Поступь империи. Бремя власти: Между западом и югом. Бремя власти

– Брандеры… Топите их, рыбьи дети!! – адмирал кричал во всю мощь луженой глотки, только вряд ли кто-то из капитанов мог слышать его рев.

Больше половины капитанов отдыхали в городских квартирах, а остальные предпочитали если не уют собственных домов, то теплые постели женщин. Только на трех-четырех судах по морскому регламенту должны постоянно находиться командор и два капитана, для поддержания порядка и предотвращения внезапной атаки. Правда атаку шведы все-таки прозевали…

Лиль с грустной улыбкой смотрел, как тонут семь горящих узких брандеров с Андреевским флагом на мачтах. Команды фрегата «Святой Хенрик» и корвета «Сиятельный Генрих» смогли потопить три корабля, еще четыре брандера сами не доплыли, борта не выдержали полыхающего жара и упали в воду, позволив морской пучине забрать причитающуюся ей добычу. Но вот оставшаяся троица…

Ударив по центру и правому краю, брандеры лопнули огненными пузырями, разбросав пылающие дымящие головешки на многие сажени вокруг. Огонь, словно голодный волк беззащитную овцу, рвал палубы и паруса. Мачты горели как спички, а спустя еще пару минут в порту раздался первый взрыв, за ним последовал еще один… один за другим корабли загорались, где-то с огнем справлялись, а кое-где пожарище не удалось сбить. Быть может, моряки и смогли бы справиться со стихией, но им просто не дали этого сделать – в бухту вошла русская эскадра гребного флота, в центре которой шли полтора десятка транспортов.

Батареи порта не заставили долго ждать – слитный залп двадцатичетырехфунтовых орудий разнес в щепы пару галер, разметав корпуса кораблей на многие сажени вокруг. Но второго залпа не последовало, в городе, охваченном первыми признаками паники, раздались залповые выстрелы мушкетов, командиры отдавали солдатам приказы.

В рассветных лучах солнца блестели обнаженные клинки, шпили портовой крепости пронзали небо словно стрелы, а под ее стенами копошились воины в зеленых мундирах с саблями наголо. Ненадолго под стеной движение прекратилось, но только для того, чтобы через несколько секунд возобновиться с новым пылом – кусок крепостной стены на глазах изумленных шведов вывалился наружу. В образовавшуюся брешь сразу ворвались русские воины. Не долго на шпиле форта реял голубой шведский флаг, стоило сражающимся выбить сине-голубых из парапета, как на шпиле заколыхался морской флаг России: белое полотно, пересеченное по диагонали синими линиями.

Капитаны шведской эскадры как могли боролись с огненной стихией, сбивали огонь всем, что только попадалось под руку, в ход шла любая мелочь: тряпки, парусина, разбавленное водой пиво. Быть может, кто-то из зорких и наблюдательных шведов смог заметить входящие в бухту русские гребные суда и отдал приказ выйти на огневой рубеж, а следом за ним потянулись и оставшиеся в целости остальные корабли эскадры.

Но перестроения плохо удаются в бухте, тем более, если корабли зависят от парусов. Дай контр-адмирал Боцис шведам время, а адмиралу Лилю возможность присутствовать на флагмане, то возможно, контратака шведов оказалась бы удачной, но ничего из перечисленного русский командующий шведам сделать не позволил. Как только завязалась артиллерийская дуэль кораблей, из форта по шведам выстрелили пара десятков орудий, заставив половину капитанов отдать приказ спустить флаг. Остальные не увидели приказ или просто решили геройски погибнуть – ринулись на прорыв, прочь из бухты…

Ни один шведский корабль не смог выйти в открытое море из порта, они не преодолели и половины пути. Пара фрегатов, облепленная десятком галер, замерли на месте, отбиваясь от абордажных команд, три шнявы не доплыли до русских кораблей: не выдержав залпов гребной флотилии, они завалились набок и тихо утонули.

Эскадра адмирала Лиля перестала существовать в считанные минуты, будто злой рок приговорил шведские корабли стать частью славной виктории русского оружия, определяя тем самым нового хозяина Балтики на многие годы вперед.

– Князь, вы, кажется, обещали рассказать о наших союзниках?

Я задумчиво гляжу на пустующую девственно чистую карту, зафиксированную на планшете.

– Так точно, ваше величество. Как известно, при вашем батюшке мне было поручено добиться от датского короля решительных действий против Швеции, – Григорий Федорович саркастически усмехнулся. – Но на все вопросы датские министры отвечали одинаково: «нет денег» или «не хватает войск», хотя я должен признаться, что казна короля и впрямь пустует.

– Случаем не из-за проворовавшихся министров? – сидя за прямоугольным столом, молодой полковник бесстрастно смотрел перед собой, вертя пальцами металлическое перо.

– Возможно, что и поэтому. Как бы то ни было, но вразумительного ответа от датского короля я не услышал ни тогда, ни перед тем, как выступил вместе с польским корпусом в Молдавию. Как известно, мы с союзниками условились взять Штральзунде к концу весны, а какие-либо действия Саксония и Дания не предприняли.

– Князь, не вы ли писали мне не далее, как в прошлом мае, о том, что союзники проснулись от спячки и готовы воевать? – я слегка нахмурился: знать одну ветвь истории хорошо, но противоборствовать ей… Эх, не зря Петр в свое время отказался от каких бы то ни было совместных действий против Швеции с иноземцами. Из-за всех согласований мы потеряли уйму времени и денег. Не будь долгих задержек, война могла бы закончиться в четырнадцатом, а то и тринадцатом году!

– Так и было, ваше величество, – потупился Григорий Федорович. – Но предугадать, что будет в следующем месяце, у этих немцев совершенно невозможно, более того, они сами не ведают, что сделают через неделю…

– Так зачем нам такие союзники, господа генералы? – витавшая в воздухе идея прозвучала.

– Простите, государь, – светлейший князь, начавший с недавнего времени участвовать на военных заседаниях в генеральном штабе, погладил гладкий подбородок, левая ладонь Меншикова легла на ровную поверхность стола. – Но если мы откажемся от союзников, то все силы Швеции будут направлены против нас и воевать станет сложнее. У нас флот может действовать только в шхерах и устьях рек, но, увы, в море линейных кораблей не так и много. Вице-адмирал Крюйс давно писал об этом, еще при вашем батюшке. А корабли, купленные Салтыковым в Англии и Голландии, стоят в Ревеле, дожидаются Балтийской эскадры.

Действительно, что-то я несколько погорячился – от союзников отказываться нам не с руки, проще провести сепаратные переговоры с Карлом после того, как удастся заключить мирный договор с Османской империей.

– Хорошо, оставим пока этот вопрос, он не столь важен в настоящее время. Говорите, князь, чего изволят союзники, почему не выступают?

Стоя перед планшетом, Долгорукий не спеша втыкал в карту разноцветные гвоздики, критически смотрел на общую картину и менял диспозицию полков, если это требовалось. Князь не мог знать все сведения о войсках союзных войск на память, поэтому ставил примерное количество, обозначая лишь присутствие армий и отдельных полков.

Григорий Федорович коротко поведал Генштабу о притязаниях Дании, Саксонии, а вместе с последней и Речи Посполитой на куски прибалтийских земель Швеции. Пускай я об этом знал, но столь ценные сведения генералы знать обязаны хотя бы потому, что в ближайшем будущем они могут столкнуться с проблемой несогласованности действий союзников.

После того как Карл отказался подписать Гаагский акт о нейтралитете Померании в Северной войне, перед союзниками и Россией встал вопрос о совместных действиях, однако у всех участников были собственные планы насчет первоочередных действий. Август желал получить остров Рюген, совершенно забыв о том, что на нем базируется пара полков шведов. Однако датский король желал оставить польского собрата под Штральзундом для того, чтобы с войсками добыть вожделенный Висмар. Именно из-за несогласий, министерских интриг и злобы короли не могли договориться.

– …в довершение я хотел добавить, ваше величество, то, что князь Василий Лукич всеми силами трудится, сводит датчан с саксонцами и поляками. Но все же лучше будет, если вы сами встретитесь с датским королем. Он человек гордый, и если ваше величество с ним согласует первоочередные мероприятия, то он вынужден будет исполнить их в точности, – генерал-поручик отпил из литровой кружки запашистого сбитня, но сесть на место не спешил.

– Надеюсь, все поняли, к чему ведут подобные демарши наших дорогих союзников? Думаю, повторять то, что сказал князь, нет смысла, просто имейте это в виду. Теперь давайте приступим к вопросу о предстоящей кампании против Османской Порты. Слушаю ваши предложения, господа…

Еще Петр Великий завещал командирам, а тем более генералам принимать важные решения коллегиально, не надеяться только на собственный гений. С одной стороны, решение царя было верным, как ни крути, а две головы лучше одной, но опять же, есть ситуации, которые требуют индивидуального решения. К примеру, Петр требовал от офицеров не шаблонной исполнительности Артикула, а использования его как подспорье в умении воевать с противником. Необходимо давать командирам приказы, не перехлестывающие их разумную инициативу: если необходимо захватить одним полком удерживаемый врагом холм, то надо дать четкое указание, когда захватить, а не как это сделать. Сей вопрос полковник должен решать по мере изменения реалий боя и географии местности.

Идея состоит в том, что на месте боевых действий командиру виднее, как наиболее эффективно действовать против врага. Никакой генерал не сможет учесть всех случайностей на поле боя, как не может он знать досконально ландшафт предстоящей операции. Будь она общевойсковая или проводимая отдельным соединением.

– Сейчас наилучшее время предложить султану почетный мир, государь, – фельдмаршал тяжело дышал, то и дело он подносил ко рту кружевной платок, на висках выступили капельки пота. – Воевать на два фронта мы не можем, у нас просто не хватает ни денег, ни сил. Амуниция и боезапасы поступают с большими перебоями, в Крыму дела замерли и не движутся с места; того и гляди, Девлет Гирей сомнет корпус генерала Алларта…

– Крым будет нашим в любом случае, – жестко говорю я. – Но как сделать так, чтобы султан согласился оставить вассала? Он ведь не может пойти на открытое предательство.

– А от него не требуется предавать крымчаков, достаточно промедлить с вводом войск, и такую возможность мы можем ему предоставить, главное, чтобы к нему весточка с предложением попала как можно скорее, – закашлявшись, ответил Борис Шереметев, передавший охрану обозных путей из России в Валахию генерал-лейтенанту Чирикову.

Ненадолго в комнате моей временной резиденции повисла тишина: подобное предложение просто так не делается, и если султан окажется здравомыслящим человеком, то согласится на наши условия, почти те же самые, какие передал мне в начале кампании патриарх Иерусалимский. Отличие лишь в том, что теперь к дунайским землям добавится Крым с Кубанью. О выделении православных земель в отдельные независимые государства стоит упомянуть, но на согласие рассчитывать не следует – не в тех Россия условиях, чтобы разевать рот на столь жирный кусок, того и гляди Август в спину ударит или цесарь надумает сыграть собственную игру. Пускай им достанутся земли Темешвара, думаю, на большее им рассчитывать не стоит. Не зря же они гоняли полки к границе. Чем больше в империи Габсбургов национальных противоречий, тем проще будет разжечь костер войны. Ну а возможностей, я уверен, будет великое множество, только для начала нужно завершить войну с османами на тех условиях, которые в первую очередь выгодны нам.

– Господа генералы, думаю, не стоит позволять султану забывать о нас. Лучше, если предложение о мире будет подкреплено чем-то существенным, к примеру, захватом части внутренних земель Порты. Сил на один бросок у нас достаточно, да и время сейчас подходящее. Турецкая армия переформировывается и будет небоеспособной не меньше двух-трех недель. Упускать такой шанс нельзя, – прикинув все возможные последствия, я вынес вердикт. – Вот только куда направить удар? Сейчас перед нами открыты дороги в греческие и македонские земли…

«Сегодня следует написать письма патриарху Иерусалимскому и султану с условиями мирного соглашения. Главное начать диалог, а потом можно и о самих пунктах более подробно говорить», – делаю мысленную зарубку в памяти, глядя на притихший Генштаб.

Генералы не хуже меня понимают важность развития атаки, другое дело, что сил у нас и впрямь маловато.

«Записки флотоводца»Из несохранившегося дневника генерал-адмирала Апраксина

«…Молю Господа Бога нашего об удачном предприятии. Нет покоя в сердцах наших, силен турок на море, но до поры до времени не показывает силушку свою. Может, испугался капудан-паша наших побед на суше и решил повременить? Но то ведь сброд сермяжный, а флот турецкий, в негодности содержась, все-таки равного на Черном море не имеет, да и как заиметь, если все побережье Порта под собой удерживает.

Одна надежда на прамы и галеры, да только погодка ныне сухая стоит. В прошлом году пожгли много судов: какое-то ветошью стало, какое морской бог прибрал. В Азовском море такое не редкость, до жути каверзно оно, того и гляди зазевавшему лоцману в брюхо каменюку подсунет, а если уж насадил суденышко на риф, то почти всегда оно тонет. Хорошо если матросов с офицерами спасти удается, а бывает и так, что вовсе команды гибнут в морской пучине…

…Намедни на горизонте мелькали турецкие вымпелы, дозорные насчитали 32 корабля. Жаль только не смогли точно сказать, сколько линейных, а сколько галер, все же польза была бы. А то смех и грех против фрегатов 50-пушечных галерами 8-пушечными идти. Десяток фрегатов – это полтыщи пушек. Потопят десантные корабли, они и для абордажа подойти не успеют. Нет, нужно ждать, пока турок промашку сделает, вот тогда и ударить.

Кубанские татары разбиты еще прошлым летом, так что за Азов можно не бояться. Какие-никакие, а корабли в порту имеются, да и крепость справная стоит, от десанта отбиться должны. Другое дело, что мало кораблей, совсем мало.

Хорошо еще, Крюйс на прошлой неделе из Таганрога привел две шнявы и шесть скампавей. Правда, ему пришлось недели две укомплектовывать суда экипажами. Как наяву мне слышится испуганный шепот новобранцев, невдалеке надрывается боцман, загоняя линьками рекрутов на ванты, заставляли карабкаться их на салинги и марсы, бегать по реям. Я вижу, как трясутся их руки, дрожат колени, то один, то другой матрос падает вниз, разбиваясь насмерть.

Всегда одно и то же. Это плата за скорость, за науку выживать, за жизнь, в конце концов. Да жестоко, но так надо, пусть потомки помнят о том, какими силами мы добились того, что они будут иметь. Они должны помнить, они обязаны об этом знать!

Наш флот вместе с флагманом готов к отплытию, турок на горизонте не показывается, нам ничего больше не остается, как только начать переброску десанта из кубанских земель к Кафе…»

Глава 2

26 марта 1712 года от Р. Х.

Познань

Ранней весной польские земли мало отличаются от великоросских. Такая же слякоть и грязь, разве что природный ландшафт несколько иной. Но разве он важен усталому путнику, когда ему в лицо дует все еще холодный северный ветер, а на голову падают мокрые снежные хлопья?

О дрянной погоде думали не только одинокие путники, волею судьбы оказавшиеся в ненастье на улице, крепкими словечками поминал матушку-природу и небольшой отряд молодых воинов, едущих на невысоких степных лошадках в сторону городского предместья. У каждого из них был накинут на плечи кожаный плащ с капюшоном, под которым скрыта теплая одежда, подбитая бараньим мехом. Ноги всадников надежно защищали от непогоды высокие кожаные сапоги и шерстяные штаны, плотно облегающие лодыжки. На головах вместо привычных треуголок надеты кепи серого цвета. Никаких опознавательных знаков на них не было.

Одиннадцать всадников приближались к трактиру у развилки дороги. На облупившейся вывеске бревенчатого здания, обладая богатым воображением, еще можно различить зажаренного поросенка на вертеле. На доске кривыми буквами было написано незамысловатое название: «Добрый Михал». Приглядевшись к названию трактира, всадники дружно засмеялись.

– Послушай, Андрей, неужели этот поросенок и есть добрый Михал? – один из воинов задорно спросил командира отряда.

– Не знаю, Степка, может, он и есть, – едва-едва усмехнулся сержант Ходов.

– Хм, как-то нехорошо хозяина есть, кто же нам комнаты тогда даст? – спросил сквозь смех Степан.

Все остальные члены отряда дружно загоготали: что поделать, развлечений в дороге не так много, как хотелось бы молодым служивым. А раз есть повод посмеяться, то почему им не воспользоваться?

– Ладно, посмеялись, и будет, – уже и сам Андрей не удержался от улыбки.

– Иван, Лешка, займитесь конями, остальные несите вещи на постоялый двор, в такую непогоду лучше на день задержаться под крышей, чем через неделю оказаться под землей.

Будто подтверждая слова сержанта, ветер взвыл сильнее, снежные хлопья, стелясь над землей, хлестали стены трактира, морды коней и вконец продрогших до костей всадников. Распределив обязанности, Андрей первым спрыгнул с коня перед воротами, передав поводья Ивану. Сам, не медля, вошел в обеденный зал, а ему навстречу уже спешил седовласый высокий мужичок с заметным брюшком, выпирающим из-под кожаного фартука.

– Чем могу помочь ясновельможным панам? – услужливо спросил трактирщик.

– Нам нужен горячий ужин для одиннадцати человек и пара комнат на ночь.

– Сию минуту будет исполнено, прошу вас, – трактирщик засеменил впереди гостя, махнув рукой кому-то возле стойки. Очевидно, один из служек побежал выполнять заказ.

– Желаете пока еще что-нибудь?

Подумав, Андрей добавил:

– Естественно, что необходимо позаботиться о наших конях: накормить, напоить. Обо всем остальном позаботятся мои люди. Думаю, будет неплохо, если ты для начала принесешь чего-нибудь перекусить и горячего вина с пряностями. Денек паршивый, нужно согреться, пока непогода не доконала…

– Конечно-конечно, все будет исполнено в лучшем виде, – улыбка трактирщика расползлась по лицу как сытый удав. – Ей, Тишка! Давай беги…

Куда должен был бежать Тишка, Андрей не услышал, его внимание привлекла компания пятерых шляхтичей, с брезгливым выражением глядевших ему за спину. Обернувшись, сержант увидел, как в зал входят его солдаты, у каждого на лице – блаженство, наконец-то они могли отдохнуть в тепле и уюте, и не нужно нестись неизвестно куда в поисках неизвестно кого. О чем говорили поляки, Андрей не слышал, но что в их словах нет и намека на уважение, это он почувствовал безошибочно. Польская шляхта привыкла вести себя с русскими как с заклятыми врагами. Хотя благодаря усилиям ляхов оно так и было на протяжении многих десятилетий. Стараниями Петра Великого Россия сейчас живет в союзе с Польшей, а не воюет с ними за свои, исконно русские земли, по недоразумению когда-то отданные им первыми Романовыми в лихие годы рождения новой династии.

Решив не нагнетать обстановку, сержант плюнул на свои подозрения и пошел к столу солдат, весело гомонящих между собой. Через пару минут в зал вышла молоденькая служанка, в руках у нее был большой поднос, на котором стояли кувшин и несколько кружек. Быстро расставив их перед сидящими, она упорхнула обратно и принесла недостающую посуду. К горячему вину с пряностями служанка вынесла тарелку с теплыми пирожками и миску меда.

– Эй, красотка, иди сюда! Нам давно не хватает ласк прелестной девчушки! – один из шляхтичей, скабрезно ухмыльнувшись, поманил к себе вздрогнувшую служанку. – Не заставляй меня повторять дважды, деточка!

Служанка беспомощно оглянулась на солдат и сделала шаг в сторону шляхтичей, на лице ее застыла маска обреченности. Защитить молодую девушку оказалось некому, но не успела она сделать пары шагов, как сержант, не выдержав глумливых сальных реплик ляхов, придержал девушку за локоток и кивком отправил на кухню:

– Иди, принеси нам оставшуюся снедь, о них не думай. – Андрей мысленно чертыхнулся, ведь из-за одной стычки может провалиться дело, порученное ему князем-кесарем.

Как известно, в начале войны со Швецией у России не было как таковой боеспособной армии, не считая пары гвардейских полков и тысячи стрельцов. Воины-то были, вот только они мало на что годились, из всей армии против европейских солдат могли устоять от силы четыре-пять тысяч, остальные являлись обузой, а не опорой трону. Негодными были все стрелецкие полки, охотно пожирающие казну, но при этом себя не оправдывающие и на треть от затраченных ресурсов. Именно после Нарвской конфузии Петр начал активную реорганизацию армии, привлекая на должности офицеров преимущественно иностранцев, так как своих офицеров у нас не хватало, да их и сейчас не хватает, до сих пор приходится пользоваться услугами наемников.

Создавая армию с нуля, государь не мог бездумно назначать любых людей на высшие командные посты, поэтому принимал генералов, полковников и майоров чин в чин и только по письменным рекомендациям. О нравственной чистоте кадров царь не думал…

В то время подобный подход был оправдан, но сейчас, когда армия и ее молодые командиры приобрели серьезный боевой опыт, пришла пора подумать о благонадежности офицеров-иностранцев. Было общеизвестно, что именно «немецкие» генералы чаще всего сдавали врагу крепости и проигрывали сражения, которые можно было выиграть.

Что было, то было, новый царь был готов закрыть глаза на мелкие грешки генералов в прошлом, однако новые оплошности Алексей Второй прощать не собирался.

Так получилось, что в сентябре 1710 года, почти полтора года назад, русские войска под командованием генерал-майора Ностица взяли крепость Эльбинг. В ней укрывалось около тысячи солдат противника с 260 орудиями. После недолгой осады и последующего штурма город пал, а гарнизон сдался на милость победителя. Ностиц получил за взятие крепости повышение, а его помощник, бригадир Федор Балк – портрет государя с алмазами и назначение на должность коменданта крепости. Однако до того, как бригадир вступил в должность, генерал-поручик Ностиц обманом вытребовал у эльбинского магистрата 250 тысяч польских злотых и скрылся в неизвестном направлении.

Простить подобное царь не мог, приказал сыскать генерала и примерно наказать. Поиски продолжались больше года и завершились в городе Познани, где Ностиц гостил у одного из верных шляхтичей Станислава Лещинского, бывшего польского короля, изгнанного более двух лет назад.

Сейчас Россия могла с гордостью сказать, что ее армия сильнейшая в этих краях и противостоять ей мало кто способен. Разве что австрийцы с принцем Евгением во главе, но они были слишком заняты закреплением результатов своих недавних завоеваний. Но простая истина мало понятна шляхтичам: у них всегда гонору было больше, чем у трех императоров вместе взятых, и из-за этого стычки между офицерами разных армий случались все чаще и чаще…

– Ты не поняла, девка? – нахмурился слегка подвыпивший лях.

Служанка вздрогнула, но продолжила идти на кухню. Незаметно для поляков витязи чуть отодвинули лавки, освобождая место для маневра.

– Оставь ее, она занята заказом, – спокойно произнес Ходов, глядя перед собой.

– Ты это мне сказал, москаль? – лях заревел раненым туром, вставая из-за стола. – Да ты знаешь, кому перечить вздумал…

В тот момент, как только поляк встал с места, на лестнице раздались приглушенные шаги. На секунду вся подвыпившая компания отвлеклась, что разредило накалившуюся обстановку. По лестнице, держась за перила, спускался грузный немолодой дворянин, по его лицу катились крупные капли пота, из-под парика торчали седые волосы: грязные, сальные патлы, сделавшие бы честь бродяге, стоящему на паперти возле церкви. Дворянин держал в левой руке позолоченный жезл, навершие которого украшала лисья голова с изумрудными глазами.

– Пан Грицкий, что-то случилось? Вы так эмоциональны, что мне, право слово, стало даже интересно…

– Случилось, пан Ностиц, эти москали посмели перечить мне! – лях резко развернул голову в сторону витязей, как бы невзначай положив ладонь на полированную рукоять сабли.

– А с чего вы, мой друг, взяли, что это москали? – поинтересовался пан Ностиц.

– Да что ж я не отличу благородного поляка от треклятого москаля? – удивился Грицкий.

– Конечно, как я мог забыть, – вымученно улыбнулся дворянин. Постояв пару секунд на лестнице, словно раздумывая о том, идти ли к компании поляков или подняться обратно в комнату, Ностиц выбрал первое. На душе старого интригана было неспокойно.

«И какого черта я поперся в Польшу? Не хватало денег? Нет, есть и не мало… так чего я старый пень забыл здесь, да еще эти московиты…» – Генерал, украв четверть миллиона злотых, обеспечил себе безбедную старость на долгие лета. Да что там себе, его детям этих денег хватит до старости, а может, если повезет вложить их в прибыльное дело, и внукам кое-что перепадет.