Ань Жань 2:Легкий туман

Синьцзэ Ли

Ань Жань 2:Легкий туман

1. Тучи

Время летит, и с момента ареста Ли Фэя прошло уже три месяца. За эти три месяца Торговая ассоциация и компания Линхай словно окутаны густыми тучами: люди в панике, волнение нарастает.

Когда-то шумный и процветающий Торговый союз рассеялся, как дым. Одна за другой компании, подобно испуганным птицам, покидают ассоциацию, а их уход словно безжалостно подрывает доверие к Торговой ассоциации. В то же время компания Линхай также оказалась в затруднительном положении. Ранее крепкие партнёрские соглашения, как свечи на ветру, расторгаются одно за другим. Негативные новости накатывают, как бурные волны, одна за другой, заставляя компанию шататься на краю пропасти.

Ли Фэй, когда-то влиятельная фигура в бизнесе, теперь находится в тюрьме, словно молчаливая статуя, не произнося ни слова. Полиция, сталкиваясь с его молчанием, с трудом собирает улики в условиях отсутствия показаний, будто ищет иголку в стоге сена.

Ань Жань, вице-президент Торговой ассоциации, ощущает себя на безлюдном острове, в полном одиночестве. Компании, входящие в ассоциацию, опасаясь компрометирующих материалов, находящихся под контролем компании Линхай, возлагают свои надежды на Ань Жань. Они хотят, чтобы она стала новым президентом ассоциации и вывела всех из этой бесконечной тьмы. Однако сердце Ань Жань словно заковано в тяжёлые оковы, не позволяющие ей забыть об убийстве, произошедшем по вине Хуа Чэня.

Её сердце постоянно напряжено, словно невидимая рука крепко сжимает его. Каждая минута и секунда наполнены страхом, что полиция вдруг заберёт Хуа Чэня. В своём тихом офисе она часто остаётся одна. Слёзы, подобно разорванным жемчужинам, свободно катятся по её лицу. Этот беззвучный плач, отражающий её внутреннюю боль и страх, разносится по пустой комнате, добавляя ещё больше одиночества.

В конференц-зале, словно застывшем во времени под тяжестью атмосферы, Ань Жань сидит одна на одном конце стола. Под тусклым светом её фигура кажется ещё более хрупкой. Перед ней лежат стопки документов, но они больше не привлекают её внимания. Её взгляд пуст и растерян, словно душа покинула тело и устремилась в пустоту. Выбор президента Торговой ассоциации остаётся неопределённым, как тяжёлое облако, нависающее над каждым. А Хуа Чэнь, когда-то энергичный и целеустремлённый, теперь из-за невыносимого психического давления находится в белом мире психиатрической больницы, утратив прежний блеск.

Цзя Хуй тихо открывает дверь конференц-зала. Её шаги звучат тяжело, словно каждая ступень несёт в себе всю тяжесть текущей ситуации. Она медленно подходит к Ань Жань, молча садится рядом и легко похлопывает её по плечу. Этот жест передаёт больше, чем слова, словно безмолвное утешение.

– Ань Жань, я знаю, как тебе сейчас тяжело, – голос Цзя Хуй нарушил тишину, звуча осторожно, словно боясь потревожить эту печаль. – Но мы не можем просто так сдаться. Торговая ассоциация сейчас как корабль, потерявший курс в бурю. Ей нужен человек, который сможет взять на себя управление. Смотри: место председателя пустует, ассоциация в беспорядке. Сотрудники в панике, бизнес застопорился.

Ань Жань слегка подняла голову. Её глаза, налитые кровью, выдавали изнеможение.

– Цзя Хуй, я действительно устала, – её голос дрожал, словно треснувший лёд. – На этом пути мы пережили слишком много заговоров, расчётов и предательств. Я чувствую себя странником, блуждающим во тьме, не находящим направления и не видящим конца. Я больше не хочу жить такой жизнью.

Цзя Хуй крепко сжала руку Ань Жань, словно передавая ей свою силу.

– Ань Жань, я понимаю твою усталость. Но разве наши усилия могут быть напрасными? Ты помнишь, почему мы стали частью ассоциации, почему начали бороться вместе с Хуа Чэном? Тогда мы были полны мечтаний и надежд, хотели изменить эту отрасль, создать собственное великолепие.

Ань Жань горько усмехнулась, и в её смехе прозвучала боль.

– Мечты? Надежда? Цзя Хуй, посмотри на нас сейчас, израненных реальностью. Хуа Чэнь… он так прекрасен, так силён, но даже он не выдержал всего этого. Я боюсь, что сама стану такой же. Я не хочу потерять себя.

Взгляд Цзя Хуй наполнился решимостью.

– Ань Жань, именно потому, что Хуа Чэнь сейчас в таком состоянии, мы не можем сдаваться. Он доверил нам компанию Линхай. Это его вера в нас. Мы не можем позволить его трудам разрушиться в одно мгновение. Тем более, ты сильнее, чем думаешь. Когда ты сталкивалась с трудностями от Хуйтиань и Дун Юаня, ты не отступала. В самые тяжёлые времена для компании ты оставалась на своём месте. Всё это доказывает, что ты способна нести большую ответственность.

– Но, Цзя Хуй, у меня больше нет мужества сталкиваться со всем этим, – голос Ань Жань дрожал. – Я хочу уехать с Хуа Чэном в место, где нас никто не знает, начать заново. Мы могли бы жить простой жизнью, вдали от всех этих конфликтов.

В её глазах блестели слёзы, полные тоски по спокойной жизни.

– Ань Жань, ты думаешь, что бегство решит проблемы? Этот мир – тесно связанный организм, и от него нельзя по-настоящему сбежать. Даже если мы уедем, проблемы ассоциации останутся. Что будет с теми, кого мы когда-то ранили? С теми сотрудниками, которые до сих пор сражаются в темноте? – голос Цзя Хуй слегка повысился, в нём прозвучала отчаянная попытка пробудить в Ань Жань чувство ответственности.

– Я знаю, что ты права, но я действительно не могу, – прошептала Ань Жань, её голос был полон боли. – Я не хочу снова участвовать в этой борьбе за власть. Я просто хочу сохранить Хуа Чэна, сохранить хоть немного нашего счастья.

Она опустила голову, и слёзы заструились по её щекам, падая на стол и оставляя крошечные пятна.

– Ань Жань, ты не можешь быть такой эгоистичной. Наша судьба принадлежит не только нам, но и тем, кто сражается рядом с нами. Если мы сейчас сдадимся, это будет предательством их доверия, – голос Цзя Хуй слегка дрожал, её лицо покраснело от волнения, но в её словах звучала твёрдая уверенность.

– Цзя Хуй, я не эгоистка. Я просто устала. Я не хочу больше терять Хуа Чэна. Он – мой единственный свет в этом тёмном мире. Я хочу отвезти его туда, где нет давления и интриг, чтобы он смог вновь обрести себя, – Ань Жань подняла голову и встретила взгляд Цзя Хуй. В её глазах горела решимость.

Цзя Хуй замолчала. Она понимала, что Ань Жань приняла своё решение, и её уговоры, возможно, не изменят этого. Но она не могла просто смотреть, как Ань Жань сдается, отказываясь от всего, что они создали вместе.

В конференц-зале снова воцарилась тишина. Лишь тихие всхлипы Ань Жань нарушали её. За окном сгущались сумерки, и густые облака затягивали небо, словно предвещая бурю. Этот мрачный пейзаж отражал их душевное состояние – тяжёлое и подавляющее.

Воздух в комнате казался вязким от напряжения. Ань Жань сидела в одном конце стола, её взгляд был затуманен, а брови слегка нахмурены, выдавая внутренние сомнения и безысходность.

Снаружи послышались шаги, нарушившие тишину. Остальные члены торговой ассоциации вошли в конференц-зал с серьёзными лицами. Их шаги звучали тяжело, как будто каждый шаг нес на себе груз их страха и ответственности.

– Ань Жань, вы вице-председатель. Должность председателя ассоциации не может оставаться вакантной. Вы обязаны взять на себя эту ответственность! – первым начал один из членов, его голос был низким и серьёзным, как приказ, который нельзя игнорировать.

– Да, только вы сможете вывести ассоциацию из кризиса, – поддержали его остальные. Их лица оставались непроницаемыми, словно маски, но в глазах читался страх и беспокойство.

Ань Жань посмотрела на них с горечью. Она прекрасно понимала, что за их «просьбой» скрывается не забота о будущем ассоциации, а страх. Они боялись, что компромат, который она и Цзя Хуй держали в руках, может всплыть наружу, разрушив их репутации и интересы.

– Я… я действительно не хочу больше ввязываться во всё это, – устало проговорила Ань Жань, её голос звучал подавленно. – Я уже не раз подавала заявление об уходе. Почему вы его не утверждаете?

– Ань Жань, торговой палате нужна ты. Ты заместитель председателя. Если ты сейчас не возьмёшь на себя руководство, на кого же тогда надеяться? – сказал другой член, пристально глядя на неё, надеясь уловить хоть малейшее колебание в её словах или выражении.

Ань Жань тихо вздохнула. Её взгляд скользнул по лицам присутствующих. Она вспомнила всё, что ей пришлось пережить в торговой палате: интриги, предательства, жестокую борьбу. Всё это вымотало её до предела, и её сердце вновь наполнилось тяжестью.

Гао Чуань слабо кивнул, его губы слегка дрогнули, прежде чем он тихо ответил:

– Лучше, чем раньше. Но я ещё слаб.

Цзя Хуй взяла его руку, осторожно, как будто боялась причинить боль. Её глаза наполнились слезами, но она сдерживала их, пытаясь выглядеть сильной.

– Гао Чуань, ты не представляешь, как я рада, что ты пришёл в себя. Это… это наша надежда. Теперь всё будет по-другому.

Гао Чуань взглянул на неё с лёгкой улыбкой, но в его глазах читалась усталость.

– Цзя Хуй, я знаю, что произошло. Ли Фэй… он должен ответить за всё, что сделал. Но… будь осторожна. Эти люди не остановятся ни перед чем.

– Я знаю, – твёрдо ответила она. – Но теперь у нас есть шанс. Ты – свидетель того, что Ли Фэй сделал. Если мы сможем обнародовать правду, мы спасём ассоциацию.

Гао Чуань закрыл глаза, словно собираясь с силами, прежде чем снова заговорить:

– У меня есть документы… доказательства… они спрятаны в моём офисе. Верхний ящик стола, код – 3729. Забери их. Это всё, что нужно, чтобы разоблачить Ли Фэя.

Цзя Хуй кивнула, запоминая каждое слово. Она чувствовала, как в её сердце разгорается пламя решимости.

– Я сделаю это, Гао Чуань. Мы выведем его на чистую воду. И ты… ты должен поправиться. Ты нужен нам, нужен Ань Жань.

Гао Чуань слегка улыбнулся, но его глаза оставались печальными.

– Ань Жань… Она заслуживает быть счастливой. Цзя Хуй, позаботься о ней.

Цзя Хуй стиснула его руку и кивнула:

– Мы вместе выберемся из этого, обещаю.

Она встала, её взгляд стал твёрдым и сосредоточенным. Теперь у неё был план и цель. Оставив Гао Чуаня, Цзя Хуй направилась к выходу из больницы. Её шаги были уверенными, а в голове звучали его слова.

Она знала, что впереди её ждут трудности, но теперь у неё была сила бороться – ради Гао Чуаня, ради Ань Жань, ради всего, что они строили вместе.

Цзя Хуй невольно сжала кулаки, наблюдая за запустением и отчаянием, которое поглотило когда-то величественную компанию Линхай. Её сердце наполнилось противоречивыми чувствами: горечью, сожалением и решимостью.

Она прошлась по офису, обходя разбросанные бумаги и сломанные стулья, стараясь не встречаться взглядом с безразличными сотрудниками. Это место казалось ей призраком прошлого, напоминанием о том, как быстро может рухнуть империя, если её основа была построена на обмане, жадности и безответственности.

Цзя Хуй направилась к кабинету, который когда-то принадлежал Хуа Чэну. Дверь скрипнула, когда она её толкнула, открывая пространство, которое выглядело ещё более угнетающим, чем остальная часть офиса.

На стенах висели старые, выцветшие фотографии с торжественных событий компании: люди в дорогих костюмах, сияющие улыбки, золотые награды на полках. Теперь это всё выглядело как артефакты давно ушедшей эпохи. В воздухе витал тонкий запах пыли, смешанный с чем-то металлическим.

Цзя Хуй подошла к столу и медленно открыла верхний ящик. Как и говорил Гао Чуань, там лежала стопка документов, аккуратно перевязанных верёвкой. Она осторожно вытащила их, понимая, что держит в руках ключ к разоблачению тёмных дел Ли Фэя.

Просматривая бумаги, она увидела контракты, финансовые отчёты, записи переписок – всё это было явным доказательством махинаций и коррупции. Среди них лежала фотография: на ней был Хуа Чэн, улыбающийся в окружении своих партнёров, среди которых был и Ли Фэй.

Цзя Хуй долго смотрела на эту фотографию. Улыбка Хуа Чэна на снимке была искренней, но взгляд Ли Фэя выдавал что-то зловещее. Это было изображение двуличия, которое она раньше не замечала.

– Как же всё могло дойти до такого? – прошептала она себе под нос, кладя документы в свою сумку.

Покидая кабинет, Цзя Хуй ещё раз огляделась вокруг. Она чувствовала, что этот шаг станет началом конца для Ли Фэя. Однако в её душе не было удовлетворения, только гнетущая пустота.

Покинув здание, она вновь ощутила осенний ветер, который бил ей в лицо, словно напоминая о том, что впереди ещё много препятствий. Она знала, что справедливость требует жертв и упорства.

Сжимая в руках сумку с документами, Цзя Хуй посмотрела в сторону больницы, где остался Гао Чуань. Она мысленно поблагодарила его за доверие и пообещала, что не подведёт.

– Теперь начнётся настоящая борьба, – тихо сказала она, глядя на закат, который окрасил небо в тревожные красно-оранжевые тона.

Судьба Ли Фэя была трагической, и сам он, вероятно, в глубине души понимал, что не избежит расплаты за свои действия. Когда-то его решительность и прагматизм привели к успеху компании, и многие восхищались его лидерскими качествами. Однако, как часто бывает, его амбиции и жажда власти затмили моральные принципы. Поглощённый жаждой контроля и прибыли, он пошёл по опасному пути, утратил чувство меры и разрушил всё, что когда-то создал.

Теперь Ли Фэй сидел в одиночестве, в клетке, окружённый лишь стенами следственного изолятора, в то время как те, кто когда-то верил в него и следовал за ним, отходили в сторону. Он потерял не только свободу, но и уважение, которое был вынужден заслуживать долгие годы.

В его разуме, возможно, всё ещё мелькали воспоминания о том, как когда-то он был героем в глазах своих сотрудников, партнёров и клиентов. Он видел себя как сильного и уверенного человека, которого ничто не может остановить. Но в какой-то момент эта уверенность переросла в высокомерие, а высокомерие в преступления, которые разрушили его жизнь.

Цзя Хуй, решившая не поддаться влиянию его былого авторитета, действовала решительно и честно. Она понимала, что разоблачение Ли Фэя было необходимым шагом не только для восстановления справедливости, но и для того, чтобы очистить компанию и общество от тени его преступлений.

Неизбежно, правда открылась. Ли Фэй, отрицающий свою вину до последнего, теперь оказался в ситуации, когда его могучие связи и ресурсы уже не имели силы. Люди, которые когда-то покорно следовали за ним, отвернулись. То, что было построено на лжи, падало, как карточный домик, и от него не осталось ничего, кроме пепла.

Цзя Хуй осознавала всю тяжесть этого пути. В её глазах было много сожаления, но и решимости. Ли Фэй, как и любой другой человек, имел право на справедливое наказание. Но в её душе было понимание, что победа в этой борьбе – это не личное удовлетворение, а восстановление порядка и справедливости для всех.

Ань Жань, та женщина, которая когда-то стойко преодолевала трудности и мужественно исполняла обязанности временного генерального директора, пытаясь спасти ситуацию, теперь сломлена ударами судьбы. В её глазах – боль и растерянность, словно она потеряла ориентир. Былой боевой задор исчез, его сменила беспросветная депрессия. Она целыми днями запирается в комнате, пялится в стену, ворошит в памяти прошлое, и эти прекрасные воспоминания теперь подобны острым кинжалам, ранящим её сердце.

Компания Линхай сейчас переживает трудные времена, подобно одинокому кораблю, борющемуся со штормом и рискующему быть поглощённым волнами. Цзя Хуй понимает всю тяжесть ответственности, но она давит на неё, как гора. Она чувствует себя в тёмном океане, окружённая тьмой и бушующими волнами, не видя ни лучика надежды.

И вот, несколько руководителей, увидев возвращение Цзя Хуй, словно утопающие за соломинку, бросились к ней.

В слегка затемнённом коридоре компании Линхай фигура Цзя Хуй казалась особенно хрупкой. Её шаги медленны и тяжёлые, каждый из них словно пропитан воспоминаниями о былом величии и безысходности нынешней ситуации. На стенах компании, где когда-то висели многочисленные грамоты и вдохновляющие лозунги, теперь остались лишь несколько криво висящих старых картин, выцветших и тусклых, словно символизирующих мрачные перспективы Линхай.

Руководители метались, как мухи на сковородке. Увидев Цзя Хуй, в их глазах мгновенно загорелась надежда, словно утопающие увидели спасательный круг. Руководитель A первым бросился к ней. Его волосы растрёпаны, как птичье гнездо, галстук криво висит на шее, ворот рубашки расстёгнут, обнажая мятую майку. В его глазах – ужас и ожидание, он крепко схватил Цзя Хуй за плечи, и его голос дрожал, словно осенние листья: «Цзя Хуй, вы наконец-то пришли! На улице ходят слухи, что наша компания вот-вот обанкротится и распадётся, правда ли это? Мы уже с ума сходим, чувствуем себя, словно сидим на вулкане, который вот-вот извергнется!»

Руководитель B последовал за ним. Его начищенные туфли теперь покрыты пылью, манжеты пиджака потёрты. Он постоянно тёр руки, беспокойно искал ответ в глазах Цзя Хуй и торопливо сказал: «Да, Цзя Хуй, эти три месяца были настоящим кошмаром. Компания без руководства – как корабль без капитана в бушующем море. Дела стоят, клиенты разбежались, как перепуганные птицы, партнёры держатся подальше. Негативные публикации в СМИ, как волны цунами, разрушают репутацию компании. А долги… это огромная гора, которая давит на нас всех, вот-вот достигнет исторического максимума. Что же нам делать?»

Цзя Хуй смотрела на этих когда-то полных энергии топ-менеджеров, теперь потерявших всякий вид, и в её сердце вспыхнула целая гамма чувств. Она прекрасно понимала, что компания оказалась в беспрецедентном кризисе, но насколько велики её собственные силы, чтобы что-то изменить? В её глазах читалась растерянность, словно она заблудилась в густом тумане, не видя выхода.

«Я… я не знаю, что делать», – тихо и безнадёжно прошептала Цзя Хуй, её плечи опустились, будто на них лежал весь мир. «Я, как и вы, беспокоюсь о будущем компании. Но ситуация действительно очень сложная, как клубок ниток, который невозможно распутать».

В голове Цзя Хуй невольно возник образ Хуа Чэна. Раньше Хуа Чэнь блистал на деловых переговорах, каждое его решение было решительным и мудрым, он вёл компанию Линхай к успеху, преодолевая все препятствия. А теперь он заперт в холодной палате психиатрической больницы, его взгляд пуст, он не реагирует на окружающих. Когда Цзя Хуй навещала его, он сидел в углу, волосы были как сухая трава, лицо истощённое, он бормотал что-то невнятное. Бывший энергичный и умный Хуа Чэнь, казалось, был поглощён бездной тьмы, оставив после себя лишь разбитую душу, терзаемую бесконечной болью.

Ань Жань тоже не выдержала серии ударов. Она заперлась в своей комнате, целыми днями рыдала, глядя на фотографию Хуа Чэна. Каждый раз, видя опухшие глаза и отчаяние Ань Жань, Цзя Хуй чувствовала, как будто ей режут сердце ножом. Она знала, что между Ань Жань и Хуа Чэном были очень глубокие чувства, и теперь, когда Хуа Чэнь в таком состоянии, сердце Ань Жань, казалось, тоже умерло.

Цзя Хуй оказалась в глубоком внутреннем конфликте. Она не знала, стоит ли ей, обойдя Хуа Чэна и Ань Жань, созвать собрание акционеров, чтобы обсудить план действий. Если она так поступит, её могут обвинить в предательстве друзей, в разрушении того хрупкого доверия, что ещё оставалось между ними. Но если она ничего не сделает, компания просто погибнет, обречена на крах.

В ожесточённой внутренней борьбе, казалось, в душе Цзя Хуй спорили два маленьких человечка. Один говорил: «Ты не можешь так поступить, Хуа Чэнь и Ань Жань – твои друзья, ты не можешь предать их в самый сложный момент». Другой возражал: «Но компания – это дело всей жизни многих людей, ты не можешь спокойно смотреть, как она рушится, множество сотрудников потеряют работу, что будет с их семьями?»

Наконец, Цзя Хуй стиснула зубы, она поняла, что больше нельзя медлить. Время шло, каждая секунда промедления могла ещё глубже погрузить компанию в кризис. Глубоко вздохнув, она подняла голову, в её глазах засветилась решимость: «Я решила, как бывший технический директор компании Линхай, созвать экстренное собрание акционеров для выборов нового генерального директора. Это наш единственный выход, даже если впереди нас ждут огонь и вода, мы должны идти вперёд».

Акционеры, словно стая потерявшихся перелётных птиц, расходились по направлению к залу заседаний. Их шаги были медленными и тяжёлыми, словно каждый шаг нес в себе тревогу и безысходность по поводу судьбы компании Линхай. У некоторых акционеров взгляд был пустым, лица измождённые, как будто жизнь высосала из них все силы; другие хмурились, лица их были мрачными, словно предчувствуя, что предстоящее собрание не сулит ничего хорошего.

В зале заседаний царил полумрак и гнетущая атмосфера, словно и сам зал скорбел по тусклым перспективам компании. Длинный стол был покрыт пылью, некогда блестящая поверхность теперь покрыта царапинами, словно свидетельство бурной истории Линхай. Стулья стояли в беспорядке, некоторые без сидений, подобно неполной структуре самой компании. Обои на стенах отслаивались, обнажая пожелтевшие стены, как будто с компании спадало её былое великолепие.

Цзя Хуй стояла перед залом заседаний, её фигура выглядела особенно одинокой и твёрдой на фоне этого унылого пейзажа. Она смотрела на постепенно входящих акционеров, переживая смешанные чувства. Она знала, что её сегодняшние действия не соответствуют процедуре: Хуа Чэнь, хоть и находится в психиатрической больнице, формально остаётся важной фигурой в компании, так же, как и Ань Жань. Однако ситуация была критической, у неё не было времени следовать правилам, которые казались разумными, но могли привести к краху компании.

«Уважаемые акционеры», – Цзя Хуй глубоко вздохнула, стараясь, чтобы её голос звучал твёрдо и уверенно, – «Я понимаю, что собрала вас несколько поспешно, и, возможно, в процедурном плане есть некоторые недочёты. Но думаю, все вы понимаете текущее положение дел в компании. Мы стоим на пороге выживания или гибели».

Акционер А, седой старик с проницательным и измученным взглядом, нахмурившись, прервал Цзя Хуй: «Цзя Хуй, вы поступаете неправильно. Хуа Чэнь и Ань Жань, несмотря на их нынешнее состояние, всё ещё играют важную роль в компании. Как вы могли самостоятельно созвать нас, минуя их? Это противоречит правилам». Его голос был тихим, но в тишине зала звучал особенно ясно, подобно тревожному звону колокола.

Цзя Хуй слегка склонила голову, помолчала немного, а затем, подняв голову, посмотрела прямо в глаза акционера «А»: «Вы правы, я понимаю, что мои действия выходят за рамки обычной процедуры. Но прошу вас задуматься: Хуа Чэнь сейчас не в состоянии принимать решения, а Ань Жань погрязла в своих переживаниях и не может оторваться от них. А компания, наше общее детище, стремительно идёт к упадку. Если мы будем сидеть сложа руки и ждать подходящего момента, компания действительно погибнет».

Цзя Хуй почувствовала, как её сердце сжалось от боли при этих словах. Каждое изречение Ань Жань было наполнено безбрежным горем, и она знала, что Ань Жань не могла видеть ничего, кроме разрушенной судьбы Хуа Чэна. Однако в этот момент Цзя Хуй поняла, что ей нужно быть твердой. В том, что она сделала, не было лёгких решений, и даже если Ань Жань не могла понять её действий, она всё равно должна была идти вперёд ради компании.

«Ань Жань, я понимаю твою боль. Я тоже переживаю за Хуа Чэна. Но я не могу позволить себе закрыть глаза на то, что происходит вокруг нас. Мы не можем позволить компании исчезнуть, не можем позволить всем этим людям потерять работу. Хуа Чэнь бы не хотел, чтобы мы погибли вместе с компанией», – её голос звучал почти без эмоций, но внутри она чувствовала, как каждый момент её борьбы за выживание компании наполняет её всё большей тяжестью.

Ань Жань не могла остановить свой плач. Это было не просто сожаление, это было отчаяние, не способное найти выхода. «Ты предала нас, Цзя Хуй. Ты предала его. Ты не можешь понять, что мы переживаем. Это всё – катастрофа, и ты её только усугубляешь», – её слова были полны обиды и страха.

Цзя Хуй на мгновение замолчала, позволяя себе вздохнуть. В её сознании все твёрдые решения становились зыбкими, но она знала, что нельзя было остановиться. Даже если каждый шаг в этом пути будет разрывать её душу, она должна была двигаться вперёд.

«Я не предаю тебя, Ань Жань. Я просто надеюсь, что мы сможем пережить этот момент. И я верю, что Хуа Чэнь, где бы он ни был, он бы захотел, чтобы мы пытались. Мы не можем бросить компанию и людей, которые на нас надеются. Я сделаю всё, чтобы изменить ситуацию», – её слова, хоть и звучали решительно, не могли убедить Ань Жань, но Цзя Хуй была готова бороться, несмотря на сопротивление и гнев подруги.