Игры животных

– Он тоже отравлен и видно, что самочувствие его ухудшается, вне всякого сомнения.

– Совершенно очевидно, что эти маленькие жужжащие, животрепещущие летающие роботы предотвратили катастрофу.

– За мгновение нейтрализовали операторов.

– Успели предотвратить Великое вымирание на планете Крыс, которую доминирующие крысы по имени Люди называют Земля.

– Он ничего не успел сообщить про этих роботов. Только успел сообщить название – «пчёлы». Какое красивое слово – «пчела». Звучит, как музыка.

– Много доминирующих крыс – это Люди.

– Одна доминирующая крыса – это Человек.

– Мы, Наблюдатели, оказывается не крысы, а относимся к уважаемому семейству псовых.

– Успеть бы слаять всю информацию Наблюдателям на Земле.

– Окно закрыто, и я не смогу рассказать об этом Земному Наблюдателю.

– Жаль, что знакомство было кратким.

– Пусть он не красивый и грубый, но зато он очень сильный, мудрый и предположительно добрый.

– Было бы хорошо завести от него щенков.

– Крысочка могла бы произвести щенков от него. Это не простой инопланетянин. Это Наблюдатель. Мы с ним одной крови, не здешней.

– Может, накопленные знания у Земных Наблюдателей передаются щенкам на генетическом уровне?

– Даже голова кружится, сколько нового могли бы рассказать щенки.

– Мудрые по определению должны быть добрыми.

– Такая радость, что мы не одиноки во вселенной! Мы не одинокие Наблюдатели во вселенной!

– Такая жалость, что успели обменяться лишь каплей от возможного моря информации!

– Такая хорошая зависть. Он живёт среди Людей, и накопил очень большой объём информации.

– Такая досада, что ни один человек во всем человечестве не узнает, как созданные ими животрепещущие роботы-пчёлы спасли их мир.

– Какие разные на Земле обитают крысы и одни из них – Люди.

– Никто на Земле не кричит «Восторг Животным». А ведь люди такие достойные животные.

– Странно. Люди на своей планете людей за животных не считают.

– Сначала животных истребляют, потом начинают спасать.

Мысли у Крысочки начали путаться. Так под кустом она и уснула.

***

Старики в это время промывали глаза друг другу. Иммунитета к яду у них не было. Веки распухли так, что они перестали открываться. Чтобы открыть глаза, приходилось закреплять веки прищепками. Горло распухло у обоих. Чтобы не задохнуться вставили друг другу трубки в горло для прохождения воздуха. Главный виновник был очевиден – крысы потуОконные. Они атаковали пультовую крылотрепещущими живошелестящими роботами через щель в Окне. Если была бы возможность, то Старый Пти и Старый Репти вместе запустили бы инжектор на полную силу и дотла спалили бы за выпавшие им мучения всю планету Крыс.

Сейчас они на редкость были одного мнения. Так с мыслями об уничтожении потуОконного мира они и уснули.

***

Старый Пти проснулся с ощущением здоровой молодости. Захотелось пробежаться по лесу, с треском ломая кустарники. Исчез радикулит. Не болели ревматические суставы на лапах и ногах. Старому Пти показалось, что у него даже улучшилось зрение. У учёного мелькнула мысль, что робот был вовсе не убийца, а подосланный крысами животворящий врач. Старик внимательно осмотрел пол пультовой. Атаковавшие его и Старого Репти, крылотрепещущие живошелестящие роботы валялись неподвижно на полу.

В голове Старого Пти потекли мысли:

– Вот же Самство! (ругательство).

– Стоило маленькую щель в окне допустить, и тут же от крыс прилетел крылотрепещущий шприц-робот. Животворящий, с микромагнитометром. Топливные баки заправляет нектаром от цветов. Все до мелочей продумано.

– Стоит глубоко и надолго задуматься. Что за этим последует?

– Сейчас лекарство, а завтра отрава?

– Лечат нас перед высадкой десанта? Как бешеных крыс, чтобы десант не заразился!

– Или это демонстрация добрых намерений?

– Или знак: будете сопротивляться – убъём и съедим?

– В любом случае шприц-робот – это знак сильных!

– Но не на тех напали крысы! Ох, не на тех! Окно наше! Оно наше оружие!

– Мы доминируем!

– Мы решаем судьбу крыс!

– Хотим – откроем Окно и испортим им климат, хотим – закроем, пусть живут.

– Однако в любом случае нужно перестать смотреть на крыс – только как на еду.

– Все крысы съедобны, но не все крысы еда.

Старика понесло в разнос от мыслей.

***

Проснулась Крысочка под кустом совершенно здоровой, с ощущением ранее малознакомого ей чувства счастья. Мысли восторженно прыгали и выстраивались в определение технического понимания произошедшего во время контакта с заОконным миром:

– Исключительно придумано!

– Абсолютно автономные роботы!

– Нектара на ветках неограниченно!

– Ещё и за Окно Людям нектар уносят, для изучения!

– Какое красивое слово – «пчёлы».

– Пчёлы вовсе не убийцы! Пчела – это шприц-робот спаситель! Робот лекарь!

Один раз, залетев на разведку, пчёлы ринулись на заправку топливных микро-баков.

Одна, за одной, из улья на Земле, влетали пчёлы в щель в Окне, которое почти совпадало с зеркалом заднего вида на мобильном средстве Людей. Далее они попадали на планету ПтиРепти в пультовую. Из неё через форточку в лесопарк на обильно цветущий кустарник, истекающий сладким нектаром, для заправки топливом.

По лесу звонко гулял дружный лай. Наблюдатели на все лады обсуждали новость о контакте с заОконным миром. Крысочка была так увлечена приёмом поздравлений, что не заметила, как сзади, грузно ступая, подошла Сама Десятая Зама – руководитель научного корпуса. Убегать от начальства в научном корпусе – подвести на неприятности Старого Пти. Крысочка съёжилась, поджала и хвост и лапки. Начальница с утра была в весёлом настроении. Она подцепила Наблюдательницу накрашенным коготком. Облизнулась:

– Хорошая крыса – это съеденная крыса. Осмотрела и ловко откусила Крысочке заднюю ногу. С хрустом разжевала. Крысочку доедать не стала и бросила под куст. Там её без сознания и нашел Старый Пти. Старик не стал ее доедать. Другим научным сотрудникам тоже не позволил. Начал лечить, но Крысочка всё равно околела.

***

Долго не отдавал Крысочку в службу утилизации Старый Пти и сослуживцам не позволял. Очень он огорчился. Сослуживцы, чтобы успокоить его, принесли ему других крыс. Крысы пищали, тявкали, мяукали, гавкали и даже виляли хвостом, но старый Пти всех крыс порвал на части, а потом сидел и ругал сам себя за несдержанность. Чтобы не пропадать такому хорошему свежему мясу, сотрудники собрали куски зверушек по пультовой и съели. Когда старик уснул, коллеги потихоньку освободили из его лап тушку Крысочки и отправили на переработку в двойной суперфосфат.

После уколов шприц-роботов, Старый Пти резко изменил отношение к крысам:

– Если крысы создали летающий животрепещущий животворящий одноразовый шприц-робот, то не такие они ничтожные.

О необходимости повышения статуса крыс он не раз и шипел и скворчал сотрудникам по большому секрету. Но шприц-роботы больше не прилетали, и старику коллеги мало верили. Считали маразматиком, подначивали на опасные разговоры. Старый Репти по непонятным соображениям не проявил солидарность, не поддержал коллегу, отмалчивался. От этого недоверие молодых сотрудников ещё больше укреплялось.

Слова Крысочки были услышаны другими Наблюдателями. Они теперь так и паслись в лесопарке, чтобы и их поймали и унесли в пультовую. Ну а там – как повезёт, или съедят, или оставят жить. Жить, чтобы наблюдать.

Сослуживцы Старого Пти со временем, тайком поселили в корпусе двух крыс. Одну гавкающую и одну мявкающую. Первая предупреждала о подходе начальства, а вторая истребляла мелких крысят, которые грызли и портили изоляцию электропроводки.

***

Старик уверовал, что благодаря случившемуся несчастью он совершил открытие:

– Крыс можно одомашнивать для выполнения полезных обязанностей, с которыми крысы справляются лучше, чем Пти или Репти.

И животрепещущие роботы с лечебным шипом и одомашненные крысы наводили бывшего телеведущего, на мысль, что подход к Великому вымиранию крыс нужно менять:

– Крысы полезны. У них можно чему-то даже поучиться.

У бывшего телеведущего разыгрывалось воображение:

– А что будет, если одомашнить тех крыс, что ржут и мычат?

– Что нового они внесут в жизнь на планете Пти-Репти.

– Главное не пропустить момент, когда крысы начнут представлять реальную угрозу, а не вымышленную, которую навязывает власть Самства.

– Нужно совершенствовать разведку и внимательно повсеместно следить за тем, как идут дела у крыс.

Много воображать и думать в предельном возрасте бывшему телеведущему оказалось не полезным. Случился инсульт и он околел. Сослуживцы отправили Старого Пти на утилизацию в двойной суперфосфат. Ну, а старый Репти, за компанию, напросился на утилизацию сам. Добровольно.

***

Наблюдатели всей жизнью стремились не вмешиваться в дела на наблюдаемой планете ПтиРепти. Между тем смерть Крысочки оставила след, и не простой след. Смерть Крысочки изменила политический климат на планете ПтиРепти и значительно улучшила условия для наблюдения за планетой. После того, как старые учёные ушли на утилизацию, другие Пти и Репти, интерпретаторы Окон, продолжили эксперименты с климатом на планете Крыс. Внимательно продолжили следить за развитием крыс. Устраивали климатические лабиринты. Также бывало, горячо спорили: как при случае лучше устроить Великое вымирание – оледенением или выжиганием. При всём при этом тайком стали одомашнивать крыс. Нелегально одомашненные крысы стали модой, и движение это становилось повсеместным. Следует отметить, что эта нелегальщина носила ярко выраженный антиСамский характер.

ПОСЛЕДНИЙ ПЧЕЛОНОСЕЦ

На Восток ночами продвигался отряд: несколько всадников и за ними несколько десятков повозок, запряженных лошадьми. За повозками лениво тащился домашний скот: коровы во главе с ведущим быком, овцы во главе с ведущим бараном, козы во главе с ведущим козлом. Из клеток на повозках доносилось кудахтанье и кряканье. В повозках сидели мужчины, женщины, дети.

Сквозь полудрему глава отряда Пчелоносец размышляла о прошлом, о будущем и делах этого лета.

Прошлое было славное. Они были военными наемниками из рода Пчелоносцев. Один Пчелоносец с отрядом воинов-пчеловодов сопровождения мог бы обратить в бегство огромную конницу врага или целую пехотную армию. Пчелоносец с отрядом сопровождения в воюющей армии, по тем временам, по значимости, мог быть приравнен к авианосцу с сопровождающими кораблями, которые через тысячу лет появятся в сильнейших странах.

Вырастить Пчелоносца было дело непростое. Право стать Пчелоносцем передавалось по наследству. Пчелоносца создавали с детства. Не каждая девочка способна была вырасти Пчелоносцем. Нужны были определённые способности и воспитание с рождения. Пчелоносца кормили маточкиным пчелиным молочком. Поили настойками из специально подобранного букета трав, рецепт которого содержался в строжайшей тайне. Девочка с детства приучалась носить на себе пчелиные соты. Много поколений пчёл должно было вырасти на этих сотах. Через десяток лет подросшую женщину, живущие на ней, пчёлы начинали признавать, как свою пчелиную матку. Они никогда не жалили её, подкармливали своим молочком, мёдом и цветочной пыльцой. По команде бросались на её защиту. Вот именно эта защита наносила врагам страшный урон.

Перед боем пчёл поили специальный настоем, чтобы были злее, а их яд сильнее. Пчелоносец была одета в пеньковую рубаху и пеньковые же штаны. К рубахе пчёлы крепили соты, и было на ней до двух сотен тысяч пчёл. Двести тысяч маленьких, самонаводящихся, разящих стрел с ядом.

Пчелоносец была сильной. Весило это всё снаряжение вместе с сотами, пчелиной деткой и небольшим количеством мёда, как большая сытая овца. Сверху на Пчелоносце был большой, навощенный, прополисованный пеньковый плащ, скрывающий пчёл от дождя и ветра. Летом Пчёлы ежедневно строили соты и по возможности приносили нектар. Чтобы Пчелоносец не свалилась под такой тяжестью, воины-пчеловоды сопровождения должны были регулярно срезать лишние соты с мёдом. Регулярно подсовывали соты с пчелиной деткой из ульев инкубаторов. Воины-пчеловоды сопровождения кормили Пчелоносца специальной едой, помогали ей с туалетом, помогали рожать потомков. Мыли, стригли её и натирали её тело мелиссой, запах которой пчёлам особенно нравился. Натирали также и подрастающую наследницу действующего Пчелоносца. Натирались сами и пчёлы не испытывали к ним враждебности, хотя за своих пчёл, этих людей, пчёлы не считали. Если кто-нибудь из воинов-пчеловодов сопровождения попытался бы захватить место Пчелоносца, то пчёлы по чужому запаху восприняли бы его как чужую пчеломатку и убили бы точно так же, как это бывает в природе.

В походах передвигался Пчелоносец медленно. Днём, пока пчёлы летали по своим делам, сидел или топтался на месте. Ночью шёл пешком в центре отряда или перевозился в повозке. Мог спать на ходу. Днём пчёлы были точно прописаны магнитными координатами к своему Пчелоносцу и возвращались всегда на то место, где он стоял. Ночью отряду нужно было уйти на расстояние половины дневного перехода воина, и днём пчёлы перепрописывали свои координаты к Пчелоносцу уже на новом месте.

Все люди рода пчелоносцев с детства считались воинами-пчеловодами. У каждого воина было много обязанностей. Главная задача – обслуживать главу рода – Пчелоносца.

Пчелоносцев нанимали воевать против противника. У каждого Пчелоносца был свой любимый боевой окрас пчёл. Перед боем на пчёл распыляли тончайшую цветную пудру. В этом отряде пудра была белого цвета. Боевой труд Пчелоносцев был прославлен и хорошо оплачивался. За их услугами была очередь. Иногда противники даже войну не начинали, дожидаясь, когда подойдет очередь на Пчелоносцев.

К огорчению главы рода слава была в прошлом. Настоящее было печальным. С появлением пороха, Пчелосцев стали часто сжигать на расстоянии. В этом отряде был последний оставшийся в живых Пчелоносец. Отряд уходил туда, где по молве люди ещё не знали пороха.

Летом отряд передвигался ночами, когда пчёлы не летают. Летними днями люди из рода последнего Пчелоносца жгли костры. Питались мёдом, кореньями, коровьим и козьим молоком. Ну и дичью охотничьей, непуганой, не считаной.

Зиму Пчелоносец проводила в специальной отапливаемой разборной избушке на санях. Ульи инкубаторы тоже зимовали на санях под шкурами. Когда зимой пчёлы спали, то и Пчелоносец несколько месяцев проводила в дремотном состоянии, хотя и не так как медведь. Зимой отряд мог организовать лагерь, пережидать непогоду или осторожно двигаться. Зимой пчелы не летали, поэтому отряд шёл днями. По снегу повозки ставили на сани. Ночевали у костров. Питались медведями и бобрами. Берлоги медведей воины-пчеловоды находили по приметам, а бобровые запруды и так видно. Медведей поднимали на рогатины. Бобров ловили капканами. Хорошо получалось – и мясо есть и шкуры для одежды. Так от берлоги к берлоге, от запруды к запруде и продвигался отряд Пчелоносца туда, где не знают пороха и можно заняться мирным пчеловодством.

Глава рода думала о будущем. Думала о том, что нужно менять жизнь, пока и люди и пчёлы целы:

– Нужно найти мирных людей и найти мирное применение пчёлам, например торговать медом.

– Не каждый народ владеет искусством управления пчёлами.

– Выбрать и занять свободные медоносные угодья.

– Развести много ульев.

– Начать жить оседло.

– Домашний скот приумножить.

– Дома деревянные построить….

Мысли медленно текли в голове Пчелоносца в такт медленному движению отряда. Дни шли за днями.

***

Отряд продвигался всё дальше и дальше на Север. Данзану становилось спокойнее. Первая часть задуманного им плана прошла успешно.

Евнухи, из возглавляемого им отряда, в бухарских селениях набрали десять красавиц, пригодных для отбора в гаремы. В гарем Повелителя, и его приближенных.

Раб, китаец, удачно поторговался с родителями красавиц. В Большинстве семей девушек передали в подарок Повелителю. К тем же из родителей, которые не хотели дарить и истребовали за девушек большую плату, ночью съездил воин Баатачулуун. Он и деньги обратно вернул и новых коней пригнал. Недовольных родителей воины убили, но недовольных было не много.

Ночью Лекарь в сопровождении евнухов, которые поочередно стерегли девушек зашёл в гаремный шатер. Разными приемами лекарь убедил девушек, что ночью Повелитель уже посетил их и после посещения срочно вернулся на Холм наблюдения по важным делам. Каждой из женщин гаремный лекарь выдал печать «Жена Повелителя». Печати лекарь выкрал в столице с помощью денег Данзана. Когда Лекарь вышел из гаремного шатра, воин Баатачулуун разрубил его на куски и зарыл всё в песок, чтоб хранить секрет.

Поход Данзана на Север продолжался. Все дальше и дальше уходил отряд от тех мест, где были куплены для гарема девушки. В отряде было тридцать три всадника. Двадцать воинов, гарем, из десяти молодых женщин, которых поочередно стерегли два евнуха и один ученый раб, молодой китаец, бывший сюцай-недоучившийся студент. Для каждой оседланной лошади имелась сменная лошадь, навьюченная провиантом, снаряжением и одеждой. От встречных теперь уже не таились, впрочем, встречных уже давно не было. Отряду не приходилось продираться через бурелом и чащу. Тропа шла в том же направлении, в котором двигался отряд. По следам и костям у мест стоянок предводитель отряда, средних лет воин Данзан, определил, что по тропе иногда перегоняют стада оленей. Тропа извивалась и постоянно меняла свое обличье. Конские копыта мягко ступали по мелкому жёлтому песку, когда тропа шла по руслу бывшей большой реки. С чмоканьем копыта тонули в чёрном торфе, когда тропа пересекала пересохшее болотце. На болотах по обе стороны тропы был однообразный чахлый лес, состоящий из низкорослых березок, сосен и кедров. Большое количество сухостоя делало лес труднопроходимым.

– Как в китайских джунглях, – отметил для себя Данзан, – Только опаснее. Джунгли они мягкие, а тут того и гляди, чтобы конь или не выколол глаз, или не пропорол живот сухой острой веткой.

Потрясающая красота начиналась, когда тропа пересекала гари. На месте выгоревшего леса стелились изумрудным ковром брусничные поляны, буйствовали заросли малины и заросли пурпурного цветка с совершенно непроизносимым для монгольского языка названием «И-ван-чай». И еще большая красота открывалась, когда пересекали увалы, поросшие гигантскими лиственницами, соснами и елями.

С водой проблем не было. Возле болот тропу часто пересекали речушки с еле заметным течением, до краев наполненные прозрачной, с чёрным торфяным оттенком водой. Если же речки не было, то достаточно было сойти с тропы, содрать моховой ковёр, вырыть ямку в торфе и подождать, когда она наполнится чистой здоровой водой. В каждой ложбинке между горок журчали по камням среди золотых россыпей ручейки с кристально чистой водой.

С едой тоже проблем не было. Кормила охота. Не тронутой дичи было в изобилии. Всем уже изрядно надоела крупа с сушеной кониной или с подтухшим соленым мясом скота, да и девушки уже от такой еды выглядели болезненными.

Скотским мясом запаслись ранее во встречавшихся лесных селениях, не тронутых войной. Данзан рискнул и распорядился добывать провиант привычным способом. Окружали посильное отряду поселение, забирали все, что можно съесть или продать на севере. Добытое мясо солили и вялили. Любой житель или гость поселения, находящийся внутри событий уже не сторонний наблюдатель, а участник, видец или слышец, мог пустить «молву», которая создаст «славу». Такая слава Данзану была не нужна.

«Молва» и «слава» могут опережать войско, а могут и идти вслед. Все зависит от участников и сторонних наблюдателей. И то и другое угроза Данзану. Поэтому он строго-настрого следил, чтобы никто из поселения не смог пустить молву. Назад у Данзана уже пути не было. Данзан бросил порученное дело, не привёз Малый гарем к Холму, и не сносить ему головы и здорового позвоночника.

У Повелителя уже был Юг. Был Восток. Шло покорение Запада, который не хотел платить дань. А дань должны платить все, даже союзники. Таковы установленные повелителем и большинством покорённых уже принятые правила мирной жизни. Севера пока не было даже в пожеланиях прихолмовых льстецов.

Данзан был непризнанный. незаконнорожденный сын Повелителя. Поэтому не было у Дазана ни богатства, ни власти. Только Великая слава и Север, которые он положит к ногам Повелителя, спасёт жизнь Данзана. Только так он возвысится и станет приближенным к Холму наблюдения Повелителя.

Добывать славу на Западе Данзану можно было только в первой боевой шеренге, насмерть. Сам Данзан считал себя незаконно рожденным сыном Повелителя, достойным Холма. Покорять Запад в первой шеренге никак не хотел. У него был почти бескровный план покорения Севера.

В пути и днём и ночью досаждал гнус. Мелкий, злющий. Всепроникающий гнус выедал в кровь глаза. Влетал в нос, в рот. Все, кроме девушек, даже кони, чихали и кашляли. Китаец думал, думал и придумал, как спастись от гнуса. Лица всех людей, даже головы коней защитили шёлковыми сетками. Для сеток использовали шёлковые шаровары, большой запас которых был у молодых женщин. По этому поводу они, однако, поскандалили:

– Как так! Мы жены из Малого гарема самого Повелителя, нельзя к нашим одеждам прикасаться.

Хорошо, что назначенная старшей по Малому гарему, Алтынгюль правильно выполнила указание Данзана и всем всё объяснила:

– Путь на юг из Малого гарема в Большой гарем Повелителя лежит через Север.

– Съест глаза гнус коням и воинам, так все здесь и сгинем. – - Нужно поделиться одеждами, если хотим попасть в Большой гарем красивыми и об одеждах лучше забыть.

Обитательницы путешествующего гарема досаждали евнухам опасными вопросами:

– Как за миг в ночи Повелитель успел посетить нас всех и исчез?

Евнухи обратились к китайцу с проблемой. Сюцай не колеблясь им всё объяснил.

Евнухи правильно поняли разъяснения сюцая и всем всё объяснили:

– Это простой усталый воин больше трёх жён не посетит даже за длинную ночь.

– А Повелитель велик. Повелитель способен быть неопределённым.

– Он одновременно может посетить каждую из тысяч своих жён и при этом быть на Холме наблюдения.

– Место Повелителя определить невозможно.

Обитательницы гарема ставили в тупик вопросами Данзана: – Мы уже год в пути и состарились для повелителя?

Выручал снова сюцай, разъяснивший Данзану суть. Данзан потом всем всё правильно объяснил:

– Для Повелителя, сидящего и наблюдающего на вершине Холма, время течёт так, как он пожелает, потому, что это его время.

– Для стороннего наблюдателя, идущего мимо Холма, жизнь протекает так быстро, как того пожелает Повелитель, потому что он хозяин жизни всех сторонних наблюдателей, что идут мимо Холма.

– Вас ведут не мимо. Вас ведут к Холму.

– Наш год – это миг для Повелителя. Никто из вас не состарится, потому что у Повелителя есть закон относительности жён и способность неопределённости к жёнам.

По мнению Данзана, способность неопределённости важнее. В старые определённые времена, бывало – придут враги-заговорщики тёмной ночью в спальню к Повелителю и убьют. Теперь придут враги-заговорщики тёмной ночью в спальню к Повелителю, чтоб убить. А Повелитель там вроде бы есть, и вроде бы его нет. Так теперь все заговорщики и закончились.

Однажды отряд заметил вдалеке дым костров стойбища. Данзан выслал разведку с рабом. Следили несколько дней и ночей. До чего же умный сюцай, когда вернулась разведка, он уже бойко и внятно мог говорить на языке стойбища. Настало время исполнять вторую часть плана. В свой план, и то не в весь, Данзан начал посвящать только китайца.

На расстоянии прямой видимости, но заметно, впереди отряда, под охраной двух воинов ехал сюцай. В стойбище, возле высоких конусообразных юрт, их встретили настороженные жители и хозяин стойбища Большой Олень.

Китаец успокоил хозяев, что это в гости приехали мирные монгольские воины с добрыми намерениями:

– Эти отважные и хорошо вооруженные, очень, очень мирные и очень, очень добрые воины, очень, очень любят гостеприимство.

Приглашение в гости было конечно получено сразу. Затем неспешно подтянулся весь отряд. Оленеводы с любопытством разглядывали и обнюхивали непривычно одетых и непривычно вооруженных воинов. Непривычно одетых женщин, которые скрывали свои лица. Разглядывали и обнюхивали невиданных ранее коней с гривами, с пышными хвостами, с бронзовыми копытами. Гостей у костров накормили вареной, в глиняных горшках олениной. Напоили свежей оленьей кровью. Напоили брусничным и клюквенным напитком из глиняных горшков. Затем было, не свойственное для монголов, дарение подарков будущим плательщикам дани.