Госпожа частный сыщик

Удивляет меня другое –  то, о чем я почти не задумывалась раньше. Но сегодня я увидела Рэмвилла –  и он… совсем не такой, как я представляла. Прежде всего –  почему он такой молодой? Десять лет назад ему было едва ли больше двадцати. Гибель совладельца телепортационной сети расследовал практически мальчишка? Как такое могло случиться? Или он старше, чем кажется?

И… почему вообще расследованием занималось именно доревилльское управление полиции, а не столичное? Да, здесь был пункт назначения, но отправлялись мои родители со столичной станции.

В газетах этот момент вообще не упоминался. К нам домой тогда тоже приходили полицейские, задавали какие-то вопросы прислуге. Меня, кажется, тоже о чем-то спрашивали, но я была не в том состоянии, чтобы внятно отвечать, да и не знала толком, даже в котором часу мама с папой собирались вернуться. А когда опомнилась и сама прибежала в полицию, дело оказалось уже закрыто. Вскоре появился дядя Вильгем и уволил мою гувернантку, заявив, что она плохо присматривает, раз я хожу где хочу. Нанял компаньонку, которая не отходила от меня ни на шаг все эти годы. Хорошо, хоть Нэн никто не стал прогонять –  она осталась в должности моей личной служанки. В таком составе мы и уехали в столицу, где выяснить хоть что-то оказалось уже и вовсе невозможно.

Тогда я была еще твердо уверена, что мама с папой живы, и спасать их нужно немедленно. Просто не могла поверить в обратное. Наверное, со стороны я выглядела не совсем адекватно со своими требованиями… дяде пришлось постараться, чтобы удержать меня.

Со временем, увы, надежды оставалось все меньше. Любой похититель давно бы выдвинул какие-то требования. А если бы родителей случайно выбросило куда-то живыми, они бы в конце концов нашлись.

За всеми этими размышлениями я успела, завернувшись в сухую простыню, кое-как протереть лужи на полу и, скомкав одежду, затолкать ее в таз.

Как стирают одежду, я примерно представляла… но только очень примерно.

– Ничего, –  я стиснула зубы. –  Ничего. Вот в монастыре вообще нет прислуги, и монашки стирают свои вещи сами. Всегда!

Мысль придала решимости. Спасибо, дядюшка Вильгем! Ничего, я еще выясню, что случилось с мамой и папой. И если мне удастся доказать его причастность… тогда его казнят. Он мой единственный родственник, но это работает в обе стороны. Даже если он не вернет мне папино состояние, теперь я –  наследница дядиного. Это только справедливо.

А если нет… значит, я просто останусь Патриком Вилкинсом, частным сыщиком. Может быть, однажды это обо мне будут писать детективные истории в “Вестнике”. Все лучше, чем стать монашкой или оставаться старой девой, которую все жалеют.

Кое-как выполоскав грубое мыло, я брезгливо приподняла над тазом мокрый тряпичный ком. Так… это вроде бы надо как-то теперь… отжать?

…И зачем я, спрашивается, вытирала лужи? Сейчас их еще больше, чем после купания. А как это все сушить? Разве что раскидать по мебели.

И одеться наконец, чтобы пройти к своей спальне по лестнице и общему коридору… я с отвращением покосилась на стопку обновок. Ох, а ведь придется еще и цилиндр надевать, иначе вся маскировка насмарку. Может, стоило все же остричь волосы? Жалко… да и иногда мне придется возвращаться к собственному имени, а для девушки стриженые волосы –  это совсем неприлично.

Надо купить короткий парик, вот что. Сегодня я, здороваясь с дамой, едва приподняла шляпу, да и в управлении вопреки всем правилам хорошего тона не сняла ее. В публичных местах это еще кое-как допустимо, хоть и не слишком вежливо. Но ведь вполне возможно, что мне придется бывать в образе Патрика и в приличных домах, где снимать шляпу придется совершенно точно, иначе я прослыву грубияном, с которым никто не станет разговаривать.

Но вот что делать прямо сейчас? Заталкивать мокрые волосы под цилиндр не хотелось вовсе.

А что, если…

Мысль показалась ужасно непристойной и совершенно хулиганской. Пробежать по коридору до своей двери почти голой? Невообразимо!

С другой стороны, я уже нарушила все мыслимые и немыслимые правила, притворяясь мужчиной.

К тому же я в собственном доме, пусть об этом и никто не знает.

– Дядя Рэндаф? –  вслух окликнула я и тут же поспешно добавила, –  только не смотри на меня!

Призрачное состояние дяди позволяло некоторые вольности, но показываться в одной простыне все-таки не хотелось.

– Кхм?

Дядя неторопливо выплыл из стены спиной вперед.

– Можешь пойти впереди меня, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет?

– Кхм!

Больше никак не комментируя мое решение, призрак величественно поплыл к выходу.

– На лестнице никого, можешь выходить, –  тут же услышала я.

И стремительно, пока не передумала, шмыгнула следом.

Тщательно заперев за собой дверь кухни, я принялась торопливо подниматься по черной лестнице.

– Коридор пуст! –  возгласил Рэндаф, заглянув за угол.

Превосходно! Собственно, дверь моей каморки –  прямо у лестницы. Мне всего-то и надо, что отпереть замок и проскочить внутрь. Каких-то несколько секунд, когда меня кто-то мог бы увидеть.

Я вставила ключ в замочную скважину и быстро повернула его. Ну вот! И не о чем волноваться.

Или уже есть.

На шорох в конце коридора я резко обернулась.

Мужчина, одетый в свободную сорочку и мягкие домашние брюки, стоял у одной из дверей и смотрел прямо на меня.

На секунду захотелось зажмуриться. И завизжать. Вместо этого я только хватанула ртом воздух, чувствуя, как заливаюсь краской с головы до ног.

Призрачный пес оглушительно гавкнул, и я вздрогнула, отмирая.

Что… что в моем доме делает демонов Рэмвилл?!

– Нисс? –  голос мужчины звучал шокированно.

Я сглотнула. Он ведь не ждет, что я стану вступать с ним в беседы в таком положении, правда?

Я рванула на себя ручку двери и торопливо заскочила в свою комнату.

Захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней, а потом и вовсе сползла на пол.

Рэмвилл… чтоб ему пусто было! Плохая была идея, плохая.

Клод Рэмвилл

День с самого утра не задался. Потому что начался он с очередного ограбления –  уже третьего в цепи. И “ювелирное дело” снова зашло в тупик –  у всех подозреваемых оказалось железное алиби.

На сей раз пострадал даже не ювелирный салон, а ломбард. Однако исчезли из него только драгоценности –  благородные металлы и камни. Даже деньги неведомые грабители не тронули. Что и роднило инцидент с предыдущими. Это и еще отсутствие каких-либо следов взлома.

В сущности, начальник полицейского управления мог бы не выезжать лично на места преступлений, для этого у него есть подчиненные.

Но я всегда предпочитал сваливать на подчиненных бумажную работу. Главное преимущество “высокого” поста –  в отсутствии необходимости лично заполнять бесчисленные протоколы. Оно же, пожалуй, единственное.

Из ломбарда я вернулся в самом мрачном расположении духа и по коридору управления шел к кабинету, погруженный в свои мысли.

– Патрик Вилкинс, частный сыщик! –  донесся из приемной ломкий молодой голос. Казалось, его обладатель и сам едва верит в то, что говорит. А еще его распирает от гордости.

Я едва не споткнулся. Даже выглянул в приемную.

Напротив Неркина на стуле для посетителей сидел молодой человек, не удосужившийся даже снять цилиндра. Тощий, как-то неестественно ровно держащий узенькие плечи, да еще с кошмарными тонкими усиками. Наверняка это недоразумение полагает, что они придают ему мужественности. Или импозантности, демон его знает.

– Частный сыщик? Вилкинс, серьезно? –  не удержавшись, я фыркнул.

А парнишка обернулся ко мне, как ужаленный.

В “Вестнике” по пятницам публикуют все эти детективные истории “из практики” некоего Оттона Вилкинса. Редакция заверяет, что это реальный частный сыщик, распутывающий самые сложные дела, с которыми не может справиться полиция. Не знаю уж, насколько он реален, но то, что полицейских часто его именем попрекают –  факт. Каждый раз, когда следствие заходит в тупик. Мы же всего лишь посредственности, а вот настоящий гений непременно смог бы все мгновенно разгадать.

В реальности всевозможные частные сыщики –  большая головная боль для любого полицейского детектива. Хорошо, когда они просто следят за неверными супругами. Плохо, когда к ним обращаются пострадавшие по “горячим” делам. Потому что дилетанты, как правило, мешают следствию, запутывают его, лезут под руку, а порой и целенаправленно утаивают улики, чтобы блистательно раскрыть дело самостоятельно. Могут и спугнуть подозреваемого, и сорвать тщательно спланированную операцию. Не со зла, разумеется. Исключительно “в рамках порученного дела”.

В тихом Доревилле до сих пор этой заразы не было.

Даже любопытно, этот вертлявый мальчишка надеется выдать себя за наследника “гения” или что-то в этом роде? Интересно, что он забыл здесь. Неужели всерьез рассчитывает, что ему будет чем заняться? Тут и отделение полиции-то всего одно. Для нас работы хватает, преступления совершаются даже в таких городках. Но что-то сомневаюсь, что найдется обширная клиентура для частного сыщика.

Ниссин Роминсон появилась в этот раз исключительно вовремя. Эта дамочка уже не первый день осаждала управление, требуя принять ее заявление. На самом деле его даже приняли –  и положили в папку к другим таким же бредовым заявлениям. Неркин, по-моему, их коллекционирует. Впрочем, такая папка найдется в любом полицейском управлении. По весне и по осени она пополняется особенно часто.

Вот и прекрасно. Пусть этот “сыщик” следит за бедолагой Роминсоном. Заодно обезвредит истеричную дамочку, и она перестанет к нам ходить. Пожалуй, это лучшее, что он может сделать для Доревилля и для человечества.

В свой кабинет я направлялся уже в чуть лучшем настроении.

*

Домой вернулся, как обычно, затемно. Если, конечно, можно назвать так безликую наемную квартиру.

Наверное, давно бы следовало сдаться и купить наконец собственное жилье в Доревилле. Тем более что сам этот доходный дом напоминает о том самом деле, что поставило крест на моей карьере. Здесь выше начальника управления подниматься некуда, а о переводе в столицу можно и не мечтать. Впрочем, и стоит ли рваться выше? Я всегда хотел заниматься оперативной работой, а не бумагами. Разве что не в провинции.

А дом… все равно я появляюсь в нем только на ночь.

Я едва успел переодеться в домашнюю одежду, когда звякнула почтовая шкатулка на столе.

Открыв шкатулку и подхватив исписанный убористым почерком лист, я пробежал по нему глазами и нахмурился. Поверенный Квертин Новилл писал о том, что в доме на одном этаже со мной появился новый жилец –  чрезвычайно подозрительный, по его мнению, молодой человек.

“О его визите предупредила меня владелица дома, однако она не подтвердила факта оплаты, а теперь и вовсе не отвечает на послания”, –  сообщал ниссард Новилл.

Письмо завершалось заверениями в чрезвычайном почтении.

Ну и что он хотел этим сказать? Заявлять о пропаже хозяйки дома нет оснований. Подозревать в чем бы то ни было этого мальчишку Вилкинса –  тем более. Присматривать за соседями –  вообще не мое дело.

Доходный дом Оллинзов был невелик. Магазин и пара контор внизу, а на втором этаже всего три приличных квартиры –  бывшие покои хозяев, детская и гостевая спальня. И еще несколько конурок, которые сдавали совсем небогатым горожанам –  кажется, в прошлом в них располагались комнаты прислуги и какие-то технические помещения. Едва ли я вспомню по именам всех жильцов, и до сих пор ниссарду Новиллу не приходило в голову уведомлять меня о них.

Скорее всего, просто решил сообщить “на всякий случай”, “чтобы чего не вышло”. Помнится, он очень радовался, когда я здесь поселился. Присутствие в доме полицейского вроде как гарантирует, что все жильцы будут вести себя в рамках приличий. Хотя мне, по большому счету, нет до их поведения никакого дела.

Почудившееся негромкое рычание заставило повернуть голову к двери.

Показалось, разумеется. Теперь ни у кого из жильцов дома нет никаких собак. Просто привычка.

Тем не менее, я шагнул к двери, а после и вовсе выглянул в коридор.

На мгновение захотелось протереть глаза.

Какая-нибудь впечатлительная дамочка на моем месте наверняка решила бы, что видит привидение –  настолько невозможной показалась закутанная в белое фигура в конце коридора.

Но я для этого слишком реалист, да и глаза меня редко обманывают. Девушка была вполне реальной. Только… практически раздетой. Закутанной в белую простыню. Распущенные длинные темные волосы откинуты за спину, и с них на простыню капает вода.

Девица приоткрыла рот. Сейчас, наверное, завизжит. Как будто это я тут разгуливаю в непристойном виде.

– Нисс? –  окликнул на всякий случай. Вдруг у нее что-то случилось. Что-то, что могло бы заставить девицу разгуливать подобным образом.

Не завизжала. Молча рванула за дверь, громко ею хлопнув.

И что это было?

Глава пятая. Чайная нисс Аддерс

Что здесь делает начальник полицейского управления? Хотелось бы верить, что пришел к кому-то в гости, но… увы. Судя по одежде, вероятнее всего, он здесь живет. Снимает одну из комнат.

Я припомнила, из какой двери он вышел… мда. Этому мерзавцу, в отличие от меня, повезло. В моих старых покоях есть и ванная, и личная уборная. И даже прелестный балкончик.

Я прислушалась. В коридоре было тихо.

Так. Так. Он ведь не мог меня узнать, правда?

Да нет. Совершенно точно не мог. Я без усов и без артефактов, с распущенными мокрыми волосами, и уж факт моей принадлежности к женскому полу не вызывает сомнений.

Что вообще он видел? Незнакомую девицу, замотанную в простыню. И заскочившую в одну из сдаваемых в наем комнат.

Инцидент чудовищно неловкий и… стыдный. Но, кажется, ничего непоправимого не случилось. Не станет же он искать общества этой девицы, не так ли?

А если выяснит, кто именно снял эту комнату?

Демоны…

А с другой стороны… ну хорошо, Рэмвилл узнает, что здесь живет не девушка, а уже немного знакомый ему Патрик Вилкинс, частный детектив. Поздним вечером в его комнату забегает практически обнаженная девица. Что здесь можно предположить? Вряд ли то, что Патрик и незнакомка в простыне –  одно лицо. Которое иногда по настроению надевает усы. Большинство людей обыкновенно не поступают подобным образом. Значит, девушка… пришла в гости. Одна. Поздно вечером. Голая.

На этом месте своих размышлений я покраснела.

– Полагаю, он придет к выводу, что ты – девица легкого поведения, –  дядя Рэндаф выплыл из стены. По-прежнему спиной ко мне. –  И, вероятнее всего, позднее Патрика Вилкинса попросят соблюдать приличия в благопристойном доме. Все же здесь не ночлежка.

Я кивнула, не думая о том, видит ли дядя мой жест. Все верно. Мужчину за такое даже осуждать не станут. Только за то, что привел женщину подобного сорта в дом. Извинюсь и пообещаю, что такое не повторится, вот и все.

Вряд ли он меня даже разглядел толком. Я стояла далеко, а магические лампы в коридоре поизносились и светят уже не так ярко, как раньше. А настоящую меня он если когда-то и видел мельком, то мне тогда было пятнадцать и я непрерывно плакала. И вряд ли я когда-нибудь стану знакомиться с ним как Памела Оллинз.

– Ничего ужасного не случилось, –  вслух повторила я и неожиданно для себя хихикнула.

Кажется, быть кем-то другим совсем неплохо. Это дает даже больше свободы, чем я предполагала!

Ладно. Сегодня мне стоит лечь и как следует выспаться. Завтра предстоит не менее насыщенный день, чем был сегодняшний.

Ох… я окинула взглядом скудно обставленную комнатенку.

Все эти годы я полагала, что живу по милости дяди едва ли не в нищете – почти без прислуги, с крохотным содержанием. Это и впрямь сильно отличалось от того образа жизни, к которому я привыкла в детстве.

Однако сейчас мне пришлось столкнуться с такой реальностью, о какой я и представления не имела. Мне до сих пор не приходилось задумываться, насколько отличается от знакомой мне жизнь людей, у которых никогда не было никаких значительных капиталов.

Наверное, дядя Вильгем уверен, что обошелся со мной вполне щедро. И в чем-то он даже прав. Этот дом –  совсем не так мало, как мне представлялось.

А если бы он не сдавался внаем, мне бы понадобились значительные средства на его содержание.

– Надеюсь, по крайней мере завтра ты меня не бросишь одну? –  пробормотала я, уже расстелив узкую постель и забравшись под одеяло.

– Надеюсь, по крайней мере завтра ты не собираешься общаться с некромантами? –  парировал Рэндаф. А потом провел рукой по моей голове. Его касание ощущалось только легким холодком. –  Добрых снов, дорогая племянница!

Повод для взаимного недовольства у нас был. Впрочем, я, конечно, понимала, что у дяди были причины сегодня оставить меня одну.

Я устроила голову на комковатой подушке, прикрыв глаза и перебирая в памяти события этого долгого дня.

Все дело было в той самой чайной, где ниссин Роминсон назначила мне встречу. Рэндаф вдруг наотрез отказался следовать туда за мной и просто растворился в воздухе. Причем вместе с Мурсом!

Звать его и требовать каких-то объяснений посреди людной улицы я, конечно же, не могла. В итоге просто пожала плечами и вошла в чайную. Моей клиентки пока не было, так что я заняла столик у окна и заказала для себя чай и пирожное.

Приняла мой заказ довольно крупная женщина средних лет. Однако к моему столику она не вернулась –  вместо нее с подносом подошла миловидная девушка моих лет или чуть младше с толстой русой косой через плечо.

– Светлого дня! –  улыбнулась она. –  Вы ведь впервые у нас? –  Я кивнула, и она опустила на столик поднос, на котором оказалось не одно пирожное. –  Комплимент от заведения. Как хозяйка я всегда стараюсь лично приветствовать новых посетителей. У нас здесь не так часто увидишь свежие лица.

– Благодарю вас. Ваш супруг настоящий счастливчик, ниссин! –  я чуть склонила голову, отвешивая галантный комплимент.

– О нет, –  она негромко засмеялась. –  Нисс. Нисс Кейлин Аддерс. Я не замужем.

Я в замешательстве моргнула. Дочь хозяина?

– Я магичка, –  негромко подсказала девушка. –  Это моя собственная чайная.

– О! –  признаться, уставилась я на нее во все глаза.

Магички всегда были объектом моей зависти. Но лично я никогда не была знакома ни с одной из них. И мне всегда казалось, что они должны как-то отличаться от обычных девушек. Возможно, одеваться иначе, или быть как-то особенно красивыми.

Однако нисс Аддерс выглядела вполне обычно, даже… просто. Невысокого роста, с очень женственной фигурой – не полная, но с весьма пышными формами. Да, вот такое бы никакие артефакты и утяжки не скрыли, мне, пожалуй, повезло, что я таким богатством от природы не наделена. Длинная русая коса, милое округлое улыбчивое лицо с ямочками на щеках –  она выглядела какой-то очень уютной и домашней. А наряд –  по покрою напоминающий платья работающих горожанок, но из явно дорогих и качественных тканей. Никаких лишних кружев и оборок, но определенно сшито на заказ, а не куплено в лавке готовой одежды.

Интересно, какая у нее магия? И почему именно чайная?

– Думаю, это к вам, –  легко улыбнулась девушка, кивнув на вход, у которого и впрямь стояла, озираясь, ниссин Роминсон, и подхватила со стола опустевший поднос.

Встреча с заказчицей оказалась странной.

– Вот! –  едва опустившись на стул напротив меня, провозгласила Лилея Роминсон и протянула на ладони раскрытый медальон. –  Мой муж. Это за ним вы должны проследить.

Чуть привстав, я заглянула в медальон. С миниатюры на меня смотрел молодой человек с прилизанными темными волосами. Я приподняла брови.

– Портрет был сделан двадцать лет назад, –  пояснила моя собеседница, дернув худыми плечами. –  С тех пор он изрядно прибавил в весе и лишился большей части волос.

– Вот как, –  я чуть качнула головой. Ну… ладно. Надеюсь,  я все же смогу опознать этого джентльмена. –  Но, ниссин Роминсон, я бы хотел все же знать, что заставило вас думать, будто ваш супруг намерен…

– Убить меня! –  она резко рубанула ладонью воздух. –  Он говорит во сне. Всегда говорил. Но теперь он без конца повторяет “Умри! Умри!”

– Но… вы уверены, что это он вам?

– Кому же еще?! Кроме того, я спрашивала, что ему снится, –  тут женщина как-то по-птичьи вытянула шею, а затем гордо выпрямилась. –  Он заверил, что в его снах по-прежнему только я!

Мда. Любопытно.

– Вы интересовались, куда он ходит?

– Разумеется! Говорит, в клуб. Однако в клубе меня заверили, что Годард давно там не появлялся. Кроме того, в клуб он прежде ходил исключительно по вторникам и субботам, в вечернее время. А теперь он исчезает из дома, когда ему вздумается. Утром, днем или поздно вечером. В любой день. Однажды я не смогла найти свою брошь с изумрудами, а потом и серьги. И знаете что? Серьги после появились на прежнем месте! Будто я не смотрела в шкатулке до этого десяток раз. А брошь не появилась. Вы должны все узнать!

Я расспросила свою первую клиентку еще об обычном распорядке дня ее мужа и его образе жизни, а потом мы договорились о цене. Признаться, я понятия не имела, какую сумму стоит просить, и надеялась на подсказку от Рэндафа –  но он так и не появился. В итоге я согласилась, не торгуясь, на двести рилей, предложенных ниссин Роминсон. После надо будет подумать над своими ценами.

Женщина ушла с по-прежнему очень прямой спиной и слишком резкой походкой.

Бросив взгляд в окно, у которого сидела, я увидела ее уже на улице. Рядом с ней мелькнула знакомая тень. Значит, Рэндаф, по крайней мере, решил проследить, в какую сторону она направится. Завтра не придется долго искать нужный дом, надеюсь.

– Интересно, –  рядом со мной, чуть наклонив голову к плечу, снова стояла юная хозяйка чайной.

Мне показалось или она в самом деле мгновение назад смотрела в окно? На ниссин Роминсон? Или…

Отчего бы Рэндаф мог категорически не захотеть входить в чайную? А Мурс?

Единственные, кого боятся призраки, –  это… некроманты.

Некроманты, как и Видящие смерть, способны общаться с призраками. Только, в отличие от таких, как я, у этих магов над призраками есть реальная власть –  они могут призвать душу умершего, допросить ее, приказывать ей или упокоить ее, развеяв окончательно.

Стоит ли удивляться, что к Видящим привидения слетаются, как пчелы к меду, а некромантов они боятся, как огня? Видящая для них –  это шанс что-нибудь передать живым или хотя бы просто пообщаться. А вот некромант –  это угроза.

С другой стороны, ни один маг не видит приближения смерти к человеку –  в отличие от нас. И не способен распознать среди прочих дом, где много лет назад разыгралась какая-то трагедия. Тоже в отличие от нас. Но мы –  только видим. А маги –  делают.

– Как, вы сказали, вас зовут? –  Кейлин Аддерс с улыбкой присела на место напротив меня, откинув косу за спину.

– Я не говорил, –  я настороженно разглядывала ее. –  Патрик Вилкинс. Частный сыщик.

– Сыщик? Как интересно. Патрик… –  задумчиво протянула она. –  Или все же Патриция?

Я замерла, глядя на нее, как кролик на удава.

– Не пугайтесь так! –  она тихонько засмеялась. –  Я не чувствую в вас силы. Вы не маг. Но вы видели его, –  девушка кивнула за окно. –  А значит…

Поневоле я сглотнула, осознавая. Да, значит, я –  Видящая. Женщина.

– Я не собираюсь вас выдавать, –  девушка пожала округлыми плечами и еще больше понизила голос, чуть наклоняясь ко мне через столик. –  У каждой из нас свои секреты, верно?

Я медленно кивнула.

– Ваша чайная вряд ли пользовалась бы популярностью, знай эти милые люди, –  взглядом я указала на благопристойное семейство с двумя детьми за соседним столиком, –  какая именно у вас магия.

В самом деле! Кто станет покупать пирожные, которые печет… некромантка?! Пусть даже эти пирожные превосходны, в чем я уже убедилась. Конечно, в документах наверняка указано, по какой специальности она получала диплом. И вряд ли Кейлин Аддерс много кому эти документы показывает.

Почему она вообще открыла чайную? Да, дипломированные магички имеют право открывать собственное дело и управлять им. Я, к примеру, даже своим доходным домом не могу управлять сама –  только получать доход, сдавая комнаты через посредника-мужчину.

Но как можно применить некромантские таланты при изготовлении сладостей?

– Я очень невезучая некромантка, –  она снова пожала плечами, явно не испытывая по этому поводу никаких сожалений. –  Мужчину с моими талантами с распростертыми объятиями приняли бы в любое полицейское управление или нотариальную контору. Но женщину, даже магичку, они, конечно, принимать на службу не готовы. А брать частные заказы… кто станет доверять некроманту с моей внешностью?

Приходилось признать, что она, несомненно, права. Какие могут быть частные заказы у некроманта? Например, призвать дух чьего-нибудь дедушки, чтобы прояснить запутанное завещание, уточнить, куда он дел долговые расписки, либо убедиться, что смерть была естественной. Или упокоить какую-нибудь нежить. И во всех этих случаях как-то не представляешь на месте специалиста милую улыбчивую девушку с ямочками на щеках и русой косой, перекинутой на полную грудь. Некромант должен быть мрачным мужчиной в темных одеждах.