За мгновение до новой эры

Свобода…

Да что она могла знать о свободе? О настоящей свободе? Дитя, воспитанное внутри высоких стен резервации. Женщина, взращённая лишь для одной цели в своей жизни – плодоношением раз в четыре года.

Свобода…

Там, за высокими стенами охраняемого периметра была настоящая свобода! Там был огромный мир! Целая планета, населённая людьми! Техническая цивилизация, покорившая земное притяжение. С городами миллионниками на геоцентрических орбитах. Вот там была настоящая свобода! Среди космической пустоши дециллионов неизведанных миров.

А здесь? Здесь мы были заключенными, по чьей-то странной прихоти, отгороженные от остального мира. С забиваемой с детства программой размножаться и множиться числом. Но ради чего?! Этот вопрос мне не давал покоя ни на минуту.

Близился день её семнадцатилетия. В надежде оставить о себе память, хоть это и было бессмысленно в принципе, я задумал то, за что можно получить строжайшее наказание. А то и окончательную безвестность. “Но ради чего?” – спросите вы. Увы, ответ на этот вопрос и по сей день остаётся для меня загадкой.

Среди парней ходили упорные слухи о неком Н 120.17.38, который мог достать запрещённые вещи. Причём любые. Судя по его имени, он был старше нас всех на восемь лет. Я лишь многозначительно ухмылялся такой наивности друзей. А вот, допустим, я захочу штурмовой ББС или БКС-ШТ в полном боевом обвесе? А коды пропуска из застенков резервации он тоже сможет достать? Ведь должен тут быть где-то вход. Или выход. Он сделает это ради человеческой любви к взбалмошной малолетке просто так? Вряд ли. А может ему приглянутся мои технические чертежи с подробным описанием выделенных узлов гипердрайва? Очень и очень сомнительно.

Зато теперь у меня появилась реальная возможность проверить, насколько правдивы распускаемые слухи о Н 120.17.38. Да и нужна мне была сущая мелочь. Нечто не очень большое, что может понравиться девчонке шестнадцати лет. Что это может быть, я не имел никакого понятия. Вот мне бы понравился собственный высокоскоростной планшет с модулем псевдоинтеллекта и возможностью проектирования в пространстве, с программным обеспечением “Моторолла Про”. Ну, или нейросеть технического образца с обязательным модулем подключения к глобальной сети Космонета. А что хочется девчонке, слейте с меня хоть всю кровь – не знаю. Пришлось искать самого знающего среди нас об этом загадочном человеке, чьи возможности, по нашим понятиям, были невероятно безграничны. Информация о местонахождении искомого субъекта стоила мне курсового отчёта об отладке систем жизнеобеспечения в полевых условиях в режиме боя, способах обнаружения критичных узлов и методов устранения лагов программ во время тестовой перезагрузки лёгких пехотных БАСов. Тема для меня оказалась интересной, и через два дня я вручил толстую кипу исписанных листов довольному пареньку из дальней секции боксов, куда заглядывал крайне редко. Чем старше мы становились, тем более насыщенным становился для нас день. Бесцельно шастать по секциям мне не позволяла заинтересованность курсами, связанными с разработками ИИ и возможность огрести неприятностей от вездесущих наставников.

Секретная информация о местонахождении того самого Н 120.17.38 была настолько тривиальна, что я поневоле расхохотался в лицо сияющему довольной улыбкой лентяю. Всего-то и надо было, что покинуть здание нашей учебки, разыскать безопасный путь к комплексу технического обслуживания “Фермы” – двухэтажных построек, стоящих особняком, практически у самого периметра резервации, предназначенных для хранения поступающей крови со всех пунктов сбора. А, если быть точнее, то главного инженера, отвечающего за исправность работы криогенных систем длительного хранения. Плёвое дело! Всего-то и нужно нарушить несколько пунктов внутреннего устава нашего учебного комплекса, несколько пунктов общего устава резервации, где основным нарушением было бесцельное хождение по территории жизненного пространства людей без прилагающихся разрешительных пластиковых карт. Плюс ко всему, несанкционированное проникновение на территорию технического комплекса. А это, между прочим, уже очень серьёзное преступление, карающееся бесповоротной безвестностью! В конечном итоге, моё желание отыскать данного человека не сулило ничего хорошего. Тем более, я до конца не осознавал, чего же мне хочется больше всего? Рискнуть, при этом критически нарушив более десятка пунктов уставов, или же добыть то, я чём не имею никакого представления? И то, и другое, при своей одновременности, разжигало во мне противоречивые чувства, заставляя кружиться голову от одних только мыслей о предстоящих перспектив огрести по полной. И, наконец, я решился. Через того же парнишку, который открыл мне “страшную” тайну, я достал пластиковую карту разрешения. За это мне пришлось написать ещё одну курсовую, но уже о способах интеграции в роботизированную технику модулей псевдоинтеллекта. Знание для меня не новое, поэтому на следующее утро я стал счастливым обладателем билетика “на тот свет” – небольшого шестиугольного кусочка пластика с нашлёпкой лазерной гравировки, то есть того самого заветного пропуска. На это плюшки от нового знакомства закончились. О том, как следует проникнуть на “Ферму”, я должен был придумать самостоятельно. О способах покинуть учебку я не переживал. Иначе как бы я смог раздобыть тот самый пучок чахлой травы? Более того, я не зря подолгу просиживал за изучением технических дисциплин. И обмануть систему наблюдения не представлялось сложным делом. Благодаря тач-поду мне удалось написать собственные алгоритмы удалённого взлома чипа, зашитого в кисти, а также систему электронного контроля учебного заведения. По всем логам системы слежения, передаваемым на личный тач-под ответственного надзирателя, я находился в боксе, предаваясь углубленному изучению какого-нибудь второстепенного курса. На самом же деле я мог находиться где угодно. Но недолго, потому как курс начального программирования был неполным, и моих возможностей хватало от силы на двадцать минут электронного обмана. После чего файерволы контролирующего тач-пода обнаруживали самописную программу и в спешном порядке отсекали её от основного инфопотока.

Будучи тринадцати лет от роду, мне удалось проникнуть в корневую программу раздатчика пищи, в надежде получить по вкусу нечто необыкновенно-волшебное вместо опостылевшей белковой жижи. Но моим радужным ожиданиям не суждено было сбыться. Из кишки раздатчика плюхнуло комковатой субстанцией, немедленная дегустация которой породила во мне волну дичайших комбинаций невообразимо гадких ощущений, а желудок выворачивало наизнанку добрых три часа. На этом опыты с сублиматором пищи были окончены. Навсегда. Пусть уж лучше будет безвкусная жижа, чем ЭТО!

Тем не менее, желание взламывать основной программный код во мне не утихало. Я должен был, во что бы то ни стало, научиться влезать в не писанные мною скрипты, оставляя после себя как можно меньше следов.

Только здесь возникало одно существенное “Но”. Охранная система учебки и охранная система святая святых резервации всё равно, что разные полюса планеты. Ни единого слова о системах контроля “Фермы” в нашей обширной библиотеке я не смог найти. Более того, полное отсутствие любой технической документации, которая смогла бы мне помочь с ориентированием внутри комплекса. Вообще ничего! Как будто он существовал сам по себе или был случайным образом выдавлен за охранный периметр из внешнего мира. Высшая категория секретности. Ни коммуникационных чертежей, ни общих нарядов обслуживающего персонала, ни слухов. Единственное, что подтверждало, что комплекс всё-таки “наш”, это список лиц постоянно находящихся внутри. Имена – буквенно-цифровые коды, дающие понять, что работниками были люди из резервации. И, конечно же, само наличие комплекса, просматривающегося из окон верхних этажей учебного центра. Ещё одна деталь показалась странной. В общей базе жителей резервации имена значились, только вот информации о прежнем месте работы не было. Странность невероятная. Не было не только истории пройденных когда-то курсов обучения, что само по себе является неправильным, но и истории жизни. А это в свою очередь означало, что не будет ни фотографий, ни приказов о назначениях, коими мы были обязаны обрастать с течением жизни, ни сведений о родителях загадочных лиц криогенного комплекса.

Попытки удалённого подключения к охранной системе комплекса также ни к чему не привели. Собственноручно писанные драйвера не проходили селф-тест, давая понять, что мой уровень знаний куда ниже необходимого. Как тогда мне найти этого Н 120.17.38? пару дней я ходил обескураженный открытием, пока не понял, что отчаянные намерения требуют отчаянных действий. Несмотря на страх, пробиравший меня до печени, я решил “взять штурмом” комплекс. Или, хотя бы, периметр. На худой конец. А там будь, что будет…

Никому не рассказав о своих планах на будущее, я приготовился, под покровом ночи и ярких звёзд, проникнуть в самое засекреченное место в резервации. Естественно, не считая внешнего мира за охраняемым периметром, куда путь любому резервисту был заказан от рождения до самой смерти.

Желающих выслужиться перед надзирателями было хоть отбавляй. За своевременно преподнесённый доклад о воспитаннике нарушителе сулили существенное послабление в режиме в виде двух дополнительных часов личного времени взамен двух часов сна. Подростковая гиперактивность вносила свои поправки в режим сна-бодрствования и нам порой ой, как не хотелось ложиться спать в положенные десять вечера. И дополнительное время нам было нужно, как воздух.

А вот нарушением могли засчитать всё, что угодно. Даже безобидное бесцельное хождение по боксу после сигнала общего отбоя. Если не спиться – займи горизонтальное положение и бодрствуй хоть до самого утра. Главное, не отличайся от поведения товарищей. Чего уж говорить о том, чтобы покинуть здание в то время, когда все легли спать? Готовься к самому жёсткому наказанию в своей жизни.

Запустив алгоритм облапошивания систем наблюдения, я покинул жилой бокс, непроизвольно вздрагивая каждый раз, когда слышал посторонний шум. Не забыв прихватить с собой шестиугольник пропуска и тач-под. Так, на всякий случай. Ночь встретила меня свежей прохладой. Всё-таки конец августа вносил свои коррективы в летнюю форму одежды, и без тёплых вещей шататься по ночам было тем ещё мазохизмом. Да и в принципе желание шататься по ночам, даже будь у тебя пропуск, попахивало идиотизмом, возведённым в пятую степень. Однако, несмотря на лёгкий ветерок, задувавший с особой свежестью с севера, мне было необыкновенно жарко. Пот струился по лицу и спине. У меня в запасе были жалкие двадцать минут. Потом файервол псевдоразумных систем слежения обнаружит, что его наглейшим образом надули, непременно поднимется тревога, а за ней меня начнут разыскивать по всем углам. Это даст ещё пять минут форы. Чип слежения в кисти отправился на принудительную перезагрузку с обязательным обновлением ПО. Так что тач-под надзирателя хрена с два обнаружит мою геолокацию в течение часа.

До комплекса, обнесённого двумя рядами сетчатого трёхметрового забора, я добежал за десять минут, показавшихся мне целой вечностью. Непослушные ноги вкупе с громоподобным топотом подошв обрывали мои надежды, что я окажусь на месте за отведённое время. Я или безнадёжно опоздаю, или меня схватит ночной патруль, который разбираться с ночным бегуном будет с особой тщательностью, даже несмотря на имеющийся в руках пропуск. Всегда могли возникнуть дополнительные способы проверки подозрительной личности, итоги которой приведут к гарантированной очереди из ИМПа. И хорошо, если заряд в них будет электрошоковый.

Еле отдышавшись, я заметил двух охранников в БАСах среднего класса, лениво идущих навстречу друг другу по метровой ширины дорожке меж рядами двойной сетки условного ограждения, и тут же плюхнулся на землю. Понаблюдав за ними некоторое время, я понял, что ввязался в тухлое дело. Гиперчувствительные сенсоры периметра непрерывно тестили десятиметровую зону перед сеткой на отклик “свой-чужой”. Плюс эти двое в здоровенных БАСах, в полном боевом обвесе, держали друг друга в пределах видимости. Да пусть там был бы и один охранник в броне, нечего и мечтать прошмыгнуть мимо него. Завалить или оглушить, это вообще из области фантастики, ибо ни опыта, ни средств, ни желания. Нужно быть полнейшим кретином, чтобы спровоцировать бронированную охрану на агрессивные действия. Я был уверен, что эти двое не станут разводить теологический диспут на тему моего неожиданного появления у охраняемой зоны. Полоснут каждый по пару раз наискосок из штурмовых рейлганов по подозрительному сопливому пацану, невесть как оказавшемуся у запретной территории, и добавят по плазменной гранате. Так, на всякий случай, чтобы с гарантией. И прощай моя молодость. Да, уж. Дела…

Заметно приуныв, я стал усиленно шевелить извилинами. Таймер обратного отсчёта как-то уж слишком бодро откручивал цифрами, заставляя нервничать, натягивая струной и без того звенящие от переживания нервы. Всё равно не уйду, пока не испробую последний вариант. Не для этого затратил столько усилий. А вдруг повезёт?

Подсветка тач-пода на минимум. Скрипты взлома в отдельной папке, ждут своего звёздного часа. Пальцы слегка подрагивают. Даю команду на селф-тест. “Отказано в доступе. Потеря линка связи. Создание узконаправленного луча линка. Принудительная загрузка файлов по выделенному каналу. Ожидание. Ожидание. Статус – завершено.” Есть! Мгновенная выгрузка всего содержимого папки. От неописуемой радости я вскочил на ноги, совершенно не отдавая отчёта своим действиям. И тут же по глазам ударило ярчайшей вспышкой, ослепив на несколько мгновений. Местность осветилась со всех сторон, заставляя тени ужаться до минимума. Одновременно тревожным алертом взвыла сирена, надрывая свои механические меха. Оба охранника синхронно вскинули ИМП. Заплечная артиллерия встала на боевой взвод. Лучи целеуказателей скрестились на моей дурной голове. Всё! Прощай, моя головушка! Нам было весело вдвоём. Допрыгался.

Я закрыл глаза, спешно прощаясь с друзьями и с С 128.50.14, ожидая очереди практически в упор. Сейчас утяжелённые боллы малого калибра как следует отперфорируют моё тело, а заплечная артиллерия БАСов довершит начатое, разорвав моё тело на мелкие части. Вот она – безвестность! Мелко трясясь от страха, я мысленно отсчитывал последние секунды жизни. Досчитав до десяти, я, с удивлением, приоткрыл один глаз. Охранники к этому времени сместились к проходу, не забывая при этом держать меня под прицелом. Да какого хрена они тянут?! Боятся по мне промахнуться? Так вот он я. Стою во весь рост и не шевелюсь, боясь спровоцировать неверным движением тактик-модуль БАСа на превентивные меры.

Пока я морщил мозг, пытаясь понять причину столь странного поведения охраны, они приблизились практически вплотную.

– Тач-под бросил на землю! Живо! – взревел, усиленный внешними динамиками, голос одного из них. – Теперь медленно руки подними. На колени встал и не вздумай дышать! – прогудело уже за спиной.

Охранник молниеносным движением сместился мне за спину. Я, всем своим видом выражая желание содействовать, медленно опустился на колени.

– Дяденька, пожалуйста, не стреляйте! – как можно жалобнее заблажил я. – Я здесь случайно оказался. Я просто шёл мимо, – дурной язык сам собой пришёл в движение, выдавая несусветную околесицу.

– Ага! – хмыкнул второй.

И вот, хоть прибейте меня, насыщенный скептицизмом голос мне очень сильно не понравился. Я поднял голову, чтобы лучше разглядеть второго. Но, вместо этого, засёк резкое движение приклада, летящего к моему лбу с огромной скоростью.

Удар. Хруст проламываемого черепа. Темнота…

Глава 2

Глава 2

– Вы что наделали, дуболомы бестолковые?! – сквозь темноту услышал я голос, полный раздражения. – Я же просил доставить, а не голову ему размозжить! Идиоты! Что я теперь с ним делать буду, с таким? А если у него мозг повредился?! – в голосе явно закипала неподдельная ярость.

– Так, я ж его слегка. Того… – перепуганным тоном прогрохотало где-то в стороне, отражаясь многоголосым эхом от стен сооружения.

– Слегка… того… – передразнил раздражённый голос. – Ты ударную мощность синтетического волокна бронескафа на один сантиметр поперечного сечения знаешь? Пошли вон отсюда, пока я на вас докладную не накатал за порчу корпоративного имущества!

Спешно удаляющееся грохотание дало мне понять, что охранники, они же пехотинцы отдельного соединения наёмников, благоразумно решили не гневить старшего по званию и не играть в смертельные игры с лихой судьбой.

Вот ведь незадача! Я оказался жив! Только почему-то голова раскалывалась на части от сильнейшей боли. Я попытался открыть глаза, но у меня ничего не вышло. Веки склеило наглухо. Все попытки помочь им мышцами лба приводили к ещё более тошнотворной боли. Я застонал.

– Очнулся? – голос старшего был наполнен неподдельной тревогой.

Его пальцы ловко забегали по моему телу, ощупывая каждую косточку.

– И что мне прикажешь делать с тобой?! Ты вообще какого хрена попёрся к охраняемой зоне, мальчишка? Скука замучила или жить надоело?

Неизвестный явно не ждал от меня ответов. Он, скорее, разговаривал сам с собой.

– В вашем возрасте такое сплошь и рядом. И-эх… а эти, долбохрены? – обладатель голоса стал снова заводиться. – Вот сколько им можно, из раза в раз, повторять одно и то же? Собственность корпорации бесценна! За порчу имущества полагается наложить уставное взыскание. Даром, что слишком исполнительные. А на замену могут прислать ещё хуже. И тогда я замучаюсь отсылать рапорты. Начальство за это с меня живого кожу снимет. Вот бы тебя на пару часов в регкапсулу поместить – влёт бы в себя пришёл! Черепушка бы твоя срослась, как новая стала! Так, нет её. Не положено по регламенту. Условно стратегический объект – это да. А как регкапсулу, пусть самую ушатанную, так хрен вам! – он сокрушённо вздохнул.

Меж тем моё состояние стало заметно ухудшаться. По телу время от времени пробегали судороги, дыхание участилось, стало поверхностным, а температура стала неуклонно расти, заставляя ошалевшее тело обильно обливаться потом.

– Ладно! – шумно выдохнул старший. – Чего только не сделаешь ради корпорации. Мелкие нарушения не в счёт, – он довольно хихикнул. – Придётся вытаскивать тебя с того света по-старинке. Только не вздумай помирать! – добавил он строго.

Я дошёл до того состояния, когда абсолютно наплевать на любые угрозы, когда хочется только одного – поскорее сдохнуть. Как будто подчиняясь моей воле, сознание, время от времени, позволяло мне проваливаться в спасительное беспамятство. Изредка мне удавалось вылавливать отдельные фразы из длинного монолога старшего, разговаривающего с самим собой.

– Так, так, так. Бафнем тебя наркозом, чтобы не помер от болевого шока. Вгоним пару литров наномассы… – живот скрутило диким спазмом, заставляя сжимать зубы до скрежета. Я тяжело выдохнул. – Потерпи немного, скоро всё закончится. Ага… вот ведь дрянь! Не желает приживаться… сейчас я вам скрипты-то подрихтую! Придётся вживлять пехотный имплант… теперь проверим на отклик. Замечательно! С такой начинкой пролом черепа – сущая мелочь. Симбионт военного образца не даст помереть на поле боя при обширных повреждениях, а уж в тепличных условиях и подавно. Как ни старайся…

Предательская слабость начала постепенно уходить. Головная боль отошла на второй план. Я почувствовал, как на лицо натянули облегающую маску. Затем ощутил лёгкий толчок и бережное погружение в тёплую обволакивающую густую субстанцию. Сознание вновь схлопнулось в мерцающую пульсирующую точку.

– Старт логов программы загрузки.

– Зафиксировано союзное ПО. Сформирован линк связи. Загрузка основных драйверов. Передача кодов безопасности.

– Начало селф-теста импланта. Вживление сто процентов. Объём наномассы – стандартно для отделений пехоты внутреннего базирования. Скрипты управления прилагаются.

– Регистрация био образца в общих базах данных. Принудительный пуск модификатора. Отклик положительный.

– Корпорация “ФармКом Юнити” приветствует Вас!

Пробуждение было мгновенным. Секунду назад сознание висело в чёрной пустоте. И вот, я уже таращу глаза, пытаясь различить смутные очертания предметов сквозь толщу желтоватого геля, в котором целиком бултыхается моя многострадальная тушка. Неожиданно, сквозь мутную взвесь начинают проступать контуры предметов. Это к делу подключился симбионт, помогая своему носителю представить картину внутреннего расположения целиком. Чья-то сгорбленная фигура нависает над интерактивным столом и увлеченно тычет пальцами в поверхность. Чем так сильно занят силуэт – не разобрать. Четырёхмерной визуализации запущенных процессов нет.

– Вижу пребывание в криогеле пошло тебе только на пользу, мальчик мой? – странно, что доносящийся звук не искажён. Я прекрасно слышу собеседника, голос которого сразу же узнал. Надтреснутый и слегка скрипучий. – Ох, и напугал же ты старика. Признаюсь, я было записал тебя в невосполнимые потери. Боялся, что помрёшь до завершения всех процедур. Да-а… – так называемый старик призадумался. – Я бы тебя с удовольствием вернул на прежнее место, но с симбионтом военного образца, да загруженной фабрикой нанитов путь в прежнюю жизнь тебе заказан. Поэтому придётся тебе остаться здесь. При комплексе.

Он подошёл к резервуару, в котором я медленно парил, отбил несколько команд на тач-поде. Начался слив биогеля.

– Как выберешься, обмойся в душе. Твоя новая униформа уже там. Если боишься заблудиться, дай мысленную команду импланту, он тебя выведет в нужное место. Только не вздумай задерживаться, – предупредил он.

Обладатель скрипучего голоса развернулся и не торопясь направился снова к столу, будто потерял всякий интерес к моей персоне. Душ поразил меня своим роскошеством. Нелимитированный запас холодной и горячей воды, индивидуальные одноразовые средства гигиены, разномастные тюбики-флакончики с непонятными названиями в широкой номенклатуре, от больших пузатых до совсем мизерных, белые хрустящие от чистоты полотенца, и прочая, и прочая. Гвоздём посещения санитарного узла стало обнаружение легкого БАСа, подогнанного под мои параметры тела. И пусть это была не самая навороченная модель типа пехотного тяжёлого ББСа, но, ведь, БАС! Индивидуальный! Как утверждала мнемографическая инструкция, во время первого запуска бронескафа, теперь моё тело было гарантированно защищено на десять минут во время интенсивного огневого контакта с применением оружия класса 2Л. Ровно до тех пор, пока не просядут активные силовые щиты. Это уже не шорты с футболкой. Это охрененный поликомпозитный агрегат!

Вот скажите мне, как я должен был чувствовать себя, когда у меня появилась первая личная вещь? И не абы какая, а носимая броня с собственным ИскИн-тактиком, модулем внешней связи, возможностью установки наружного боевого обвеса и далее, по списку соответствия. Металлокерамический бронекомпозит приветливо распахнул высокотехнологичное нутро, приглашая пройти первоначальный селф-тест с вживлённым имплантом. Я не стал отказывать себе в таком удовольствии. Тем более имплант начал настойчиво требовать открыть канал связи для прохождения первичных настроек и синхронизации с модулем тактика. На подгонку и подстройку под моторику движений ушло не более пяти минут. ИИ-тактик БАСа уверенно опознал вшитый модуль, как офицерский, что ввело меня в непродолжительный ступор.

– Сильно не радуйся, он всё равно у тебя в усечённой версии, – услышал я голос своего спасителя по внутреннему каналу. – Армейский, для рядового состава не желал приживаться. Пришлось пойти на некоторые нарушения. А теперь ноги в руки и бегом ко мне. Работы не початый край. К тому же, мне есть, о чём потолковать с тобой, – приказной тон не оставлял для меня возможности увильнуть от просьбы. Да и увиливать, собственно, было некуда.

Вживлённый имплант отреагировал молниеносно, высвечивая директиву приказа, как высокоприоритетную и подсвечивая маркерами вектор движения на внутренней стороне сетчатки глаза. Включился таймер обратного отсчёта. За каким, спрашивается? Несмотря на то, что мне до ужаса стало интересно, что случится, когда цифры иссякнут до нуля, я сорвался с места и через несколько секунд лицезрел довольную улыбку на физиономии… Кого? Пожалуй, мне ещё ни разу в жизни не доводилось встречать человека со столь изношенным телом. Изрезанное глубокими морщинами лицо. Неожиданно ясный внимательный взгляд глаз с нереально-золотистой радужкой из-под кустистых бровей. Тонкая бескровная полоска рта. Прямой узкий нос. А на макушке редкая поросль практически белых волос. Я остановился, глядя на нового знакомца. Странный он какой-то. Лыбится себе молча. За его спиной, возле активной голограммы над столом, густо усеянной логами программ, я увидел медленно вращающийся голографический шар нашей планеты. В памяти тут же всплыли названия континентов, а маркер модуля выделил контуры суши, помечая немногословными сносками типа: “Европейская зона. Восемь кластеров. Население четырнадцать миллиардов пятьсот шестьдесят миллионов триста шестнадцать тысяч восемьсот семь человек. Общее количество резервистов – один миллион пятьсот сорок четыре тысячи семьсот шестьдесят три человека”. Бред какой-то. Контуры кластеров окрашивались в разные цвета, дробясь по границам непонятных зон.