Сказ о русалке

Андрей Гусев

Сказ о русалке

Девица встала рано, как и всегда. Дождалась пока батюшка уйдет на поля и начала приготовления. Сегодня был особенный день – день, к которому она готовилась аж с самой русальной недели.

Прибралась в доме, принесла воды из колодца, вытряхнула половицы и затопила печь. Старалась не шуметь, но ребенок все равно проснулся и дал о себе знать негромким улюлюканием. Девица очень собой гордилась – родила первенца мальчика, да еще и такого крепкого, румяного – истинного богатыря.

– Проснулся, дитятко? Я здесь, – она взяла его на руки, погладила и тихонько запела. Ребенок внимательно слушал, впитывая каждый звук и вскоре, веки его моргнули раз, моргнули два и закрылись, снова погружая малыша в сон.

Печь разогрелась. По-быстрому замесив тесто, девица слепила несколько пирогов с яблоками. Да-да, тот о ком она думала любил яблоки, о чем было проведано заранее. Сидя у печи, она теребила кончик косы, дожидаясь пока пироги поспеют, но вдруг подскочила, вспомнив о белье, схватила корзину и выбежала из избы. Босая она стрелой бежала к реке на утреннею стирку.

Не добежав шагов тридцать, девица остановилась, перевела дыхание, приосанилась и вальяжным шагом спустилась к воде. Бабы уже давно собрались и почти дополоскали одежды. Девица поймала на себе пару укоризненных взглядов:

«Ну и что? И что, что опоздала?..» – подумала она и вздернула носик кверху, – «Может у меня дела и поважнее есть. И вообще, раз у меня первенец, я и сама – баба, и тоже на вас также глазеть могу!»

В слух же ничего не сказала. Девичий хор эхом отдавался в верхушках деревьев, она хотела вступить в припев, но песня закончилась и голоса стихли. Пока она стирала, остальные уже разбились по парам и выжимали белье, скручивая в противоположные стороны. Одна за одной полоскуньи вставали и уходили.

Мимо девицы, колыхаясь на волнах, проплыла белая женская сорочка. По берегу, охая и ахая бежала баба в попытке догнать, но течение несло сорочку прочь быстрее.

Как завороженная, девица проводила сорочку взглядом.

Баба, чья сорочка уплыла, остановилась и запричитала. Кто-то, кто постарше, из деревенских сказал:

– Полно тебе причитать. Это речной хозяин забрал, одежу для своей новой русалии.

Бабы с печальным видом закивали, девицы и молодки испугано заперешептывались.

«И почему нельзя водяного называть как он есть – водяным? Речной хозяин, озерный хозяин… тьфу. Водяной – он и есть водяной, как его не назови», – девица прикусила губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего, а то снова придут к батюшке на нее жаловаться и всю плешь проедят.

– А не для кожемякиной то дочки из соседней деревни? Сказывали будто пропала на днях.

– Да не-е-е. Утром пришла. С соседом в овине ночь ночевали. Батюшка ее оттаскал за косу ужо. Поделом.

– Сие точно для боярышни. Я вам говорю. С русальной недели ее не видать было.

– Вот ты дурная, вчерась с отцом ее видели, в Китеж к жениху собирались ехать.

Пока бабы клохтали, как наседки, девица оглянулась в поисках помощницы отжать белье как тут ее будто громом ударило:

«Пироги!» – а потом еще раз, только сильнее, – «Дитятко!!!»

Покидав мокрую одежу как есть, не думая, о чем за судачат старшие, она подхватила подол, корзину и рванула со всех ног к избе.

Надежды успеть истаять, как только она увидела сизый дым вырывающийся из трубы и почувствовала запах горелого теста.

«И тут опоздала», – пронеслось в мыслях, она рванула дверь и вбежала в избу, полную дыма.

Мальчик плакал, печь шипела, удушливый дым клубился под потолком. Она схватила первушу, прижала, попыталась успокоить, спохватилась, положила его обратно в люльку, открыла настежь окна, снова взяла малыша на руки и снова вернула на место, бросилась к печи, вытащила сгоревшие пирожки со сгоревшими яблоками.

– Батюшка меня прибьет. Вся изба дымом пропахала, – она села с ребенком на лавку и глядя в одну точку, не мигая, попыталась спеть. Но не получилось.

Все пошло наперекосяк с самого утра, и надо же, именно в этот день. Кабы знать, она пироги эти опосля бы в печь положила, как с полоскания вернулась. Кабы знать и на полоскание можно было опосля сходить, как с готовятся, не велика беда. А нынче, белье мокрое, пироги сгорели, одежа дымом пропахла.

– И все равно пойду! Пойду и все тут! – она, решительно встала, сунула ребенку расписной деревянный гребешок, с которым он любил играться и вернула в люльку.

Яблоки, вода, мука, скалка, заново заплясали в ее руках. Дрова в печи снова разгорелись, потрескивая в такт песни, что она затянула. Малыш играл и слушал, гоготал и пытался сказать что-то на понятном только ему языке. Белье, обернув вокруг столба, отжала как смогла и развесила. Рубаху переодела, достала коричневый плотный шерстяной сарафан, что остался от матушки и подпоясалась выше талии, под самой грудью, чтобы подчеркнуть округлости, расписную поневу повязала поверх сарафана – хуже не будет, на ноги надела сапожки из твердой кожи с острым носом, малиновый повойник оставила. Нашарила в сундуке серебряное колечко с обережными чертами, надела на правую руку, посмотрела, как блеснуло серебро на свету.

Первушка наигрался с гребешком и снова уснул. Девица переложила его в корзинку, устеленную пелериной из овечий шерсти, а сама достала из укромного места, за печью, моток конских волос и баночку со змеиным жиром, положила их на дно второй корзины, прикрыла тряпицей, сверху пироги и собралась выйти на улицу.

Метла, прислоненная к стенке, соскользнула и упала прямо на ручку двери, перекрыв тем самым выход. Батюшка бы на это сказал, что, то домовой чудит и от дурного предостеречь пытается, но девица в подобные сказки не шибко верила, но на всякий случай сказала:

– Суседка, не балуй. Дело у меня важное и срочное, но за заботу благодарствую.

Выйдя на улицу, она шла, пытаясь не привлекать к себе внимания, но того и не требовалось – серпень в полном разгаре, все на полях, деревня почти пустая, во дворах разве что детки малые, гуси да куры.

– Далече собралась, така нарядная? – выглянула соседская жена из-за покосившегося забора.

– Батюшке пирогов снесу, да в лес по ягоды.

– А не поздновато?

– Волею светлых богов к полднику аккурат вернусь. Не долго я, – девица ускорила шаг, чтобы не продолжать разговор.

Соседка продолжала допытывать, что в лес и по проще одеться можно бы было, но девица лишь покивала с улыбкой, а отвернувшись, закатила глаза:

«Да какое тебе дело, в чем я в лес иду!» – негодовала она.

По главной дороге она вышла из деревни и направилась в сторону города. Тащить две корзинки было не удобно и немного тяжело, но чего не сделаешь ради женского счастья.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.