Разгадчица Софья. Морок

Марина Кравцова

Разгадчица Софья. Морок

Глава 1

Софи ненадолго отвлеклась от старой рукописной книги. О чем-то задумалась? Нет, просто наблюдала, как за окном, полускрытым ажурной занавеской, медленно падают листья, тускло-рыжие и лимонные…

Сидящий напротив высокий смуглый мужчина бросал на девушку нетерпеливые взгляды, поблескивая черными глазами. Нервно приглаживал короткие темно-русые волосы. Несмотря на старомодный серый сюртук и отсутствие столичного лоска, этот человек, лет тридцати с небольшим, не был похож на флегматичного провинциального барина. В его позе, в выражении лица с резкими чертами ощущалось напряжение.

Софи медленно провела по лбу тыльной стороной ладони. Машинально оправила кружевной ворот синего шелкового платья. Потом чуть виновато улыбнулась собеседнику.

– Извините. Но это так завораживает… Осень прекрасна.

– Осень напоминает мне вас.

Девушка опустила голову, чтобы скрыть легкую усмешку. Густой темно-рыжий локон, выбившийся из прически, почти скрыл ее лицо.

– Вы слишком любезны, Роман Захарьевич, – наконец отделалась она пустой фразой и вновь углубилась в книгу, лежащую перед ними на мягкой скатерти.

Гость некоторое время созерцал комнату. Потом вновь проявил признаки нетерпения.

– Так что скажете, Софья Михайловна? Это подлинник?

– Несомненно. Семнадцатый век, филигран, голландская бумага… Чернила хорошо сохранились. Киноварь выцвела местами… О, а здесь страница вырвана! Интересно, как это произошло?

Софи осторожно, кончиками длинных пальцев провела по шершавой бумаге. Розовые губы тронула странная улыбка, а приятное лицо с мягкими чертами приобрело отстраненное выражение.

– Он бы расстроился, что книгу повредили. Он мне нравится…

– Кто? – удивился Роман.

– Переписчик.

– Как он может вам нравится, Софья Михайловна? – в блестящих глазах мужчины мелькнуло недоверие и легкое раздражение. – Или вы не только видите скрытое колдовство, но и зрите, так сказать, сквозь туман веков?

– Многое о нем – в этих страницах, – чуть взволнованно возразила Софи. – Ну, посмотрите сами. Хотя бы вот на эту – начинается с полуустава, но ближе к концу уже скоропись. Подобный труд не вменялся ему в обязанность. Ошибки в нумерации, сокращение оригинала… Возможно, переписчик уставал, даже был болен. В молитве, предваряющей текст, он горячо просил о здоровье. И все же… списывал рассказы о святых день за днем. Упорно и постоянно – и довел дело до конца. Он любил книги… как и я.

– А вдруг это тоже была женщина? – улыбнулся Роман Захарьевич. – Какая-нибудь монахиня или благочестивая боярыня?

– Нет. Это был мужчина. Желавший оставаться смиренным перед Богом, но и запомниться людям. Вечное противоречие – нас все время кидает из одной крайности в другую. Он хотел передать свое имя потомкам и просто его зашифровал. Переписчика звали Захария – как вашего отца.

– Как вы узнали?

– Расшифровала.

– Когда?

– Сейчас. Это простая литорея.

– Делает честь вашем уму…

– Было несложно, я знакома с подобным способом шифровки. Такие вещи доставляют мне удовольствие. Вы оставите мне книгу ненадолго?

– Конечно, держите ее у себя сколько угодно… А, смотрите-ка, к вам гости.

Круглый столик, за которым они сидели, располагался возле широкого окна, и Роман откинул занавеску со своей стороны. Отсюда было видно, как подъехал к крыльцу богатый экипаж, запряженный парой прекрасных гнедых.

– В самом деле, – удивилась Софи. – Я никого не жду. Разве что отца Василия с дочерью, но они будут позднее.

– А вот и ваш гость… выходит из кареты. О, да это же Полянин Петр Петрович. Не знал, что вы с ним знакомы.

– Вовсе незнакома. В отличие от вас…

– Ну, мы тут все соседи. И я не раз бывал в его Приозерном.

– Как врач или как приятель?

– Как врач. Вы знаете, Софи, я пустых знакомств не завожу.

– И в этом мы с вами похожи. Он военный?

– Недавно подал в отставку. Собирался жениться, но…

В дверь деликатно постучали и тут же открыли ее снаружи. В проеме показалась вихрастая голова молодого слуги Ивана.

– Барыня, к вам Петр Петрович Полянин, отставной секунд-майор, помещик села Приозерное. Изволите принять?

– Да, пригласи его.

В комнату вошел статный, весьма привлекательный человек с военной выправкой и шикарными черными усами. С его появлением уютная комнатка с дедовской обстановкой стала казаться еще меньше и старомоднее. Этому молодому барину идеально подошел бы мундир, но и светский костюм модного покроя сидел как влитой на его мощной фигуре. Но Софи в первую очередь отметила, что неожиданный гость бледен и подавлен, веки припухли, как у человека, не спавшего всю ночь.

Она поднялась навстречу, протянула руку, которую Полянин учтиво поднес к губам.

– Софья Михайловна… Очень рад с вами познакомиться. Простите, что я вот так… без предупреждения… как снег на голову.

– О чем вы, сударь, мы ведь почти соседи. Поверьте, я тоже рада знакомству.

– Но я, наверное, помешал вам? Доктор Вильегоров, здравствуйте. Не ожидал встретить вас здесь.

– Добрый день, Петр Петрович. Ничего удивительного, мы с госпожой Снегиревой старые знакомые. Познакомились еще в Москве.

– Представьте меня…

– Считайте, что я это уже сделал, – усмехнулся Роман, тоже поднимаясь с места. – Не стану мешать вашей беседе. Я еще загляну к вам, Софья Михайловна, если позволите.

– Возвращайтесь к ужину. Будет отец Василий с Сашенькой, и тетушка обрадуется вам, Роман Захарьевич…

– Вы собираетесь уходить, доктор? – вмешался в разговор Полянин. – Останьтесь ненадолго, прошу вас! На несколько минут.

– Как вам будет угодно.

Вильегоров вернулся на свое место у окна, а Софи и ее гость устроились на скрипучем диване под старыми гравюрами, развешанными на обитой штофом стене.

– Простите, – начал Полянин. – Я не стал бы докучать вам ранним визитом, просто…

– У вас есть ко мне дело, которое очень вас тревожит, – мягко подсказала Софи.

Мужчина горько усмехнулся:

– Слишком заметно? Конечно, с таким лицом со светскими визитами не ездят. Я почти не спал сегодня… множество чувств меня терзают. Я не знаю, как мне быть. А вы, оба, быть может, дадите хороший совет. Только прошу вас, не смейтесь! Речь идет о моей несостоявшейся женитьбе. Невеста отказала, внезапно, без причины. Просто вышвырнула из своей жизни, не сказав перед этим ни слова. Представьте, что сегодня вы безумно счастливы и вас уверяют в самой нежной и преданной любви. И смотрят такими глазами, ради которых не жаль умереть. А наутро вы получаете записку с требованием: «Оставьте меня и никогда больше не появляйтесь – между нами все кончено».

– Прискорбно, но кто-то оклевал вас в глазах невесты, – пожал плечами Роман Вильегоров. – Прошу меня простить, Петр Петрович, но я не совсем понимаю, какого совета вы ждете от нас с Софьей Михайловной.

– Нет, нет и нет! – Полянин вскочил с дивана и принялся мерить шагами слишком тесную для него комнату. – Никто не мог этого сделать. Нет смысла, нет причины. У меня нет ни соперников, ни врагов, со всеми знакомыми – хорошие отношения. Ни чьих сердец не разбивал. А Елена Викентьевна ведет замкнутый образ жизни. Но главное – я же встречался с ней. Бросился к ней сразу, едва прочел эту треклятую записку. Чуть не избил слугу, который не хотел меня пускать. Елена наконец приняла меня. Повторяла ледяным тоном, что все кончено, а на мольбы хоть что-то объяснить отвечала, что, мол, лучше нам завершить все без разговоров. А потом замолчала… И больше ни слова. Но я видел! Видел, что она тоже страдает. В ее глазах была такая мука! Побледнела, осунулась… Она по-прежнему меня любит. А еще… мне показалось, что Елена напугана.

– Напугана? – невольно переспросила Софи.

– Да, Софья Михайловна! В ее глазах читалось не только страдание, но и страх.

– Возможно, просто нездорова, – возразил Вильегоров. – Расшатанные нервы. Может быть, вы чего-то о ней не знаете.

– Я и хотел спросить вас, Роман Захарьевич, не может ли это быть своего рода… помешательство?

– Не могу сказать ничего определенного, ведь я давно уже не встречался с Еленой Викентьевной. А вот вам явно надо поберечь здоровье. На вас лица нет.

Полянин махнул рукой.

– Да какое уж тут… Благодарю вас. И все же думаю, что дело совсем в другом. Ее старенькие родители тоже ничего не понимают. Говорят, что-то нашло на их дочь. Слушать Елена их не желают, объясниться – тоже. Софья Михайловна! У вас же чудесный дар. Вы, как в народе называют… разгадчица.

– Что это значит в данном случае? – удивился доктор.

– Разгадчица, – охотно пояснила Софи, – женщина, распутывающая таинственные истории, в которых замешаны магия, колдовство.

Роман Вильегоров рассмеялся.

– Как сыщица, только с упором на мистику? Потрясающе.

– Что-то смех у вас недобрый какой, – Софи бросила на старого друга быстрый взгляд. – Считаете, неподходящее дело для молодой вдовы?

– Для вдовы такого человека, как Александр Снегирев? Нет, не считаю.

– Послушайте, доктор, я дальний родственник Верочки Бережковой, – вновь вступил в разговор Петр Полянин. – Это было в Москве, два года назад. Софья Михайловна тогда точно определила, что на альбом Веры наложено проклятье. А потом помогла отыскать ее пропавшего возлюбленного.

– Это правда, – кивнула Софи. – Я действительно помогла Вере. Мы тогда дружили. Но сейчас… частное дело незнакомых мне людей, простите. Не хотелось бы вмешиваться.

Петр Полянин замер посреди комнаты, провел рукой по лицу. Потом подошел к Софи, все еще сидевшей на диване.

– Вам стоит всего лишь раз встретиться с Еленой, – тихо проговорил он, умоляюще глядя на девушку. – Вы ведь сможете за одну встречу понять, не заколдована ли она.

– Полагаю, смогу. Но как я с ней встречусь? В таком состоянии, как вы описываете, барышня вряд ли принимает гостей. А мы с ней даже не знакомы.

– Вы правы. Но…

– Что же?

Полянин тяжело вздохнул.

– Вера говорила, что вы просто кудесница. Может быть, что-то придумаете? В благодарность я сделаю для вас хоть невозможное, поверьте!

– Да успокойтесь, сударь, ничего мне не нужно. Хорошо. Я подумаю, как тут лучше поступить. Но ничего не обещаю.

– Благодарю вас! – Полянин схватил руку Софи и крепко прижал к губам.

– Ничего не обещаю, – повторила она.

– Но я все же верю в то, что вы нам поможете – мне и Елене… Она живет на южной окраине Липича, у самого въезда в город. Дом Ланиных вам всякий укажет. Храни вас Господь!

Роман не удержался и передернул плечами.

Петр Полянин наконец распрощался и вышел. Вильегоров смотрел в окно, как тот спускается с крыльца, садится в экипаж. Потом повернулся к Софи. Лицо доктора отражало явную насмешку.

– Вы его, кажется, пожалели?

– Пожалела, – призналась девушка. – А потом… невеста испугана и не пускает жениха на порог. При этом не хочет ничего объяснить. Это же довольно интересно.

– Если только все это правда. Я не испытываю особого сочувствия к господину Полянину. Мы, мужчины, всегда тяжело переживаем отказ. А он перегнул палку. Все эти его сказки, чтобы подсластить самому себе пилюлю, звучат как-то… жалко.

– Но господин Полянин, тем не менее, приехал ко мне за помощью, совсем меня не зная. И умолял, почти нарушая приличия…

– Он не может смириться с существующим положением вещей. Цепляется за соломинку. Это очень печально.

– Возможно, вы правы. Если только мы и правда не имеем дело с колдовством. А иначе… что угодно может быть.

– Вообще все что угодно?

– Вплоть до того, что в прямом смысле подменили несчастную Елену Викентьевну.

Роман вновь недоверчиво усмехнулся.

– Вы считаете, что человека можно подменить?

– Да, это возможно. Непросто, конечно. Но существует такая ворожба… Особенно зеркал надо опасаться.

– Вот у вас уже и воображение разыгралось.

– Может быть. И все же я подумаю, что тут можно сделать.

– Что ж, будет прекрасно, если это вас развлечет. Кстати, а что за история с проклятым альбомом?

– О, это было чуточку жутко. Но благодаря тому делу я смогла хоть немного отвлечься от переживаний из-за смерти мужа. Простите, мне не хотелось бы сейчас все это вспоминать.

– Извините меня, Софи. Что ж, покидаю вас на время. Надеюсь, буду к ужину, воспользуюсь вашим приглашением. Не скучайте, Софья Михайловна. Да вы теперь уж и не заскучаете.

Он взял шляпу, откланялся и вышел.

Глава 2

Софи прошла из маленькой гостиной в свою комнату, скинула туфли и удобно улеглась на кушетке, заложив руки за голову. Через несколько минут она незаметно для себя задремала в тепле и уюте, и только появление тетушки нарушило ее легкий сон.

– Софья, ты лентяйка! – заявила Ольга Никитична, приятная полноватая дама с румяным лицом и сединой в коротких буклях. Она напрасно пыталась придать добродушному лицу и кротким голубым глазам строгое выражение. – Вчера такую чувствительную драму представляли у Красновых. Нет бы носик высунуть из дома, приобщиться к высокому… да хоть визит кому-нибудь сделать… а ты на кушетке валяешься.

– Ma tante, – сонно пробормотала Софи, не открывая глаз. Она любила звать тетушку на французский манер. – Я никуда не хочу. Я устала.

– Устала она… всю ночь читала?

– Еще и писала. Дайте мне поспать немного, тетушка, милая.

– Да знаю я, – проворчала Ольга Никитична. – Кавалеров принимала.

– Каких кавалеров? – фыркнула Софи. – Вильегорова? Доктор мне книжку привез. Старинную. «Цветник духовный».

– Да-да, а еще господин Полянин приезжал из Приозерного. Мне Ивашка все передал подробно. Что ему-то понадобилось у нас? Мы не бываем у них с визитами.

– Мой дар, – Софи наконец-то широко раскрыла глаза. – Его интересует мой волшебный дар.

– Всех-то он интересует! А меня, Софьюшка… меня он пугает.

– Вам вовсе нечего бояться, ma tante. Я же не наколдовываю леших, не вызываю духов, не навожу морок, не гоняюсь за русалками. Просто я все это чувствую… Чувствую!

Софи села, поджав под себя ноги, и Ольга Никитична пристроилась рядом с племянницей, погладила ее по округлой белой руке.

– Покров вот недавно справили. Свадьбы теперь пойдут. А что бы и тебе, Софьюшка… это… замуж-то?

– За кого прикажете? – Софи сладко потянулась. – За отца Василия? Тоже ведь вдовец. А что, славная бы из меня вышла попадья!

– Да хоть за того же Романа Вильегорова, – не поддалась на поддразнивание тетушка. – Он хорошей фамилии, не беден, и собой хоть и не писаный красавец, а все ж и недурен. И по тебе сохнет.

– Да прям уж сохнет. Неважно. Не стоит об этом, тетушка, дорогая. Я не забыла Александра.

– О-хо-хо, – Ольга Никитична нехотя поднялась. – Ну что с тобой делать? Пойду насчет чая распоряжусь.

– Подождите! – Софи тут же проворно ухватила ее за рукав. – Вы ведь в город с визитами часто ездите. А у Ланиных бывали?

– Нечасто, но приходилось. А на днях вот мне рассказывали о разорванной помолвке их единственной дочери. Да не с кем-нибудь, а с богачом Поляниным! Влюблен, говорят, как сумасшедший, прямо точно как в романах описывают. И она к нему весьма склонна была, а вот поди ж ты… и что только на девочку нашло?

– А кто вам об этом рассказал?

– Людочка Сомова… ты ж ее знаешь.

– Не припомню.

– Сомовка же… соседи наши! Ну ты, мать моя, точно как монашка-затворница из глухого скита. Вы еще встречались в гостях у…

– Ну, может быть. И что же она?

– Людочка – лучшая подруга Елены Ланиной, – Ольга Никитична оживилась, очень обрадованная тем, что затворница Софья наконец-то заинтересовалась делами соседей. – Бедняжка Люда! Так сокрушалась, что ей пришлось отказаться от роли в постановке у Красновых. Очень уж театр любит. Но нельзя ей сейчас. У нее ужасы в семье…

– Ужасы? – Софи недоверчиво взглянула на тетку.

– Да еще какие! Вот слушай, – та вновь удобно разместилась на кушетке. – У Сомовых с малолетства воспитывался сирота, дальний родственник. Отец Людочки души в нем не чаял, своего-то сына так Бог и не дал. А из родных детей только Людочка. И уж давно порешили, что дети вырастут и поженятся. Глава семейства и так немалую часть имущества отписал приемышу. И вот теперь этот юноша… он тоже Сомов по фамилии, а имя – Константин… так вот, он застрелился.

– И правда – ужас, – Софи даже перекрестилась. – Но почему он так поступил?

– А никто не знает. Говорят, весел был накануне, все как всегда. А потом взял и… Эх, упокой Господь неразумную душу. Может нашло что-то… Морок.

– Морок, – эхом повторила девушка. – Еще одна загадка.

Ольга Никитична посмотрела на племянницу очень внимательно.

– Ты-то загадки любишь, я знаю. Разгадчица… Не лезь ни во что такое, Софья. Мой тебе совет. А если уж скучно – может, в Москву опять? Ну или… мало ли городов на Руси.

Софи задумчиво погладила тетку по щеке, но ничего не ответила. Та горестно вздохнула. Она жалела племянницу. Дочь ее старшего брата, с малолетства сирота, а теперь и вдова после четырех лет замужества. Эх, каково это – супруга лишиться в двадцать два года… Конечно, Саша Снегирев странный был, да и старше Софьюшки на двенадцать лет. Но они хорошо ладили. Счастливо прожили в Москве отведенное им время. Были у них и какие-то свои тайны, которые Ольгу Никитичну настораживали – колдовство, чародейство… все это ей не нравилось.

Будучи простой женщиной с доброй душой, она старалась держаться подальше от того, чем могла бы навредить себе или людям. А главное, сама она так замуж и не вышла, и Софи была ей как дочь. За нее боязно. После смерти мужа племянница заявила, что едет в полученную от него в наследство Снегиревку, и оттуда – ни ногой. Ольга Никитична напросилась с ней. Конечно, чтобы молодой вдове было не так одиноко. А еще, если понадобится – оградить от чего-то… смутного… неясного… пугающего. Софи же хотя и не была против теткиной компании, в душу ее к себе не пускала. Все делала, как сама того желала… Вот и сладь с такой.

А еще, думала тетка, пора бы уж Софьюшке за два года свыкнуться со своей утратой. Для чего она себя сама заключила в помещичьем доме в Снегиревке? Почему хотя бы по ближайшим соседям с визитами не ездит? Так ведь и раньше времени состариться немудрено. А сейчас вот вопросы задает… радоваться или пугаться?

Поняв, что племянница потеряла интерес к разговору, Ольга Никитична пошла отдавать распоряжение слугам.

А Софи думала:

«Елена Ланина и Людмила Сомова. Две девушки, две подруги. Были невестами – и уже нет. Одна отвергла жениха, и, возможно, страдает. Другая его лишилась навсегда, но беспокоится из-за того, что из-за траура потеряла роль в любительском спектакле. Есть ли здесь какая-то связь? Но гадать нет смысла. Елена, возможно, стала жертвой шантажа или какой-то сложной интриги. Петр Полянин – человек слишком восторженный и доверчивый. Такие все истолковывают в пользу тех, кого любят, и ничего не видят у себя под носом. Но это только, если в дело не замешалось что-то потустороннее. Да еще это самоубийство… Нет, тетушка, и вы, Роман Захарьевич, не отговаривайте! Я обязательно попытаюсь выяснить, что творится у соседей, и нет ли тут черного колдовства. В конце концов, мой муж был тайным стражем. Я не могу это так оставить».

Глава 3

Ужинали в большой столовой, пышно расписанной в стиле ушедшего восемнадцатого столетия. На стенах цвели диковинные цветы, зеленели пышные деревья, порхали яркие птицы…

Хлебосольная Ольга Никитична всегда была рада принимать гостей и часто сетовала, что в Снегиревку почти никто не приезжает. Вот и сейчас за столом были все свои. Кроме хозяек – друг семьи доктор Роман Вильегоров, священник местного прихода отец Василий Знаменский и его юная дочь Александра.

Ужин проходил довольно оживленно, вот только Саша выглядела хмурой. Софи посматривала на девушку с удивлением и тревогой, а сама поповна кидала откровенные меланхоличные взгляды на доктора Вильегорова. Что, конечно же, от внимания Софьи не укрылось.

Между тем отец Василий рассказывал о том, что приключилось по дороге в Снегиревку.

– …Выскочила на дорогу, псина страшная, вся черная и здоровущая как волк.

– Почти волк и есть, только уши не торчком, – негромко добавила Саша.

Отец и дочь были совсем не похожи. Не зря про поповну болтали, что она то ли подкидыш, то ли родную дочку священника подменили в младенчестве. Отец Василий, мягкий, простодушный, можно сказать – уютный человек, обликом был настоящий русский мужик. Красивый и крепкий, с широким лицом, с седеющими русыми кудрями и густой окладистой бородой. Он и вел-то свой род от крепостного, которому барин благоволил, дал вольную и на свои средства отправил учиться в семинарию. А Саша… Александра Знаменская, белокурая, легкая и худенькая, неброско, но со вкусом одетая, выглядела совсем барышней. Ее движения отличались изяществом. Но манеры все же были слишком вольные.

– И вроде бы все ничего, – продолжал отец Василий, – мало ли… может, сбежала собака с какого двора и носится где ни попадя… но вдруг встала и преградила нашей коляске дорогу. Рычит! Шерсть дыбом на загривке. Лошадка-то перепугалась, едва удержал ее Егорка. И тут откуда ни возьмись…

Священник запнулся, и Вильягоров тут же усмехнулся по своему обыкновению.

– Уж не архангел ли Божий с сияющим мечом?

Батюшка посмотрел на него с кротким укором, но доктор тут же приятно и чуть виновато улыбнулся Саше, и тонкого личика девушки словно коснулся солнечный зайчик. Она даже нос смешно наморщила, одаривая доктора ответной улыбкой. И перебила отца, собравшегося уже ответить:

– Рысь! Это была рысь, но непростая. Она смогла меня напугать.

– Как же так, голубушка? – удивилась Ольга Никитична. – Ты же вроде у нас неробкого десятка.

– Сначала рысь прогнала собаку, – продолжила Саша. – Так и кинулась. Золотые искры с хвоста, с шерсти полетели фейерверком! А потом на меня глянула, и…

И без того болезненно бледная, девушка при этом воспоминании побелела еще сильнее.

– И мы смотрим, – подхватил ее отец, – а у рыси-то уже не морда… лицо… Человеческое… Сашино.

Ольга Никитична ахнула и перекрестилась. Даже Роман Вильегоров посерьезнел.

– Никак, нечисть? – понизила голос Софьина тетушка.

– Нет, – возразил батюшка, – нечисть креста боится. Я уж и крестил это чудище издалека, и молитвы читал… и ничего. Просто зверь диковинный. Такие обычно от человеческих глаз прячутся в разных глухих местах, а с этим, видать, что-то приключилось. О похожих еще в старинных книгах написано.

Тут Софи, разглядывавшая салфетку, почувствовала, как все взоры обратились на нее.

– Это арысь-поле, – пояснила она, ни на кого не глядя. – И правда, волшебный зверь. Он порой принимает на себя образ тех, как кого смотрит, но чаще всего – одно лишь лицо. Жутковато, наверное… Но это не нечисть, да. Арысь-поле – не злые создания. Если она прогнала черную собаку, вот та, наверное, и представляла опасность.

– Встречается всякое разное, просто диву даешься, – подхватила Ольга Никитична. – Да и странники в чужих землях видели чудо-юдо, одно другого необычней, рассказывали об этом… Откуда ж они такие берутся, а, Софья?

– Может, такими изначально созданы.

– Или пришли к нам из незримого края? – мечтательно проговорила Саша. – Из Запределья?

Неожиданно Роман с ней согласился:

– Такое вполне может быть. Знаете, как объясняют происхождение древних оврагов в здешнем лесу? О, Софья Михайловна, вы-то уж точно знаете!

Софи вновь послышалось легкое раздражение в его голосе. Он теряет терпение? Надо же, как странно все складывается… Доктор Вильегоров и ее покойный муж Александр – уроженцы здешних мест, но нечасто общались… а потом Снегирев представил приятелю в Москве юную жену. И доктор еще долго не покидал столицу, постоянно наведывался в гости к Софи и Александру. Наконец возвратился в свое имение под Липичем, но и оттуда писал письма обоим супругам. Александр ничего не понимал и не замечал. Софья замечала все, но делала вид, что ничего и нет. Когда она овдовела и переехала жить в Снегиревку, Роман, кажется, начал на что-то надеяться… уже два года надеется. А между тем давно бы мог жениться – невест подходящих в округе хватает. Доигрался же до того, что теперь вон Сашенька с него глаз не сводит.

И все же в глубине души Софи ощутила неприятную досаду – вот уж совсем ненужное чувство. Что же это за человеческая натура такая? То, что наше, не нужно нам, под носом не замечаем, а если кто-то вдруг надумал это взять… Но что за чушь… девушка отогнала глупые мысли.

– Софья Михайловна? – переспросил не сводящий с нее глаз Роман. – Вам, может, нездоровится?

– Ох, простите, – Софи встрепенулась. – Но об этом мне вас надо спрашивать – я больна?