Это просто Космос, детка!

Андрей Торопов

Это просто Космос, детка!

Игорь смотрел на проплывающую в иллюминаторе Землю, жадно глотая глазами её прозрачную лёгкую синеву и пытаясь хоть на секунду затопить ею тянущее чувство обречённости, медленно выжигавшее его изнутри. Ещё никогда за всё время полёта ему не хотелось вернуться домой настолько сильно. Нырнуть в это сине-белое небо и оказаться в своей небольшой, но уютной трёшке в Царицыно, как можно дальше от этого тесного металлического гроба, повисшего в пустом безжизненном пространстве, без тепла и воздуха. В месте, где человеку не было места.

Вид Земли из космоса, когда-то захватывающий, сейчас не приносил ничего, кроме ощущения безысходности, и очень скоро Игорь пожалел, что смотрел в иллюминатор так долго. Угол освещения изменился, и на солнечной батарее появилась чёткая контрастная тень Эльзы. Почти неподвижная, как чёрный трафаретный рисунок, она лежала нелепой татуировкой на стеклянных панелях солнечной батареи. Игорь нервно сглотнул. Со своего ракурса он не мог видеть саму Эльзу, но благодаря её тени он легко мог представить её тело, укутанное в бесполезный скафандр, всё ещё болтавшееся на страховочном тросе, как тряпичная кукла.

Игоря мучала жажда, но тот грамм воды, что всё ещё оставался в тюбике, был у него последним, и он берёг его на случай, когда уже совершенно не сможет терпеть.

Первый удар в железную дверь больно кольнул его в грудь и звенящим эхом отозвался в висках. Игорь вздрогнул. Он слушал этот стук уже три часа, и, хотя паузы между сериями ударов были небольшими, он вздрагивал почти каждый раз, когда стук начинался снова. Игорь понимал, что каждый такой удар расшатывает дверные болты, приближая момент его смерти, и слушать этот ритмичный равномерный звук было страшно. Но ещё страшнее было слушать тишину, тяжёлую и обволакивающую, заполнявшую эти паузы. Страшна она была не только тем, что всегда заканчивалась, и Игорь ждал её завершения, как человек с больным зубом ждёт нового приступа изматывающей боли. Гораздо страшнее было то, что заканчивалась эта пауза не обязательно стуком. Иногда вместо него слышался высокий плачущий голос, с трудом пробивавшийся через толстую металлическую дверь.

– Игорь, ну открой. Открой, пожалуйста.

Открыть, чтобы что? В этом отсеке не могло быть ничего для неё интересного. Кроме, разве что, самого Игоря. Восьмидесяти шести килограммов живой плоти. Пока ещё живой. И она просила его открыть дверь. Жалобно и искренне, словно не знала, что за этим последует. Или как будто этого не знал сам Игорь. И когда он слышал эти молящие нотки, они пронзали его вены холодными жгучими иглами, пугая его даже сильнее приближающейся смерти.

Дверь ответила на очередной удар глухим раскатом, и первый болт вывалился из обшивки, звонко ударившись о металлический пол.

***

Всё началось четыре дня назад, с Эрика и Эльзы, вышедших на внеплановые работы в открытый космос: центральный узел связи пробил микрометеорит. Судя по характеру повреждений, его диаметр не превышал сантиметра, но щит Уиппла почему-то всё равно не справился.

В рассказ единственного свидетеля происшествия никто бы не поверил, но каждый выживший… выживший на тот момент обитатель орбитальной станции посмотрел видео с камеры, фиксировавшей каждый этап выполняемых работ.

Цветная картинка с высоким разрешением смотрелась бы как сцена из голливудского фильма, если бы не паршивое качество звука. Радиосвязь, и так разбавленная треском помех, искажала интонации и делала голоса безжизненными. Всё это не имело никакого значения, на фоне того, что произошло.

Эльза помогала Эрику, роющемуся в пробитой коробке, плотно напичканной электроникой.

– У тебя на перчатке что-то прилипло… как будто слизь… хотя, какая тут может быть слизь?

Возможно, в её голосе звучало удивление, но из-за низкого качества звука утверждать это было трудно.

– Что? – голос Эрика тоже был сухим и безжизненным. – На перчатке?

– Да. Хотя… вроде уже и нет ничего. Но я же видела… может, тень так легла?

– Как ты могла тень приня… – голос Эрика внезапно оборвался.

– Эрик? – в голосе Эльзы должна была бы быть тревога, но распознать её было не легче, чем удивление.

А потом прозвучал ответ Эрика. Если это можно было назвать ответом. Бессмысленный набор случайных клокочущих звуков, словно он пил воду и одновременно пытался говорить.

– Что? Я не понимаю? – теперь уже голос Эльзы звучал чуть менее безжизненно.

Напарник ответил другой тирадой нечленораздельных звуков, но в ней уже отчётливо слышалось раздражение. А с учётом того, как работала рация, возможно это были куда как более сильные эмоции.

– Что ты говоришь, Эрик? Я не понимаю, что ты говоришь. Если ты…

Теперь уже в голосе Эльзы тревога звучала вполне отчётливо. И скорее всего, это была уже не тревога. Страх. Но чем бы это не было, закончить фразу Эрик ей всё равно не дал.

При работе в открытом космосе действия любого космонавта выглядят медленными и неуклюжими. И хотя этот момент не был исключением, он не стал от этого более комичным или менее страшным.

Пока Эльза пытался добиться от Эрика какого-то внятного ответа, тот снял с пояса молоток и, коротко размахнувшись, ударил её в стекло шлема. Едва начавшийся истошный крик женщины оборвался, как только осколки стекла, вперемешку с брызгами моментально замерзающей крови, фонтаном разлетелись в стороны. Эрик просто стоял и смотрел, как её безжизненное тело отлетает назад на полметра и потом останавливается, удержанное страховочным тросом. Затем он приблизился к ней, сделав пару шагов по мостику, и ударил её молотком в лицо ещё несколько раз.

Игорь посмотрел это видео лишь один раз, но пара членов экипажа пересматривала его снова и снова. То ли пытаясь найти хоть какие-то детали, объяснявшие внезапное помешательство коллеги. То ли просто отказываясь поверить в то, что это случилось на самом деле. Игорь не нуждался ни в том, ни в другом. С учётом последовавших за этим событий он не сомневался ни в реальности происходящего, ни в бессмысленности поиска хоть чего-то рационального в том, что произошло.

Любой выход в открытый космос контролируется с орбитальной станции, и “счастливчиком”, на которого выпала эта смена, оказался Ксан, космонавт из Китая. Уже когда Эрик скрылся из кадра, оставив Эльзу болтаться на привязи, он ещё долго продолжал смотреть в монитор, отказываясь поверить в то, что увидел. Но когда к нему вернулась способность на какие-то осмысленные действия, он немедленно вызвал по интеркому Лукаса и, заикающимся от испуга голосом, попросил “помочь ему с американскими коллегами”.

Эрик добрался до шлюза на несколько минут раньше, чем Лукас до контрольного пункта, и методично нажимал кнопку вызова, но Ксан не торопился открывать дверь. Напротив, в приступе паники он даже отодвинулся от кнопки открытия шлюза, словно та могла отгрызть ему пальцы. Игорь, как и остальные члены экипажа, слышал эту историю со слов китайского коллеги и не знал наверняка, стал ли именно Лукас причиной дальнейшего развития событий, как это утверждал Ксан.

Согласно его рассказу, оказавшись в контрольном пункте, американец увидел перепуганного Ксана, который отказывался впустить на станцию Эрика. Он даже не пытался слушать его сбивчивые объяснения, а сразу ткнул в кнопку открытия шлюза.

Уже потом, когда наружная дверь закрылась за астронавтом, и тот буднично ждал, пока в шлюзе нормализуется давление, Лукас всё-таки услышал слова коллеги, повторяемые ему снова и снова: Эльза мертва. Эрик убил её. Молотком.

Лукас не поверил, но он знал, что Эльза должна была работать с Эриком, и он не видел её ни на одной из камер. Что было важнее, он не видел её в шлюзе. Спохватившись, Ксан предложил посмотреть ему запись с камеры и торопливо повернулся к пульту, но Лукас остановил его и сам забарабанил пальцами по клавиатуре.

С застывшим, как восковая маска, лицом американец посмотрел видео, начиная с диалога между Эльзой и Эриком и заканчивая возвращением последнего в шлюз. Потом прокрутил видео ещё раз. И потом третий, уже ограничившись самим фрагментом убийства.

– Это какая-то шутка?

Как объяснял потом Ксан, он даже не понял вопроса. Он прозвучал для него не более осмысленно, чем клокочущие звуки Эрика.

– Это мои коллеги решили меня разыграть? Сегодня даже не тридцать первое октября, Ксан. И даже будь это оно, это ни фига не смешно. У нас такие пранки и в Хэллоуин не приветствуются.

Ксан не нашёлся, что ответить. Он просто не мог поверить, что реакция его коллеги может отличаться от его собственной только потому, что тот видел произошедшее в записи, а не стал свидетелем убийства. Розыгрыш? О чём он вообще говорит?

Тем временем, Эрик уже снял с себя скафандр. Убирать его в шкаф он не стал, как и цеплять на временное крепление. Просто оставил болтаться посреди шлюза и направился к выходу. Или ко входу. К внутренней двери шлюза. Ксан почти наорал на Светлану, когда та попросила его уточнить. На удивление, поведение Эрика заставило Лукаса отнестись к словам Ксана немного серьёзнее. Явное нарушение протокола и изменение в обыденном бытовом поведении заставили его усомниться в адекватности коллеги быстрее, чем видео, на котором он убивает женщину молотком.

Вдвоём они поспешили к шлюзу. Невысокий и худощавый Ксан, не задумываясь, пропустил двухметрового широкоплечего Лукаса вперёд. По мнению Игоря, сделал он это зря. Если бы первым Эрика встретил человек, не полагавшийся слепо на своё физическое преимущество, всё могло бы закончиться иначе.

Похоже, что Эрика что-то задержало в шлюзе, потому-то путь из контрольного пункта до него занял некоторое время, но встретились они аккурат перед дверью. Лукас, который до этого момента бодро отталкивался руками, плывя по узким проходам станции, неожиданно зацепился за скобу на стене, чтобы остановиться. Причину этого Ксан понял без труда, когда выглянул из-за его плеча и увидел Эрика.

Его широко распахнутые, выпученные и горящие безумием глаза буравили их полным ненависти взглядом. Рот, находившийся в постоянном движении, но всегда открытый, был перекошен какой-то неестественной гримасой. Слюна взбивалась в пену, пузырилась и разлеталась каплями в невесомости. И словно этой вызывающий спазмы ужаса картинки было недостаточно, фоном к ней звучало низкое, пробирающее до костей утробное клокотание.

Может, у Лукаса был бы шанс, если бы он вступил в рукопашную схватку с Эриком, даже не смотря на молоток у того руке. Но Эрик даже не пытался подлететь к Лукасу ближе, а просто швырнул в него инструмент.

Лукас начал поднимать руку, пытаясь защититься от летящего в него молотка, но начал это движение слишком поздно. К тому же, как утверждал Ксан, Эрик швырнул молоток с какой-то нечеловеческой силой.

Инструмент врезался в правую скулу Эрика, но этот факт Ксан установил уже по факту, осматривая коллегу. Тогда, находясь за его спиной, он лишь увидел, как конвульсивно дёрнулась голова американца, и в сторону незамедлительно брызнул тонкий фонтанчик крови. А заодно он услышал протяжный чавкающий звук, как будто Лукаса хлестнули по лицу мокрой половой тряпкой.

Его обмякшее тело медленно полетело в сторону Ксана, а Эрик с силой оттолкнулся от стены, и догнав американца, вцепился в его горло своими костлявыми тонкими пальцами. Харкая в его лицо слюной из перекошенного рта, он принялся было душить Лукаса, но вдруг заметил Ксана, поначалу скрытого от его взгляда двухметровым громилой.

Несмотря на ассиметричные и постоянно меняющиеся гримасы лица Эрика, Ксан моментально распознал на нём выражение ярости и агрессии. Он почти физически ощутил волну ненависти, окатившую его как ледяной душ.

Эрик висел посреди коридора и, несмотря на тесноту, не нашёл от чего оттолкнуться. А может, и не искал, поскольку в его действиях было больше чего-то животного и иррационального, чем какой-то осмысленности. Он начал беспорядочно махать руками, словно это были крылья, которые могли бы помочь ему долететь до жертвы.

Всё это длилось какие-то секунды, но их как раз хватило, чтобы инстинкт самосохранения достучался до остолбеневшего, парализованного страхом Ксана. Он понимал, что бежать бесполезно. Во-первых, до этого момента Эрик перемещался ловко и быстро. Во-вторых, бежать было просто некуда.

Судорожно оглядевшись, он увидел единственную вещь, которую мог бы использовать как оружие – закреплённый не стене и забытый временем огнетушитель. Он бы давно покрылся толстым слоем пыли, если бы не обязательные еженедельные уборки на станции.

Эрик, тем временем, «подплыл» к стене и, оттолкнувшись от неё ногой, ринулся в сторону Ксана. Ступня его при этом неестественно вывернулась, и китаец услышал приглушённый хруст. Глядя на лицо американца, всё больше напоминавшее анимированную маску из комедийного фильма ужасов, Ксан сжимал огнетушитель до боли в суставах, выжидая тот самый, единственный момент для удара, который мог бы сохранить ему жизнь.

Чем ближе приближался к нему Эрик, тем меньше надежды оставалось у китайца. Хотя, казалось бы, смерть Эльзы должна была поблекнуть на фоне происходящего сейчас, фонтан осколков разбитого стекла, вперемешку с кровавым замерзающим гейзером, всё ещё стоял у него перед глазами. И то, что случилось с Лукасом, тоже не добавляло ему оптимизма. Может, он даже всё ещё был жив, но Ксан видел его тело, безвольно болтавшееся в шахте коридора. Причём не на равнодушном мониторе наружного наблюдения, а всего лишь в паре метров от собственной плоти. И если ни Эльза, ни Лукас не смогли предотвратить, то что случилось с ними, почему сможет он?

Но даже это не было основной причиной того, что мешало Ксану поверить в его собственное спасение. Это был сам Эрик. Тот самый Эрик, который ещё вчера расспрашивал его об особенностях китайской кухни и предлагал ему партию в шахматы. Тот Эрик исчез.

Теперь в каждом его движении, во взгляде, в непрекращающемся клокочущем рыке китаец чувствовал неистовое желание астронавта убить его. Словно это вдруг стало единственной целью его существования.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.