Письма

Мы все вместе уселись за стол и пока тётя Оля раскладывала по тарелкам основные блюда, дядя Паша из бутылки, покрытой инеем, разливал по строкам, которые в секунду запотевает от перепада температур, первоклассный самогон собственного приготовления. И после первого тоста «за встречу», который, в общем-то, был и последним, так как у дяди Паши проходила строгая граница между «по пятьдесят для аппетита» и «давайте посидим, выпьем», все дружно принялись за еду. Зря тётя Оля переживала, что Кристинка после сладостей не станет обедать. Уплетала она за обе щёчки, то и дело прося кого-нибудь передать ей что-то, до чего она не дотягивалась.

За столом просидели часа два. Сначала нас с Саней расспрашивали об учёбе и работе, да какие там в городе новости. Затем тётя Оля принялась рассказывать об: огромном урожае клубники, которую мы помогали пересаживать в прошлом году; о неоценимом вкладе в урожайность Кристинкой, клеящей всякие вертушки из фольгированной бумаги, для отпугивания птиц; да о новых рецептах выпечки, выведанных у соседки, бабушки Нади. В третьем акте слово снова взял дядя Паша, рассказав нам пару свежих анекдотов и приколов из колхоза, где он работал. Смеялись все, кроме маленькой Кристинка, которая в силу возраста ещё не понимала папиного юмора, и лишь из вежливости улыбалась.

Закончив трапезу мы помогли тёть Оле убрать со стола, а дядя Паша ушёл по делам. Что это были за дела Я узнал чуть позже, а пока Саня потащил меня смотреть на нового сожителя.

Это была не клетка, а целый хомячий дворец. Три этажа: миниатюрный деревянный домик с гнёздышком – на первом; беговое колесо с ведущим к нему лабиринтом – на втором; кормушка, поилка и горка, по которой хомяк мог съехать на первый этаж, закрученная спиралью у боковой стенки – на третьем. Клетка была больше похожа на кукольный домик и да, она была выполнена в розовых тонах, всё-таки для девочки брали, а не для мальчика Саши.

– Чтоб я так жил! Сань, да у него только телевизора не хватает.

– Крут. , да?

– Теперь я не удивлен, почему Крис тебя так холодно встретила. Вот только перекрасить бы это всё в брутальный чёрный.

– А по-мне и так хорошо смотрится. – я удивлённо посмотрел на друга. Заметив это Саня продолжил как ни в чём ни бывало. – Но покрасить определённо стоит. Но эт потом как-нибудь, а пока…

Саня, немного провозившись с клеткой, вынул из неё беговое колесо и ни слова больше не проронив куда-то ушёл.

– Макси-и-и-и-им! – позвала меня из своей комнаты Кристинка и я пошёл к ней.

В следующий час я провёл за изучением последних достижений девочки. Она хвасталась оценками за последние четверти за год, к слову, это были одни пятёрки, грамотами, медалями, рисунками, поделками И даже тем, какой у неё в шкафу порядок. Я лишь улыбался и выдавал короткие похвалы типа: «Ого!», «Круто!», ну и в таком духе; а большего девочке было и не нужно.

После того как всё было показано и мною оценено Кристинка, сделав серьёзный вид, выглянула за дверь, затем в окно, взяла стул и села напротив меня.

– Тебе наличка нужна?

От её вопроса я впал в ступор, а от удивления у меня чуть было не отвисла нижняя челюсть. Девочка это заметила и продолжила:

– Ты же в банке работаешь?

– Ну да… – промямлил я, не понимая, к чему она клонит.

– А я, в вашем банке могу счёт открыть?

– Только с четырнадцати лет.

– Блин! – девочка встала и начала ходить по комнате взад-вперёд, заложив руки за спину, затем снова села на стул и прищурив глаза несколько секунд пристально на меня смотрела, о чём-то размышляя, после чего добавила. – Ладно! Тебе я доверяю!

Я молча смотрел на Крис, продолжая недоумевать.

– Тебе ведь можно доверять?

– Ну конечно! – я наконец вышел из ступора. Мне стало жутко интересно, что задумала эта лиса.

– Тогда давай сделаем так – ты откроешь вклад на своё имя и положишь на него мои деньги под проценты.

После секундного молчания я взорвался от смеха. Вот чего-чего, а такого предложения от восьмилетней девочки я услышать точно не ожидал. Крис схватила плюшевого медведя и с фразой: «Ну хватит ржать!», несколько раз меня им ударила.

– Я же серьёзно! – немного обиженно протянула она, когда я просмеялся.

– А зачем тебе это? Да и вообще, откуда такие познания в банковской сфере?

– Да к нам в школу какой-то дядька приезжал и проводил урок финансовой грамотности, прям перед каникулами. Говорит мол: «Учитесь копить деньги, складывайте их в копилку, ставьте цели…». Я складываю, а что толку? То и дело сама же оттуда и достаю, то на мороженное, то на… – Крис замялась, видимо решив не ставить меня в известность о том, на что она тратится еще. – …не важно. Вот я и давай его расспрашивать о том как ещё копить можно.

– Ну и что? Узнала?

– Как видишь. Откроешь вклад? Я тебе наличку, а ты на вклад с карты переведёшь, ну или как тебе удобно.

– Открою! Неси свои листики с камушками. Или чем вы там, дети, расплачиваетесь?

Кристинка улыбнулась и закатила глазки, всем своим видом говоря что-то вроде: «Ой дура-а-ак!», но говорить ничего не стала, встала и пошла к канцелярскому шкафу, стоящему возле письменного стола, открыла нижнюю дверцу и тут я увидел сейф. Настоящий маленький сейф с кодовым замком. Я сначала подумал что он игрушечный, но встав с кресла и подойдя вплотную, убедился, что это не так. Крис, сидя на коленках перед своим хранилищем, не поворачивая головы сказала:

– Глаза закрой! – ввела пароль и открыла замок. – Можешь смотреть.

Девочка вынула из сейфа деревянную шкатулку и розовую книжечку, видимо дневник, и положила их на стол. Когда Кристинка открыла шкатулку, у меня от удивления брови поползли на лоб и я присвистнул. Девочка достала из шкатулки толстую пачку 50 и 100 рублёвых купюр, перетянутую канцелярской резинкой и протянула мне.

– Держи! Тут четырнадцать шестьсот пятьдесят. Можешь не пересчитывать.

– Вот тебе и камушки с листочками! – сказал я пролистывая банкноты.

Кристинка хмыкнула, довольная произведённым эффектом, усадила меня за стол и открыв дневник на чистой страничке дала мне ручку.

– Пиши расписку.

Брови, и без того находившегося у меня до этого где-то посредине лба, взмыли до небес.

– А как же доверие?

– Это же финансы! – сделав акцент на последнем слове девочка показала указательным пальцем вверх, как бы подчеркивая значимость этого слова. – Пиши, я продиктую. Посередине «Расписка», а дальше с красной строки: «Я, запятая, фамилия, имя, отчество» – я принялся писать под диктовку с улыбкой на лице и лёгким шоком от происходящего.

– Ну что ты как курица лапой? Пиши аккуратнее! – продолжала изображать учительницу девочка, от чего я снова рассмеялся, за что получил толчок ладошкой в плечо. – Не отвлекайся. Получил от…

– А дату рождения надо?

– Нет. Получил от…

– А можно выйти? – окончательно превратившись в ученика спросил я свою строгую учительницу.

– Допишешь и пойдешь! Получил от…

– Мне срочно нужно!

– Ну Ма-а-акс!

– Ладно, ладно. Диктуй!

– Получил от Савиной Кристины Павловны четырнадцать тысяч шестьсот рублей.

– Ты же говорила четырнадцать шестьсот пятьдесят!?

– Пятьдесят тебе за труды.

– Ааа… – протянул я, чуть снова не рассмеявшись.

– Число и подпись.

Стоило мне расписаться, Кристинка захлопнула дневник и протянула мне руку. Я встал из-за стола и ответил рукопожатием.

– Приятно иметь с вами дело.

– Не потрать мои деньги!

– Макс! – раздался Санин голос из зала. – Иди глянь, чё смастерил.

Оказалось, что всё это время Санёк провёл с паяльником в руках. Взяв моторчик от старого магнитофона он таки смастерил из бегового колеса динамо-машину, Да не простую. Установив колесо обратно в клетку и протянув проводок к передней стенке, Саня закрепил на ней крышку от футляра для зубной щётки. В крышке этой было просверлено шесть отверстий на равном расстоянии из которых торчали светодиоды: три зелёных, два жёлтых и один красный; а рядом с каждым из них, старательно выведенные тонким чёрным маркером цифры: 2, 3, 4, 5, 6 и >6.

– Это что ещё за шкала?

– Это индикатор скорости!

– Хомяка?

– Ага!

– Это что… – я пригляделся к цифрам.

– Километры в час! – гордо заявил Саня. – Я хотел сначала метры в минуту сделать, но так привычнее.

– И что, он реально так быстро бегает?

– Сейчас узнаем.

Тут Кристинка своим острым локотком больновато ткнула меня в бок. Я повернулся и увидел как она, сдвинув брови, переводит гневный взгляд с моего лица на руку и обратно. Деньги были у меня в руках и я поспешил спрятать их свой рюкзак, лежащий на диване. Девочка показала мне кулак и отвернулась назад к клетке.

– Макс, смотри, он по лабиринту к колесу пробирается.

Хомяк молнией пробежал по лабиринту, запрыгнул в колесо и начал набирать скорость. По мере того как он разгонялся, начали загораться светодиоды. Загорелись все три зелёных и я изумлённо поинтересовался:

– Это он сейчас чё, четыре километра в час бежит?

– Ну получается так.

– А ты в расчётах не ошибся?

– Нет, это исключено. Изначально я изменил радиус колеса, затем…

– Стоп, стоп, стоп! Без технических подробностей! Я всё равно ничего не пойму.

– А-а-пчхи!

– Будь здорова! – в один голос с Саней сказали мы Кристинке.

– Ой всё! Пчхи! Аллергия… пчхи… началась. Ма-а-ам! Пчхи! – сказала девочка чихая и убежала на кухню к маме, видимо за лекарством.

Мы с Саней проводили девочку взглядом и продолжили залипать на хомяка. На смастерённом Саней индикаторе пару раз вспыхивал жёлтый светодиод с отметкой «5» возле него.

– И это он ещё маленький. Подрастёт и побьёт все рекорды хомячиной скорости. – сказал Саня, гордый своим хомяком и своей самоделкой.

Хомяк, как будто понял своего хозяина и поддал газу, оживив своими стараниями второй желтый светодиод с отметкой «6» Зажёг он индикатор почти максимальной скорости, правда, всего секунды на три, после чего, видимо оступился. Хомяка по инерции несколько раз провернуло в колесе и выбросило центробежной силой, метнув беднягу в стенку. За эти несколько мгновений, пока это происходило, выражение лица Саня успело несколько раз измениться. От восторженной улыбки когда зажглась шестёрка, до шока от схождения, а точнее катапультирования, бегуна с дистанции.

– Побьёт, если сам не разобьётся.

Хомяк секунд двадцать лежал на спине, учащённо дыша, затем не спеша перевернулся, посмотрел по сторонам, видимо, приходя в сознание, и рванул по лабиринту на третий этаж к поилке. Саня облегчённо выдохнул, а я рассмеявшись сказал:

– Ты ему не спидометр, а шлем лучше сделай!

– Надо будет на стенку что-нибудь мягкое приделать, чтобы не расшибся. – ответил Саня, почёсывая затылок.

Хомяк же, попив водички и отдышавшись, как ни в чём ни бывало, вернулся к колесу и продолжил забег. На заднем дворе раздались громкие гудки, видимо грузового автомобиля. Саня поспешил на улицу, ну и я вслед за ним. К тому моменту, когда я вышел на задний двор, Санёк уже открыл ворота, в которые задним ходом не спеша въезжал самосвал, в кузове которого были с горкой навалены дрова, вернее будущее дрова, так как их ещё предстояло нарубить. Самосвал остановился посреди двора и включив гидравлику начал вываливать дрова. Всем процессом руководил дядя Паша. Вот по каким «делам» он ушёл сразу после обеда.

Вывалив всё до последнего поленца и опустив кузов, водитель махнул рукой на прощание и уехал.

– Ну что, парни?! Как на счёт разминки? – закрывая ворота крикнул нам дядя Паша.

Вопрос был риторический судя по тому, что возле стенки сарая стояло три колуна, так что мы тактично промолчали.

– Вот молодцы! Вот помощники! – приняв наше молчание за согласие, похлопывая нам с Саней по плечам, дядя Паша добродушно улыбался. – Саня, идите к мамке, она вам рабочку даст. Переодеваетесь и выходите, А я пока, так сказать, места рабочие подготовлю.

Мы с Саней быстро переоделись и вышли во двор. «Рабочие места» были уже готовы. Перед горкой дров стояли три огромных пня, на расстоянии в несколько метров друг от друга. На наших с Саней лежало по колуну и по паре перчаток. Дядя Пашино же «рабочее место» уже вовсю использовалась. Сашин отец умело управлялся с топором, да с такой скоростью, что щепки от расколотого поленца не успевали приземлиться на землю, как в воздух взмывали новые. Мы поспешили присоединиться. Дело для меня, а тем более для Сани, было не новое и мы вполне сносно справлялись, по ходу дела даже устроив негласное соревнование. Результаты не подводили, так как дядя Паша колол дрова быстрее нас с Саней вместе взятых.

Три часа спустя работа была окончена. Мы с Саней брали передышки каждые десять минут, в отличие от дяди Паши, который ни разу не остановился и не сбавил скорости. Киборг – не иначе. Он переколол примерно три пятых от всего объёма, и кажется, даже не устал. У меня же, после такой тренировки руки висели как у гориллы, доставая до пят. На ладонях, привыкших к клавиатуре, вздулись рядки мозолей. А спина так и вовсе не гнулась.

– Спасибо вам парни! Помогли старику! Ну, топайте в душ, а я пока мангальчик разожгу, да баньку затоплю. – дядя Паша пожал нам руки своими стальными тисками и ушёл под навес, где располагался «мангал», сложенный из огнеупорного кирпича. А мы с Саней ещё какое-то время сидели на пнях собираюсь с силами.

В душ я пошёл первым. Душ был летним, находился в дальнем углу сада, возле огорода, и представлял из себя коробку полтора на полтора метра с бочкой наверху, выкрашенной чёрной краской. Вода в бочке за день нагревалась так, что приходилось её разбавлять, открыв для этого кран на огороде. Благо, что до меня это уже сделала тётя Оля и мне оставалось лишь насладиться водной процедурой.

Из душа я вышел бодрым, усталость как рукой сняло, но я-то знал, что чувство это обманчивое и продержится недолго.

В беседке крутились тётя Оля и Кристинка, нарезая овощной салат и накрывая на стол. Я пошёл к мангалу, подменить Саню с дядей Пашей. К тому моменту как они вернулись под навес с мясом и шампурами, так же как и я приняв душ и переодевшись, угли были уже готовы, и мы принялись жарить шашлык, обещанный мне утром Саней. Кристинка принесла нам на подносе три стакана домашнего кваса со льдом и убежала восвояси.

За жаркой мяса завязались типично мужские разговоры: о политике, спорте, машинах и, конечно же, женщинах.

– Сынок, мы когда с твоей матушкой внуков-то нянчить будем? Когда ты к нам невесту знакомиться приведёшь?

– Па-а-ап! – протянул, смущённый вопросами, Саня.

– Ты мне не папкай!

– Ну какая невеста? Какие внуки? Мне вон доучиться надо, устроиться по специальности, на ноги встать…

– Ну ясно, ясно! Кристинка похоже быстрее вырастет и внуков нам подарит. – сказал дядя Паша и от души рассмеялся от вида раскрасневшегося сына. – Ну а у тебя, Максим, как с невестами дела обстоят?

– Не встретил ещё я ту единственную.

– Как знать, как знать. Может как раз таки давно встретил, да только не сообразил, что это она.

– Может и так. – ответил я и все замолчали, каждый думая о чём-то своём.

Мясо приготовилось быстро, мы сняли его с углей и понесли в беседку, где нас дожидался уже накрытый стол. Я, после дров был голоден как волк, хотя ещё не так давно, еле дыша после обеда, я задавался вопросом: «Как в меня столько влезло?». Вот почему тут все такие стройные. Каждый и ест, и работает за троих. Без особых прелюдий и торжественных речей все накинулись на мясо, закусывая его зеленью, овощами и маринованным в уксусе лучком.

Но отвала никто не наедался, так как баня уже была почти готова. А идти в парилку с полным животом дело не особо приятное, да и не полезное.

Утолив первый голод… ну может быть и второй, мы все вместе сидели в беседке, наслаждаясь вечерней прохладой. Особо никто не разговаривал, все просто отдыхали.

После недолгих посиделок, мы с Саней и дядей Пашей отправились в баню. Вот вам лайфхак от дяди Паши: чтобы легче переносить жар, смачивайте уши холодной водой. Эффект от этого простого способа просто изумительный. Истерзанные берёзовым веником, мы с Саней три раза выбегали из парилки облиться ведром ледяной воды. Дядя Паша сидел на верхней полке и, как будто совсем не ощущая жара, поддавал пару с такой интенсивностью, что не было видно ничего дальше вытянутой руки. Я, хоть баню и люблю, наверх садиться не рисковал, ибо под потолком, благодаря стараниям Сашкиного отца, располагался филиал ада на земле. Градусника в парной не было, потому что они то и дело выходили из строя.

Саня сдался первый, я же продержался ещё минут десять и последовав примеру друга покинул духовку. Дядя Паша остался париться дальше, попросив меня перед уходом позвать тётю Олю. Скала, а не мужик.

Ополоснувшись в летнем душе и передав тёте Оле слова её мужа, я, полностью обессилев, дополз до уже застеленного для меня дивана в зале и отключился.

Спал я в ту ночь как убитый и проснулся только к обеду. Как потом оказалось, Саня пытался меня разбудить в четыре утра, чтобы вместе пойти на рыбалку, но я этого даже не помню.

Всё-таки баня творит чудеса. Проснулся я бодрым как никогда.

Немного полежав, пока включается сознание, я потянулся за телефоном, лежащим на полу возле дивана, чтобы посмотреть который час и замер. Возле телефона лежал конверт.

«Макарову Максиму

вскрыть в –:–»

Несколько секунд я в ступоре смотрел на конверт, аккуратно взял его в руки, будто боясь обжечься, вскрыл и вынул письмо. Как и предыдущее оно было распечатано на принтере:

«Рад, что ты вчера хорошо провёл день. Кстати, с лёгким паром тебя! Мои письма ты будешь получать независимо от того, где находишься, главное чтобы рядом был почтовый ящик. Домой советую поехать другой дорогой, если не хочешь простоять в пробке из-за ремонта. Как приедешь, вытащи из ящика письмо, которое ты не забрал вчера утром, уезжая в деревню.»

В этот момент, когда я дочитал последнюю строчку, в зал вошёл Саня:

– Ты наконец-то проснулся! С добрым утром, а точнее днём.

– Сань, чё за прикол?

– Ты о чём? – с удивлением, вопросом на вопрос ответил он.

– Не включай дурака, я о письме.

– Каком ещё письме?

– Об этом, Сань! – сказал я немного раздраженный притворством друга и протянул ему листок. – В чём прикол? И не говори, что это не твоих рук дело.

Саня внимательно читал, с каждой строкой хмурясь всё больше:

– Макс, я без понятия кто тебе пишет.

– Да хорош!

– Макс, я правда не знаю.

– А кто знает?

В зал из своей комнаты выглянула Кристинка:

– Вы чего шумите?

– Привет Кристин. Ты не знаешь откуда это взялось? – спросил я у девочки я показывая ей вскрытый конверт.

– Знаю. Это я тебе положила.

– А у тебя оно откуда? Саша дал?

– Нет. Папа.

– Папа?

– Ну да. Он почтовый ящик взялся красить, а там письмо это. Папа меня попросил тебе его отнести. Ты спал и я его возле телефона положила.

– Вот видишь! – тут же заявил Саня.

– Что видишь? В ящик то ты его положил, больше некому.

– Да ну тебя! – Саня махнул на меня рукой и ушёл.

Крис немного постояла, недоумевающие хлопая глазками, пожала плечами и хмыкнув скрылась у себя.

Я же остался наедине со своими мыслями. Всё указывало на то, что это дело рук Сани, но он не умел врать и его удивление показалось мне искренним, что заставило меня засомневаться. Поразмыслив немного, решил, что всё из него выпытаю по дороге домой. Из машины деться ему будет некуда и уйти отмахнувшись не выйдет. Приняв такое решение я пошёл умываться и завтракать… ну-у, или обедать.

Обед был накрыт всё в той же беседке. За столом сидели все Савины, и я поспешил к ним присоединиться. Обедать я, впрочем, не стал и ограничился кружкой кофе с нежнейшим творожным пирогом, испечённым тётей Олей по баб Надиному рецепту. Разговор о письме завёл дядя Паша.

– Максим, ты что, наш адрес где-то как домашний указал? Письма вон приходят

– Я…

– Да ты не подумай, я не против! Ты только вот что скажи… – дядя Паша наклонился ко мне и сказал настолько тихо, насколько позволял его могучий басистый голос. – Ежели повестка какая придёт, в получении не расписываться? – он хитро улыбнулся и подмигнул.

– Не придёт, дядь Паш. Это Сашкины вон приколы.

Раздался хлопок и звон посуды. Это Саня, нахмурив брови, ударил ладонью по столу, отчего все вздрогнули.

– Ничего это не мои приколы! Я тебе уже говорил!

– Ну-у… Будет вам! Не ссоритесь! – сказал примиряющим тоном дядя Паша, положив одну ладонь на моё плечо, а вторую на Санино.

Нет, это похоже и правда не его рук дело Саня выглядел огорчённым моими словами. Да и при отце бы он точно не стал бы врать. Мы молча смотрели друг другу в глаза, и с каждой секундой я всё больше верил в то, что друг не при делах. Но кто тогда?

Неловкую паузу взялась нарушить тётя Оля:

– Ну что, все нашлись?

– Да, спасибо большое тёть Оль. – в голос со мной прозвучали слова благодарности и ото всех остальных.

– Тогда давайте со стола приберём и будем вас, мальчишки, в дорогу собирать.

Всё встали из-за стола и принялись помогать. Я с дядей Пашей пошел к погребу набирать консервацию, тётя Оля с Кристинкой мыть посуду, а Саня готовить хомяка к переезду.

Час спустя машина была загружена и готова к отъезду. Заднее сидение занимал особняк хомяка, в багажнике всё та же коробка, только с полными банками вместо пустых, картошка, лук и куча других овощей На ковриках за передними сидениями расположились контейнер очки с ягодами и корзинка домашних яиц. Хомяка в обувной коробке Саня держал в руках, вместе с ростком алоэ в маленьком горшочке.

Мы горячо попрощались с Сашиными родителями и сестрёнкой сели в машину и начали выезжать со двора. Последним, что я увидел, грозный взгляд Кристинка, которая незаметно от родителей протирала подушечкой большого пальца о средний с указательным, намекая тем самым на взятые мной перед ней финансовые обязательства. Я ухмыльнулся и направил машину к выезду из деревни.

Какое-то время ехали молча и даже без музыки. Первым заговорил Саня:

– Макс, я правда не причём. Я про письмо.

– Я тебе верю, Сань. Ты врать не умеешь. Но посуди сам. Первое письмо, в пятницу, принёс ты. Мы приезжаем в деревню, к тебе домой, и тут второе письмо. Почту по воскресеньям не носят, тем более в деревне, да и адреса на письме нет. Да ещё и это «С лёгким паром». Я никому не писал, что в баню ходил, да и вообще, что в деревню поехал.

– Все факты против меня, тут не поспоришь, но это не я.

– Странно всё это. Если это чья-то шутка, то в чём прикол?

Ответа не последовало и немного помолчав я попросил достать письмо из бардачка и ещё раз, вслух, его прочитать. Саня сделал, что я просил и мы оба задумались.

– Сань, открой навигатор и посмотри нет ли пробок на дороге или ремонта.

– Нет. Ничего такого. Вся дорога зелёная. – через несколько минут сказал Санёк.

– Ну тогда поедем как ехали и посмотрим, что будет.

– Макс, в свою защиту хочу сказать, что у родителей дома нет принтера, а письмо отпечатано на нём.

– Может ты заранее его подготовил.

– Хм… логично.

После этого диалога ехали молча. И ехали до тех пор, пока не упёрлись в огромную пробку. Судя по, с одинаковыми промежутками времени, прерывающемуся встречному потоку и аналогичному нашему продвижению, впереди было устроено реверсивное движение. Я достал телефон и открыл карту. Ни пробок, ни ремонта, ни аварий поблизости не отображалось. Мы с Саней переглянулись.

– Баню я мог предвидеть, готовя письмо заранее. А что ты скажешь о пробке?

– Мог в новостях где-то прочитать о готовящемся ремонте.

– Ну-ну…

Торчать в пробке мы не стали. Развернулись и проехав несколько километров в обратном направлении свернули. Этот маршрут был длиннее на двадцать километров, но зато без единого затора.

До дома добрались довольно быстро. По дороге больше не разговаривали. Каждый думал о своём.

Припарковав машину у подъезда, в первую очередь принялись её разгружать. В течении пятнадцати минут всё привезённое нами из деревни, включая хомяка с его особняком, было перенесено в квартиру.

Разложив продукты по местам для их хранения Саня занялся хомяком, а я спустился на первый этаж к почтовым ящикам. В нашем лежал конверт, всё с той же надписью на нём:

«Макарову Максиму

вскрыть в –:–»

Любопытство взяло надо мной верх и я, не отходя от всё ещё открытого почтового ящика, вскрыл конверт и достал из него письмо:

«Для начала я хочу, чтобы ты понял и принял то, что мне известно обо всём, что ты делаешь и говоришь. В доказательство, кратко перечислю то, что вчера с тобой происходило: