Убегая от плача совы

Юрий Корбанков

Убегая от плача совы

«Я хочу быть похожим на своего кумира,

У него разбитая рожа, но он сделает всё ради мира»

Песня «Бабушки компот», группа «Рубеж веков»

1

– Артур, Бога ради! Опусти ты этот грёбаный пистолет, пожалуйста, не будь таким упрямым ослом и успокойся!

– Ох, дорогая, поверь мне, моё спокойствие сейчас достигло предела, – я направил пистолет в сторону шкафа.

Но действительно. Если задуматься, то что именно сейчас происходит? Я нахожусь дома, в своей квартире, где уже много лет мы беззаботно живём с моей обожаемой и ненаглядной женой Олей. Мне просто хотелось после тяжёлого рабочего дня прийти домой, поцеловать жену, принять душ, поужинать и спокойно провести вечер в её объятиях. Может, она бы даже согласилась на секс, но он в последнее время был у нас как будто только по праздникам.

– Я вызову полицию прямо сейчас!

– Считаю до трёх.

Давно ли всё пошло не в ту сторону? Познакомились с ней совершенно случайно, казалось, что сама судьба нас свела! Я не рассказывал ей о своём прошлом… да чего кривить душой, никому толком о нём и не рассказывал. Оно же моё.

– Пожалуйста, Артур! Ты со своей работой совсем рехнулся!

– Один.

И сколько мы там лет вместе? Кажется, семь или даже восемь. Съехались спустя год отношений, всё было здорово. Моя работа её сначала напугала, но затем Оля успокоилась, старалась относиться с каким-то пониманием, но я же видел, чёрт, я видел, что ей часто бывает страшно, да и какое же облегчение она испытывала каждый раз, как я возвращался домой!

Затем прошёл ещё год, я сделал ей предложение, от чего она расплакалась. Да, помню-помню, это было на Дворцовой площади зимой. Снег кружился и падал, уличные музыканты, как всегда, играли надоевшую «Батарейку», которую я ненавидел, но момент был подходящий. Хотя сейчас мне кажется, что песня оказалась пророческой.

– Нет. Ты точно идиот! Давай, да, стреляй, ты же у нас такой крутой, давай!

– Два.

Но я же люблю свою жену. И она меня люби…ла, судя по всему. Но почему я раньше не замечал? Ведь моя работа – замечать то, что не замечают другие, и находить то, чего не находят другие. Видимо, просто не хотел.

– Давай, давай, будь мужиком, отвечай за свои слова, делай, давай!

– Один.

А что же, собственно, я не замечал? Холод, безразличие. Еда перестала быть вкусной, меня больше не спрашивали о моих делах, о том, как я себя чувствую. Оля не проявляла ко мне плотского интереса. Она просто была. Или просто был я, а Оля пыталась жить?

Хотя нужно быть честным с самим собой. Скорее всего, я просто надеялся, что она первая сделает тот самый шаг: либо мы мирно разойдёмся, либо же она подаст на развод, либо же решим поговорить. А сам то я мешкал, да чёрт его знает, почему. Боялся? Да уж, здоровый лоб, который через день сталкивается с ножами, пистолетами, розочками и всякими кретинами, которым хватает ума лишь на то, чтобы подставить своего друга и сдёрнуть при первой возможности. Да, на таких я горазд бросаться и не думать, а здесь, в отношениях с любимой женщиной побоялся.

– Артур!

– Что ж, я дал вам шанс.

Взвёл курок. В напряжённой тишине, которая густо заполонила спальню, он звучал, как лезвие ножа, разрезающий кожу. Но этот щелчок оказался вразумительным.

– Господи, нет, Артур! – Оля бросилась на мою руку и толкнула её в сторону.

Нажать на спусковой крючок я успел, да. Хотел ли я в действительности выстрелить? Не уверен, но настрой мой был решительным. Выстрел прогремел в квартире, пуля угодила в потолок, рассыпав побелку. Чёрт, придётся теперь подметать, но это позже. Я привык к этому звуку, но в маленькой квартире он был оглушительным, что даже я поморщился, но быстро вернул руку в направлении шкафа, из которого с ужасом в глазах вырвался мужчина.

– Не стреляй, не стреляй, не убивай меня, пожалуйста, не надо, Господи, пожалуйста!

Он бросился к моим ногам, а я смотрел на него с презрением. Полиции я не боялся, всё равно на этот шум вряд ли кто-то из соседей обратил бы внимание. А он? А Оля? Да никто из них не заявит. А даже если и итак, то я разберусь. Всегда разбирался.

Он даже не смотрел на меня, да и мне было плевать. Я держал этого голого мужика, которому было около сорока, на прицеле, а сам же в это время смотрел на беспомощные глаза Оли. Я видел в них страх, который смешивался с неприязнью, мольбой и какой-то жалостью ко мне. Никогда в жизни не поднимал на неё руку и не делал ей больно, она это знала. И так же она знала, что сейчас тоже не сделаю ей ничего плохого. Но она боялась. Боялась за то, что я могу сделать с ним.

Я перевёл взгляд на него.

– Как тебя зовут?

– Не убивай, всё сделаю, только не убивай…

– Как. Тебя. Зовут?

Он поднял взгляд. Гладко выбрит, на лицо вроде бы симпатичен. Прямой нос, чуть суженные глаза. Не пускай он сейчас сопли, то да, вполне мог бы сойти за симпатичного парня. Вот только отсюда я заметил, что совсем скоро ему грозит озеро в лесу на голове, а это, что ж, серьёзно. Понимаю, на самом деле, почему Оле он понравился. Даже если он правда старше меня, то выглядит опрятнее, более интеллигентно что ли.

– Ме… меня зовут…

– Да хотя неважно. Просто выметайся отсюда. Забирай шмотки и убирайся.

Он потихоньку отполз ближе к шкафу и встал. Да, всё-таки и фигура у него ничего. У меня не хуже, но я всегда делал больший упор не на красоту и эстетичность, а на функциональность моего тела. Его кубики не помогут ему в трудной ситуации, хотя вот…

– Эй! – окликнул я его. Он в ужасе одёрнулся и остановился.

– Д-д-да?

– Мой пистолет, может, не такой огромный, как твой, но стреляет точно в цель. Так что не размахивай им тут.

Секундная пауза, я думал разрядить обстановку, но Оля всегда говорила, что шутки у меня идиотские. Сейчас видимо тоже не сработало, да и ситуация щепетильная такая, да, наверное, зря сказал. Лучше бы просто молча дал ему уйти.

– Давай, давай, шевелись, – поторапливал я его.

Парень из Нарнии быстро влетел в свои джинсы, натянул футболку и побежал в коридор, по пути что-то бормоча. Затем он немного осмелел.

– Прости, прости, я не знал, что у неё кто-то есть, она мне не говорила…

Я обернулся на Олю, которая в ту же секунд отвела взгляд. «Настолько всё плохо?» – подумал я про себя, но не спросил у неё сразу. Этот разговор не для лишних ушей, это касается только нас двоих. Даже этот мистер «волына» не виноват. В измене всегда виноват тот, кто состоит в отношениях.

– Кто ж знал, что она такая шлюха! – выругался безымянный тип. Видимо, он решил, что мы с ним на одной стороне, раз Оля ничего ему не говорила, но чёрт, за язык его никто не тянул.

Пары шагов мне хватило, чтобы оказаться ближе. Пистолет уже находился в кобуре подмышкой, но он мне и не был нужен. Три удара: лёгкая двоечка в нос, затем один под дых. Урод из шкафа лишь взвизгнул и осел, уперевшись спиной во входную дверь.

Я наклонился к нему:

– Никогда. Не смей. Оскорблять мою жену. Понял?

– Ддда, да, понял, понял, – он прикрывался одной рукой, а второй держался за побитый нос, смешивая ей не только сопли со слезами, но и выступившую кровь.

Он больше не шевелился. Чёрт, да сколько можно уже тянуть с этим! Я повернул замок входной двери и под тяжестью его тела она резко открылась. Тип выпал в подъезд, наконец-то, вышел из своего оцепенения и удрал, громко топая по лестнице.

Спокойно закрыв дверь, я вернулся в спальню. Оля как сидела на кровати, так и продолжала сидеть. Я взял стул и устроился напротив неё, смотря в глаза. Её же взгляд гулял по квартире.

Она робко начала первой:

– Я не… спасибо за…

– Никому не позволю тебя оскорблять, это неправильно, – я продолжал смотреть прямо на неё.

– Да. Спасибо.

Но вот и она подняла глаза (Господи, какие же они красивые!) и посмотрела на меня. Из них вытекало солёное море.

– И что теперь? – спросила она, не пытаясь вытереть слёзы. – Что, чёрт возьми, теперь?!

– Теперь… – проговорил я, вдохнул поглубже и продолжил. – Теперь я пойду ночевать к себе в офис. Ты выспись, а завтра собирай вещи и проваливай отсюда. Не хочу тебя видеть.

Она молчала и лишь моргала широко раскрытыми глазами. Я встал, убрал стул к столику, накинул на себя свою драную кожаную куртку и пошёл к выходу.

– В смысле… подожди, нет. Артур! Артур! В смысле собирай вещи и убирайся?! Это и моя квартира тоже!

– Нет, квартира оформлена на меня, потому что я горбатился, чтобы её оплатить.

Сжал свой кулак, я еле держался. И нет, я бы ни за что не поднял на неё руку, никогда. Даже голос редко повышал. Не знаю, что мне хотелось сделать, может, расстрелять весь барабан в стену, найти какую-нибудь шпану на улице и подраться, броситься под машину. Может, даже найти того козла, чьего имени я так и не узнал, который окучивал мою ненаглядную. Хотя, он то в чём виноват? Если ему верить, то он даже не знал, что Оля замужем.

Судя по звуку, Оля широкими шагами направлялась в мою сторону. Хочет ударить? Что ж, больнее, чем она уже сделала, её удар точно не будет. Я повернулся к ней.

– Какой же ты козёл, Артур!

– Я то? – надо оставаться спокойным, гнев и ядовитая горечь подождут.

– Ты, да, ты! Тебя никогда не было рядом, ты всегда где-то! Даже когда ты был со мной, тебя не было рядом! Постоянно в мыслях, постоянно в делах, а делиться тем, что с тобой происходит ты не хочешь! О себе ты не рассказываешь, о родных тоже, всегда сторонишься этой темы! А теперь ещё и выгоняешь меня, делаешь крайней, как будто я здесь виновата во всём!

Она смотрела на меня снизу вверх и грозила то кулаком, то пальцем. Как будто отчитывала, хотя пару минут назад сидела на кровати и ревела, а ещё 20 минут назад была в постели не со мной. Пожалуй, хватит.

– Я не подарок, это факт! И виновата не только ты! – Чуть повысил голос, затем замолчал. Глубоко вдохнул, взглянул на себя в зеркало в прихожей: уставший, давно потухший взгляд, недельная щетина, горбатый и приплюснутый нос. Да, я не подарок, но не настолько же, чтобы изменять. Я убрал рукой прилипшие ко лбу волосы назад, протёр лицо. А затем продолжил, – но лучше бы ты подала на развод, а не трахалась с каким-то мудаком.

– Артур…

– Или завела бы кота, но это! – Я указал пальцем на чужие ботинки. Этот кретин даже не забрал их! – Но это, Оля, пропасть, которая навсегда раскидала нас по разные стороны.

Ещё несколько секунд я смотрел в её чудесные глаза, которые снова превращались в солёный океан. Затем развернулся, толкнул входную дверь, где меня поглотила темнота подъезда.

2

Ночь я провёл в офисе. На какое-то время мне удалось уснуть, но меня разбудил странный звук, исходящий от окна. Сначала пытался отвадить его, надеялся, может, он прекратится, но нет. Что-то упорно, с определённым ритмом стучало с наружной стороны, вот только мой офис находился на втором этаже. Чтобы стучало какое-то живое существо, ему нужно было сильно постараться.

Я присел на кровати. Сонные глаза не сразу привыкли к темноте, но слух был в порядке. Стук переместился внутрь офиса. Теперь он исходил из дальнего угла. Неужели питерские крысы добрались и до меня?

Когда я протёр глаза, всё утихло. Я слышал монотонное и убаюкивающее капание воды в кране, но больше ничего. Скорее всего, просто показалось, поэтому я лёг обратно и заново укрылся курткой. Но затем снова из-за окна меня потревожил звук: как будто скрип зубов, вперемешку с плачем. Лёгкий, издаваемый откуда-то с эхом скрипучий плач становился всё отчётливее.

Я никогда не был пугливым человеком, но все мы во время сна ощущаем себя беззащитными. Ты просыпаешься посреди ночи, один в темноте, и каким бы храбрецом ты ни был, инстинкты берут своё: адреналин заставляет сердце стучать учащённее, холодный пот выступает по всему телу, а воображение рисует самые разные картины. Я всегда старался пресекать подобные моменты, потому что знал – самое настоящее зло физически ощутимо, а всё остальное – не более, чем сказки.

Но когда я перевернулся и посмотрел в сторону окна, то из-за него на меня уставились два больших жёлтых глаза, разделённых между собой кривым клювом. Эти глаза без зрачков не двигались, но шевелилась голова: она перемещалась вдоль оконной рамы, вжимаясь в стекло всё сильнее и сильнее.

Я достал из кобуры пистолет, но за окном уже ничего не было.

– Что за чёрт…

Подойдя к окну, за ним я увидел ночной Петербург. Несколько разухабисто идущих прохожих, да мокрый ветер – это всё, что там было. Но затем скрипучий плач раздался за спиной. Я медленно повернулся и увидел на кровати всё те же два жёлтых глаза. Они смотрели на меня, а две искривлённые руки, покрытые перьями, напоминавшие скрюченные крылья, медленно тянулись ко мне. Тело сгорбленное, с выпирающими рёбрами и позвоночником. При каждом неловком шаге каждая косточка хрустела, а покрытые перьями груди сотрясались в такт шага.

Я не мог пошевелиться и выстрелить. Существо двигалось ко мне, не моргая, а звук из его клюва становился лишь громче. И когда глаза жуткой твари, напоминающей изуродованную сову, сравнялись с моими, раздался звонок.

Трещание стационарного телефона вывело меня из забытья. Он всё звонил и звонил, а я не мог понять, где нахожусь: пыльное помещение, на столе куча бумажек, стоит около 8 кружек (не точные подсчёты), но когда я привёл тело в полувертикальное положение, то голова постепенно стала соображать, что я, кто я, где я и зачем я.

Телефон продолжал звонить, а одеяло ночного кошмара ещё не спало.

– Зло, самое настоящее зло… – я упёрся локтями в ноги и пытался удержать голову, немного массируя виски, – какой же смысл быть трезвым, если утром всё равно так болит голова…

Телефон не унимался.

– Да, да… – зачесал рукой волосы назад, понял, что их надо бы помыть, а другой рукой небрежно схватил трубку и поднёс к уху, – алло, да, офис частного детектива «Цепь» – если вы позвонили мне, значит, вам действительно больше не к кому обратиться. Вас внимательно слушает Артур Цепев.

– Артур!

Этот голос… меньше всего ожидал услышать её.

– Да, привет, Жень, – хоть звонок был неожиданным, но приятным, я был рад услышать голос родного человека, – как ты там?

– Это я у тебя хотела спросить! – голос её немного срывался. – Почему твой мобильный выключен?

– Разве? – я зажал трубку плечом и начал рыскать среди документов и бумаг, затем попросту скинул их все со стола. Женя что-то говорила мне, но я был слишком увлечён поиском.

– Алло, приём, вас вызывает Земля.

– Да тут я, тут, телефон ищу.

– Прекрасно…

– Повиси минуту.

Потерял то, что было всегда под носом. Ну и где я мог его оставить? Может, выронил в квартире, когда… мда. Может и выронил, когда бил по морде хахаля жены. Хотя нет, телефон же всегда в джинсах. Точно!

Достал его из кармана и слегка улыбнулся. Маленькая, но первая за сегодня победа. Я вернулся к сестре.

– Сестрёнка, не поверишь…

– Ты снова нашёл его в кармане джинс, и он разряжен. Класс. Я переживала!

– Прости, прости, да, – я плюхнулся обратно на стул, – неужели не привыкла?

– Никогда не привыкну, потому что от твоей работы у меня по спине всегда мурашки. Ты каждый вечер где-то пропадаешь.

– Ну не каждый, не наговаривай. Будь так, я был бы самым богатым детективом города. Да и давно бы уже не занимался этим.

– Хм.

– Что такое?

– У тебя всё в порядке, Артур?

Вопрос, который всегда выбивает меня из колеи. Хотя нет, не так. Когда его задаёт мне Женя, то да, тогда он и выбивает меня из колеи. Что мне ей сказать? Или что рассказать? Посвящать в подробности дел, над которыми работаю, не хочу, ей это не надо. Пусть девчонка не догадывается о том, какая грязь скапливается на улицах больших городов.

Нет, истории о поиске питомцев Жене я рассказывал, да и так, всякие бытовые ситуации. Обратилась однажды женщина, утверждающая, что её муж пропал. В полиции от неё открещивались, поисковые бригады игнорировали. Странное поведение, страдающая и безутешная женщина, пытающаяся найти близкого человека. Что ж, решил помочь. Пошёл к ней в квартиру, осмотрел комнату мужа. Меня сразу насторожило то, что комната не выглядела такой, будто в ней кто-то недавно жил. Запах такой стоял ветхий, пыль кругом.

А затем в старом советском серванте я заметил урну. Да, да, ту самую с прахом давно умершего мужа. Женя очень смеялась, да и я потом тоже, хоть это и вовсе не смешно. В итоге по моей наводке к женщине приехал мед персонал.

Но всё то, что было связано с насилием, кровью и всей той людской животной сущностью – нет, об этом никогда.

3

История с пропавшей девочкой и её похитителем, закончившаяся поножовщиной. Благо, девочку удалось спасти, но как ей живётся сейчас – страшно представить. Или тот случай с банкиром, чей сын, попав в дурную компанию, увлёкся запрещёнными веществами. Он постепенно выносил всё из квартиры, пока с осколком зеркала не набросился на соседского мальчишку. Мальчишка погиб, а вот наркошу отмазали деньги отца. Но мне удалось нарыть на всю эту семейку достаточно компромата, чтобы упечь и отца, и сынишку.

Женщину, правда, жалко. Она проклинала меня, умоляла ничего не предпринимать, но нет, так это не работает. В итоге муж и сын в тюрьме на пожизненном по разным статьям, а она одна. Справедливо ли это? Не знаю. По закону – да, они получили по заслугам. А женщина виновата лишь в том, что когда-то вышла замуж за этого мудака и родила такого же мудака сына.

Но самое жуткое, с чем я столкнулся, случилось 5 лет назад. Я как раз тогда только выполз со дна бутылки и перешёл в частный сыск. Голова часто болела, ещё только-только въехал в свой офис, мне пришла наводка. Мой единственный друг, оставшийся в полиции, Гоша Алексеев позвонил мне и попросил встретиться. И когда мы увиделись, на нём лица не было. В баре, где мне еле хватило сил снова не взяться ещё дрожащей рукой за рюмку с егермейстером, Гоша рассказал о деле, которое, казалось, было плёвое: он сам пару лет назад поймал одного педофила и вытащил из его квартиры нескольких напуганных и изувеченных на всю жизнь детей. Суд состоялся быстро – никакой жалости подонку, ему дали пожизненное.

Но вот прошло два года, и он вышел. Как? Очень хороший вопрос, который стоило бы задать местному правосудию. Откуда деньги, кому заплатили, кто конкретно впрягся за это животное – никто не знал. Просто пришёл приказ. Ходили слухи, мол этот ублюдок, звали его Максим, стал менять свои показания или пошёл на сделку со следствием и сдал чуть ли не подпольное сообщество педофилов, либо же там нашли опровержение улик. Но чёрт возьми, какое опровержение улик, если его взяли с поличным! В общем, чёртова бюрократия, взятки и идиоты – всё, что я могу сказать.

Гоша был в ужасе. Он поднял на уши весь отдел, но все лишь разводили руками, даже его начальник.

– Поэтому ты и позвал меня? – потягивая горький кофе, спросил я его.

– А куда мне было ещё идти? У меня связаны руки, да и начни я копать, ты сам знаешь, что со мной будет.

Я усмехнулся и отвернулся от него.

– Что?

– План у тебя простой, да? Попросить меня взяться за это дело, потому что я могу сделать то, чего не можешь ты. А почему ты не можешь? Боишься потерять насиженное место, а мне же терять нечего, меня итак вышвырнули оттуда, да?

– Чего ты психуешь?

– Действительно! – я вскочил со стула и пошёл к выходу. Затем развернулся, подошёл снова к стойке и оплатил кофе.

– Артур, в районе его проживания пропала девятилетняя девочка. Зовут Маша, была в белом платьице и красных босоножках.

– Так, а я тут причём? Наряд в руки и поехали, что мне тебе объяснять? Или ты там совсем погряз в бумажках и не помнишь, как это делается?

– Мы уже были у этого ублюдка дома, – я видел, что Гоша сам еле сдерживается. Пылкий малый, его эмоции часто брали верх над ним, но сейчас он держался, потому что знал – кроме меня ему не к кому идти.

– И что?

– И ничего. Никаких следов девочки. Но, Боже, Артур, я знаю, что это он!

– Ох, чёрт… – и я просто забрал папку с делом и ушёл.

Вслед он прокричал мне: «И чего ты выкаблучивался, если сразу всё решил?!». На это я, не глядя, показал ему средний палец и вышел на улицу.

В офисе я перечитал дело.

Максим Алексеевич Рьянов, 1970 года рождения. В школе был не примечательным и тихим ребёнком, увальнем. Воспитывала мачеха, усыновившая его после смерти настоящего отца. Про настоящую мать ничего неизвестно. При разговоре с психологом после ареста рассказал, что мачеха усыновила его лишь ради пособий, а в остальном он ей был не интересен. Иногда била, называла девочкой и наряжала в женскую одежду, что повлекло за собой и домогательства. Обвинял во всех своих бедах её, поэтому в какой-то момент начал срываться на младших.

Что ж, это с его слов. В любом случае женщине никаких обвинений не предъявили и ничего не доказали, а через год она умерла. Квартира же перешла Максиму.

Причастность Рьянова сумели доказать к ещё нескольким случаям, произошедшим до поимки. Так что пожизненное заслуженное.

– И как же такого ублюдка выпустили? – пробурчал я себе под нос.

Но жалеть ли его за такое плохое детство или нет – вопрос индивидуальный. Я же сужу людей за поступки, которые они совершают здесь и сейчас. Поэтому ещё немного поизучав дело, наткнулся на адрес проживания и решил наведаться туда. На часах как раз уже за полночь.

Я умыл лицо, зачесал волосы назад рукой, надел старую поношенную куртку и проверил пистолет. Всё в порядке. Пора было выдвигаться

Машину я не водил, ещё не полностью себе доверял, поэтому вызвал такси. Планировалось, что это будет просто визит. Если повезёт, то не застану ублюдка дома и смогу обыскать его квартиру. Если же он там, заставляю говорить. Меня он никогда не видел, поэтому спишут на ограбление, а Гоша меня прикроет. Иначе бы он ко мне не пришёл.

Мой офис располагался на Васильевском острове ближе к заливу, поэтому прямо оттуда на такси я проехал весь Большой проспект, выехал на Университетскую набережную, затем через мост к Дворцовой площади и на великий и ужасный Невский проспект. Попросил остановить у одного итальянского ресторанчика, откуда свернул во дворы.

И ох уж эти питерские дворы. Такие чарующие днём и такие пугающие ночью. В одном из таких и должен был обитать Рьянов.

Пройдя через арку, я замедлил шаг и сунул руку к кобуре под курткой. На всякий случай. Чувствовал, как рука дрожит, но надеялся, что в нужный момент она меня не подведёт. В углу колодца неосвещенный подъезд, через который я поднялся ко второму этажу. В досье было указано, что Максим сейчас живёт в однокомнатной квартире своей мачехи. Может, и не такой страшной женщиной она была, раз оставила ему наследство.

Сначала постучался в дверь. Никто не открыл. Хотя на что я рассчитывал? На часах почти 2 ночи. Он либо спит, либо его правда нет дома. Но меня бы устроил и тот, и другой вариант. Я постучал снова и прислонился к двери ухом. Никакого движения. Больше медлить было нельзя.

Я вышел обратно на улицу и нашёл окно, относившееся к квартире. Без решётки, так что пролезть будет не проблемой. Вот за что я любил всё-таки ночные колодцы – камер здесь по не бывает, а света – тем более. И даже если бы мой шум привлёк каких-то забулдыг, то им было бы попросту всё равно.

Надел перчатки, взял небольшой, примерно с яблоко, камень и положил в карман. Затем пододвинул мусорный бак, залез на него, затем на козырёк подъезда. Дальше по газовой трубе бочком прошёл к окну, и вот я уже на месте. В таких местах редко бывают стеклопакеты. Мне кажется, что сюда это придёт только в том случае, если подобные дома снесут и построят новые.

Достал пистолет, развернул и рукояткой ударил в угол окна. Звон разбившегося стекла эхом пронёсся по колодцу, но ни одно из соседских окон не загорелось. Даже если бы кто-то закричал о настоящем пожаре, то бушующий огонь встретился бы лишь с людским безразличием.

Изнутри квартиры тоже не донеслось ни звука. Пистолет обратно в кобуру, затем курткой убрал осколки с рамы и, подтянувшись, залез внутрь. Фонариком стал освещать себе путь и ждать двух вариантов развития событий: либо мне сейчас окажут сопротивление, либо же я успею обыскать квартиру на предмет наличия улик. Выпал второй вариант, поэтому времени старался не терять.

Среди смрада, сваленной в кучи одежды и мусора я отыскал лишь ещё больше сваленного мусора и грязной одежды. Ничего из этого не походило на то, что могла бы носить маленькая девочка. Поиски на кухне и в ванной также не дали результатов. Но нутром я чуял – ответы где-то здесь. Шкафы я вывернул, на антресоли ничего. А вот в морозилке холодильника, куда наверняка никто из полицейских не удосужился заглянуть, за несколькими пакетами с пельменями я увидел небольшую красную босоножку.