Полночь в Риме

Виолетта Рей

Полночь в Риме

Я сидела на каменных ступенях у подножия фонтана Треви, слушая шелест воды, смешанный с отдалённым шумом автомобильных моторов. Ночная прохлада почти не ощущалась: день выдался жарким, и казалось, что древние стены до сих пор дышат накопленным за день зноем. Фонарь, мерцая, отбрасывал бледный свет на мостовую, словно устал бороться с сумраком и готовился вот-вот сдаться ночи. Но в Риме даже полумрак не выглядел угрожающим: здесь тьма всегда была мягкой, полупрозрачной и пропитанной историей, как старая книга, которую держат, привыкши, бережно и с любовью.

Я была в этом городе всего несколько дней, но уже успела полюбить его запутанные улочки, говорливые площади, бесчисленные соборы и ту особую атмосферу, которую не спутаешь ни с одним другим местом в мире. Я приехала из России по учебной программе: университет отправил меня на короткую стажировку, чтобы я писала статьи об итальянском искусстве для молодёжного арт-журнала. В глубине души я чувствовала, что это не просто командировка, а некий тайный зов – быть может, это был зов самого города, где каждый уголок пронизан творчеством и страстью.

Ночь незаметно надвигалась на Рим, укутывала тесные переулки крохотными тенями, а вместе с нею во мне просыпалось нечто странное: лёгкая тревога, смешанная с предвкушением. Будто я ожидала встречи, о которой сама ещё не знала. Я поднялась со ступеней, огляделась: несколько пар туристов бродили по площади, кидали монетки в фонтан и тут же смеялись – уж они-то верили, что вернутся сюда вновь. Может быть, и я совершу этот таинственный обряд, подумается потом. Но пока мне хотелось идти вперёд, в глубину ночи.

Я надела свой лёгкий шарф и пошла по тёмной улочке. Каменные стены домов поднимались высоко, и полоска неба над головой была узкой, словно щель. Сквозь эту щель мне виднелись жёлтые звёзды. Я думала о том, какой же простор открывается над этим городом, и в то же время какой он тесный в своих закоулках, – парадокс Рима, в котором чувствуешь себя одновременно и скованным, и безгранично свободным.

На одном из перекрёстков я увидела вывеску небольшой галереи. Свет в окне ещё горел, а под вывеской стоял высокий мужчина, куривший тонкую сигарету. Когда я проходила мимо, он повернул голову в мою сторону. В тот миг мне почудилось, будто время слегка исказилось: его глаза – тёмно-карие, почти чёрные – смотрели на меня внимательно, почти пронзительно. Он был в простой чёрной рубашке с закатанными рукавами, а на шее у него висел фотоаппарат.

– Привет, я Марко. Я фотограф. Как раз делал небольшую выставку здесь, в галерее, – он кивнул на дверь позади себя. – Ты интересуешься искусством?– Извини, ты говоришь по-английски? – произнёс он хрипловатым голосом. – Да, немного, – ответила я, чуть замешкавшись. – И по-итальянски могу чуть-чуть.

– Меня зовут Катерина. Я студентка, пишу о живописи и архитектуре. Приехала из Москвы.Сердце моё забилось быстрее. Мне отчего-то стало тепло, хотя воздух вокруг был прохладным. Может, так действует не ночной воздух, а неожиданная встреча? Я кивнула и представилась:

Он улыбнулся и сделал жест, приглашая меня войти. «Почему нет?» – подумала я, хотя обычно бываю осторожной. Но в этой улыбке, в его спокойном, почти задумчивом взгляде не было и тени угрозы. Я вошла в галерею, оглядела небольшое пространство, освещённое тусклыми лампочками. На стенах висели фотографии Рима: от «открыточных» видов Колизея и Пантеона до каких-то удивительных деталей – бликов на старых воротах, теней от фонарей, оседающих на мостовую.

– Да, это часть моего проекта «Notturno»: я снимаю Рим ночью, когда он сбрасывает с себя туристический лоск и остаётся с самим собой. Трудно объяснить словами, но знаешь, у города есть душа. Днём Рим вежлив, играет на публику, как доброжелательный хозяин. А ночью он становится совсем другим.– Это всё твоё? – спросила я, приблизившись к одной из фотографий: уходящая в перспективу мостовая, пустынная и одинокая. На снимке был неуловимый отблеск подсветки, и казалось, что улица живёт самостоятельной жизнью, никого не пуская к себе.

Слушая его, я чувствовала, как во мне отзываются эти слова. Я сама ощущала загадочность ночного Рима, но не умела выразить это так чётко, как он. Словно я сама была лишь странницей, а он – хранителем этих тёмных улиц.

– Если хочешь, я могу показать тебе город так, как его вижу я, – внезапно предложил он. – Сегодня ночью.

У меня внутри сразу зашевелилось сомнение: «Это же опасно, ты не знаешь человека!», но в глубине души я уже соглашалась. Была в нём какая-то надёжность или, может, особый магнетизм, который не давал сказать «нет». Чувство тревоги боролось с порывом любопытства, но любопытство победило.

– Хорошо, – сказала я негромко.

Мы вышли из галереи. Марко закрыл дверь на ключ и улыбнулся. В свете уличного фонаря я заметила, что его волосы слегка вьются, а на правой руке у него незаметные пятна краски – видимо, он не только фотограф, но и художник. В этот момент я вдруг остро почувствовала, что нахожусь в какой-то новой реальности, не той, где я осторожная студентка. Всё это походило на сон, но я знала – я бодрствую.

Мы зашагали вместе по узкой улочке. Шаги наши отдавались эхом. Марко показывал мне необычные детали, которые сам замечал: ветхий балкон с провисшим бельём, шорох листвы над старой оградой, пролетающую тень кошки. Он объяснял, что ночью Рим разговаривает на своём языке – языке шелестов, звуков воды, едва уловимых переливов света.

– Для хорошего снимка нужно ощущать то, что скрыто за видимостью, – сказал он. – Мы смотрим на фонтан, и видим струи воды, статуи. А нужно почувствовать дыхание времени, представить всех тех, кто проходил здесь тысячи лет назад. И тогда твой взгляд на вещи меняется.

Его слова звучали как откровение. Я вспомнила, что сама чувствовала нечто похожее, когда писала первые статьи об искусстве Возрождения. Тогда мне казалось, что мастера прошлого всё ещё незримо стоят за моим плечом и ведут мою руку.

– Не переживай. Мне нужна модель, чтобы завершить серию работ о ночном Риме. Мне хочется запечатлеть не только пустые улицы, но и тот особый свет, который падает на человеческую фигуру в полутьме.– Послушай, Катерина, ты не хочешь поучаствовать в фотосессии? – неожиданно спросил Марко. – Фотосессии? – я улыбнулась, представив, как неловко буду выглядеть. – Я никогда этого не делала серьёзно…

Я немного смутилась. Однако в его голосе звучало спокойное убеждение, и я вдруг остро захотела согласиться, почувствовать на себе этот римский свет, такую же магическую иллюминацию, которую я видела на его фотографиях.

– Хорошо, – повторила я, почти шёпотом. – Только будь терпеливым со мной.

Марко улыбнулся, и мы зашагали в сторону Пантеона. Когда мы вышли на площадь Ротонды, передо мной предстала знакомая картина: величественный храм, подсвеченный снизу, колонны вырастали из темноты в небо, а купол казался огромным глазом, глядящим на звёзды.

– Встань здесь, – показал Марко на площадку у колонны. – Смотри прямо вперёд и представь, что вокруг никого нет.

Он расставил штатив, повесил фонарь на крюк, чтобы подсветить мне лицо, но очень мягко, словно случайным уличным светом. И вдруг меня охватило чувство: будто я растворяюсь во времени, становлюсь частью старого Рима, что просуществовал века и ещё простоит столько же. Мрамор под моей рукой казался живым, как будто в нём билась память о множестве прикосновений до меня.

Щёлкнула камера. Снова. И снова. Марко просил меня наклонить голову, чуть поднять лицо, закрыть глаза. Я сделала, как он говорил. Лёгкий ветер шевелил мои волосы, веки клонились от ночной неги, но внутри меня пульсировала странная энергия.

– Прекрасно, – тихо сказал он после очередного снимка. – Ты очень выразительна, Катерина.

Я чувствовала, как краснею, хотя была ночь и никто, кроме фонарей, не мог этого заметить. Но мне было хорошо. Я была другой – смелой, открытой, как героиня киноленты.

Мы продолжили нашу прогулку, делая остановки то у безлюдного переулка, то у закрытой лавки с античными статуями за витриной, то у Тибра, где сквозь ветви плакучих ив пробивался серебристый лунный свет. Пока Марко устанавливал камеру, я смотрела, как его сильные пальцы ловко поворачивают объектив, меняют настройки. Меня захватила эта его сосредоточенность: он словно разговаривал со своими снимками.

В какой-то момент, когда я стояла на каменном парапете у реки, наблюдая за отражением луны на тихой глади, я ощутила его прикосновение. Марко легко коснулся моей ладони, проводя кончиками пальцев по моим пальцам. Я не отпрянула; меня охватила тихая дрожь. Внутри возникло желание обернуться, обнять его и раствориться в этом мгновении. Но я стояла, пойманная в оковы робости. Возможно, это был лишь жест благодарности или дружеского участия. Но казалось, что в этом прикосновении звучало нечто большее – то ли вопрос, то ли мольба, то ли признание.

Мы пошли дальше вдоль реки, поминутно останавливаясь, чтобы сфотографировать то странный изгиб моста, то свет отдалённых фонарей. Я наслаждалась моментом. Ощущала, как внутри меня рождается тихое счастье, будто я наконец нашла что-то, что давно искала, сама не зная о том.

Чем ближе к полуночи, тем просторнее становились улицы. Туристы исчезли, редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая на нас ни малейшего внимания. Мы вышли к крепости Святого Ангела, чёрные силуэты ангелов на мосту застыли в молчаливом величии. Марко попросил меня пройтись по мосту вперёд, чтобы он мог снять меня в движении, спиной к камере.

Я шла не спеша, чувствуя, как каблуки слегка покачиваются на неровных плитах. Воздух был мягок и свеж, река текла под мостом почти беззвучно. Я знала, что он смотрит на меня через объектив, и хотя я не видела его глаз, я чувствовала на себе этот взгляд – тёплый, внимательный, немного смущённый и в то же время решительный.

– Всё, – услышала я его голос. – Можно обернуться.

Я повернулась к нему, и в этот миг его камера щёлкнула в последний раз. Марко улыбнулся, убрал фотоаппарат в сумку и подошёл ко мне. Мы стояли почти вплотную, посреди древнего моста, под ночным небом Рима. Молчание длилось несколько секунд. Я заметила, как мелькнуло в его взгляде сомнение – точно такое же, какое я сама чувствовала.

– Спасибо, что показал мне этот ночной Рим…И тут я на миг увидела себя со стороны: обычная русская студентка, приехавшая за вдохновением, а нашедшая здесь что-то гораздо более глубокое. Я протянула руку и коснулась его плеча, тихо говоря:

– Катерина, – произнёс он негромко. – Ты даже не представляешь, как прекрасен этот город сейчас. Он кажется иным, потому что ты смотришь на него с искренним удивлением и доверием… Когда я фотографирую тебя, я вижу, как ты дышишь с Римом в унисон.

Он слегка наклонился ко мне. Я ощутила аромат табака и какой-то горьковатой травы, может, розмарина, пропитавшего его рубашку. Это касание, лёгкое столкновение дыханий, – всё было таким естественным, будто мы знали друг друга много лет. Я не стала сопротивляться, когда наши губы соприкоснулись в коротком, чуть робком поцелуе, но за этим сомнением вдруг послышался общий стук наших сердец.

В ту минуту я подумала, что иногда самые важные встречи случаются именно так: внезапно, среди ночи, в далёком городе, когда ты вовсе не ждёшь и не надеешься. Эта мысль будто звенела у меня внутри, как приглушённый колокольчик, провозглашающий, что в жизни существуют настоящие чудеса.

Когда мы отстранились друг от друга, Марко взял меня за руку, и мы снова зашагали вперёд. Я не спрашивала, куда он ведёт меня – хотелось просто идти рядом, слушать его тихий голос, чувствовать тепло его ладони. Улицы становились всё уже, фонари исчезали в глубине переулков, и мы оказались на крохотной площади.

Здесь, у древней церкви, было совсем пусто. Я запрокинула голову и увидела луну, точно спустившуюся на уровень черепичных крыш. Такое небо видишь лишь раз в жизни: безоблачное, беззвёздное, лишь этот лунный диск, ослепительно белый и холодный.

– Давай присядем, – сказал Марко, и мы опустились на низкую каменную ограду. Его рука продолжала держать мою ладонь, в этом я ощущала спокойствие.

Мы говорили обо всём подряд: о моей жизни в Москве, о его детстве в Тоскане, о том, как он в юности увлёкся живописью, а потом стал фотографировать, когда понял, что не успеет запечатлеть все быстро меняющиеся детали мира лишь кистью и красками. Он рассказывал о своей семье, о старом дедовом доме среди виноградников, где он любил сидеть на маленькой террасе и писать стихи, иногда до самых сумерек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.