Перстень Персефоны

Мария Круглова-Жорняк

Перстень Персефоны

Часть 1.Начало: сделка

Глава 1. Нехорошая квартира

Безликая толпа изливалась из недр метрополитена на улицы города и разбредалась по своим будничным делам. Двери вестибюля в историческом центре выходили в огромную лужу – весь этот мартовский день был похож на заплаканную первоклассницу, что позабыла правило, стоя у доски, и потому залила слезами всё вокруг. Точно так же и весна, попытавшись было обосноваться в городе вовремя, позабыла верный порядок действий и рассыпала по улицам дождевые капли.

Одна из прохожих, высокая девушка в тёмном пальто, скрытым по спине длинными пышными волосами, едва сойдя со ступеней вестибюля метро, поскользнулась и завалилась на одно колено, едва избежав падения в эту масштабную лужу. Мужчина, что проходил мимо, помог ей подняться, и она, принуждённо улыбнувшись ему, принялась отряхивать колено, что испачкала в мокрой и грязной снеговой каше. Дело это оказалось бессмысленным, брюки были безнадёжно испачканы, а девушка – а её, кстати, звали Ольга – явно торопилась, и потому уже спустя минуту она стремительно зашагала дальше по улице, несмотря ни на что.

Над северным городом расцвело холодное тусклое солнце. Его бледный бутон, что долго маячил на горизонте и, казалось, так не сможет осилить цветение в этот хмурый день ранней весны, невзирая не все слухи и предрассудки всё же раскрылся – то ли удобренный людскими чаяниями, то ли, напротив, назло всему и всем, точно так же, как и был возведён этот город три сотни лет назад. В северной столице наступил новый день.

Ольга бежала по улице, перепрыгивая лужи, что тут и там встречались на тротуарах. Оттепель была непредвиденной и кратковременной, и весна явно покуда ещё не вступила в свои права, поэтому ложных надежд в душе она не лелеяла. Она знала, что вечером вся вода, что, не сдержавшись, оттаяла под обманчивыми лучами тусклого солнца, вновь столкнётся с неумолимой зимней стужей, и потому, не поддавшись слабой надежде на тепло, надела длинное зимнее пальто, которое теперь мешало ей широко расставлять ноги для прыжка. Не беда, думала она, это всё мелочи, ведь сегодня решается её судьба.

Оффер по работе она получила на прошлой неделе, и теперь остро встал вопрос о постоянном жилье. Поскольку компания, куда её пригласили, имела имя чрезвычайно известное, а капитализацию – столь огромную, что позволяло её логотипу не сходить с экранов телевизора, Ольга понимала, что задержится здесь надолго. Решив, что это шанс всей жизни, она была готова к любым трудностям, лишь бы обзавестись связями и получить опыт в газовой отрасли, а это означало только одно – съёмная квартира в таких условиях абсолютно бесперспективна. Нужна была собственная квартира, причём быстро – и Ольга нашла её, и теперь опаздывала на встречу с хозяином и его риэлтором. Казалось, ситуация предельно проста и ясна, но в душе ледяным комом возлежала тревога – почему у просторной и качественно отремонтированной квартиры в центре города такая невысокая стоимость?

Посмотрев на часы, Ольга ещё энергичнее запрыгала между лужами узкого тротуара Большой Морской улицы. Она поняла, что почти на месте, когда заметила шпиль торгового дома Эсдерс и Схейфальс – величественно взметнувшийся в небеса кадуцей Гермеса Трисмегиста, что словно благословлял город на великие свершения. Здесь вообще всюду встречается символика тайных сообществ, и жезл Триждывеличайшего – лишь один из этого перечня наряду с всевидящим оком, что смотрит на жителей и гостей города со всех городских соборов, и чёрным солнцем, что всеми силами стараются не замечать пассажиры в зале ожидания Финляндского вокзала.

Но вот наконец и нужный Ольге дом – пять этажей, если считать с чердачным, серовато-розовые стены, все элементы оформления фасада говорят о принадлежности его к классицизму. На одной из его стен она разглядела потемневшую металлическую табличку с гордым профилем грузинского князя, что сыграл важную роль в победе над Наполеоном, чуть поодаль виднелась вторая табличка, уже с лицом известного английского мореплавателя, а, быть может, и пирата. Пока всё было так, как указано в объявлении.

Ольга набрала код на металлической двери в арке и, натужно приложив её плечом, вошла внутрь. Выйдя из двери напротив, она оказалась в чахлом садике внутреннего двора – всего два дерева уныло тянули озябшие голые ветки к удивительно синему мартовскому небу, да между ними расположилось некое подобие клумбы, оценить красоту которой теперь, в зимний холод, конечно, не было никакой возможности. Ольга быстро пробежала двор и набрала номер квартиры на двери противоположной парадной, и ей тут же открыли, не задавая лишних вопросов – видимо, уже ждали.

Поднявшись по ступеням первого пролёта лестницы, Ольга заметила зеркало и невольно бросила в него взгляд. Оттуда на неё озадаченно посмотрела юная девушка с неприлично пышными кудрявыми волосами цвета выдержанного коньяка – она долго выбирала этот цвет в парикмахерской и гордилась им, чего не скажешь о кудрях, с которыми она постоянно боролась и никак не могла справиться. Нос, как обычно, показался ей чуть длиннее, чем было необходимо, хотя не портил в целом миловидную картинку – но не более того. Ольга отметила, что цвет лица её в последние недели сделался несколько серым и нездоровым, и про себя усмехнулась – так она стала похожа на чахоточных девиц, что прогуливались по улицам этого города пару сотен лет назад. «Ещё немного, и стану истинной петербурженкой» – подумалось ей.

Легко вбежав на третий этаж, она огляделась и заметила, что одна из дверей чуть приоткрыта. Не успела она взяться за её ручку, как она распахнулась, и Ольга увидела своего отца, который широко улыбался и жестом приглашал её войти – надо же, он всё-таки пришёл.

– Привет, ребёнок! А мы тебя все ждём, – наигранно поприветствовал её он.

– Какой я ребёнок, папа – мне уже двадцать один год. Рада, что ты на месте, я думала, ты не сможешь найти время, – раздражённо ответила Ольга.

Отец не стал комментировать её слова и посторонился, пропуская в квартиру. В маленьком тёмном коридоре Ольга увидела женщину, чей возраст определить не смогла – ей с одинаковой вероятностью могло быть и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят. Довольно грузная, в растянутом голубом свитере, с залежавшимися волосами, окрашенными в дешёвый жёлтый цвет, она широко добродушно улыбнулась и удивила Ольгу гладкостью кожи, здоровым румянцем и живым блеском глаз.

– Здравствуйте! Рада знакомству, меня зовут Наталья, я риэлтор, – мелодичным грудным голосом сказала она, по-мужски протягивая Ольге руку, – не стесняйтесь, смотрите, спрашивайте, я знаю об этой квартире всё и готова поделиться с вами своими знаниями.

– Добрый день, я Ольга. Выходит, хозяин квартиры не смог подойти?

Лицо Натальи дрогнула, но она тут же снова взяла себя в руки и вернула ему жизнерадостное выражение. Рукой указав в сторону комнаты, она сказала:

– Почему же, Максим тоже здесь и к вашим услугам. Он просто сейчас делает небольшую перестановку.

Ольга ожидала, что после этих слов хозяин выйдет из комнаты для знакомства и обмена любезностями, но этого не произошло. Решив пока занять наблюдательную позицию, она лишь приподняла одну бровь и повернулась к отцу.

– Ты уже посмотрел что-то, пап?

Тот довольно кивнул:

– Конечно, я осмотрел всю сантехническую часть. Максим полностью всё заменил, трубам нет и года, клапаны итальянские, латунные, лет на десять хватит точно. А может, и больше. Плитка, правда, бежевая, не знаю, понравится ли тебе – но тоже итальянская, Максим говорит, выбирал с дизайнером.

Ольга быстро заглянула в санузел и вышла – крупное зеркало, висевшее справа от двери, вновь напомнило ей о том, что у неё слишком длинный нос, да и причёска сегодня снова не удалась. Выйдя в коридор, она сказала:

– Дизайн современный, мне нравится. В трубах я всё равно ничего не понимаю и потому доверяю твоему мнению, пап.

Наталья жестом пригласила всех пройти дальше. Кухня была довольно небольшой, и троим сразу оказалось непросто разместиться в ней так, чтобы ничего не задеть. Отец по-свойски сел за стол, не стесняясь разложенного и явно не доеденного хозяйского завтрака, а Ольга сразу же подошла к окну и выглянула на улицу, оценивая вид. Под окном праздно шатающиеся в полдень люди не спеша прогуливались, нежась в лучах неожиданно тёплого мартовского солнца, хотя и Ольге показалось, что они больше убеждают себя в его тепле, чем чувствуют его на самом деле.

За спиной риэлтор нараспев нахваливала кухонный гарнитур.

– Лакированный массив натурального дерева, и цвет какой изысканный, посмотрите – дуб сонома. А столешница – мрамор, Максим специально выбирал такой цвет, чтобы сыграть на контрасте с панелями. А варочная панель и другая техника немецкие, тоже почти новые, есть гарантийные талоны.

Отец наклонился к столешнице, критически осмотрел её и сварливо заявил:

– Маркая она, любое пятно видно будет. Неудобно!

Ольга вздохнула. Бросив быстрый взгляд на безупречно новую мебель, она перевела его на остатки яичницы и откушенный хлеб, что были брошены на столе прямо на разделочной доске, и сказала:

– Замечательная кухня, мне нравится. Вид на Гороховую – это просто предел мечтаний.

Наталья самодовольно улыбнулась, будто Ольга похвалила лично её, а отец в ответ только крякнул. Настало время осмотреть жилую комнату, и Ольгу раздирало любопытство – ей было до невозможности интересно не только то, что из себя представляет эта часть квартиры, но и то, что из себя представляет её хозяин, который не удосужился даже выйти и поздороваться с потенциальными покупателями.

Тяжело ступая, Наталья проследовала через коридор к створчатым дверям, что вели в комнату. Легко коснувшись створки рукой, она открыла её и первой вошла, а Ольга с отцом, неуверенно топчась, медленно прошли следом. Комната произвела на Ольгу ошеломительный эффект – её сразу же поразили простор и свет, что дарили целых два окна. Обрамлённые плотными и тяжёлыми шторами серо-синего цвета, вытянутые вверх, они казались широко распахнутыми глазами человека со светлой и чистой душой. Тусклый мартовский свет ниспадал сквозь них в комнату, словно водопад, и наполнял её теплом, прикосновение которого, казалось, можно было ощутить физически, на коже.

В углу тёмно-зелёным пятном на фоне серо-голубых обоев маячил огромный фикус в кадушке. Ольга обожала растения, и потому раскидистые ветви фикуса с толстыми сочными листьями сразу же привлекли её внимание. Она подошла к нему и осторожно коснулась пальцем листа, и тут услышала высокий нервический голос позади себя:

– Фикус могу оставить вам, если хотите. Ещё диван и кресла оставлю, так что можете попробовать посидеть на них, вдруг понравится.

Она оглянулась и увидела невысокого мужчину, что стоял в дальнем углу комнаты. Он был коренаст, как-то чрезмерно широкоплеч и обладал до странности длинной шеей, за счёт которой, казалось, пытался компенсировать свою приземистость. Нос его тоже казался длиннее, чем нужно, словно в насмешку над Ольгой, но очки несколько смягчали картину, будто он носил их не из необходимости, а ровно для этого внешнего эффекта. Появившиеся залысины подсказывали, что на самом деле хозяин квартиры не так молод, как кажется, и от внимания Ольги не ускользнул его нервный тик – сам того не замечая, он то наморщивал лоб, поднимая брови, то разглаживал его.

Словно подтверждая истинность своих слов, он указал рукой на рыже-красный диван, что стоял перед ним, прямо посреди комнаты. Отец Ольги, не дожидаясь повторного приглашения, в два шага подошёл к дивану и резким движением приземлился на него, вытянув ноги. Судя по тому, какое довольное выражения расплылось на его лице после этого, диван и впрямь ему понравился, поэтому Ольга не сочла нужным проверять это самой.

Наталья явно не знала, как справиться с ситуацией. На её пухлощёком одутловатом лице отражались по очереди замешательство, озабоченность, страх, потом – снова замешательство, и так по кругу. После третьего цикла смены эмоций она наконец взяла себя в руки и громогласно возвестила:

– А вот и хозяин квартиры собственной персоной. Максим, прошу любить и жаловать, готов быть с вами абсолютно откровенным в любых вопросах.

Максим издал нервный смешок и рукой взъерошил стриженные ёжиком редеющие волосы. Пристально посмотрев на сидящего на его диване отца Ольги, он перевёл чудной взгляд на неё саму и, встретившись с ней глазами, смутился, отвернулся и отошёл к окну. Там он застыл, сложив руки на груди, словно древняя статуя, и принялся молча наблюдать за происходящим. Ольга посмотрела на отца, тот пожал плечами и поёрзал на диване, будто проверяя, насколько он крепкий и не развалится ли от его движений.

Наталья принялась в красках описывать качество ремонта. Ольга услышала названия брендов, что были у всех на слуху, удивилась, что самые обыкновенные, казалось бы, обои могут стоить там дорого, и снова ощутила диссонанс этого расхваленного ремонта с ценой, по которой Максим планировал продать квартиру. Сам он в это время стоял у окна и бессвязно шевелил губами, словно колдун, что шепчет магические заклинания.

Ольга прошла в угол комнаты к великолепного вида изразцовой печи, коими славился питерский старый фонд. Она знала, что за квартиры с такими печами реставраторы готовы вступить в настоящую битву, а квартиры с восстановленной печью стоят баснословных денег.

– Это ведь печь, да? Изразцы удивительной красоты. Она в рабочем состоянии? – спросила она, задумчиво накручивая непослушный локон на палец, пока разглядывала причудливый рисунок на изразцах.

Ответом ей было молчание. Обернувшись, она посмотрела на Максима, а тот вперил в неё ответный взгляд, совершенно дикий, как если бы она спросила его что-то несуразное. Ольга посмотрела на Наталью и по её виду поняла, что та информацией не владеет, но боится задавать хозяину лишние вопросы. Собравшись наконец с мыслями, Максим едва смог выдавить из себя:

– Дымоход замурован – соседи наверху снесли короб. Так что…

Очевидно, сказанные несколько слов были сопряжены для него с невероятными усилиями над собой. Голос Максима постепенно сник, и он снова замолк, осатанело глядя на Ольгу.

Наталья вновь подала голос в попытке хоть как-то исправить ситуацию:

– Кстати, полы Максим специально менять не стал, только оциклевал и покрыл заново лаком – для сохранения аутентичности атмосферы. Они в отличном состоянии, вы сами видите, а сейчас как никогда в дизайне актуальна эклектика – сочетание старины и хай-тека, что и постарался воплотить Максим.

Отец подал голос с дивана:

– Максим, а почему вы решили продать квартиру?

Все обернулись к отцу. Дрогнув всем телом, Максим дико вытаращился, постоял молча несколько секунд, потом вновь взъерошил волосы, наморщил лоб, разгладил его и пожал плечами. Ольга отметила про себя, что он воззрился на отца с нескрываемым страхом, ещё больше побледнел и закашлялся.

Отец не отставал:

– Ну, вы ведь явно не для продажи такой ремонт делали – перекладывали плитку в ванной, меняли все трубы, демонтировали гипсокартон с потолка, чтобы вновь обнажить дореволюционную лепнину. Чёрт возьми, вы даже изразцы печи, очевидно, реставрировали. Мы понимаем, что вы планировали жить здесь сами.

Максим принужденно рассмеялся.

– Я… Видите ли, я решил переехать в Москву. Моя жизнь как-то разладилась в последнее время, и я подумал, что мне пойдет на пользу полная смена обстановки, образа жизни. Вот и продаю…

Краем глаза Ольга заметила, как отец с сомнением покачал головой. Максим, судя по всему, исчерпал последние ресурсы коммуникации с людьми и снова впал в подобие транса, скрестив руки на груди и вперив остолбенелый взгляд в стену. Ольга вновь подошла к фикусу и только тут обратила внимание на то, что нижние листья его совсем пожелтели, а верхние по краям подверглись той же деструктивной тенденции.

– Смотрю, не только у вас тут жизнь разладилась, – заметила она, лёгким движением срывая сухой листок.

Максим вновь изумлённо воззрился на Ольгу, как будто только что заметил её в своей квартире. Риэлтор широко, как могла, улыбнулась и парировала:

– Максим уже сказал, что готов оставить его вам в случае покупки. Я уверена, тепло женских рук восстановит всё, что разладилось, и вернёт растение – да и не только его – к жизни.

Глава 2. Переезд: радости и трудности

Если бы Ольгу спросили, чем именно зацепила её эта квартира, она, должно быть, не смогла бы внятно ответить. Формально она могла бы перечислить её очевидные плюсы – расположение в центре города, современный ремонт, историю дома, ну и, безусловно, привлекательную цену, что была на целый порядок ниже квартир в домах по соседству. Однако в действительности всё было куда сложнее – Ольга ехала в Петербург за определенным самоощущением, и в этой квартире, в отличие от всех предыдущих просмотренных, она его нашла.

В этом доме она как нигде могла ощущать сопричастность с историей, практически вариться в котле исторических событий, что имели место быть именно здесь. О каком прикосновении к истории могла бы быть речь при переезде в обычную сталинку или, того хлеще, хрущёвку! Нет, именно эти высокие парные окна в жилой комнате, витражи на лестнице и памятные таблички на внешних стенах, почерневшие от времени и сырости, и создавали то самоощущение, которого Ольга так желала. А чего стоит одна возможность пить по вечерам горячий имбирный чай, сидя на подоконнике и лицезрея – пусть краешек, но всё же – кадуцей Трисмегиста на шпиле торгового дома! Всё это было чересчур прекрасно, чтобы упускать такую возможность.

Именно поэтому спустя пару дней Ольга уверенно набирала номер телефона отца, которому предстояла роль её кредитора в жилищном вопросе. Родители давно были в разводе, отец фактически не принимал никакого участия в её жизни, и потому она знала, что он не вправе отказать ей в просьбе одолжить денег на покупку – благо, финансовое положение отца этому способствовало.

В этот раз отец долго не поднимал трубку. Ольга не слишком встревожилась по этому поводу, хоть и понимала, что его отказ от участия в сделке будет означать её невозможность и серьёзно осложнит ей жизнь. Где-то в глубине души она знала, что всё получится и квартира будет принадлежать ей, и потому не давала переживаниям захлестнуть её. Хотя в сухом остатке причины для нервного напряжения у неё были: более чем странное поведение хозяина квартиры в момент просмотра, чрезмерно добродушный риэлтор, и вот теперь к ним прибавилось молчание отца.

С третьего звонка он всё же взял трубку. Голос у него был хриплый, речь медленная и прерывистая, и весь он производил впечатление человека помятого, несвежего и не готового к разговору.

– Пап, я проверила документы по квартире, с ними всё в порядке. В сети отыскала необходимый перечень, получила доступ во все базы, собрала подборку – и готова выходить на сделку. Задолженности по коммунальным платежам по квартире нет, никто в ней не прописан уже пару лет и даже временно не зарегистрирован, а лицензия клиники, где этот Максим брал справку у психиатра и нарколога, является действующей еще лет пять.

Отец зычно зевнул в трубку, после чего вальяжно ответил:

– Ну что ж, дочь, раз ты уверена в сделанном выборе, то назначай дату сделки.

Ольга помолчала, потом не выдержала и выдала скопившееся в подсознании сомнение:

– Меня лишь смущает поведение хозяина квартиры во время просмотра. Такое ощущение, что он был сильно напуган кем-то или чем-то, ты не заметил?

– Откровенно говоря, мне показалось, что он наркоман. Но раз психиатр с наркологом дали ему справку, значит, документально он вменяем, дееспособен и потому сделка по продаже квартиры будет считаться состоявшейся. Поэтому нас его ментальные проблемы беспокоить не должны.

Ольга помялась, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор, но потом снова не выдержала:

– Я не согласна с тобой, он не был похож на наркомана. Скорее, он чрезвычайно жаждет продать эту квартиру и оттого ужасно нервничает. Как думаешь, может, у него случился конфликт с соседом по лестничной клетке?

Отец явно не разделял тревог Ольги, либо не желал рассуждать о них.

– Ольгуш, я думаю, тебе стоит задать самой себе вопрос, насколько лично тебе важна причина поведения Максима? При условии, что документы ты сама проверила и уверена, что с ними все в порядке.

Ольга задумалась. Отец всегда решал проблемы подобным образом, прежде всего, задавая себе вопрос, касается ли это лично его, или всё же нет. В её ситуации ответ был не столь однозначен, но тем не мене она успокоилась и ответила:

– Пожалуй, ты прав. Какое мне дело до его психов? Может, он сам по себе такой странный, а я уже себе теорий построю и дойду до того, что всё отменю. Спасибо тебе за совет! А с соседями отношений у меня попросту не будет, я ведь всё время буду на работе – вот и все дела. Нет Максима, нет проблем.

– Вот и славно. Жду от тебя сообщение с датой сделки, дочь, – сказал отец и отключился.

Он, хоть и не слишком утрудился, пока разговаривал с ней, всё же сделал своё дело – Ольга успокоилась и начала переписку в смартфоне с риелтором по поводу даты сделки. Ничто больше не казалось невероятным или пугающим – теперь будущее было так близко, что, казалось, можно пощупать руками.

Сама сделка прошла на удивление гладко – отец приехал вовремя и сделал всё, что от него ожидалось, Наталья была максимально любезной, а Максим – спокойным, пожалуй, даже чересчур – у Ольг была идея, что он прибег к помощи сильнодействующих успокоительных. Так или иначе, спустя пару недель различного рода организационных мероприятий Ольга с отцом стали обладателем так называемой «однушки» в историческом фонде.

Как правило, когда мечты сбываются, ощущаешь себя странно – не так, как ожидал. Когда они ещё остаются мечтами, ты предаёшься сладостным фантазиям о том, как будешь счастлив, если всё получится, но стоит им претвориться в жизнь, и оказывается, что это довольно будничный процесс, с эйфорией принципиально не связанный. Да, радость будет переполнять тебя какое-то время, но параллельно ты продолжишь заниматься бытовой рутиной, решать другие вопросы и так далее, и тому подобное. Это в сказках бывает счастливый финал, а в жизни – бесконечная череда белых и чёрных полос.

С Ольгой получилось то же самое. Вместо того, чтобы кайфовать от бабочек в животе, она совершала бесконечные звонки, заказывая мебель и согласовывая доставку, уточняя сроки с риэлтором и собственным арендодателем, и, конечно, держа на контакте отдел кадров компании, куда счастливо трудоустроилась. Засыпая в последнюю ночь перед переездом в съёмной квартире, она ощущала себя Христофором Колумбом, которому предстояло отправиться в неведомое путешествие в поисках смертельных опасностей и несметных богатств – ибо ожидания её от завтрашнего дня были безумно велики. Ради того, что должно начаться уже завтра, она оставила свой родной город, мать и друзей, и ввязалась в авантюру общей с отцом покупки недвижимости. Уже завтра она выйдет на работу в компанию, о которой грезили все одногруппники, а оттуда поедет ночевать в собственную квартиру вместо чужого арендованного угла – и это просто невероятно.

Едва открыв глаза на следующий день, Ольга с трудом осознала – вот и наступила та самая долгожданная новая жизнь. С сегодняшнего дня всё будет по-новому, и даже несмотря на то, что утро наступило не с салютных залпов или хлопушек с конфетти, а вполне себе обыденно – с подъёма до рассвета, чтобы попасть в офис вовремя. Ольга пила кофе и удивлялась, что в самый счастливый день своей жизни можно быть такой невыспавшейся – хотя вчера она и легла спать пораньше, и уснула довольно быстро, как это всегда случалось с ней в случае нервного напряжения.

Но дальше всё пошло как по маслу. Она загрузила последний рюкзак с вещами в машину, припаркованную у парадной – отец обещал помочь ей и перегнать её днём в её новый район – и отправилась в офис. Несмотря на то, что метрополитен нового города был ещё плохо знаком ей, она не заблудилась и с первого раза отыскала нужный выход. Офисное здание оказалось совсем близко к метро, и спустя всего пару минут после того, как Ольга вышла на улицу, она уже прошла через стеклянных двери и на лифте поднялась на нужный этаж.

Едва войдя в огромный просторный оупен-спейс, она поняла, что ей здесь невероятно нравится. Вообще-то она не любила все эти загородки в рабочих помещениях, ибо они всегда казались ей подобными загону для продуктивного скота на службе хозяина фермы. Козы и коровы в таких загородках доятся, куры несутся, а люди производят на свет собственный продукт – например, качают газ и продают его другим людям, чтобы у них дома было тепло. Но здесь, в том месте, где Ольга планировала начать движение к жизни мечты, к воплощению желаний в реальность всё казалось совсем иным.