Джазовый вагон

Роман Закамский

Джазовый вагон

Intro

Один маленький человек – только маленькие люди просят о чем-то – попросил моего знакомого (как и всегда им полагается, с небольшой жалостью) о маленьком одолжении, небольшой просьбе: свести его с его знакомым редактором, со мной то бишь, так как на обычные письма и электронные заявки ему не отвечали или отвечали в известной манере:

“Ваша работа не соответствует интересам издательства”.

В один обычный, но облачный день, в начале декабря, но на исходе нужного часа приема ко мне постучались. Я ответил с усталостью, что уже не успеть, что лучше перенести, что наверное потом, что так много дел. Но я совсем забыл, что обещал, и все-таки согласился, что даже разозлило меня. Как просто дать обещание и как тяжело его потом не выполнить. А тут еще встреча с рекламным агентом, утверждение печатных портфелей, выслушивание нового предложения по поводу…

Тук, тук, тук. (Быстро).

Вздох. (Медленно).

– Войдите. (Тянется)

Он вошел туго, неловко и, будто с корабля, неуклюже, перехватывая в руке, то ручку двери, то бордовый большой конверт, перевязанный бечёвкой.

– Здравствуйте.

Я лениво осмотрел его, указал ручкой на стул и движением руки усадил его.

– Вы от моего коллеги? (калеки, чуть не вырвалось).

– Да, знаете я хотел …

– Дайте угадаю, показать мне рукопись?

– Да. – Он улыбнулся, но тут же сконфузился, поняв иронию.

– Как называется?

– Да, вот она, возьмите. – Он протянул мне бордовый конверт. Я помедлил и нахмурился, наши глаза встретились, и он положил ее на край стола ближе к себе. – Да, называется мой рассказ “Джазовый вагон”. Он небольшой, я думаю у вас не займет много времени прочесть его и…

Наверное, мой строгий вид смутил его, я, правда, был недоволен: кабинет опять простыл, а у меня мерзли ноги, прям как у Гоголя в путешествиях.

– Про музыкальный вагон? Вы музыкант?

– Ну почти, то есть нет, не музыкант, но знаете, я знал, точнее у меня подруга была, есть, она пианистка и… он о любви и… – Он на секунду воодушевился, и, наверное, подумал, что мы уже почти друзья, или принял меня за милого брата, или, и того хуже, отца, которому можно сесть на ухо – молодые писатели так наивны, что готовы рассказать всё, но только не на листах. И он что-то говорил, но его речь была заучена, а у меня не было времени, и мне захотелось оборвать ее не из-за содержания, а из-за тона.

Решительная осечка и:

– Ясно. Вы заполнили нашу форму, ее вам должны были дать или на сайте посмотреть, там вы должны изложить синопсис вашего сочинения, тему, на какую целевую аудиторию, ваши сильные и слабые стороны по отношению к другим авторам и тд., и тп..

– Я, знаете, думал, что вы посмотрите, прочтете и…

– Без сопроводительного письма нельзя, правила. – Я глянул на бордовый конверт: он был тонкий.

– Я напишу, напишу…точнее оно, знаете, уже там, в конверте. – Искорка в глазах и сомнение, словно вор придумал алиби, затушил горящую шапку.

Лжешь! Ну за такой хитрый выверт, я, пожалуй, и заберу этот конверт, прям как студент на экзамене.

– Ладно, кладите, но не рассчитывайте, что это будет скоро, я очень занят, может, через 3 месяца или полгода. (Да, прям как в драме у Чехова. Но это, конечно, про себя.) Но наше издательство против веерной рассылки, поэтому в течение полугода вам нельзя этот рассказ посылать в другие конторы.

В глазах автора проскользнуло отчаяние и что-то умоляющие, и в то же время утешительное. Он уже начал вставать, как мне вдруг захотелось уколоть его еще совсем чуточку.

– Гонорары за произведения мы не выдаем начинающим авторам.

Он грустно улыбнулся уголками рта вниз, молча кивнул, поворачиваясь, он ударился об край стула, и возле двери попрощался.

Я осмотрел конверт размером А4: “Эх, артист, еще и бечевкой перевязал,” – и бросил под стол на стопку бумаг.

В редакции дела шли склизко и сыро. Кабинет перед Новым годом остыл. Из-за постоянно холода у меня разыгрался простатит. В больницу идти не было не то что времени, а желания. Да и еще она постоянно: избавься от сидячего образа жизни. К черту! Совсем хотелось отдохнуть. (Это “совсем” распространялась и на редакцию, и на жену.) Ей нужно купить подарок, как она любит, в бордовой блестящей упаковке, перевязанной зеленым бантом, как в фильмах. Я сел, отклонился на стуле и посмотрел в окно, смеркалось и шум сирен доносился из щелей. Я повернулся, чтобы достать сигарету, руки онемели от холода, я обронил под стол одну, мне захотелось в туалет, и, когда я поднимал сигарету, мне попался краешек бордового конверта. Я потянул его – это рукопись молодого автора. Я вспомнил наш диалог, его неуверенную позу и разговор, и наивно-хитроватый выверт с письмом. Его черное пальто (все молодые авторы заходят в редакцию в пальто, будто только с ними их пускают). Я положил конверт на стол, и что-то таинственное (все-таки сыграло свою роль) потянуло меня его вскрыть. Я дернул за нить, чтобы развязать, но рукопись завязалась еще на один лишний узел. Знак. Ох, где же эти ножницы, как же назывался этот рассказ? Вагонный квартет? Музыкальный эшелон? Нашел.

Чик, чик и всё готово.

Он развернул конверт, достал несколько распечатанных листов. Письма не было. ”Так и знал”. Но очень уж хотелось в туалет и покурить. Он вышел. Освободился от теплого зуда внизу живота и наполнил грудь холодным дымом. Когда вернулся:

– Даа, точно. Название было

Джазовый вагон

«Мы – музыканты, все остальное – словесно».

Мераб Мамардашвили

[“Ну конечно. Без эпиграфа никуда”]

От филолога

А я всё равно думаю назвать девушку, сидевшую напротив «Я», Асила, то есть бессилие против Алисы, но уже тогда в вагонной размеренности становилось понятно: Аня не против Алисы, а вследствие Алисы. Как в переводе одного лепидоптеролога [“Да на таком слове не то что споткнуться, а упасть и разбиться можно”]

Алиса без пирожка становилась Аней. Аня, ты та, чье имя соединяет первую и последнюю букву, нет, не только русского алфавита, но и моей жизни – текста. [“А, это про Набокова. Ну давай глянем правда первую и последнюю”. Он перелистнул. “ Да, ну хорошо”]

Раскрываю оставленную тобой нотную тетрадь: когда-то мне так нравились эти значки, с флажком или ребром, штилем и головкой (закрашенной или пустой); помню, как делал в ней заметки на нотном стане – ругалась, что буквами: не-мелодии пишутся на листах, не-слова – на партитуре. [“Ох, эта любовь соединять отрицательную частицу со словом с помощью дефиса, думая придать ему больший смысл, начитался французских философиков”

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.