Внутри психотерапии. История, рассказанная клиентом

В период с конца 2018 года и до начала пандемии я много путешествовала, – благо, работа позволяла улететь на несколько дней в любой европейский город. Италия, Бельгия, Чехия, Франция, Испания, Венгрия… Новая страна или город практически каждые три месяца. Это вдохновляло и позволяло нивелировать неудовольствие от большого количества командировок, которые проходили по маленьким северным городам России.

В тот момент в анализе я переживала заново отношения с моими родителями. Вспоминалось много плохого, обид и злости, о которых не могла раньше сказать, но которые жили во мне.

Например, я очень сильно злилась на папу за то, что, когда однажды приехала к родителям в гости перед новогодними праздниками и хотела провести время с семьей, расслабиться, поехать вместе погулять в лес, он выпил спиртного и не смог сесть за руль. Мне так хотелось провести с ними время, а пришлось что-то готовить, убираться в доме, есть новогодние салаты в то время, как я пыталась следить за весом. К тому же, я никуда не могла пойти: в поселке я слишком давно не была после окончания школы – друзья разъехались или отношения прекратились, с родней тоже не была особо близка. Оставалось только злиться, есть и читать книжки. И так несколько дней.

Когда я показала свое недовольство папе, мама меня отчитала, что он тоже имеет право на праздник и на то, чтобы провести его так, как хочется именно ему, в том числе и напиться. Я понимала, что она права, но легче мне от этого не становилось.

Наши отношения тогда не были близкими. В моем детстве папа много работал: рано уходил и возвращался затемно. Его молодость пришлась на сложное время: перестройка, потом страшные девяностые, когда выживали как могли. Когда я вспоминаю, что он подростком ушел из дома и один уехал в Казахстан учиться на машиниста экскаватора (он был из многодетной семьи, едва сводившей концы с концами), мне становится больно и хочется сделать для него что-то, что привнесет радость в его жизнь.

Он внешне всегда напоминал мне Николая Караченцова, ему нравилась песня про генералов песчаных карьеров и старые советские фильмы. Папа был молчалив, но вся родня со стороны мамы его очень любила. Он умел помочь человеку в сложной ситуации, не выставляя это напоказ.

Во времена моего студенчества мы сблизились. Он поддерживал меня после переезда в Тюмень из Кургана, где я училась после школы, а я ревела в трубку телефона, что не люблю этот город и хочу к ним домой. Папа говорил, что все наладится, требуется время, что лишь город может дать перспективы. Ему хотелось для меня лучшей жизни.

Зимой 2020 года папа начал болеть, все чаще случались приступы аритмии. Страх за его самочувствие, ремонт новой квартиры, рабочие проекты и постоянные командировки выматывали, и на свой день рождения я улетела во Францию.

Прекрасный Живерни, Руан, Париж… Я делала много фото, гуляла и, как обычно, купила кучу подарков. Мне так хотелось, чтобы меня встретили в аэропорту! В телефонном разговоре с мамой я пригласила родителей отметить мой день рождения в новой квартире.

Прилетела поздно. Меня ждала только мама, чемодан был тяжелый, и я злилась, что папа не приехал и даже не вышел в подъезд. Это позже я узнала, что у него стала отниматься нога и в такие дни он просто не мог ходить. Но в тот момент я сильно злилась на него и проклинала этот тяжелый чемодан.

Странное дело: позднее я вспомнила, что нога у него отнималась и раньше, и при ходьбе на дальние расстояния он часто старался присесть, что удивляло и тормозило нас в прогулках по городу. Но тогда я не придавала этому значения, и все быстро забывалось.

Болезнь папы оказалась сложнее, чем мы предполагали. Обнаружился тромб, и при наличии аритмии врачи давали плохой прогноз и невнятные схемы лечения. Помню страх, беспомощность, одну, вторую, третью клинику… Помню, как мама договаривалась, чтобы его взяли на капельницы укрепить сердце перед операцией. Я ездила к нему каждый день в больницу, покупала что-то вкусное и ела с ним, чтобы поддержать. Помню его руки с истыканными иголками венами. Это было тяжелое время.

Работу никто не отменял. Компания взяла крупный проект, который требовал найма примерно 1200 новых работников за шесть месяцев. Строители в новой квартире хамили и приворовывали. Я все это видела, но важнее было состояние папы и поиск возможностей его лечения.

А их не было.

Я была в командировке в Норильске, в городке, из которого самолеты летают только два раза в неделю – другого быстрого способа добраться до Тюмени просто нет. Когда позвонила мама и сказала, что операция с целью убрать тромб не дала результата и что необходимо принимать решение об ампутации ноги, меня не было рядом. Она спросила, какое решение принять: cоглашаться на ампутацию или терять время и пытаться найти других врачей с потенциальным изменением диагноза? Потеря времени грозила необратимостью ситуации: была вероятность, что с больным сердцем его не возьмут на операцию позднее, и тогда останутся дни или месяцы… и мрачные перспективы.

Думаю, что маме необходимо было поговорить с кем-то перед тем, как принять решение вместе с отцом, и она искала поддержки у меня.

Но в тот момент – я испытывала ненависть к маме, что она ставит меня перед выбором.

Я ненавидела свою работу, из-за которой оказалась так далеко от дома.

Я сходила с ума от страха, что папа не переживет операцию из-за слабого сердца.

Я ненавидела себя, из-за злости на отца, когда вернулась из Франции.

И я винила себя во всем этом.

В день операции у меня случилась истерика, пришлось уйти в гостиницу, чтобы не пугать работников. Директор по экономике, с которой мы когда-то ругались и которая хотела выжить меня из кабинета, принесла поднос с едой в номер, заставила поесть и выпить крепкий горячий чай с лимоном и сахаром.

На следующий день я улетела в Тюмень.

И у нашей семьи началась другая жизнь. В ней уже не было слез, – я приступила к активным действиям. В какой-то степени моя жизнь раздвоилась: оставаясь ребенком своих родителей, я в то же время оказалась в роли главы семьи. Мама проводила время у папы в больнице, меня же он попросил не приезжать в первое время после операции (операцию сделали по настоянию папы в Кургане), – он не хотел, чтобы я видела его слабым. Я изучала форумы по реабилитации при ампутации ноги, ассортимент специализированных магазинов. В поселке мои родители жили в пятиэтажке на четвертом этаже, где не было лифта, и я понимала, как сложно будет папе подниматься и спускаться, и не могла знать, как в действительности пойдет реабилитация. В моем же доме было несколько лифтов, удобный съезд для инвалидной коляски, закрытый по периметру двор с зеленью и красивыми детскими площадками, на которые он сможет смотреть. Я думала об этом, когда заставила строителей срочно переделать ванную комнату (организовать душевой отсек), а одну из комнат, которая должна была стать кабинетом, переделать под гостевую (родительскую) спальню.

Купила хорошую инвалидную коляску, ходунки, прочее.

В первую нашу встречу после операции папы у меня не было слез. Наоборот, я была позитивна и деловита, оплатила его транспортировку специализированной скорой машиной домой в поселок.

Все это время у меня, кроме аналитика, не было человека, кому я могла бы рассказать о происходящем, о своем чувстве вины, об ужасе, который испытывала от событий, что полностью меняли жизнь нашей семьи. Помогал регулярный сеттинг два раза в неделю, по пятьдесят минут, что бы ни случилось… Это меня поддерживало.

ГЛАВА 8. Шоколад, бри и пармезан

Дневник. 15.06.2020 г.

Рецепт. Трюфель с розмарином, лаймом и оливковым маслом. Темный шоколад (Venezuela 72%) – 125 грамм. Сливки 33% – 75 грамм. Масло оливковое – 8 грамм. Цедра одного лайма. Розмарин – 2 грамма. Темперированный шоколад для покрытия конфет примерно 150 грамм. Срок хранения при соблюдении технологии не более 14 дней. Выход – 15 штук. Чтобы темперировать шоколад, необходимо его растопить при 45 °C, после опустить температуру до 27 °C, далее поднять до 31 °C. Необходимо проверить качество шоколада на листе пергамента (должен застывать глянцевым, не быть мутным или рыхлым). Работать быстро, не допуская колебания температуры более, чем на 2 градуса в плюс или минус.

В поисках внутреннего равновесия я наткнулась в сети на ролики, где в домашних условиях делали трюфельные конфеты с разными видами сыра: горгонзола, грюйер, брюност, бри, пармезан. Все эти названия пробуждали воспоминания о благополучной и прекрасной жизни с путешествиями, той жизни, которая была у меня раньше. На фоне пандемии и домашней изоляции захотелось попробовать сделать что-то подобное, чтобы хоть на минутку вернуться туда, где мне было хорошо, и я купила упаковку бельгийского шоколада Callebaut, пирометр для бесконтактного измерения температуры и пармезан.

Это была самая настоящая магия: четкость и точность ингредиентов, последовательность повышения, снижения и снова повышения температуры шоколада для его правильного темперирования и обеспечения нужной текстуры, секреты стабилизации ганаша10. Целая палитра этих непередаваемых ощущений, когда в тонких перчатках берешь кусочек пластичной массы и формируешь конфету, а затем взвешиваешь каждую, чтобы они были одинаковыми; когда ставишь стабилизироваться заготовки будущих конфет для формирования тонкого верхнего слоя, который будет держать форму; когда анализируешь сочетание вкусов и выбираешь: горький шоколад или молочный? Бельгийский или французский? Манговый ганаш или что-то более интересное? Камамбер или бри? Несколько капель коньяка? А затем думаешь, какая будет посыпка: обвалять в какао? Измельчить кукурузные хлопья? Добавить сублимированную клюкву? Или, может быть, покрыть сверху тонким слоем кандурина11? Как красиво сформировать индивидуальный завиток-узор на каждой конфете? Какие добавки будут лучше подчеркивать ее вкус? Например, лаванда замечательно оттеняет молочный шоколад. А как волшебно, свежо звучит едва уловимый аромат аниса в деревенских сливках!..

В то время я много читала, смотрела специализированные уроки и покупала мастер-классы известных шоколатье. Устраивала слепые дегустации друзьям и коллегам и… не могла остановиться. Скрупулёзное внимание к условиям приготовления успокаивало внутренний шторм, появлялось ощущение контроля происходящего, и моя тревога от перемен понемногу снижалась.

После сырных трюфелей пришло время корпусных конфет. Можно сказать, что магия сменилась алхимией. К ним еще более строгие требования по рецептуре: важно темперировать шоколад по заданной формуле, чтобы корпус будущей конфеты получился тонким и зеркальным, не таял в руках. Малейшее отклонение от рецепта вело к необходимости переделывать.

Мне нравилось расписывать конфеты фантазийными узорами под сезоны года или определенное настроение, вспоминая вновь города, которые любила и по которым скучала.

Тренировалась создавать лакомство с жидким центром, экспериментировала со специями и алкоголем: лимончелло, кюрасао, куантро, амаретто, кофейные ликеры, травяные настойки… Искала фишки, которые позволяли сделать что-то необычное и едва уловимое… Мне нравилось в привычном находить необычное, возможно, даже неожиданное сочетание. Когда не получалось путешествовать из-за COVID, я пыталась воплотить в своем новом увлечении вкус путешествий, искала новые сочетания, скупала необходимые ингредиенты, инвентарь.

В итоге моя личная коллекция состоит из множества действительно уникальных рецептов. Но к самым любимым отношу шоколадные медальоны с цукатами имбиря, цитрусовых, курагой и коньяком и разные виды трюфелей: на французском шоколаде Alunga с садовыми ягодами и сухими белыми грибами; на экстра горьком шоколаде с лаймом, розмарином и оливковым маслом; тающие трюфели на молочном шоколаде со вкусом малины и базилика; трюфель на белом шоколаде, лаванде и сливках и трюфель на белом шоколаде с горгонзолой.

Снова и снова ставила стабилизироваться начинку и училась закрывать донышки конфет, чтобы сохранить жидкий центр и при этом сделать максимально тонким и устойчивым корпус самой конфеты.

Изучала тезаурусы12 с описанием специй и много экспериментировала. Меня забавляло сделать какой-то неожиданный вкус (например, карамель с томатной пастой) и устроить слепую дегустацию для коллег на работе. Наличие томата не угадывал никто, но все отмечали что-то необычное во вкусе, из-за чего хотелось попробовать еще.

Для людей со стороны мои действия казались поиском новых творческих решений и креативом, в действительности же я пыталась справиться с отчаянием при обрушении привычных устоев моей жизни из-за болезни папы. Я была взрослой женщиной, но только тогда почувствовала потерю роли ребенка в своей семье и необходимость принятия на себя роли старшей.

Такие ситуации сталкивают со сложными эмоциями, и «эмоция» не совсем верное слово, это были переживания, которые затапливали. И при этом мне не с кем было поделиться, кроме как с В. Внешне я вынуждена была оставаться стабильным профессионалом на работе и уверенной в себе женщиной.

Сильная фрустрация рушила более зрелые психические защиты в виде сублимации и запускала примитивные.

Тогда переживания от болезни папы я заедала фастфудом и хорошо понимала, что таким образом снимаю напряжение. У меня не было сил выбирать другой способ справляться с ним, и ситуация вышла из-под контроля: в какой-то момент я обнаружила, что вешу сто девять килограмм, и обвинила в этом аналитика, он видел, как мне плохо и как я набираю вес, но не направил к какому-либо врачу. Я полностью переживала этот стресс с большим трудом через анализ, а с учетом того, что В. был из бывших психиатров, думаю, он мог бы рекомендовать обратиться к неврологу за фармацевтической поддержкой.

Впоследствии мы обсуждали это. С моей точки зрения, это была ошибка, с его – я справлялась, а если чувствовала, что нет, то должна была сама позаботиться о себе и обратиться за помощью к врачу самостоятельно.

Наверное, он был прав, и спасение утопающих – дело рук самих утопающих, а в тот момент… я тонула. И на помощь пришел именно шоколад, который позволял во всем хаосе и ужасе моей жизни хоть что-то взять под контроль.

Думаю, что использование мною параллельно уже двух способов проживания стресса – старого и привычного в виде заедания проблемы и нового, воплотившегося в создании конфет ручной работы, – тоже говорило о динамике анализа.

В пользу того, что конфеты стали попыткой справиться со сложными переживаниями, а не реальным увлечением, можно сказать, что, когда здоровье папы после операции стабилизировалось, я убрала все ингредиенты и больше ни разу не доставала шоколад, это перестало быть мне интересным.

ГЛАВА 9. Постоянный спутник

Дневник. 12.10.2020 г.

Болею вторую неделю, температура теперь только изредка по вечерам, заложен нос и не чувствую ароматы, слабость и сильные головные боли. Думаю, что у меня гайморит, но записаться к врачу не получилось: предложили сдать тест на коронавирус.

В Тюмени объявлено штормовое предупреждение. Мокрый снег и сильный ветер, за окном пасмурно и уныло.

Во вторник заявила аналитику, что не вижу смысла продолжать сеансы, потому что меня не устраивает ситуация с набором веса. Такими темпами я совсем бесформенная стану.

В ответ В. предложил чаще говорить об этом, но я не понимаю, о чем можно говорить, да и стыдно: могу решить контролировать рацион и тут же пойти в магазин и накупить семечек, пончиков или сыра. Я не могу сдержать себя.

Вчера целый день питалась правильно: на завтрак смешала йогурт из топленого молока с овсяными хлопьями, на обед съела куриное филе и цветную капусту, а вот вечером… Сначала тоже поела капусту с филе, а потом – килограмм винограда и четыре котлеты.

Я не чувствую голода – но при этом не могу остановиться, когда ем.

Это ужасно! Посмотрела свои фото за последние пару лет – и поняла, как разительно изменилась: стала более возрастная, с обиженным и недовольным выражением лица, перестала улыбаться.

Я всегда нравилась людям: открытое лицо, улыбчивая, спокойные зеленые глаза, ростом чуть выше среднего, – пошла в папину породу, где женщины были с длинными ногами и пропорционально сложены. Мама с детства приучила ходить с высоко поднятой головой и уверенно чувствовать себя на высоких каблуках. Многие сравнивали мою осанку с балетной.

Бабушка с папиной стороны называла меня восхищенно «холера ясная» и говорила, что мне надо было родиться парнем, с моим характером стала бы непременно генералом. Это раздражало двоюродных братьев.

Не знаю почему, но с самого детства ко мне тянулись люди, и как-то незаметно я начинала верховодить в любой компании, при этом была молчаливой, спокойной и защищала слабых.

Когда окончила школу, весила шестьдесят восемь килограмм и была шатенкой с длинными струящимися волосами до пояса; в институте – немного похудела и поменяла цвет волос на медный; при переезде в Тюмень хотелось перемен – и я сделала стрижку, которая напоминала главную героиню в фильме «Криминальное чтиво», стала более эффектной, с черными короткими волосами. Следующие несколько лет я жила уже в весе восемьдесят килограмм, много работала, и заботу о себе, в том числе и о своем питании, оставляла на потом и все чаще заедала накопленную усталость калорийными продуктами… Я привыкла заботиться о других и не понимала, что едой прикрываю неудовлетворенность своей жизнью.

Уже несколько лет я встречалась с Игорем, высоким, чуть выше ста девяноста сантиметров, крепкого телосложения мужчиной. Мы жили вместе и хорошо смотрелись как пара. Он старался меня баловать и готовил ужины повкуснее и посытнее, что никак не соответствовало здоровому питанию. Частыми стали вечера с просмотром сериалов под вино и сыр, и совсем скоро я обнаружила себя в весе девяноста пяти килограмм, что было для меня уже тяжело.

У меня происходил активный карьерный рост: на работе загружали новыми проектами, я стажировалась во Франции. Игорь же предпочитал спокойную жизнь без особых стремлений. Все реже мы любили друг друга, и в какой-то момент я поняла, что в принципе больше не испытываю удовлетворения от секса.

Все чаще, возвращаясь домой, я надевала кроссовки и уходила гулять по городу. Я действительно сильно эмоционально уставала на работе, и мне не хватало ума снизить нагрузку, а дома ждал он… мужчина, который тоже хотел внимания и общения.

Однажды я не выдержала и собрала его вещи. Я надеялась, что временная разлука заставит его задуматься о своих чувствах ко мне, но вместо этого он быстро нашел женщину постарше и переехал жить к ней. И не звонил.

Прошло несколько месяцев. Я стала привыкать снова жить одна и активно занялась своей фигурой, пытаясь худеть и считать калории. Я винила себя в расставании и, когда почти смирилась со своим одиночеством, была ошарашена появлением Игоря на своем пороге. Он вернулся и сообщил, что любит меня и все произошедшее было ошибкой, но есть сложность: та, другая женщина, забеременела от него.

Помню вечер на маленькой уютной кухне и мое недоумение: как он может бросить ребенка? Для меня семья всегда была чем-то важным и… Я отказалась восстанавливать отношения.

После так и не было никого постоянного, только какие-то короткие романы. Я думала, что, возможно, это я допустила ошибку или что мы просто были слишком молоды, чтобы справиться с реальностью жизни. Однако сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что поступила правильно: семья – это ценность, и ребенок должен расти с отцом. К тому же, если он так легко отказался от меня, значит, в реальности я была не так уж и желанна для него.

Лишний вес стал моим постоянным спутником, за которым я пряталась от неудач в отношениях. Но он же позволял мне выглядеть более солидно и представительно, ведь я занимала руководящую должность. Много летала в командировки с бесконечными сменами часовых поясов, что тоже не способствовало здоровью.

В ноябре 2020 года я записалась на прием к эндокринологу-диетологу, который предложил попробовать кето-диету13 с поддержкой фармакологии, что позволило снизить вес со ста девяти килограмм до девяноста двух за несколько месяцев. Это частично решило вопрос здоровья и улучшения анализов, но мало способствовало построению отношений с мужчинами, и дело зависло в мертвой точке.

ГЛАВА 10. Брекеты

Дневник. 17.04.2021 г.

Обычный вечер в Рощино14, впереди два перелета. Я забыла купить подушку, а шея болит. Придется укутаться в палантин, натянуть повязку на глаза и постараться уснуть так. С одной стороны, мне до чертиков надоела командировочная жизнь, а с другой… люблю атмосферу аэропорта и те нестандартные задачи, что ставит бизнес.

Мечтаю о городе кошек и чаек. Возможно, получится слетать с друзьями в Стамбул этой осенью? Я никогда не была там, начала с поездок в Европу, а из-за пандемии теперь стало проще улететь в Турцию, – и это хорошая возможность познакомиться с новой страной. Хочу смотреть на Босфор, кормить кошек и улыбаться прохожим.

Вчера собственник компании, где работаю, озадачил новым проектом.

Дано: две соседствующие страны (А1 и А2), которые находятся в состоянии военного конфликта. На их приграничной полосе – участок дороги, что необходимо построить (он является важной логистической веткой). Со стороны А1 работы выполнены, а вторая сторона не имеет для этого ресурса (людей, знаний, технологий). И вот страна А1 обратилась к нам, как к представителям третьей страны, которая может в виде привлеченного подрядчика выполнить работы на территории А2. Особенность в том, что участок работ расположен на фактической границе и до сих пор является военным интересом двух стран, и, соответственно, есть риск развязывания боевых действий. Собственник поставил задачу подготовить справку по необходимому для работ персоналу, а также учету миграционной политики стран А1 и А2, подумать, с территории каких третьих стран, кроме России, будет выгодно привлечь персонал.

Первый раз прорабатываю такой вопрос.

Я пока не знаю, с какой стороны подойти к нему.

Как-то в самом начале встреч с В. мы договорились, что я могу отправлять ему в рабочее время сообщения на WhatsApp, но он не будет на них отвечать, все обсуждения – во время сессии. Я приняла такие правила, и они здорово поддерживали в сложные моменты терапии. Не сказать, чтобы я сильно злоупотребляла ими, но, видимо, мне было важно чувствовать наличие связи с аналитиком: эти сообщения снимали часть моей тревоги.

Несколько раз я отправляла ему фото из путешествий – и видела, что они приняты. Возникало желание и что-то написать. Вообще, мне легче писать, чем говорить, но ему было важнее, чтобы я научилась выражать всю гамму сложных чувств в живом личном общении. В ответ на свои сообщения я получала: «Предлагаю обсудить это на сессии, если вы посчитаете нужным». С одной стороны, сообщение давало ощущение диалога, а с другой – оставляло выбор за мной и укрепляло чувство непрерывности отношений, помогало выдерживать фрустрацию.

Постепенно я становилась более устойчива к неопределенности и научилась дольше сохранять спокойствие, обдумывать свои поступки перед тем, как совершить их. Я училась брать паузу.

В пятницу на сеансе В. обмолвился: «Мы купили билеты в театр». И это «мы» меня покоробило. Почему так? Я не могла сказать, что влюблена в психоаналитика или мечтаю о нем, и вполне понимала, что наше общение это, скорее, работа, иллюзия настоящих и теплых отношений между двумя людьми, но чувствовала, что все время попадаю в ловушку и начинаю относиться к нему не формально, а как к близкому человеку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Се́ттинг – необходимые для психоаналитического сеанса условия и ограничения, накладываемые на процесс его проведения. Термин используется, чтобы определить время (периодичность и продолжительность сеансов), место (комплексное понятие, определяющее место проведения встреч, расположение терапевта и клиента относительно друг друга, прочие условия), оплату сессий (размер, способ расчета).

2

Роберт Д. Столороу (Robert D. Stolorow) – американский психоаналитик, один из основателей интерсубъективного подхода в психоанализе, автор и соавтор более 250 статей и 11 книг.