащить сюда водителя «Мерина» – просто внушить ему эту мысль. Здорово придумал! И ходить никуда не надо! А ведь и я б так мог… Даже моего сопутствующего Дара вполне хватило бы для такого нехитрого фокуса. Вот только додуматься самостоятельно до этого я так и не сумел. Залил, старый, зенки. Хорошо, что командир рядом! Вместе с ним мы и горы свернем!

Дар князя Головина оказался как всегда на высоте – не прошло и пары минут, как мы услышали дробный перестук сапог бегущего к автомобилю денщика и водителя нашего высокопоставленного фрица. Не обращая никакого внимания ни на нас, ни на наших продвинутых Зомби, водитель запрыгнул в салон, завел машину и стремительно покинул территорию концлагеря. На пропускном пункте, оборудованном лишь шлагбаумом – центральные ворота после моего Силового вмешательства еще не успели восстановить, машину оберфюрера беспрекословно пропустили. И вскоре она, промчавшись по дороге мимо аккуратных домишек мирно спящих бюргеров, скрылась из моих глаз.

– Ловко ты это провернул, командир, – с легкой завистью к отточенному до идеального Дара князя Головина, произнес я. – И ведь при этом ни слова не произнес!

– Учись, старичок, пока я жив, – усмехнулся Александр Дмитриевич, – иногда в нашем деле главное не сила, а умение!

– Типа, тяжело в учении – легко в бою? – Выдал я известный афоризм Александра Васильевича Суворова. – Плавали, знаем! Вот прихлопнем фашистскую гадину, отправлюсь прямиком к нашему дорогому Кощеюшке на обучение – он еще тот профессор кислых щей. Он-то меня как раз всему плохому и научит.

– Уже научил, – слегка поморщившись, произнес Головин, окинув меня оценивающим взглядом.

А выглядел я еще тем красавцем. Самое смешное, что бухал я с немцами именно в таком вот непотребном виде – прогнившего клыкастого мертвяка, попорченного Кромешным Проклятием. А вот чтобы меня не раскусили, Александр Дмитриевич все это время натурально дурил эсэсовцам головы. Всем сразу! Одновременно! И никто не догадался, что привычный им старикан, на самом деле сейчас совсем не такой, каким кажется! А можно было просто их прибить, чтоб не мучились. Хоть при помощи Ментального Дара князя Головина, хоть при помощи моего, вернее любого из моих сопутствующих.

Да взять хотя бы Заморозку – самый первый Дар, пробудившийся у меня в этом мире. С нынешним Резервом я легко мог превратить всю столовку в филиал Студеного Ада, а гребанных эсэсовцев в настоящие произведения искусства – d ледяные статуи какой-нибудь шизанутой Снежной Королевы. Но за все их смертные грехи безболезненно умереть во сне – слишком уж простое и легкое наказание. Не-е-ет! Пусть еще немного помучаются, падлы! Пусть их, сука, живьем обглодают бессловесные бойцы майора Легиона! Для начала… А после – в аду… Хотя, это я уже говорил. Что-то частенько стал дедушка повторяться.

– Ладно уже тебе, командир, дедушку старого третировать! – Я нарочно попытался нахмурить брови и сделать обиженное лицо, однако мои действия произвели эффект абсолютно обратный ожидаемому.

– Не делай так больше, Хоттабыч! – слегка отшатнувшись от меня, на полном серьезе предупредил меня товарищ оснаб. – Если не хочешь, чтобы я тебе мозги вскипятил, или всю обойму выпустил!

– А в чем проблема, командир? – Алкогольные «пары» все еще затуманивали мне рассудок, но с каждым мгновением соображать становилось все легче и легче. Похоже, что со временем нужно будет искать другой способ как следует расслабляться – со алкогольным опьянением мой организм «Асура новой формации» уже справляется на раз-два.

– А ты себя в зеркало видел? – нервно усмехнулся командир. – Не суетись сейчас, – заметив, как я заозирался в поисках зеркала, произнес Александр Дмитриевич, – потренируешься как-нибудь на досуге.

– Хорошо, – понятливо кивнул я – мне и самому жуть, как интересно стало: а чего это у меня с ружей приключилось? – Переходим ко второй части Le ballet de la Merlaison [1]?

[1] Марлезонский балет (фр.) – букв. «Балет дроздования», («Балет об охоте на дроздов») – балет в 16 актах, поставленный королём Франции Людовиком XIII.

– Хоттабыч, ты умничать завязывай! – проворчал Александр Дмитриевич. – Я-то потомственный князь, и по-французски меня с детства натаскивали, и историю королевских и аристократических родов в меня едва ли не кувалдой в черепушку вдалбливали. Но у тебя-то с твоими четырьмя классами церковно-приходской такие познания откуда?

– Оттуда! – голосом пьяного Никулина из «Бриллиантовой руки» коротко, но многозначительно заявил я. – Фильмы у нас там, – намекая на свой альтернативной и потерянный мир будущего, напомнил я князю Головину, – хорошие снимали. Жалко, что у вас подобных еще нет…

– Ничего, у нас еще все впереди! – оптимистично заявил товарищ оснаб.

– Поживем – увидим, – с изрядной долей скептицизма, вздохнув, произнес я. – Очень на это надеюсь. А теперь, командир, давай уже продолжим надирать нацистские задницы!

– Давай, – не стал спорить Головин, – вызывай из подвала своего протеже.

«Слышишь меня, Легион?»– Не знаю на какой-такой «волне», но у меня с этим Высшим Умертвием образовалась устойчивая «мыслесвязь», которую, впрочем, не мог засечь даже Александр Дмитриевич.

«Слышу, Госп… товарищ полковник! – быстро поправился бывший Хозяин Кладбища, а ныне – командир первого боеспособного Некроподразделения Красной Армии, дожидающийся моего «звонка» в подземном бункере фон Эрлингера.

«Твой выход, товарищ майор!– Отдал я недвусмысленный приказ. – И чтобы ни одна сволочь не смогла спастись от наших бойцов!»

«Будет исполнено!» – Прошелестел в моей голове голос Легиона, и мое мертвое воинство хлынуло к выходу из подземного каземата.

Ну, а мы с командиром в сопровождении «неразлучных близнецов» старшины Бима и сержанта Бома направились в сторону тюремного здания – «Целленбау», где содержались заключенные. По спешно разработанному нами плану, мы должны были для начала освободить обычных узников, а уже после, разрушив Защитные Заклинания зоны «А», где нацисты содержали в Магическом Стазисе тело Якова Джугашвили, освободить его для дальнейшей пересылки Порталом прямиком в Москву.