Vineter

Дмитрий Арсентьев

Vineter

Как сладким и тяжелым бременем,

Мы жизни все одарены коротким временем.

Д. Арсентьев

Как удивительно беззаботно мы живем. Как просто относимся к течению жизни. Я не имею в виду все наши заботы, задачи, проблемы. Конечно, с момента своего рождения нам приходится что-нибудь преодолевать, чего-то достигать и к чему-то стремиться. С того самого дня как научились самостоятельно держать ложку в руках, мы проходим долгий и очень непростой путь. Школа, институт, работа, семья, любовь и утраты. Речь не об этом. Я говорю о самой жизни, днях, неделях, месяцах, годах. Мы их не замечаем. И чем старше мы становимся, тем незаметнее пролетает время. Годы несутся, унося с собой все хорошее и плохое, оставляя призрачные воспоминания, за которые мы цепляемся, но они растворяются в шлейфе хвоста кометы нашего бытия. Мы наполняем свою жизнь событиями и впечатлениями. Каждый по-своему. Как умеет. В юности и ранней молодости мы расходуем себя без остатка. Нам все можно, и мы можем все. Но. Приходит время, и вот нам уже чуть за тридцать. И неожиданно для себя начинаем осознавать, что нам, вроде бы как, еще можно все, но можем мы уже не так как раньше, да и хочется этого всего уже не так. Мы бежим чуть медленнее, прыгаем чуть ниже, устаем чуть больше, да и спим дольше. Вовремя осознав эти свои изменения, начинаем задумываться о том, чтобы распрощаться с вредными зависимостями и записываемся в фитнес-клуб. Или нет. И отмахнувшись от этой бредовой идеи, продолжаем расходовать себя. Это входит в привычку, и мы забываемся еще на десятилетие другое. Проходят годы и вдруг становится как-то не по себе. Все чаще посещают мысли не о том, что впереди, а о том – а сколько вообще осталось-то? В любой момент. В любой момент… Жизнь начинает напоминать песочные часы с непрозрачной колбой. Мы тревожно постукиваем пальцами по верхней части колбы, пытаясь на слух определить – сколько же еще в ней сохранилось песка?

Я сам из тех, кому уже за тридцать. Ах да. Совсем забыл. Меня зовут Ник. Я журналист. Пишу для глянцевого светского издания «The pulse of life» (англ. – пульс жизни). Наша аудитория – «успешные современные интеллектуалы». Однажды распрощавшись с карьерой в крупной организации, я нашел себя в событийном «чистописании». Кстати, Ник – мой творческий псевдоним.

Работа в журнале постоянно подкидывает различные интересные события. Усилиями нашего главного редактора и основателя, Эдварта, мне довелось отточить свое перо на театральных премьерах, выставках утраченной и вновь обретенной живописи, политических и экономических саммитах, научных прорывах и нервных срывах именитых людей. Но порой происходят и такие эпизоды в моей работе, которые достойны отдельного рассказа. И это несомненно один из них.

Как водится, Эдварт разбудил меня ранним утром телефонным звонком с целью озадачить написанием очередной статьи.

– Ник, сонная тетеря, подъем! – в своей манере поздоровался Эдварт – подарок судьбы настиг тебя в самом неожиданном месте.

«И времени» – хотел ответить я, но сдержался.

– Доброе утро, Эдварт! Счастлив, что у судьбы твой голос! – пытался ерничать я.

– Пошути мне. Ты еще даже не представляешь какое невероятное задание тебя ожидает. Получив его, ты будешь заочно проклят всем коллективом журнала и утонешь в ядовитой слюне зависти своих коллег. – продолжал интриговать меня шеф.

– Босс, вы меня пугаете! – наигранно опасливо пробормотал я.

– Все не успокоишься, болтун. Ну слушай. В последнее время публика очень заинтересовалась вином.

– Вот так новость! У нас, по-моему, интерес к этому продукту никогда не пропадал.

– Да уймись ты! Я говорю о культурном интересе. О вопросах его происхождения, особенностях, истории виноделия и так далее. А наше издание до сих пор не уделяло внимание этой теме. Так вот, через неделю во Франции состоится аукцион коллекционного вина. Необходимо полететь в Париж, побывать на аукционе и написать статью, после которой, даже именитые энологи почувствуют себя малограмотными любителями. Сдюжишь?! – торжествовал Эдварт.

– А то! И не такое сдюживали! – а про себя подумал – за возможность слетать в Париж за редакционный счет, я готов вино заново изобрести.

– Ну смотри, хвастун. Подробности направлю тебе письмом на e-mail. Билеты и проживание организуешь через секретаря. Готовься, изучай мат. часть. – закончил Эдварт и мы распрощались.

У нас с Эдвартом это уже вошло в традицию. Он будит меня по утрам звонками с очередными идеями статей, а я, в меру таланта, стараюсь его потом не разочаровать. Пока что осечек не было.

Окрыленный грядущей командировкой в город, увидев который, по слухам можно и умереть, я быстрее обычного совершил утренний моцион и рванул из дома в редакцию.

Отчитавшись по предыдущей статье, я с нескрываемым удовольствием уладил через секретаря все организационные вопросы, связанные с командировкой, и украсив физиономию ухмылкой отправился поболтать с коллегами журналистами. Поскольку я работаю удаленно, мы редко с ними видимся. Подозреваю, что именно это «редко» и есть залог их радости при каждой нашей встрече.

Тем же вечером я решительно направился, куда бы вы думали? Правильно, осваивать мат. часть по заданию руководства. И куда? Конечно же в винотеку. Должен сказать, всегда был неравнодушен к вину. Морально подкрепившись профессиональным долгом, с двойным удовольствием переступил порог винного храма.

Итак, что же мне удалось вынести из моего исследования, кроме не совсем здоровой головы на следующее утро. То, что не надо выпендриваться с дегустациями, а следует взять в руки увесистый труд, написанный специалистами, такими как Оз Кларк, Хью Джонс или Роберт Паркер, и внимательно его изучить.

* * *

Через несколько дней я прибыл в Париж. Франция встретила меня прекрасной солнечной погодой. Что и говорить – поздняя весна, буйство красок. Имея в распоряжении день в запасе, я решил воспользоваться этой уникальной возможностью ознакомиться с достопримечательностями европейской столицы и отправился прямиком к чуду инженерного гения Гюстава Эйфеля. Башенка действительно грандиозна по своим размерам, ну и в общем все. Удивительно, как груда металла смогла затмить восхитительные архитектурные ансамбли старых мастеров. Ведь, пожалуй, у каждого второго, а то и первого туриста, ключевое памятное фото сделано на фоне башни.

Нет ничего более постоянного чем временное. Если вспомнить историю, башня была возведена как временная конструкция ко Всемирной выставке, которая состоялась в Париже в 1889 году. И должна была быть разобрана впоследствии. Но нет. Свершилось маркетинговое чудо, и она стала брендом города, да и страны в целом. И вот, уже на протяжении ста с лишним лет сюда тянутся путешественники со всего мира, чтобы запечатлеть башню, а главное себя на ее фоне.

Остаток дня я посвятил ознакомлению с настоящими шедеврами зодчих ушедшей эпохи. Ну и конечно, будучи уже «подкованным» знатоком вина, не отказал себе в удовольствии поддаться порыву внутреннего гедониста и где-то в районе Плас Пигаль продегустировал пару шикарных Бордо в аккомпанементе с подходящей закуской.

После оформления официальной аккредитации на аукцион, еще перед поездкой, я получил электронную версию каталога вин, которые будут выставлены на торги. Внимательно ознакомившись с ним, я обратил внимание, что некоторые лоты были выделены особым образом – цветом, жирным шрифтом и т. д. Также, напротив каждого из них стоял значок, похожий на песочные часы, состоящие из трех разновеликих сосудов.

Не имея конкретных соображений на этот счет, я рассудил, что видимо это какое-то особенное вино. Знатокам как всегда виднее. Вот и разберемся на месте и с вином, и со знатоками.

В день проведения аукциона я прибыл в указанное в каталоге место. Это был старинный особняк, расположенный на тихой безлюдной улице в VIII округе Парижа. Я решил не заходить раньше времени и рассмотреть повнимательнее участников, поочередно прибывающих к аукционному дому. Публика, должен сказать, очень разношерстная. Были там и молодые яппи, и совсем уж юные (как мне показалось) представители золотой молодежи. Удивило появление нескольких очень «древних», чрезвычайно благородных мужей.

"Вам, папаша, пора бы уж и поберечься. А все туда же." – подумал я.

В зал аукционного таинства я зашел последним и расположился позади всех, чуть наискось от центра зала, чтобы обеспечить себе наилучший обзор.

«И, начали!» – мысленно скомандовал я. Аукционистом был солидный мужчина в бархатном пиджаке, что характерно бордового цвета, с золотым значком на лацкане. Я сидел достаточно далеко от него, а потому рассмотреть значок так и не смог.

Аукцион шел на удивление бойко. Лоты один за другим появлялись и исчезали с импровизированной сцены. Участники бились за бутылки с таким же азартом, как футболисты во время ответственного матча в борьбе за мяч. По правде сказать, я сам пару раз чуть не вошел в роль комментатора и не заорал – «Голевая передача четвертого номера принесла команде…». – но вовремя осекся. Спустя примерно час после начала аукциона, каталог сидевшего неподалеку от меня гостя был уже основательно размечен крестиками, оставленными шариковой ручкой, и напоминал отыгранное поле «Морского боя». Как ни странно, сам гость участия в торгах не принимал. Позднее я узнал почему, но пока мы еще не были знакомы, и я с интересом наблюдал за ним со стороны.

То, что произошло дальше я не мог себе даже представить, готовясь к командировке. На сцене появляется очередной лот – запыленный бутыль вина, который аукционист объявляет уже ставшим привычным торжественным голосом. А далее произошло то, чего не ожидал никто из присутствовавших в зале тем более сам ведущий.

Аукционист, произнося свою высокопарную речь об истории происхождения означенного вина, с перечислением его родословной и особых достоинств, не заметил, как подошел преступно близко к столу, на который был водружен лот. Он резко повернулся, чтобы лишний раз засвидетельствовать свое почтение напитку и… О ужас! Снес его локтем на пол. Трагедия свершилась мгновенно. Сначала публика, внимательно следившая за происходящим, хором на вдохе проводила улетающую бутылку тревожным «А-а-а…». А уже следом раздался финальный атональный аккорд из звона разбитого стекла и всплеска разлитого вина.

Наш неловкий конферансье молча застыл в одной позе. Его лицо стремительно достигло цветовой гармонии с его же бордовым пиджаком. Рискну предположить, что в тот момент он был готов отдать все что угодно, в том числе любой из парных органов, лишь бы все исправить.

Но этот эпизод не заслужил бы моего внимания, если бы не его продолжение. Битых бутылок и об пол, и об голову, я за свою жизнь насмотрелся. Эта от них ничем не отличалась, разве что была ценой как целый самолет. Но произошло совершенно неожиданное.

Один из очень пожилых аристократов, сидевших в первом ряду, с громким криком свалился с кресла на дубовый паркет. От этого утробного воя стало не по себе, меня передернуло и по коже прокатилась игольчатая волна.

Старик на коленях ползал по полу, рыдая и растирая руками вино вперемешку с битым стеклом. Он непрестанно что-то причитал на французском. Я не знал языка и не мог понять, что именно он говорил. Но интонацию я уловил и могу с уверенностью сказать, что единственный образ, органично подходивший для нее – это похороны безвременно ушедшего близкого человека. Ровно с этим же плачем старик мог хоронить единственного сына.

Спустя примерно полтора часа, сидя в очаровательном небольшом кафе неподалеку от отеля, я старался в деталях воссоздать в голове все увиденное на аукционе. Говоря начистоту, для журнальной статьи там не произошло ничего содержательного. Я был готов к тому, что придется напрячь весь свой скудный литературный дар, для того, чтобы из очевидных общеизвестных фактов создать увлекательное повествование о вине.

Что меня интересовало по-настоящему, так это несколько нюансов, связанных с аукционом и оставшихся без объяснения. А именно – особая маркировка отдельных лотов в каталоге, странное безучастное поведение того самого «статиста» с размеченным шариковой ручкой каталогом, ну и конечно неожиданный финальный пассаж со стариком, убивавшимся над разбитой бутылкой вина.

Но по обыкновению, очередной бокал бархатистого красного сухого, родом из региона Медок (одного из наиболее значимых винодельческих районов Бордо) настроил меня на философско-романтический лад и унес в воспоминания. Это был один из тех чудесных моментов, которые чаще всего случаются в отпуске. В этот миг, находясь вдали от дома, родного города и возможно даже страны, ты ощущаешь невероятное единение со всем миром. Маленький столик в кафе превращается в капитанский мостик корабля, несущего тебя по волнам памяти мимо тех берегов, где ты был так недолго, но так по-настоящему счастлив, и тех, где бы мог быть, но так и не оказался. Мысль о последних заставляет твои глаза увлажниться, начинаешь искать причину несбывшихся надежд, не случившейся любви, не пройденного пути. Главное в этот момент – плавно вырулить обратно в приятные грёзы, чтобы волна, накатившая из следующего бокала, мягко качнула корму твоего корабля, создав легкое приятное ощущение невесомости, а не перевернула его килем кверху и не пустила ко дну под грузом беспричинной безысходности, которую мы в таком состоянии склонны в себе обнаруживать и преумножать.

По счастью, в тот вечер паруса моей каравеллы были полны, и ментальное путешествие доставило исключительно положительные эмоции. Утро было добрым, а это значит, что мой вчерашний вояж по волнам памяти обошелся без шторма, и качки сегодня не будет.

* * *

Все-таки вино – благородный напиток, хоть и коварный. Оно увлекает своей легкостью, манящим вкусовым разнообразием, стимулирующим к гастрономическим излишествам. Стоит ненадолго забыться, и ты уже избыточно сыт и изрядно пьян.

Что мне особенно нравиться, так это ощущение, которое испытываешь, вдыхая аромат хорошего красного вина. Лично у меня возникает чувство, будто легкие раскрываются. Я просто не могу им надышаться. Пожалуй, с таким же удовольствием любители цветов могут впасть в безвременье, окунув голову в куст жасмина или сирени. Ты закрываешь глаза и дурманящий аромат уносит тебя прочь.

Попробуйте как-нибудь перед тем как начать жадно пить этот волшебный напиток, просто насладиться его «букетом». Подышите вином. Позвольте ему раскрыть вам все его бесчисленные грани. И только потом, не торопясь, терпеливо сделайте первый маленький глоток. И снова подышите, погрузитесь глубже.

Совершенно не обязательно быть экспертом, чтобы научиться наслаждаться вином. Просто проявите терпение, дайте ему возможность обнажиться. Каждая капля вина обладает всем богатством его свойств. Необходимо только позволить им проявиться. Будьте терпеливы, большое кроется в малом.

Вряд ли этот совет подойдет для шумной компании гуляк, искомым эффектом которой от употребления вина является легкая временная дисфункция неокортекса, переводящая организм в режим автоматического управления надежным как паровоз рептильным мозгом, то есть в состояние животного. И это тоже вариант. Иногда просто необходимый для того, чтобы тот самый неокортекс в итоге привести в рабочее состояние, тернистым путем абстинентных страданий. Всему свое время.

Честно скажу, что ходил обоими путями и в каждом нашел свою ценность. Но если уж мы говорим о вине, как о благородном напитке, путь наслаждения, конечно, предпочтителен.

* * *

Никогда не воспринимал круассан и кофе как полноценный завтрак. Только как его логическое завершение. А потому пренебрег утренней трапезой в отеле и отправился на поиски кафе или ресторана, где бы мне могли предложить полноценный прием пищи a la carte. Еще одно важное правило – вчерашние алкогольные излишества, даже с лучшими из напитков, необходимо искупить сытным плотным завтраком. Конечно, если только последствия излишеств сразу не оказались плачевными. Ну, с кем не бывает.

Но мое утро было прекрасным, и я бодрыми широким шагами мерил парижские улицы, выбирая подходящее заведение. Ото всех из них веяло уютом, комфортом, домашним теплом и историей поколений. Пожалуй, можно было безошибочно остановиться на любом и не прогадать. Но человек существо ищущее, сложно определяющееся. Оттого я незаметно промахнул несколько кварталов и уже ведомый физическим ощущением внутренней пустоты, заполнить которую должна была французская гастрономия, сделал резкий поворот и не глядя на название общепита вошел внутрь. Меню – вот истинная пытка для дикаря.

«Воспитанный борщом, умрет от бланманже.

И разобраться вряд ли сможет он в высокой кухне.»

Эти строчки родились в тот момент в моей голове. Все эти «конфи» и «а-ля куда-то там» навеяли мне ассоциацию с путником в пустыне, который даже упершись лбом в колодец, умер от жажды не разобрав надпись «не по-нашему».

Ну правильно, перед поездкой в Париж я готовился к вину, то есть пить, и совсем забыл, что придется еще и есть. Да уж, стоило бы хоть мало-мальски поднатаскаться. Ведь в моей практике были статьи про наш местный модный общепит, но, чувствую, глубины я не взял.

К счастью, официант говорил на английском, и я получил свой вводный урок по французской кулинарии прямо на месте. И надо отдать должное официанту, он был тем самым человеком, который способен шестилетнему ребенку объяснить основы термодинамики.

Звали этого многогранного специалиста Жером. Так вот Жером, описывая каждое из блюд, с особым придыханием переходил к той части, которая была связана с вином, рекомендованным в качестве наиболее подходящего к ним сопровождения. Не скрою, искушение было чрезвычайно велико. И пару раз я чуть было даже не поддался. Но не с утра же. Хоть и утро выдалось достаточно позднее, и тем не менее.

Я конечно знаком с мнением о том, что вино является неотъемлемой частью французской культуры. И дети во Франции впитывают любовь к вину вместе с молоком матери. Видимо потому, что они, матери, с вином не расстаются. Но я оказался не готов совершить такой резкий культурный переход и все-таки воздержался.

Неторопливая полуденная трапеза свершилась, и отблагодарив Жерома за науку и гостеприимство, я отправился восполнять пробелы в ознакомлении с достопримечательностями «города света».

Но как я не пытался увлечь себя изгибами фасадов зданий, прочие изгибы оказались мне намного милее. В тот день Парижу предпочел я парижанок.

Не спеша фланируя по улицам, я с удовольствием и абсолютно бесстыдно разглядывал француженок сквозь солнечные очки.

На стыке интересов мужского и антропологического, я сделал несколько небанальных, как мне тогда показалось, открытий. Одно из них мне особенно пришлось по душе. Суть его в том, что у француженок своя, особая форма губ. Они красиво очерчены, напоминают лепестки цветов и выглядят трепетно нежно. Поймав себя на этой мысли, я стал буквально впиваться взглядом в лицо каждой проходящей мимо девушки и с нескрываемым удовольствием вновь и вновь подмечал для себя эту их особенность. Стремительно накапливающиеся эмпирические данные подтверждали гипотезу.

Позднее, по возвращении домой, я поделился своим наблюдением с другом, который довольно долго жил во Франции. Мои околонаучные изыскания он прокомментировал с той точки зрения, что французский язык артикулярный или как еще говорят «губной», а это требует постоянной работы тех самых губ, от чего, возможно, не без помощи эволюции, они и стали такими особенными на мой взгляд.

Каких-то специальных объяснений мне в общем-то и не требовалось. Достаточно было самих этих отчаянно красивых губ.

Часов эдак около шести вечера, я обнаружил себя где-то на набережной Сены. Было очевидно, что эксперимент меня изрядно увлек. Настроение по понятным причинам было романтическим. А куда в Париже может привести такое настроение? Туда, где мелодия аккордеона выводит классический «A Paris…», голуби на брусчатке перелетают с места на место в поисках людской «подати», пахнет свежим хлебом и сидят влюбленные пары. Проще говоря, в ресторан. Будем продолжать научный эксперимент, так сказать, стационарно. И на помощь мне безусловно должен прийти основной предмет исследования, заявленный в рамках моей зарубежной экспедиции. Какой? Правильно – вино.

Думаю, вы догадываетесь, что мне не пришлось потратить много времени, чтобы в центре Парижа найти ресторан. А вот на то, чтобы найти место в ресторане, все-таки время потребовалось. И вот он я уже сижу за скромного размера столиком, на так называемой уличной веранде ресторана, название которого хоть убейте не вспомню. Будь я человеком семейным, находящимся в командировке в столь «опасном» для мужчины месте, по мнению любой жены, как Париж, уже совершал бы традиционный контрольный звонок домой. В ходе разговора чеканным трезвым голосом сообщил бы, что работаю усердно, городишка так себе, да и посмотреть вокруг вообще не на кого. В общем симпозиум идет по плану – скучно, но продуктивно. Кстати, вы знали, что вольный перевод слова «симпозиум» с греческого языка означает «пить вместе». Собственно, у самих древних греков симпозиумом называлась завершающая часть вечерней трапезы, в которой участвовали только мужчины, занимавшиеся распитием вина в полу лежачем виде под звуки философских бесед. Современная интерпретация симпозиума куда более сложная и носит официальный флер. Сначала выбирается важная для человечества тема, затем определяется географический объект, которому выпадет честь принимать у себя эту лицемерную вакханалию. Туда съезжается значительное число ученых мужей, днем изображающих титаническое умственное напряжение, а вечером регрессирующих до исходного животного состояния, местами скотоподобия. Чем дольше длится симпозиум, тем с каждым днем все труднее и труднее ученым мужам изображать титанический умственный труд. Скорее этим самым трудом становится именно изображать.

Будучи же свободным от брачных или около того уз, я был избавлен от необходимости оправдательных телефонных бесед и мог со спокойной душой эпикурействовать. Вкушая терпкие сухие вина и поглощая изобретательные закуски французских поваров, я абсолютно без оглядки рассматривал окружавших меня очаровательных парижанок, ну или кем бы они там ни были.

На очередном повороте своего «перископа» натыкаюсь взглядом на пуговицу пиджака, стоящего передо мной мужчины.

– Не помешаю? – поинтересовался на английском незнакомец, указывая рукой на свободный стул рядом с моим столиком.

– Нисколько. – коротко ответил я, мысленно начиная расстраиваться из-за прерванного уединения. Ну что поделать… В Европе, судя по слухам, принято всеобщее единение в процессе приема пищи. Собственно, «братство» было одной из трех декларированных ценностей французской революции, наравне со «свободой» и «равенством». А посему, будучи гостем страны, я не мог попереть против ее устоев.

Мой нежданный компаньон комфортно расположил себя на стуле и, как ни в чем не бывало, неторопливо и с удовольствием оглядел окружавшую нас публику. Отдав распоряжение пролетавшему мимо официанту, он решил осчастливить меня продолжением беседы:

– А я Вас узнал. Вы были вчера на винном аукционе. – с искренней улыбкой произнес он, продолжая вполглаза изучать гостей ресторана.

– Отпираться бессмысленно. Был. – подтвердил я. И приглядевшись к собеседнику, увидел знакомые черты. Поскольку столики в этом ресторане своим размером предполагали посадку исключительно в полу бок, а мой нежданный сотрапезник как раз сидел в нужном ракурсе, мне не составило труда его вспомнить. Это был тот самый, привлекший мое внимание посетитель аукциона, который так интенсивно делал пометки в своей копии каталога вин, хоть и не принимал в торгах никакого участия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.