Музыкальный приворот. Книга 1

– Кроссовки тогда можно было бы. – Не успокаивалась я.

– Нельзя! Я же не дура, чтобы под такую одежду спортивную обувь надевать. Ой, Катя, в тебе – бездна вкуса. Тебе только трусы носить на голове осталось.

Я обиделась. Подруга, не замечая этого, принялась подводить и без того щедро накрашенные светло-розовой помадой губы.

– Ты меня слезно уговаривала поехать, а теперь обзываешься, – укоризненно ответила ей я. – Ты забыла?

– Да ладно тебе, Катька. Кстати, я же сказала тебе одеться получше. А ты что напялила? Мы на рок-концерт идем или на твое собеседование в госструктуры?

– Отстань.

Я внимательно оглядела себя: расстегнутая бежевая куртка, черный жакет со вставленной косой молнией и белым воротником-стойкой, черная же прямая юбка чуть ниже колен. Вполне официальный костюм, я в нем обычно на экзамены хожу, чтобы преподаватели относились ко мне, нерадивой студентке, немного серьезней.

– Ну, журналисты же должны одеваться во что-то официальное, – осмотрела я еще раз собственную одежду. Чисто, опрятно и, как мне кажется, элегантно. Чего ей опять не нравится?

На это она лишь фыркнула:

– Должны, как же! Это же пресс-конференция рок-группы, а не будущего президента Российской Федерации. Вся журналистская братия припрется в нормальной повседневной одежке. А ты вообще на учительницу похожа. Надо было проследить за тобой, милочка. Хотя… Это даже твоему домашнему стилисту не под силу. – Нинка махнула рукой. – Но что с тобой поделаешь? Не переодевать же тебя. Хоть накрасилась прилично, и с прической порядок. Леша постарался? Я так и подумала. Ты пакет-то взяла? Если нет – я тебя задушу, а водитель спрячет твое тело.

Мужчина, сидевший за рулем, кисло посмотрел на Нинку.

– Что, не будете прятать? – спросила она у него тут же. – Я заплачу.

– Вы какая-то странная, девушка, – отозвался водитель, останавливаясь на светофоре.

– Я много заплачу, – с тем же серьезным видом сказала Журавль.

Мужчина почему-то отказался и добавил:

– Ваша подруга, наверное, еще жить хочет?

– Хочет, – Нинка расхохоталась.

Я не принимала участия в ее веселье. Смотрела в окно, за которым мелькали все те же сотни и сотни спешащих горожан и разноцветный поток машин. Когда уже распустятся листья на деревьях, когда станет зеленым город? Надоело уже смотреть на голые ветки, печально качаемые ветром.

Такси внезапно затормозило. Я-то была пристегнутой, и поэтому меня просто дернуло: сначала резко вперед, а потом назад. А вот развалившаяся сзади Нинка едва не упала.

– Вы водить умеете?! – заорала она на пожилого водителя, который отчаянно сигналил какому-то мальчишке, выбежавшему вдруг на проезжую часть.

Друзья ребенка стояли на противоположной стороне дороги и весело ему махали. Мальчик, только что едва не нырнувший под колеса машины, кричал им что-то в ответ, радостно улыбаясь.

– Ребятня развлекается, – проворчал водитель. – Нашли себе развлечение – через дорогу на красный свет бегать!

Нинка, не долго думая, открыла окно и, пока наше такси не уехало слишком далеко, прорычала, словно действительно была настоящей демоницей:

– Ты, гавнюк малолетний! Отупел? Еще раз на дороге увижу, я тебе голову отрежу! И кровь выпью!

Мальчик замер и заморгал. Когда он что-то невнятно замямлил в ответ, мы уже были далеко.

– А вы, девушка, даете! – покачал головой пожилой мужчина.

– Никому я ничего не даю. Ненавижу детей. Маленькие подонки! Тот, кто придумал поговорку «дети – цветы жизни», наверняка был бездетным.

– Ты будешь доброй мамой, – заметила я. – И будет большим счастьем, если твой сыночек или доченька не станут заиками от твоих воплей.

Водитель молчаливо поддержал меня. Нинка, осматривая свою «мозольную» ногу, с достоинством ответила:

– А то. Но в ближайшие лет пятнадцать мне никаких детишек не светит. И мужа тоже.

– Многие девочки в вашем возрасте уже о мужьях мечтают, – встрял водитель, которому было скучно просто так крутить свой руль. – Вон моя Женька, дочка старшая, так очень замуж хочет. Чуть ли не бредит девка.

Упоминание о возрасте Нинке не понравилось:

– В каком таком возрасте, дядя? Сейчас не модно рано жениться, чтоб вы знали. И вообще охота быть рабыней.

– Какой еще рабыней? – не понял пожилой мужчина.

– Обыкновенной! – высокомерно сказала Нинка. – Вы у вашей супруги поинтересуйтесь, она вам подробно и объяснит. О, Катька, смотри, дом Альбины торчит слева!

Действительно, высокий дом, в котором жила экстрасенс, виднелся над верхушками других зданий. На него падали косые лучи спускавшегося к горизонту солнца, поэтому казалось, что многоэтажка сияет золотом.

– Это знак, – восхищенно проговорила подруга, – от высших сил, что Альбинин метод подействует. И тогда я бу….

Машина, взвизгнув всеми четырьмя колесами, опять резко затормозила, лишь каким-то чудом не поцеловав бампер ехавшего впереди «опеля».

– Дядя, вы на дорогу смотрите лучше! – взвизгнула Нинка, доставая свою туфлю, улетевшую под сиденье. – Я не хочу ноги протянуть в таком молодом возрасте!

– И я не горю желанием, – мне тоже хотелось жить.

– Я профессиональный водитель. Не бойтесь, – уже вновь ехал по полосе шофер.

Мужик из «опеля» что-то орал ему вслед, высунувшись по пояс из окна. Нинка не сдержала свою хулиганскую натуру, показала мужику неприличный жест и ответила пожилому водителю в нашем такси:

– Но я почему-то боюсь! Вы точно права не покупали?

– Девушка! – опять обернулся к ней мужчина, оскорбившись. – Если вам не нравится мой способ вождения, садитесь сами за руль! А я, между прочим, вожу машину уже тридцать лет.

– Ну-ну, – явно осталась недовольной Нинка.

Сама она дико боялась водить автомобили, хотя ее папа и предлагал ей купить какую-нибудь машину вроде «фольксвагена поло» или «пежо 206», которые он считал чисто женскими. Но его младшая дочь была категорически против, предпочитая ездить на такси или эксплуатировать родственников. Кстати сказать, у Нинки, как и у меня, есть не только сестра, но и брат, и подруга, как и я, – второй ребенок в семье. Только у нее сестра старше, а брат младше. В отличие от моего малахольного Эдгара братец Нинки – парень спортивный и веселый и считается первым красавчиком в своей школе, хотя характером он больше походит на избалованного капризного ребенка. Сестра подруги чем-то напоминает мне саму Ниночку: она тоже высокая интересная блондинка с боевым характером. Ирка штурмом берет все лучшие клубы города и околачивается там едва ли не сутками. В дневное время, когда клубы закрыты, эта мадам оккупирует все местные магазины и бутики. От младшей сестры Ирина отличалась большой нелюбовью к учебе и знаниям, не обладает такой же отличной памятью и ай-кью, зато редко притворяется и говорит прямо в глаза, что о ком думает, а не придумывает коварные планы подставы для потенциальных врагов…

Когда мы вышли из такси, водитель облегченно вздохнул. Кажется, мы ему порядком надоели.

– Вот он, «Горизонт», – сощурилась Нинка.

Прямо перед нами высилось большое, в три этажа, темно-синее здание клуба с огромной округлой вывеской, говорящей, что это и есть популярный ночной клуб, в котором постоянно проходят одни из самых лучших вечеринок города. Ночью он красиво освещался голубой и розовой, плавно мигающей иллюминацией и, казалось, находился в какой-то таинственной дымке, скрывающей собой что-то загадочное и притягивающее одновременно. В тот единственный раз, когда я была здесь, я запомнила бесконечно глянцевые и переливающиеся стены и потолок, в которых ярко отражались бесконечные зелено-сине-фиолетовые неоновые огни, мигающие в такт громкой, энергичной музыке, отдающейся в легких.

На трех этажах этого модного здания размещались большой и вместительный концертный зал на тысячу двести человек, два изолированных друг от друга танцпола, три или четыре бара, кухня, ресторан и бильярдный клуб. По словам Нинки, «Горизонт» – самый прогрессивный и модный клуб города. Наверное, это так. И, по-моему, здесь можно встретить кого угодно. От фанатов неформальных групп до любителей какого-нибудь хауса и электромузыки.

– Нам сюда, – царственно повела рукой Нинка, накидывая на плечи снятую в такси короткую кожаную курточку. – Кстати, завтра ночью тут будет неплохой диджей-сет… И сегодня, по-моему, тоже. Жалко, что ты темная и не хочешь ночью танцевать.

– Ночью я спать хочу.

– Да, точно – не слыша меня, воскликнула подруга, узрев афишу, – сюда же «Меллаут» приезжают!

– Какой аут? – не расслышала я.

– Молчи, темнота. «Меллаут» – это крупнейшие представители синти-попа. Да, я знаю, что ты не в курсе, что такое синти-поп, поэтому давай ты не будешь меня и дальше раздражать своей неграмотностью! Не спорь со мной, – не давала она мне и рта раскрыть. – Видишь, я нервничаю! И нога… ай, нога моя болит! Кать, идем.

Она заковыляла к сверкающему клубу. Я поспешила за ней.

– Как же больно! – шипела Нинка, поднимаясь по невысокой лестнице, которая вела не к главному входу, а к другому… – Я сейчас сдохну!

– Ниночка, может, тебе обувь все же поменять, купить что-нибудь другое? – нахмурилась я.

– Нет, я выдержу эту пытку.

– А почему мы, собственно, не к главному входу пошли?

Подруга с кряхтением ответила:

– Там уже эти… как их там… тупые фанаты собираться начинают. Автограф-сессия же была… Поэтому журналистам здесь удобнее входить будет. Клубу принадлежат несколько залов для пресс-конференций, которые часто арендуют. И вход в них – именно здесь.

– А ты откуда знаешь? – про себя засмеялась я. Как будто Журавль сама – не одна из этих фанатов. Наверное, в своих мечтах подруга захомутала несчастного Кея и считает своей собственностью.

– Я все знаю, – со стоном потрясла ногой в воздухе Нинка. – Как же больно… Ой, я бедненькая… Малышка, – приказала она сама себе, – соберись, нам предстоит дело.

И она снова захромала.

Но как только мы переступили порог, подруга тотчас изменилась. Расправила плечи, на лице ее появилась очаровательная улыбка, походка стала легкой, будто бы никаких мозолей и в помине не было. Я только удивлялась выдержке этой полусумасшедшей влюбленной. Если, конечно, фанатизм по отношению к парню из рок-группы так можно назвать.

За дверью наши персоны ждал непонятно чему радующийся охранник. Когда он увидел нас, обрадовался еще больше.

– Куда? – спросил он, откровенно рассматривая Нинкины ноги.

– А вы как думаете? – излишне ласково спросила она у него.

Как вы поняли, она не слишком жаловала незнакомых людей, которые не могли оказаться ей полезными.

– Я думаю… – начал, было, охранник, но подруга перебила его и заявила:

– Вам не нужно думать, это трудно. Вам нужно охранять. Вот, – ткнула она ему под нос добытый с таким трудом журналистский пропуск, – мы – пресса.

Я молчаливо показала охраннику и свое удостоверение, которое тут же поспешно повесила на шею.

– Проходите, пресса, – недовольно буркнул охранник, найдя наши фамилии среди списка приглашенных.

Как я помнила, Нина и ее Сеточкин заранее договаривались насчет нашего с ней прибытия в клуб.

Обстановка вокруг была совсем не клубной и не праздничной, а напротив, мы словно попали в офис. Светлые стены и пол, горизонтальные крупные жалюзи, кожаные диванчики, полукруглая бело-голубая стойка ресепшн, за которой находились две девушки в одинаковых матовых блузах.

– Подойдем к ним, – мигом сориентировалась подруга.

А я почувствовала чей-то внимательный взгляд и обернулась. Возле одной из дверей, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к стене, парень с темно-синими волосами и с пирсингами в губе и бровях. Довольно высокий, худощавый, но с развитой мускулатурой и широкими плечами. Лицо у него было нахальным и миловидным, с высокими скулами, волевым, как говорится, подбородком и слегка асимметричными изломанными посредине бровями. На секунду мне показалось, что если бы придать его волосам естественный цвет и убрать проколы, то его лицо стало бы даже благородным.

Я замедлила шаг, глядя на него с большим интересом. Ничего себе волосы у человека! Это нужно до какой ручки дойти, чтобы выбрать себе такую краску?

– Нин, посмотри на парня, – дернула я подругу за руку, но она уже не слушала меня, а подошла вплотную к стойке.

Одна из девушек щебетала по телефону, вторая вежливо с нами поздоровалась:

– Чем могу быть полезной?

– Мы на пресс-конференцию группы «На краю», – очень мило улыбнулась Нинка. – Куда нам пройти?

Я снова оглянулась – синеволосый исчез. Жаль.

Девушка сказала, как нам добраться до конференц-зала, и уже через пару минут мы там появились, попав из относительно спокойного холла в царство людского гомона. Журналисты переговаривались, звонили куда-то по телефонам, кто-то смеялся, а кто-то щелкал фотоаппаратом, проверяя, вероятно, как он работает.

Все здесь произвело на меня впечатление: довольно большое светлое помещение с высокими потолками, большим количеством осветительных приборов и небольшим полукруглым возвышением, на котором находился длинный стол с высокими стаканами и напитками и табличками, на которых значились имена участников группы. Позади стола располагался масштабный по размерам стенд, на яростном темном водно-синем фоне которого были в полный рост изображены все участники группы «На краю». Это были пятеро довольно-таки эффектных парней в мрачной одежде и с абсолютно постными лицами, в которых просматривалась то ли готическая печаль, то ли полнейшее равнодушие к окружающему миру, то ли высокомерие.

На заднем плане стенда неизвестный художник-оформитель расположил полупрозрачный сине-бело-фиолетовый силуэт озлобленного водного дракона с раскрытой пастью, извергающего серо-голубое полупрозрачное пламя, складывающее в буквы «НК» – инициалы любимой российской Нинкиной рок-команды.

Чуть ниже этой сцены стояло несколько громоздких профессиональных телекамер. За ними, в небольшом отдалении, располагалось рядов десять или двенадцать мягких и широких красных стульев с высокими спинками. Большая часть из них уже была забита людьми. Как Нинка и говорила, журналисты здесь были одеты весьма неброско и совсем неофициально. Например, мужчины почти все в джинсах и свитерах, а вовсе не в костюмах, как наивно полагала я.

– Какой милый! – загляделась подруга на своего Кея, изображенного на плакате ровно посередине, в окружении сотоварищей по музыкальному оружию.

– Потом полюбуешься! Нам некогда.

– Да-да… Пойдем искать место в первом ряду, – сказала Нинка и, несмотря на боль в ноге, уверенно устремилась вперед.

Свободных мест впереди не оказалось. Зато я увидела в одной из больших включенных камер маленький объектив, в котором видны были места за столом, предназначенные участникам группы.

– Смотри! Классно сделано! – показала я пальцем на камеру, как ребенок.

Подруга тяжело вздохнула, пробормотала что-то про «детство в одном месте» и пошла дальше вдоль первого ряда.

Осмотревшись, Нинка пощелкала языком.

– Вот козлы, заняли все. Ладно, жди здесь, Ниночка все сделает по высшему разряду.

Она вновь огляделась, немного подумала и с крайне серьезным видом подошла к невысокому мужчине в зеленом пуловере. Она задумчиво крутил в ухе серьгу и тыкал пальцами в сенсорный экран мобильного телефона.

– Простите, это вы хозяин серебристой «Хонды»?

Тот удивленно поднял голову, оставив серьгу в покое:

– А что?

– М-м-м, понимаете, ее, кажется, хотят угнать. Я просто видела вас, когда заходила в клуб, а когда вы ушли, возле двери вашего авто стали…

– Спасибо, девушка! – выкрикнул мужчина и ринулся в проход со скоростью торпеды.

Место освободилось.

– Какая вы молодец! – уважительно заметила сидящая рядом дама лет сорока пяти. Никогда бы не подумала, что на пресс-конференции альтернативной молодежной группы могут быть такие взрослые и серьезные женщины! Понимаю, если бы это был концерт какого-нибудь Баскова или Киркорова…

– Это мой долг, – скромно потупила глаза Нинка.

– Для журналиста быть внимательным – это очень важно, – наставительно произнесла ярко-красным ртом женщина. – Нужно быть зоркой, чтобы ничего не проморгать. Только такие выживают в нашем мире, – и она самодовольно улыбнулась, явно причисляя себя «к таким».

– Верно! Надеюсь, у этого мужчины все будет в порядке с его машиной.

– Садитесь, девушка. Пресс-конференция уже должна начаться.

– Я лучше посажу свою… коллегу, – кинула взгляд на меня Нинка. – У нее, знаете ли, зрение очень плохое. А сама я пойду в конец.

Женщина покачала коротко стриженной головой:

– Ваша заботливость не доведет вас до добра.

Нинка только улыбнулась.

– Садись, Катька, – подтолкнула меня подруга по направлению к одиноко стоящему красному стулу. – Отсюда ты все будешь прекрасно видеть и превосходно слышать.

Я выразительно закашлялась. Нинка повелительно кивнула мне.

– А ты? – спросила я, усаживаясь на мягкое сиденье и удивляясь щедрости Нины. – И как ты узнала, какая тачка у того зеленого?

– Тебе же сказали – внимательной нужно быть, – шепотом ответила Нинка. – Между прочим, он вместе с нами приехал, и я видела, на каком авто. Он не оставил его на охраняемой стоянке, потому что она вся забита. А я немножко соврала, чтобы он свалил.

– Вот дурак! – захихикала я, представляя, как мужик с серьгой прибегает к машине, а с ней все в порядке.

– Если бы я тебе сказала, что твою машину хотят угнать, ты бы сама побежала сломя голову, – серьезно ответила подруга. – Вот это тебе, – протянула она мне пластиковую прозрачную папку с листами бумаги, на которых было что-то напечатано, – тут вопросы, которые ты постараешься задать группе. Сама бы задала их своему Кеечке, но мне пора.

– Куда пора? – вцепилась я в девушку, машинально схватив папку – Ты мне ничего не говорила! Я не хочу здесь сидеть одна! Нинка!

– Я пошла делать то, ради чего мы сюда и приперлись, – выразительно покосилась она на женщину, которая явно прислушивалась к нашему шепоту.

– Я тебя сейчас убью, – прошипела я.

– Дорогая, просто сиди здесь и записывай ответы мальчиков на вопросики журналистов. И сама спрашивай. Этот мудак Сеточкин, – поморщилась она, одновременно забирая из моих рук черный пластиковый пакет с магическими атрибутами от экстрасенса Альбины, – заставил меня пообещать, что я задам «На краю» его дебильные вопросы. Он даже их записал. Вот, Катенька, тебе еще диктофончик, блокнотик и ручка. А я побежала!

– Но… – попыталась возразить я, ошеломленная таким предательством.

– Без но! Это поможет написать мне статью! Спасибо за помощь. Ты самая лучшая на свете подруга!

И она сбежала! Ясно, зачем этой сумасшедшей понадобилась моя помощь. Она там будет привораживать своего ненаглядного, а я буду сидеть на скучной для меня пресс-конференции, видеть не слишком любимые мной лица группы «На краю» и слышать, как настоящие журналисты задают вопросы. И самой задавать? Нет уж, увольте. Я писать и сочинять, конечно, люблю, но делать за Журавля ее работу не собираюсь!

А еще этой женщине, моей соседке с короткими волосами, не сиделось спокойно, и она то и дело мне что-то говорила и о чем-то спрашивала. Пришлось соврать ей, что я молодая журналистка пятого курса, которую эксплуатирует университетская газета. Женщина тоже представилась, и к моему огромному, очень огромному удивлению, оказалась известным музыкальным обозревателем одного из самых модных столичных изданий. Ее звали Лина Ретто, и это имя постоянно было на слуху. А журнал, в котором она работала, был любимым периодическим изданием Нельки и ее друзей. Моя откровенная удивленная реакция женщине очень понравилась, и она стала относиться ко мне едва ли не по-матерински.

– Приехала посмотреть на эти новые дарования. Говорят, ребятки из этой группы станут мировыми звездами, – с такой ухмылкой произнесла Лина, что я поняла: по ее мнению, у парней из группы «На краю» очень мало шансов на это.

Я заулыбалась. Женщина верно истолковала мою улыбку:

– Сейчас, деточка, звездами хотят стать едва ли не все. Нет, вру – все. Поэтому в мире шоу-бизнеса, изнанку которого мне приходится видеть, почти нет настоящих талантов. Ты знаешь, что такое талант?

Я неопределенно пожала плечами, мечтая сбежать отсюда.

– Талант – это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее симулировать. Так говорил писатель Довлатов. Ты знаешь Сергея Довлатова?

Я на всякий случай кивнула, хотя только лишь слышала имя известного писателя-эмигранта от кого-то из папиных друзей, но пока что была знакома лишь с одним его юмористическим сборником.

– Молодец. Так вот, насчет таланта. Я всегда вижу его искру. И еще точнее вижу, когда этой искры нет, а есть только ее симуляция. Современный шоу-бизнес нашей родины – это глобальная симуляция. Всего лишь несколько действительно талантливых людей. Если не считать старую гвардию…

Я не стала слушать, кого Лина имеет в виду под старой гвардией. Я злилась. Я была в негодовании. Журавль что, себе рабыню нашла? Это уже ни в какие рамки приличия не лезет. Знала бы, не согласилась. А теперь даже уже и не уйти – неудобно получится. Пресс-конференция-то началась, по всей видимости! Даже эта разговорчивая критикесса замолчала и уставилась своими черными цепкими глазами вперед.

На невысоком полукруге появился какой-то импозантный мужчина в черных брюках, в черной же рубашке и светлом модном галстуке. Выглядел он лет на тридцать пять, а его внешнему виду можно было дать все десять баллов из десятибалльной шкалы – таким миловидным, ухоженным и элегантным он был.

– Дамы и господа, – начал он мягким, немного вкрадчивым голосом, который словно заструился в воздухе, – я – Андрей Коварин, менеджер группы, ради которой мы все здесь собрались. И я рад приветствовать вас всех. И не только я. Участники «На краю», которые сейчас выйдут к нам, поприветствуют вас вместе со мной. Мы вместе постараемся сделать так, чтобы сегодняшний вечер запомнился вам всем. Почему – объяснит генеральный директор этого замечательного места под названием «Горизонт», которое через пару часов – совсем скоро – станет площадкой для выступления одной из самых динамичных групп России. Группы из круга неформата, которая смогла заинтересовать вас так, господа, что вы не поленились собраться сегодня здесь вместе с нами.

Возле красавца Андрея, от которого я буквального не могла отвести взгляда, появился грузный мужик с таким жизнерадостным лицом, что мне самой захотелось улыбаться.

– Добрый день, – хрипло произнес он в микрофон, – позвольте представиться – Игорь Иванович Тонеев, генеральный директор ночного развлекательного клуба «Горизонт». Я также рад видеть вас всех и, чтобы, так сказать, не отнимать у нас всех время, хочу кратко поблагодарить вас и сообщить – все вы приглашены, так сказать, на концерт группы «На краю» как специальные гости. – Он закашлялся. – А после концерта прошу в наш новый ВИП-зал «Карамель», чтобы, так сказать, вы смогли оценить нашу ночную программу.

Все зааплодировали. Я тоже, но с мрачным выражением лица. Только коротко стриженная журналистка рядом со мной хлопала мало, лениво и мрачно заметила, наклонившись к моему уху:

– Хочет, чтобы благодарные гости разрекламировали его клуб, – прошептала она. – Устаревший, но неплохой пиар-ход. Действенный. Сегодня ты можешь не беспокоиться об ужине.

– Почему? – не поняла я.

– Наш дорогой Игорь Игнатьевич, или как там его… Иванович, по всей видимости, собирается сделать шикарный фуршет. Ты разве не знаешь? Недавно открылся новый клуб «Параллели». Для «Горизонта» – мощный конкурент, вот директор и старается.

Интересно, откуда журналистка из Москвы знает такие подробности из жизни нашего города? Даже я не в курсе, где что открывается и закрывается.

Тем временем Андрей, который мне так понравился, вновь взял слово, заговорив о том, что на сегодняшней пресс-конференции музыканты смогут ответить на все интересующие журналистов вопросы. Лина очень неодобрительно на него посмотрела и заявила:

– Скользкий тип. Решил сделать на своих ребятках большие деньги. Поговаривают, он…

Что там кто поговаривает, я так и не расслышала, потому что вновь раздались нехилые аплодисменты, говорящие больше не о безграничной любви журналистов и прочих присутствующих к этой группе, сколько о том, что пришел конец ожиданиям пресс-конференции. Свет в зале приглушили, и через одну из дверей неспешно вошли те самые музыканты, ради которых все здесь собрались. Фотографы яро принялись их снимать на свои профессиональные камеры с неслабыми вспышками, и зал мгновенно наполнился щелканьем фотоаппаратов и отблесками яркого света. Ну прямо как в фильме!

Я внимательно вглядывалась в парней, склонив голову набок. К моему удивлению, ребята из «На краю» не слишком отличались от изображенных на стенде мрачных парней, исподлобья глядевших на этот мир, делая ему, миру, тем самым великое одолжение. Я не знаю, действительно ли это был их сценический образ или в жизни они оставались точно такими же хмурыми и надменными с виду, познавшими в столь относительно юном возрасте популярность, но смотрелись парни весьма эффектно.