Тени за спиной

СанаА Бова

Тени за спиной

Глава 1. Творческий кризис

Анна сидела за тускло светящимся экраном ноутбука, её пальцы едва касались клавиш, будто сама мысль о том, чтобы напечатать ещё одно бессмысленное слово, вызывала у неё физическое отвращение. В комнате царила давящая тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием старого радиатора. На письменном столе, заваленном кипами исписанных блокнотов и смятых листов бумаги, стояла наполовину пустая чашка остывшего кофе, который она варила ещё на рассвете, надеясь, что крепкий напиток оживит её сознание.

Но вдохновение, как назло, упрямо обходило её стороной. В который раз за последние месяцы она ловила себя на одной и той же мысли: стоит ли вообще продолжать? Её первые попытки писательства, которые когда-то казались многообещающими, теперь тонули в бездне нерешительности и разочарования. Каждое новое начинание заканчивалось преждевременным срывом, а экран компьютера вновь наполнялся пустотой.

Она вздохнула и поднялась из-за стола. Слабый свет зимнего утра, пробивавшийся сквозь пыльное окно, лишь усиливал угнетённое настроение. За окном тянулись облетевшие деревья, чьи голые ветви казались неестественно тонкими, словно пальцы какого-то древнего существа, пытающегося добраться до её окна. Она отвела взгляд.

«Может, я действительно сделала ошибку?» – пронеслось у неё в голове. Она бросила работу, вложила все свои сбережения в иллюзорную мечту стать писателем, но теперь эта мечта казалась пустой и бессмысленной.

Её телефон тихо завибрировал на столе, выведя её из глубокого раздумья. Сообщение от подруги, короткое и невесомое: «Как дела? Как роман?». Эти слова, написанные с добрыми намерениями, словно вонзили нож в её раненую гордость. Что ей ответить? Что она уже несколько недель не может написать ни строчки, что ей становится физически плохо от одного взгляда на пустую страницу?

Анна закрыла глаза, пытаясь унять охватившую её тревогу. Она чувствовала, как мир вокруг неё сжимается, поглощая её в замкнутом круге отчаяния. «Нет, так дальше нельзя», – твёрдо решила она. Нужно было что-то изменить, иначе эта стагнация полностью разрушит её. Возможно, ей действительно нужна была новая обстановка, новое место, где воздух будет свежим, а воспоминания о прошлом не будут душить.

И тут она вспомнила о старом доме её родителей. Провинциальный городок, где прошло её детство, всегда казался ей местом, полным тайн и уюта. Там, в тени заброшенных улиц и влажного леса, когда-то начиналась её первая мечта стать писательницей. Разве это не идеальное место, чтобы начать всё заново? Анна почувствовала слабую искру надежды, словно где-то на краю её мрачных мыслей появился крошечный свет.

– Да, я уеду. Это единственный способ что-то изменить, – сказала она вслух, пытаясь убедить себя в правильности этого решения. Ей казалось, что за спиной уже тянется густая тень её провалов, но она сделает всё возможное, чтобы убежать от неё. Хотя бы на время.

Она подошла к окну и посмотрела на горизонт. Вдалеке, за чередой серых домов, небо постепенно становилось светлее. Новый день обещал перемены, но пока это оставалось лишь пустым обещанием. Анна чувствовала, что её ждёт что-то большее, чем просто смена обстановки. Но что именно? Пока что ей это было неведомо.

Завтра она уедет. Завтра она попытается начать всё заново.

Квартира Анны напоминала её саму – выцветшую, изношенную, словно застрявшую в зыбкой паутине времени. Стены, некогда белые и свежие, теперь обрели едва уловимый сероватый оттенок, а тёмные шторы, давно не распахивавшиеся, придавали комнате угрюмый, застывший вид. Она шагала из угла в угол, пытаясь побороть неотступное чувство тревоги, которое свивалось тугим узлом где-то внизу живота.

Надо было что-то предпринять, и Анна знала это. Каждый день, проведённый здесь, погружал её всё глубже в омут безразличия, и теперь она отчётливо осознала: продолжать так жить – значит обречь себя на бессмысленное существование. Мысленно она вернулась к разговору, который однажды произошёл у неё с матерью, когда Анна ещё была подростком.

«Когда у тебя будет темно внутри, уходи туда, где свет, – сказала тогда мать, задумчиво смотря в окно их старого дома. – Иногда нужно просто сменить место, чтобы найти себя». Эти слова всплыли в её памяти неожиданно, словно пробудившись ото сна, и вдруг обрели значение, которого ей так не хватало.

Анна остановилась у окна и подняла жалюзи, пропуская в комнату немного бледного зимнего света. За стеклом, внизу, застыл город, серый и равнодушный. Он казался ей чужим, как будто она никогда не жила здесь. Эти асфальтовые улицы, угловатые силуэты домов, шум машин, пробивающийся сквозь стекло, – всё это больше не было частью её жизни. Ей нужно было выбраться отсюда, уехать туда, где тишина будет звенеть в ушах, а воздух пахнуть сырой землёй и старым деревом.

Мысль о доме родителей вернулась к ней снова, но на этот раз уже с другой, более осязаемой силой. Анна представила этот дом – высокий, угрюмый, стоящий на окраине маленького провинциального городка, окружённый лесом. Она давно не была там, но память о доме осталась яркой, словно затёртая, но не забытая картина. Воспоминания о детстве, проведённом в тех местах, всегда вызывали у неё смешанные чувства – что-то между щемящей тоской и тёплым покоем.

Она вспомнила, как долгими летними вечерами, сидя на крыльце, смотрела на лес, который начинался сразу за их участком. Тогда ей казалось, что этот лес дышит, живёт своей загадочной жизнью, полной тайных троп и невидимых существ. «Дом знает больше, чем мы», – однажды сказала мать, и Анна, будучи ребёнком, верила, что в этом есть правда.

Теперь же этот дом манил её как последний шанс. Он обещал тишину, уединение и, возможно, новую историю, которую она так долго пыталась найти. В глубине души она надеялась, что там, среди пыльных вещей её детства, среди старых книг и фотографий, она наконец сможет обрести вдохновение и вернуть себе желание писать.

Решение пришло само собой – без надрыва, без долгих сомнений. Анна словно приняла его в момент, когда впервые подумала о доме, а теперь ей оставалось лишь осуществить задуманное. Она подошла к шкафу, достала большой дорожный чемодан и молча начала складывать вещи.

– Значит, всё-таки уезжаю, – прошептала она, как будто стараясь закрепить это решение словами.

Её движения были плавными, почти машинальными. Она складывала одежду, ноутбук, несколько книг и папку с набросками своих идей. Ещё недавно она считала эти наброски бесполезным хламом, но теперь, собираясь в дорогу, чувствовала, что каждая из этих записей может стать частью новой истории.

Закончив с вещами, Анна села на кровать и посмотрела на чемодан, стоящий у двери. Завтра утром она купит билет на автобус, а пока ей оставалось лишь попытаться уснуть. Однако сон не спешил приходить. Её мысли были заняты предстоящей поездкой, домом, который она давно не видела, и воспоминаниями, которые неожиданно обрушились на неё.

Перед тем как лечь, Анна прошла в кухню, налила себе стакан воды и медленно выпила его, стоя у окна. Город всё ещё был погружён в предрассветную тьму. Где-то вдали, над крышами домов, уже вырисовывались слабые очертания приближающегося утра. Она смотрела на эти первые признаки нового дня и чувствовала, как внутри неё зарождается странная смесь тревоги и нетерпения.

Ей предстояло вернуться в прошлое, чтобы найти своё будущее. И, возможно, это будущее будет совсем не таким, каким она его себе представляла.

Монотонный шум автобуса, рассекающего пустынное шоссе, действовал на нервы. С каждой новой милей Анна всё больше погружалась в гнетущие размышления, словно эта дорога вела её не в старый провинциальный городок, а куда-то глубже – в самые тёмные закоулки её собственной памяти. За окном тянулись серые, обнажённые от листвы деревья, их ветви, словно костлявые пальцы, изломанные и усталые, тянулись к небу, которое давно утратило солнечный свет. Облака тяжелой свинцовой массой застилали горизонт, создавая ощущение вечного сумрака.

Анна пыталась сосредоточиться на книге, которую взяла с собой, но слова расплывались перед глазами, сливаясь в бессмысленный поток. Её взгляд снова и снова ускользал к окну, за которым мелькали одинокие придорожные столбы и редкие дорожные знаки. Казалось, что сама природа вокруг этой дороги мертва – ни одного живого существа, ни одного проблеска зелени. Даже время здесь словно застыло.

Она крепче сжала пальцами обложку книги, но это не помогло унять нарастающее внутри беспокойство. Поездка, которая ещё вчера казалась спасением, теперь выглядела как нечто пугающее и неизведанное. «Почему мне так не по себе?» – мелькнула у неё мысль, но ответа на неё не было.

Меланхолия и страх всегда сопровождали её воспоминания о детстве, проведённом в том доме. С одной стороны, это было время тишины и уединения, время, когда её фантазия рисовала самые невероятные миры, а каждая книга, прочитанная ею, становилась дверью в новое приключение. С другой стороны, этот дом хранил тайны, которые оставили в её душе незаживающие раны. Она помнила, как по ночам слышала странные звуки за стенами, как мать иногда просыпалась с криком, а потом долго сидела у окна, молча глядя на лес.

Эти воспоминания вернулись сейчас, обрушившись на неё тяжёлым грузом. Она старалась их отогнать, но они, подобно теням, скользили за её спиной, шептали ей на ухо невнятные слова.

– Приезжаем через двадцать минут, – раздался голос водителя, глухо прозвучавший через громкоговоритель.

Анна встрепенулась, словно очнулась от тяжёлого сна. Автобус уже пересёк границу городка, и за окном показались первые старые дома, стоявшие вплотную к дороге. Их потрескавшиеся фасады и тёмные окна, за которыми не горел свет, казались немыми свидетелями чужих историй. Это место не изменилось. Оно всё так же вызывало в ней смешанное чувство тоски и страха, как и много лет назад.

Когда автобус остановился у небольшой, полуразрушенной станции, Анна подняла чемодан и вышла наружу. Холодный воздух тут же ударил ей в лицо, пробираясь под тонкую куртку. Она поёжилась и подняла воротник, окидывая взглядом пустую улицу. Город был удивительно тихим, почти безжизненным, словно существовал в своём собственном, изолированном времени.

Она сделала несколько шагов вдоль дороги, стараясь не думать о том, что ей предстоит. Груз воспоминаний, который она несла с собой, казался тяжелее чемодана. Ещё немного, и она увидит тот самый дом. Тот самый, о котором думала все эти годы, но боялась вернуться.

– Добро пожаловать домой, – прошептала она, сама не заметив, как это сорвалось с её губ.

Её ждала дорога, ведущая в прошлое. Дорога, с которой не будет лёгкого пути назад.

Глава 2. Встреча с прошлым

Анна остановилась перед старым домом, который казался ей знакомым и чужим одновременно. Время наложило на его облик свой неумолимый отпечаток: фасад, когда-то окрашенный в светлый бежевый цвет, выцвел и покрылся сетью тонких трещин; массивная дубовая дверь, украшенная резным орнаментом, потемнела от сырости, а петли проржавели так, что, казалось, при первом же прикосновении они болезненно заскрипят. Дом словно ждал её возвращения, но ждал молча, безрадостно, будто бы обвиняя её в долгом отсутствии.

Тихий шорох за спиной заставил Анну обернуться. На узкой тропинке, ведущей к соседнему участку, стояла пожилая женщина. Её лицо скрывал глубокий капюшон шерстяного плаща, но тусклые глаза, сверкающие из-под его тени, смотрели прямо на Анну – внимательно, испытующе, с каким-то непонятным выражением, от которого по спине побежали мурашки.

– Вы… та самая? – спросила женщина хриплым голосом, делая шаг вперёд. Её ноги, обутые в массивные ботинки, едва слышно скрипели по гравийной дорожке.

– Простите? – Анна невольно отступила на шаг назад, чувствуя, как холодный воздух сковывает её грудь.

– Дочь Елены Ковалёвой, верно? – продолжила женщина, не сводя с неё пронизывающего взгляда. Её губы искривились в некоем подобии улыбки, но в этом движении не было ничего дружелюбного. – Мы думали, вы больше сюда не вернётесь.

Анна почувствовала, как её ладони становятся холодными и влажными от пота. Этот город, этот дом, эти люди… Всё здесь, казалось, пропитано тайной, которую она боялась узнать, но от которой не могла отказаться.

– Да, – наконец ответила она, собравшись с духом. – Я решила… пожить здесь некоторое время.

Женщина одобрительно кивнула, словно ожидала именно такого ответа. Её глаза на мгновение потухли, и в их взгляде появилось что-то иное – не то жалость, не то укор.

– Я живу рядом, – добавила женщина после короткой паузы, когда её глаза на миг потухли, сменив испытующий блеск на выражение, в котором Анна уловила то ли жалость, то ли укор. – Меня Ниной зовут. Если что, обращайтесь. Только не выходите по ночам. Здесь бывает… странно. – Последние слова она произнесла почти шёпотом, но в их звучании было что-то настораживающее, почти пугающее.

Анна молча кивнула, не зная, что ответить. Имя Нина прозвучало как нечто обыденное, но при этом чуждое, словно оно давно вписалось в эти места и хранило их секреты. Женщина ещё мгновение постояла, словно оценивая её, затем развернулась и неторопливо зашагала в сторону своего дома. За её спиной по тропинке тянулся длинный тёмный шлейф плаща, который казался частью её самой, будто бы она была тенью, обречённой бродить по этим местам вечно.

Когда фигура старухи скрылась за углом, Анна обернулась к своему дому. Дверь встретила её всё той же безмолвной тяжестью, словно взирая на неё из глубин далёкого прошлого. Она вынула ключ, который казался неожиданно тяжёлым в её руках, и вставила его в замочную скважину. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом раздался тихий скрежет, и дверь поддалась.

С первого шага внутрь Анну окутало знакомое, но давно забытое чувство – запах старого дерева, сырости и чего-то ещё, неуловимого, что всегда было частью этого дома. Холл встретил её полумраком: свет, проникающий сквозь узкие окна, был слабым и рассеянным, а тени ложились так густо, что казалось, будто они жили здесь своей собственной жизнью.

Анна сделала несколько шагов вперёд, всматриваясь в знакомые очертания мебели, покрытой тонким слоем пыли. Её взгляд упал на старый комод, возле которого лежал небольшой ворох засохших листьев, занесённых ветром через щель в оконной раме. Комод выглядел так же, как и много лет назад, но теперь он казался ей каким-то угрюмым, словно хранил в себе тайны, которые лучше было не трогать.

Оставив чемодан в доме, Анна вышла на улицу, надеясь глотнуть свежего воздуха и осмотреть двор. Стоя у крыльца, она огляделась. Дом выглядел таким, каким она его помнила, но окружение будто изменилось, покрытое невидимым налётом времени. Её взгляд скользнул по старому забору, покосившемуся сараю и кустам, что, казалось, росли хаотично, скрывая неведомое. Анна решила обойти дом кругом, словно пытаясь отыскать здесь свои воспоминания, спрятанные в тенях прошлого.

Она шла медленно, проводя рукой по шершавой поверхности стен, на которых время оставило свои следы. Заглянула за угол, где детство рисовало ей сказочные картины в этих кустах, а теперь ветви выглядели угрюмо, словно укрывали от неё что-то важное. Когда она обошла дом с другой стороны, взгляд её наткнулся на старый гараж. Он казался запертым навсегда: ржавые створки со стёршимися ручками плотно прилегали друг к другу, а на стенах цеплялись клочья паутины, словно природа пыталась окончательно поглотить это место.

Анна осторожно шагнула в тёмный, пыльный гараж, где воздух пах старым маслом и сыростью. Свет из окна, забрызганного грязью, едва проникал внутрь, отбрасывая бледные пятна на покрытые пылью стены. В углу, прикрытая выцветшей тканью, стояла старая машина. Её очертания были едва различимы, но Анна сразу узнала силуэт – это был автомобиль, который её мать водила в последние годы. Анна помнила, как в детстве мама сажала её на переднее сиденье, и они вместе отправлялись в маленькие путешествия – в магазин на окраине, на берег реки или просто в центр городка за мороженым.

Она подошла ближе, осторожно потянула за край ткани, и перед её глазами открылся знакомый вид: выцветший кузов, облупившаяся краска, зеркала, давно потерявшие блеск. На пассажирском сиденье лежала старая плюшевая игрушка – заяц с одним оторванным ухом. Анна взяла его в руки, и воспоминания нахлынули потоком: она, маленькая, сидит рядом с мамой, крепко прижимая зайца к груди, пока мама рассказывает истории или напевает старую песню, чтобы успокоить её страх перед громким дождём, барабанящим по крыше машины.

– Кажется, это было так давно, – прошептала она, и её голос эхом отразился от стен гаража. – Но почему-то такое чувство, будто это было вчера.

Она ещё немного постояла, гладя плюшевую игрушку, затем аккуратно вернула её на место и снова накрыла машину тканью. Возвращение в этот дом пробуждало что-то важное, что-то, что она не могла пока до конца осознать.

На улице прохладный ветерок качнул длинные, обветшавшие цепи старых качелей, стоявших во дворе. Их скрип разнёсся по тихому участку, вызывая в Анне одновременно тревогу и странное тепло. Она вспомнила, как в детстве проводила здесь часы, пока мама осторожно толкала её вперёд, а цепи тихо звенели.

– Держись крепче, моя девочка, – звучал в голове голос матери. – Лети к звёздам, только не забывай возвращаться на землю.

Тогда она смеялась, зажмуривая глаза от ветра, который трепал её волосы. Каждое движение качелей вверх казалось полётом в небо, а каждый спуск – возвращением в надёжные мамины руки. Анна медленно провела рукой по прохладному металлу сиденья, теперь уже покрытому ржавчиной.

– Ты всегда держала меня крепко, мама, – тихо сказала она, чувствуя, как внутри неё рождается странная смесь грусти и благодарности. Эти качели, эти простые моменты были всем миром её детства, который теперь казался таким далёким и недосягаемым.

Она стояла во дворе, окружённая зимней прохладой, думая о том, как время изменило всё вокруг. Но в этих переменах были и проблески неизменности – в запахе морозного воздуха, в скрипе качелей, в самом чувстве дома, который снова стал для неё не просто местом, а чем-то гораздо большим.

Она вздохнула, ощущая, как усталость от долгой дороги начинает давить на плечи и вернулась в дом.

Старая лестница жалобно скрипнула под её ногами, когда Анна осторожно поднялась на второй этаж. Свет, проникающий сквозь узкие оконные рамы с потрескавшимися стеклами, ложился на стены тонкими полосами, как плети давно забытого времени, оживляя пыльные тени, копившиеся здесь годами. Воздух был тяжел и застоялся, пахнул сыростью, сухим деревом и чем-то ещё, неуловимым, словно остаток чьего-то присутствия, растворённого в слоях прошлого.

Комнаты наверху казались меньше, чем она их помнила, но всё в них оставалось почти нетронутым: та же выцветшая обивка кресел, та же низкая тумбочка у окна, те же потрёпанные книги на полке, чьи корешки давно поблекли. Войдя в первую комнату, Анна остановилась, внезапно ощутив, как воспоминания начали медленно просачиваться в её сознание, будто бы невидимая рука приоткрыла дверцу давно запертого шкафа в её памяти.

Она обвела взглядом стены. Здесь когда-то была её спальня. Она помнила, как вечерами, перед сном, лежала на узкой кровати, смотрела на этот самый потолок с тёмными балками и прислушивалась к звукам ночи. Тот тихий шорох за стенами, те отдалённые, еле уловимые шаги, которые иногда раздавались в коридоре, тогда казались ей обычными шумами старого дома. Но теперь эти звуки всплыли в её памяти иначе, с налётом необъяснимого страха, который она когда-то не осознавала.

Анна подошла к окну и опёрлась на подоконник. За стеклом расстилался унылый пейзаж: серое небо, голые деревья, едва виднеющийся вдали лес, простиравшийся плотной стеной. Она вспомнила, как в детстве часто сидела здесь, смотрела на лес и представляла себе, что там, в густой чаще, скрываются таинственные существа, невидимые для человеческого глаза. «Лес видит больше, чем люди», – как-то сказала ей мать, и эти слова всегда оставались в её памяти, как нечто загадочное, пугающее и манящее одновременно.

Внезапно её взгляд упал на полку у стены, где стояли старые книги. Она подошла ближе и провела рукой по их пыльным корешкам. Многие из них она помнила: сказки, детективы, старые романы, которые когда-то заполняли её дни. Анна сняла с полки одну из книг, открытую ею много лет назад в совсем другом настроении. Тогда это было время любопытства, время, когда каждый день казался длинной дорогой, полной открытий и приключений. Но теперь всё это казалось лишь далёким отблеском прежней жизни, ускользающим, как свет уходящего солнца.

Открывая книгу, она обнаружила внутри тонкую, пожелтевшую от времени закладку, сделанную из листа бумаги. На нём был аккуратно выведен детский рисунок – дом с маленькими окнами и высоким крыльцом, за которым простиралась густая лесная чаща. Внизу, детским почерком, было выведено слово «Тень». Анна невольно вздрогнула, хотя точно помнила, что это был её собственный рисунок, сделанный много лет назад. Почему она назвала его так? Она не помнила. Возможно, тогда это было просто игрой, бессмысленным детским порывом. Но теперь это слово вдруг обрело для неё пугающий оттенок.

Отложив книгу, она прошлась по комнате, снова и снова оглядывая знакомые предметы. И вдруг её взгляд зацепился за старую коробку, стоявшую в углу, наполовину прикрытую покрывалом. Сердце заколотилось чуть быстрее, когда она подошла ближе и осторожно подняла крышку. Внутри лежали её детские игрушки – потрёпанные куклы, мягкие звери с выцветшей шерстью, мелкие безделушки, которые когда-то были её сокровищами. Но среди этих вещей было ещё кое-что – старый фотоальбом, который она не видела уже много лет.

Сев на пол, Анна открыла альбом и начала перелистывать страницы. С каждой новой фотографией, с каждым знакомым лицом память всё отчётливее возвращала её в прошлое. Вот она с матерью, стоящая на крыльце этого дома. Вот её отец, который ушёл из семьи, когда Анна была ещё ребёнком. Вот её первые дни в школе, где она всегда была тихой и немного замкнутой девочкой. Но на одной из последних страниц что-то заставило её остановиться. Это была странная фотография – старая, выцветшая, с изображением дома, снятого с заднего двора. На первый взгляд в ней не было ничего необычного, но Анна почувствовала, как по коже пробежал холодок. В левом углу снимка едва заметной тенью виднелся силуэт человека. Он стоял на краю леса, почти сливаясь с деревьями. Лицо его было неразличимо, но Анна ощутила, как её охватывает странное, необъяснимое чувство, будто этот человек смотрит на неё сквозь время.

Она попыталась вспомнить, кто это мог быть, но память упрямо молчала. Положив альбом обратно в коробку, Анна встала и посмотрела на окно. Лес за домом, казалось, подступал всё ближе, его тёмные стволы образовывали густую стену, за которой скрывалась тьма.

«Почему я вернулась сюда?» – спросила она себя, чувствуя, как страх, смешанный с тоской, начинает переполнять её. Но ответа снова не последовало. Лишь шёпот ветра за стеклом, тонкий и протяжный, словно голос самого дома, тихо звучал в её ушах, оставляя холодный осадок на сердце.

Лес за домом Ковалёвых встречал его неприветливым шёпотом ветвей. Григорий держал фонарик, его свет выхватывал из темноты лишь узкие полосы пространства. Дождь, прошедший накануне, оставил землю влажной и скользкой.

Одна из местных женщин, старая Нина, указала на это место:

– Я видела её в последний раз там, у края леса. Она стояла, как будто ждала кого-то.

Но в её голосе слышалась неуверенность, словно она боялась сказать больше. Григорий не стал настаивать, но в записной книжке сделал пометку: “Ковалёва могла пойти в лес добровольно. Причина?”

Когда он углубился в чащу, ему показалось, что за ним следят. Лесной воздух, тяжёлый и влажный, напоминал дыхание чего-то невидимого.

Скрип двери эхом разнёсся по пустому дому, отражаясь от его старых, промёрзших стен. Анна, держа в руках стакан воды, замерла на мгновение. Звук показался ей слишком громким, неестественным, словно его усилили невидимые уши, притаившиеся в тёмных углах. Она обвела взглядом коридор, из которого только что вышла, и, ничего не увидев, медленно вернулась в гостиную.

Здесь, как и в остальном доме, царил полумрак. Единственный источник света – лампа с мутным стеклом, стоявшая на старом комоде, – лишь слабым сиянием разгоняла густые тени, скрывавшиеся в углах комнаты. Время, казалось, остановилось здесь много лет назад: тяжёлые шторы на окнах не двигались, даже когда снаружи поднимался ветер; мебель оставалась на тех же местах, где её оставили после исчезновения матери, а пыль, покрывавшая всё вокруг тонким слоем, напоминала саван, окутывающий забытые вещи.