На дне большого котла

Бранк благодарно улыбнулся, но ответить не успел, потому что, высунувшись дальше, едва не вывалился в грязь. За Следопытом он разглядел самого Амаранта Норотула и весь свой десяток с Ланго Падубом во главе. Бранки были верхом и выглядели готовыми к дороге – с набитыми седельными сумками и луками поперёк седла. Бодо бросился вниз, позабыв про шлем.

– Милорд! Вы! – воскликнул он, выскочив на улицу. – Такая честь!

Сослуживцы Бодо отозвались нестройным гулом, а Ланго помахал рукой.

– Ну-ну, и это говорит мне сын Мелилота Глубокопа. А ведь я не раз качал на коленях тебя, несмышлёныша, когда бывал в вашем прежнем доме, – проворчал Капитан. – Признаюсь, Бодо, твой отец велел держать тебя подальше от Башни, когда мы виделись в последний раз. Я, как видишь, нарушил слово. Но разве не была за это сама судьба, подкинув тебе в котёл сапоги? Элалия, милая, добрый день.

Бодо в смятении обернулся: бледное лицо его сестры со сжатыми губами тут же пропало из окна.

– Отец всегда отзывался о вас с глубоким уважением, – выдавил он. – Но я никогда не слышал от него, что вы были дружны!

– Дела минувшие. Давай-ка обсудим нынешние, и я поеду, – предложил Амарант и спешился.

Ланго принял у него поводья.

– Чашечку чая? – добродушно поинтересовался Капитан, и Бодо, хотя теперь у него появилось ещё больше вопросов к Амаранту Норотулу, чем было прежде, покорно повёл его на кухню.

Капитан снял в холле плащ, бросил его на крючок, вымыл руки и весело воскликнул: «О, туда? А запах-то». Сейчас этот полноправный господин большой страны опять походил на старого дядюшку, заглянувшего к племяннику невзначай на огонёк, и это пугало.

Элалия уже была у очага, выражая своей напружиненной спиной, как понял Бодо, крайнее неодобрение. Он подхватил от неё чайник, тщетно попытавшись поймать её взгляд, и налил себе и Амаранту. Румяный кекс и приборы для того, чтобы с ним расправиться, появились на столе в тот же миг. Элалия, сделав реверанс, исчезла, не удостоив улыбкой ни Капитана, ни брата. Хлопнула дверь.

– Замечательная у тебя сестра, – смущённо кашлянул Амарант. – У нас с ней были кое-какие разногласия по поводу завещания твоего батюшки. Но не буду забивать тебе голову пустяками! – покачал головой он, увидев, что Бодо просто разрывает от любопытства. – Позволь для начала выразить признательность от имени Майла за то, что ты сделал. Если бы не рок…

Он помолчал.

– Наши мудрецы, – Капитан произнёс это так, как мог бы сказать «глупцы», – докопались до легенд, где самым краешком упоминаются маганы. Удивительно, что те, кто послал в Башню вора, знали, что здесь можно украсть флейту маганов, тогда как у нас и слово-то такое давным-давно позабыли!

– Так они существуют? – воскликнул Бодо. – Маганы?

– По крайней мере, существовали. У нас хранится много рукописей, раздобытых где-то первыми Капитанами. Некоторые написаны Высоким Наречием, поговорить на котором нынче и некому, и не с кем. Но читать на нём кое-кто из наших ещё умеет. Так вот, маганы – это хранители лесов: в древности они якобы стерегли тропинки в чащобах, как келпи броды. Но никто из Дивного Народа ни прямо, ни намёком не описывал флейту или иной музыкальный инструмент, принадлежавший маганам.

Амарант отхлебнул чаю.

– У эльфов, знаешь ли, своё понимание прекрасного. Музыка для них существует только своя, а все прочие… упражнения, скажем так, они как музыку и не воспринимают. Тем не менее, флейта маганов, вероятно, очень древняя вещь. Возможно, начинённая волшебством. Изготовлена она из ивы и далеко не в наши дни. Это всё, что смогли мне сказать наши парни с запада.

«Парни с Запада?» – оробел было Бодо. Он представил, как гонцы несутся с маленьким свёртком на берег Моря, туда, где всё ещё, по слухам, можно было встретить эльфов. Но потом сообразил: в мастерские при Башне попадали обычно через западную дверь, и парнями с запада на языке, принятом среди бранков, звали ремесленников.

– Магии в нашем мире, на счастье или на беду, почти не осталось, как и специалистов по ней, – проницательно глянув на него, продолжал Амарант. – Я вызвал сюда из Тесал Хромого Горбуласа. Он, разумеется, не маг, но хорошо разбирается в прошлом. Хотя даже он вряд ли нам объяснит, зачем кому-то понадобилась эта вещица. Двести лет минуло с тех пор, как её оставили в Майле. В Таугский лес посылать кого-то бессмысленно – он давно необитаем, и дорог там нет.

Название это было смутно знакомо Бодо – то ли по старым картам, то ли по песням. Давным-давно так обозначали лес на южной оконечности Медвяных Холмов, через который проходила дорога, бывшая частью Эратлона17. Дорогой, впрочем, перестали пользоваться задолго до Намахира, и из бывшей столицы в нынешнюю попадали прямиком через Холмы по прекрасному Тракту, пользующемуся только доброй славой.

– А за неудавшимся похищением стоял… кто? – отважился спросить бранк.

– Ты вступил на лестницу, сынок. Убил своего первого лазутчика, хотя такая формулировка может показаться неточной в деталях, – посмотрел на него Амарант. – Мне пришлось составить доклад о последних событиях, присовокупив к нему тот факт, что узнать, на кого работал мерзавец, не представляется возможным. Доклад отвезёт в руки Правителю Ривальбен.

– О! – только и смог сказать Бодо, почти почувствовав, как серебряный медальон Дозора ожёг ему грудь. – Но какие-то догадки…

– Пока догадками и останутся, – сказал Амарант. – Бандиты Рони Угря знают не очень много, а расскажут нескоро. Их жизни, честно говоря, до сих пор на волоске. Мы бросили за решётку Гуто Седельщика, который, как клянется нам Адальгрим, выводил его на Рони. Он молчит. Допросили Примулу, юную посудомойку, с которой дружил тот, кто назвался Сарадоком Мохноногом, и хозяйку норы, которую он снимал в Нижнем Городе. Зацепок почти нет, но дальше этим займутся Следопыты. Уверен, что Ривальбен догадывается, чей посланец очутился в наших кладовых. И, собственно, о кладовых, – спохватился Капитан. – О них-то и разговор.

Амарант отставил чай. Бодо внутренне подобрался.

– Мы подозреваем, что кое-какие наши припасы отравлены, – не стал ходить вокруг да около Капитан.

Бодо кивнул. Чего-то подобного он и ожидал.

34

Нижний Город

Капитан поднял глаза, и даже в неровном свете очага стало очевидно, что Амарант Норотул немолод и измотан.

– Яд обнаружить нельзя, – признался Вожак. – Это хитрый яд, который мы, на свою беду, сами же и готовим. Весь запас из лазарета как испарился. Мы перетрясли всю Башню от подземелий до крыши Дозорной Площадки. Ничего.

– Так это его мы искали с Ривальбеном в пекарне? Яд? – спросил Бодо, содрогнувшись.

– Да. Его легко подмешать в любой жир, а жира у нас… Сам знаешь.

– И что, хлеб оказался отравлен? Или тесто для пирогов?

Вожак Вольных Стрелков почесал бровь.

– Ни то, ни другое. Признаться, было много споров, но здравый смысл победил. Все припасы, за исключением осадных наборов, зерна, хранившегося не в наших погребах, и напитков в запечатанных ёмкостях, отправились прямиком на Мусорную сторону.

– Но это же… – ахнул Бодо. Он не сразу подобрал слово, потому что прекрасно знал, сколько продовольствия уминает гарнизон за одну лишь утреннюю смену. – Милорд, это катастрофа!

Амарант слабо улыбнулся.

– Я знал, что ты оценишь масштаб проблемы. О Стрелках, впрочем, пока не переживай. Да, крепость третий день на сухом пайке, но это полбеды. В походах никто не подаёт потроха каплунов или пончики из персиков, а походы у нас длятся месяцами. Мы всё-таки воины. Ребята, конечно, не рады сухарям, однако терпят их ради дополнительного эля. Разумеется, новые припасы уже везут. Пришлют, сколько смогут. Разумеется, я отправлю часть бранков туда, где еды вдоволь. Но дальше, Бодо, начинаются тонкости.

Он снова взял в руки чашку, покрутил её и поставил обратно.

– Большинство уверено, что Майлом с благословения Светлого Тана правят Капитаны, которых избирают на совете командиров Вольных Стрелков, – вдруг сказал он. – Более проницательные, впрочем, думают, что раскусили, как тут всё устроено. Ты тоже, наверное, слышал: «Торговцы правят через брюхо»…

– Слышал, милорд, – спокойно подтвердил Бодо. – Но раньше как-то не было поводов задуматься. А что, разве всё и всегда не под диктовку богачей?

Капитан вздохнул.

– Майл не зря называют землёй Большого и Малого Народов. Люди, стоявшие у истоков нашей страны, разбирались во власти и в наших привычках получше нас с тобой. Поэтому они сделали так, что первый богач в стране, самый сильный и уважаемый – это Башня. И все крепкие семейства, от забияк-Тофтов до моих дорогих родственников, с этим согласились. Давно. Прости, я закурю?

Бодо развёл руками.

– Ты же любишь историю, да? – продолжал Амарант, наладив трубочку. – Богатые семьи Майла всегда исправно пополняют казну – взамен на спокойствие. Жертвуют некоторой частью достатка и напрочь отказываются от власти. Нам всем нужна спокойная жизнь, чтобы вести дела, кормить семьи и растить детей. Мы, бротты, не нуждаемся в том, чтобы наши приказы исполнялись. Такова наша природа. Но совсем другое дело, Бодо, когда жизнь становится беспокойной. Тогда крепкие семейства начинают задавать вопросы: за что мы платим, если мы не защищены? И хуже оппонента нет, чем разгневанный бротт! А крайний в таких ситуациях всегда Капитан. Так было не раз и не два. Вспомни хотя бы середину восьмого века18.

Амарант замолчал, выпустив очередной клуб дыма, и бранк осмелился спросить:

– Вам что, ставят в вину всё это? Лазутчика, пропажу яда, проблемы с едой?

– А ты бы разве не поставил? – с внезапным интересом спросил Капитан.

– Да уж. Пожалуй, – задумчиво протянул Бодо. – Ведь я-то живу, как жил, а вы мне создали проблемы.

И вспомнив вдруг, с кем он гоняет чаи на кухне, поспешно прибавил:

– Милорд!

Амарант усмехнулся.

– Какую бы угрозу ни таили в себе пропавший яд и возможный голод, это ещё не проблема. Но через десять дней, как ты помнишь, Начало Майла. Почти все торговцы уже приехали, как обычно, на Ярмарку. Ждут большого пира в первый день, чтобы начать заключать сделки. Так велят, – он поморщился, – наши традиции.

Бодо хотел заметить, что в традициях нет ничего плохого, но прикусил язык.

– Мои советники рекомендуют отменить пир, потому что в Башне за оставшиеся дни не соберётся столько продовольствия, чтобы и обеспечить гарнизон, и попотчевать гостей. Но если объявить, что пир не состоится, это вызовет вопросы. Придётся объяснять, почему. И солгать не получится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Автор не объясняет значение слова бротт, но в оригинальном примечании сказано: «Это самоназвание малорослого народца (brott), к которому принадлежат все главные герои данного повествования: ловкого, но физически слабого, добродушного, но упрямого, любящего посплетничать, помериться заслугами предков и поесть. Люди звали броттов приземцами, а те своё имя выводили от древнего словосочетания, якобы означающего „народ, не оставляющий следов“». – Прим. перев.

2

В оригинале «Вольный Стрелок» – marksman. В современном английском это слово можно перевести как «меткий стрелок», но в XI−XV вв., когда его только-только начали употреблять в среднеанглийском языке, mark- означало не только «цель», но и «граница». О происхождении слова бранк автор предпочёл умолчать. – Прим. перев.

3

Учитывая, что на момент повествования идут 920-е годы Хроник Майла, а все потайные ходы в Башне были устроены, как считалось, ещё до начала седьмого века, данный фолиант содержал наисвежайшие сведения.

4

Единственный действующий вулкан Севера был известен Людям как Митэдон, а бранкам как Кипящая Голова.

5

К Касторваду* ушёл отряд бранков в три тысячи луков. Назад в Башню вернулось всего пятеро Вольных Стрелков, включая тогдашнего Капитана Баридока Буролиста («Октябрьская пятёрка»), чуть позже подавшего в отставку.

* В оригинале Ceaster-Waed, от древнеангл. основ со значениями «город» и «брод». – Прим. перев.

6

«Следопыты Севера» здесь, ранее и далее по тексту – это перевод на русский язык англ. Pathfinders of the North, которое автор производит от эльф. Ринхирир Форн. Словосочетанием «Следопыты древности» в данном случае переведено английское слово Rangers. – Прим. перев.

7

Лаугланк по-эльфийски – «горячее горло».

8

В оригинале употреблено выражение mighty clans, которое при дословном переводе даёт что-то вроде «могущественные кланы». – Прим. перев.

9

Особым предметом договора всех, кто служил в Майле, было то, что в 7 утра подавался завтрак (breakfast), в 9 утра – второй завтрак (brunch), в 11 утра – перекус (elevenses), в час дня – ланч (lunch), в 6 вечера – лёгкий ужин (earlier), в 9 вечера – ужин (dinner). Послеобеденный чай и другие приёмы пищи вне этого плотного графика уставом не регламентировались. – Прим. перев.

10

Ставкой бранки по привычке именовали Алагост, нынешнюю резиденцию Правителя Форода далеко на северо-западе, близ самых Синих Гор. Северином звали большой и древний город на оконечности Дозорных Холмов, а Столицей – город чуть поменьше, лежащий в одной из южных долин Медвяных Холмов.

11

Во Майле мудрецы, к которым, безусловно, относились служащие лазарета, любили поговорить по-эльфийски не меньше, чем Следопыты в Дозорных Холмах. Эльфийскому первые бранки учились, судя по всему, не по пыльным манускриптам, а у живых носителей языка. Мируним на эльфийском – всего лишь «вино белое».

12

Сотня Вольных Стрелков включала в себя командира, двух его заместителей-пятидесятников, десять десятков воинов, по двенадцать бойцов в каждом (десять рядовых, младший десятник и десятник), а также знаменосца, горниста, барабанщика и четырёх кашеваров – всего сто тридцать единиц. Кашевары, отвечавшие за походную кухню, единственные в сотне обычно были не вооружены.

13

В описываемые времена вместо сальных свечей, не самых дешёвых в производстве, повсеместно использовались свечи из сердцевины камыша. Камыш собирали в конце лета или начале осени, очищали от кожицы, оставляя одну полоску, на которой сердцевина и держалась, сушили, а затем окунали несколько раз в горячий животный жир. Добротная камышинка горела по 20–30 минут на каждый фут длины, если устанавливалась в деревянный или кованный поставец под «правильным» углом в 45 градусов, и давала ровный жёлтый свет.

14

Официальный титул Правителя Форода звучал как Браннон ну Харанбайн, «Лорд всех Тысяч», но Люди Севера чаще использовали для обозначения человека, занимавшего этот пост, символ его воинской власти, Гронлуин («Лазурную Булаву»). Малый Народ выделился и тут: в традиции Майла было называть Правителя Таном.

15

Рат Бадорат – Улица Всех Судей в Алагосте, где стояли здания различных судов Форода, включая Бадед Арод, или Благородный суд. Последний рассматривал особо тяжкие преступления против государства: измену, убийства, поджоги, грабежи, посягательства на жизнь служащих Двора и стражи.

16

Монетой на Севере называли мелкие серебряные, они же «зубы». Десять «зубов» по номиналу составляли «жезл» – крупный серебряный, аналог средневекового талера, монету скорее счётную, поскольку она почти не использовалась в повседневном обращении. Собственных золотых в Фороде не чеканили, но один ренгол, самый популярный золотой Юга, оценивался примерно в 40 «жезлов».

17

Эратлоном, или Белой Дорогой, называли кратчайший путь между Морем и двумя Белыми крепостями, восстановленными Людьми в самом начале Четвёртой Эпохи. Его были вынуждены проложить переселенцы, прибывавшие на кораблях с юга, поскольку Большому Народу было запрещено пересекать границы местности между гаванями, Фалгло и Буроструем. Позже западная часть дороги пришла в упадок, а действующую восточную стали называть Торный Тракт.

18

В 743–781 годах по летоисчислению Майла из-за разногласий Падубов, которые контролировали большинство трактиров, с остальными крепкими родами Вольным Стрелкам пришлось жить без Вожака. Падубы продавливали свою кандидатуру Капитана, который снизил бы пошлины, но Тофты, Торники и Тонкобойлы, составив альянс «Трёх Т», считали, что трактирщикам нужно раскошелиться. В конфликт пришлось вмешаться вышестоящей власти – Правителю Форода.