Красная жатва

– …что у его отца тоже рыльце в пуху, – закончил за нее я.

Ее слегка передернуло, но она не стала мне возражать и продолжала:

– Они с мистером Элихью поссорились. Мистер Элихью сказал сыну, чтобы тот угомонился, но мистер Дональд отца не послушался. Знай мистер Дональд, чем он рискует, он бы, возможно, одумался. Но, по-моему, он бы все равно не догадался, что в городских злоупотреблениях замешан его собственный отец. А сам мистер Элихью не стал бы ему говорить – ведь признаваться в таком родному сыну очень нелегко. Тогда старик пригрозил, что отберет у мистера Дональда газеты. Не знаю, пугал он его или действительно решил проучить. Но затем Уилсон-старший заболел опять, и все пошло своим чередом.

– Дональд Уилсон посвящал вас в свои дела?

– Нет. – Она перешла на шепот.

– Откуда же вы все это знаете?

– Я пытаюсь… пытаюсь помочь вам найти убийцу, – обиделась она. – И вы не имеете никакого права…

– Если действительно хотите помочь, скажите лучше, откуда вы все это знаете, – настаивал я.

Она сидела, уставившись в стол и прикусив нижнюю губу. Я ждал. Наконец она сказала:

– Мой отец – секретарь мистера Уилсона.

– Благодарю.

– Только не подумайте, что мы…

– Мне это безразлично, – заверил ее я. – Скажите, что вчера вечером делал мистер Уилсон на Харрикен-стрит, когда назначил мне встречу у себя дома?

Она ответила, что не знает. Я справился, слышала ли она, как он попросил меня по телефону приехать к нему домой в десять вечера. Она сказала, что слышала.

– А чем он занимался после этого? Пожалуйста, попытайтесь вспомнить все, что говорилось и делалось с момента нашего телефонного разговора и до конца рабочего дня.

Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и потерла лоб.

– Вы позвонили около двух часов дня. После этого мистер Дональд продиктовал мне несколько писем – на бумажную фабрику, сенатору Киферу и… Да, чуть не забыла! Около трех часов он уходил минут на двадцать. А перед уходом выписал чек.

– На чье имя?

– Не знаю, но я видела, как он его выписывает.

– Где его чековая книжка? Он носил ее с собой?

– Она здесь. – Секретарша встала, обошла стол и дернула за ручку ящика. – Заперто.

Я подошел, разогнул лежавшую на столе скрепку и с ее помощью, а также с помощью перочинного ножа открыл ящик.

Девушка вынула оттуда тоненькую чековую книжку Первого национального банка. На последнем использованном чеке было вписано 5000 долларов. И только. Никаких фамилий. Никаких пояснений.

– Итак, он вышел с этим чеком, – сказал я, – и отсутствовал двадцать минут, да? За это время он успел бы дойти до банка и вернуться?

– Конечно, до банка от силы минут пять ходьбы.

– А до того как он выписал чек, ничего не произошло? Подумайте. Никто не приходил? Не звонил?

– Одну минуту. – Она опять закрыла глаза. – Сначала он диктовал письма, потом… Господи, какая же я дура! Ну конечно, ему звонили! «Да, – сказал он, – я могу быть в десять, но я буду очень спешить». Больше он ничего не говорил, только несколько раз повторил «да, да».

– А кто звонил – мужчина или женщина?

– Не знаю.

– Подумайте, ведь можно было догадаться по его голосу.

– Тогда женщина, – сказала она после паузы.

– Кто раньше ушел, вы или он?

– Я. Он… Я уже говорила, мой отец – секретарь мистера Элихью. Так вот, у него с мистером Дональдом в тот вечер, сразу после работы, была назначена деловая встреча. Нужно было решить какие-то финансовые вопросы. Отец заехал за ним в шестом часу. По-моему, они собирались вместе пообедать.

Больше из Льюис при всем желании мне ничего вытянуть не удалось. Каким образом Дональд Уилсон оказался накануне вечером в доме номер 1100 по Харрикен-стрит, ей было решительно ничего не известно. Про миссис Уилсон она также понятия не имела.

Мы обыскали письменный стол убитого, но ничего любопытного не обнаружили. Я обратился было за помощью к телефонисткам, но безуспешно. Битый час проговорил с курьерами, редакторами и другими сотрудниками газеты – тоже без толку. Маленькая секретарша не ошиблась: покойный и впрямь умел держать язык за зубами.

Глава 3. Дина Брэнд

В Первом национальном банке я разыскал младшего кассира Олбери, симпатичного блондина лет двадцати пяти.

– Чек Уилсона принял я, – сказал он, узнав, в чем дело. – Выписан он был на имя Дины Брэнд. Пять тысяч долларов.

– А вы ее знаете?

– Дину Брэнд? Конечно, знаю.

– А мне про нее не расскажете?

– Только не сейчас, у меня свидание, я и так на восемь минут опаздываю…

– Давайте сегодня вечером вместе пообедаем, заодно и поговорим.

– С удовольствием.

– В семь часов у отеля «Грейт Вестерн»?

– Договорились.

– Сейчас я вас отпущу, только один вопрос: у нее в этом банке есть счет?

– Да, и сегодня утром она депонировала этот чек. Полиция в курсе.

– Вот как? А где она живет?

– Харрикен-стрит, 1100.

– Так, так, – проговорил я, а затем, спохватившись, добавил: – До вечера, – и ушел.

Из банка я направился в муниципалитет, к шефу городской полиции.

Шеф полиции Нунен был приземистым толстяком с живыми зеленоватыми глазками на круглом, добродушном лице.

Узнав, что привело меня в Берсвилл, он, похоже, обрадовался, стал жать мне руку, предложил сигару, пододвинул стул.

– А теперь, – сказал он, когда мы оба сели, – рассказывайте, кто его укокошил.

– А я у вас хотел спросить.

– Вот видите, мы с вами друг друга стоим, – весело сказал он, исчезнув в клубах сигарного дыма. – Хоть догадываетесь, кто бы это мог быть?

– Я вообще не догадлив, особенно когда фактов нет.

– Почему же, факты есть, немного, но есть. Вчера перед самым закрытием Уилсон пришел в банк и внес на имя Дины Брэнд пять тысяч. В тот же день поздно вечером его застрелили из пистолета тридцать второго калибра неподалеку от ее дома. Из окна видели, что над трупом склонились двое – мужчина и женщина. А сегодня рано утром, с первыми, можно сказать, лучами солнца, вышеозначенная Дина Брэнд идет в вышеозначенный банк и депонирует вышеозначенный чек. Каково?

– Кто такая Дина Брэнд?

Шеф полиции сбросил пепел прямо на стол, повертел сигару в своих толстых пальцах и сказал:

– Девочка что надо. Шлюха высшего разряда, профессиональная вымогательница.

– Вы ее уже взяли?

– Нет. Она на очереди. За ней установлена слежка. Только это между нами.

– Ладно. А теперь послушайте. – И я рассказал ему все, что видел и слышал накануне в доме Дональда Уилсона.

Когда я закончил, шеф сложил свои толстые губы бантиком, присвистнул и воскликнул:

– Интересно! Очень интересно! Кровь на туфлях, говоришь? Муж, сказала, домой не вернется?

– Так мне показалось. Вот именно. – Первая моя фраза была ответом на его первый вопрос, вторая – на второй.

– И после этого ты с ней больше не разговаривал? – спросил он.

– Нет. Сегодня утром я отправился было к ней, но меня опередил молодой человек по имени Тейлер, и я решил визит отложить.

– Надо же! – Его зеленые глазки весело сверкнули. – Выходит, у нее побывал Сиплый?

– Он самый.

Нунен швырнул сигару на пол, встал, уперся толстыми руками в стол и качнулся в мою сторону, всем своим видом излучая неподдельный восторг.

– Это уже кое-что, дружище, – промурлыкал он. – Ведь Дина Брэнд – подружка Сиплого. Слушай, давай-ка съездим. Навестим вдовушку.

Мы вылезли из машины перед домом миссис Уилсон. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, шеф полиции на мгновение замер, разглядывая висевшую на звонке траурную ленточку.

– Ничего не поделаешь, работа есть работа, – вздохнул он и стал подыматься по лестнице.

Нельзя сказать, чтобы миссис Уилсон очень хотелось нас видеть, но, когда в гости напрашивается шеф полиции, делать нечего. А дело обстояло именно так. Миссис Уилсон ждала нас наверху в библиотеке. Она была в черном, от ее голубых глаз веяло холодом.

После того как мы с Нуненом по очереди, запинаясь, выразили ей свои соболезнования, шеф приступил к делу:

– Мы бы хотели задать вам пару вопросов. Ну например, куда вы ездили вчера вечером?

Она с неприязнью посмотрела на меня, затем опять на шефа, нахмурилась и с высокомерным видом поинтересовалась:

– На каком, собственно, основании мне устраивают допрос, можно узнать?

Сколько раз мне приходилось слышать этот вопрос, слово в слово, с точно такой же интонацией. А шеф, не обратив на ее слова ни малейшего внимания, вполне дружелюбно продолжал:

– Да, и потом, когда вы вернулись, у вас на туфле вроде бы появилось пятно. То ли на правой, то ли на левой. На какой-то одной.

Ее верхняя губа начала судорожно подергиваться.

– Это все? – спросил шеф, обращаясь ко мне, и, не дождавшись ответа, щелкнул языком и опять повернул свое добродушное лицо к хозяйке дома: – Да, чуть не забыл. Непонятно, откуда вы знали, что ваш муж не вернется домой?

Она неуверенно поднялась, держась побелевшей рукой за спинку стула.

– Я вынуждена перед вами извиниться, но…

– О чем разговор! – Шеф понимающе поднял вверх свою громадную лапу. – Мы не будем к вам больше приставать, скажите только, куда вы ездили, откуда на туфле взялось пятно и с чего вы взяли, что ваш муж не вернется. И еще: с какой стати сегодня здесь был Тейлер?

Миссис Уилсон присела на край стула и застыла. Шеф взглянул на нее. Его толстое лицо расплылось в ласковой улыбочке. Через некоторое время она расправила плечи и села поудобнее.

Я придвинул стул и сел лицом к ней.

– На эти вопросы вам придется ответить, миссис Уилсон, – сказал я как можно более участливо. – Они требуют объяснения.

– Неужели вы думаете, мне есть что скрывать? – вызывающе спросила она, опять сев прямо и очень отчетливо, хотя и с акцентом, выговаривая каждое слово. – Да, я действительно ненадолго уезжала. Да, на туфле действительно была кровь. Я знала, что мужа убили. Тейлер приходил ко мне в связи с его смертью. Теперь вы довольны?

– Все это мы знали и без вас, – возразил я. – Нам нужны объяснения.

Она опять встала и сердито сказала:

– Мне не нравится ваш тон. Я отказываюсь подчиняться…

– Дело ваше, миссис Уилсон, – перебил ее Нунен, – но тогда мы будем вынуждены пригласить вас с собой в полицию.

Она повернулась к нему спиной и, набрав полную грудь воздуха, выпалила:

– Когда мы ждали Дональда, раздался телефонный звонок. Звонивший не захотел назваться. Дональд, сказал он, отправился к женщине по имени Дина Брэнд с чеком на пять тысяч долларов. Он дал мне ее адрес, и я решила поехать туда и подождать мужа в машине.

Приехав, я увидела Макса Тейлера, которого знала в лицо. Он подошел к дому Дины Брэнд, но внутрь заходить не стал. Постоял и ушел. Затем из дома вышел Дональд и зашагал по улице. Меня он не заметил, да и я не хотела попадаться ему на глаза. Я решила поехать домой, чтобы опередить его. Только я включила зажигание, как раздались выстрелы, Дональд упал. Я выскочила из машины и бросилась к нему. Он был мертв. Я совершенно потеряла голову. Тут появился Тейлер. Он сказал, что если меня здесь обнаружат, то сочтут убийцей, и заставил сесть в машину и ехать домой.

По ее щекам катились слезы, а в глазах была настороженность – она пыталась понять, как я воспринял ее историю. Я промолчал.

– Вы удовлетворены?

– В общем да, – сказал Нунен. Теперь он стоял сбоку от нее. – А что вам сегодня говорил Тейлер?

– Он уговаривал меня молчать. – Голос ее ослабел и стал каким-то невыразительным. – «Если кто-нибудь узнает, что мы с вами там были, – говорил он, – одного из нас, а то и обоих заподозрят в убийстве, ведь Дональда застрелили, когда он выходил от женщины, которой принес деньги».

– А откуда стреляли? – спросил шеф.

– Не знаю. Я видела только, как Дональд упал.

– Стрелял Тейлер?

– Нет, – быстро проговорила миссис Уилсон. Она приоткрыла рот и положила руку на грудь. – Я не знаю. Вряд ли, ведь он сказал, что не стрелял. Я понятия не имею, где он в этот момент находился. Уж не знаю почему, но эта мысль ни разу не приходила мне в голову.

– А что вы думаете теперь?

– Может быть…

Шеф весело подмигнул мне, и не одним глазом, а всем лицом.

– Выходит, вы не знаете, кто вам звонил? – спросил он, возвращаясь к началу разговора.

– Он не назвался.

– А по голосу вы не узнали?

– Нет.

– А какой у него был голос?

– Он говорил шепотом, как будто боялся, что его услышат. Я его с трудом понимала.

– Шепотом, говорите? – Шеф широко разинул свою огромную пасть, плотоядно сверкнули, утопая в складках жира, его маленькие зеленые глазки.

– Да, хриплым шепотом.

Шеф захлопнул пасть, разинул ее вновь и веско сказал:

– С вами говорил Тейлер…

Женщина вздрогнула и перевела широко раскрытые глаза с шефа на меня.

– Значит, это был он! – вскричала она. – Это был он!

Когда я вернулся в гостиницу, в холле меня уже ждал младший кассир Роберт Олбери из Первого национального банка. Мы поднялись ко мне в номер, заказали воды со льдом, выпили разбавленного шотландского виски с лимонным и гранатовым соком и спустились в ресторан.

– А теперь расскажите мне про эту дамочку, – сказал я, когда мы принялись за суп.

– А вы ее еще не видели? – спросил он.

– Пока нет.

– И ничего про нее не слышали?

– Только что она мастер своего дела.

– Это точно, – согласился он. – Думаю, вы ее увидите. Сначала вас постигнет разочарование, зато потом и сами не заметите, как начнете рассказывать ей свою жизнь, делиться самым сокровенным. – На его мальчишеском лице появилась застенчивая улыбка. – И с этой минуты считайте, что вы погибли.

– Спасибо, что предупредили. Скажите, а откуда у вас, если не секрет, такие сведения?

Он стыдливо хмыкнул, опустив глаза в тарелку с супом, и признался:

– Я их купил.

– В таком случае боюсь, они вам недешево обошлись. Говорят, она денежки любит.

– Еще как. Она абсолютно помешана на деньгах. Она так корыстна, так откровенно одержима жаждой наживы, что в этом даже есть своя прелесть. Когда познакомитесь с ней, поймете, что я имел в виду.

– Очень может быть. Простите за нескромный вопрос: а как вы с ней расстались?

– Деньги у меня кончились – вот мы и расстались.

– Да, с ней, я вижу, не забалуешься.

Он слегка покраснел и кивнул.

– И вы, насколько я могу судить, не в претензии?

– А что мне еще оставалось делать? – Его молодое, миловидное лицо покрылось густым румянцем, и он запинаясь объяснил: – Видите ли, если бы не она… Сейчас я вам расскажу, я хочу, чтобы вы знали ее и с этой стороны тоже. У меня было немного денег. Когда они кончились… не забывайте, я был молод и ужасно влюблен… Так вот, мои сбережения кончились, но ведь в банке деньги были… И я… Впрочем, какая вам разница, взял я деньги из банка или только собирался это сделать. Короче, она обо всем догадалась. Я никогда не мог ничего от нее скрыть. На этом наши отношения и прекратились.

– Она с вами порвала?

– Да, и слава богу. Если бы не она, вы бы сами упекли меня в тюрьму за растрату! – Он наморщил лоб. – Надеюсь, вы об этом особенно распространяться не станете? Я просто хотел, чтобы вы знали: не такая уж она плохая.

– Возможно. А может быть, она просто смекнула, что лучше отказаться от ваших денег, чем попасть в переделку.

Он задумался и покачал головой:

– Нет, это не совсем так.

– Но ведь, насколько я понял, без денег она в постель не ложится.

– А как же тогда Дэн Рольф?

– Кто это такой?

– Считается ее братом, то ли родным, то ли единокровным – словом, каким-то близким родственником. На самом же деле он ей никто. Бродяга, нищий да вдобавок еще чахоточный. Живет у нее, на ее деньги, а ведь между ними ничего нет, подобрала его где-то и приютила.

– А кто у нее еще был?

– Был один профсоюзный деятель. Но из него много не вытянешь.

– Что еще за профсоюзный деятель?

– Приехал сюда во время забастовки. Квинт.

– И он тоже на нее клюнул?

– Из-за нее, говорят, он здесь и остался, когда забастовка кончилась.

– Он и сейчас при ней?

– Нет, она говорила мне, что боится Квинта. Он грозился ее убить.

– Я вижу, она пользуется успехом.

– Она может охмурить любого, стоит ей только захотеть, – сказал он, причем очень серьезно.

– Дональд Уилсон тоже в нее влюбился? – спросил я.

– Не знаю. Про них я никогда ничего не слышал. Шеф полиции потребовал, чтобы мы выяснили, вносил ли он и раньше деньги на ее счет, но мы ничего не обнаружили.

– А с кем она живет сейчас? Не знаете?

– Последнее время я часто видел ее с одним типом, неким Тейлером, владельцем игорных притонов. Тейлер по прозвищу Сиплый. Вы, должно быть, о нем слышали.

В половине девятого я расстался с юным Олбери и направился на Форест-стрит, в отель «Майнерс». У входа я столкнулся с Биллом Квинтом.

– Привет! А я к вам.

Он остановился, пристально оглядел меня с головы до ног и прорычал:

– Так вы, оказывается, сыщик.

– Вот ведь невезение, – пожаловался я. – Иду специально, чтобы втереться к вам в доверие, а вы уже против меня настроены.

– Что вы еще хотите выведать? – спросил он.

– Меня интересует Дональд Уилсон. Вы ведь его знали?

– Знал.

– Хорошо знали?

– Нет.

– И что вы о нем думаете?

Он стиснул свои бесцветные губы, выпустил через них воздух, издав при этом примерно такой же звук, с каким рвется тряпка, а затем заявил:

– Паршивый либерал.

– А Дину Брэнд знаете?

– Да, знаю. – Мне показалось, что он втянул голову в плечи.

– Думаете, она убила Уилсона?

– Конечно. Свела с ним счеты.

– Значит, не вы?

– Мы с ней работали на пару, черт вас побери. Еще вопросы есть?

– Есть, но не все сразу. Правды от вас все равно не дождешься.

Я вернулся на Бродвей, сел в такси и назвал адрес: Харрикен-стрит, 1232.

Глава 4. Харрикен-стрит

Такси остановилось у серого коттеджа. Дверь мне открыл тощий тип с изможденным лицом, абсолютно бескровным, если не считать ярко-красных пятен величиной с полдоллара на обеих щеках. «Чахоточный Дэн Рольф», – сообразил я.

– Мне хотелось бы видеть мисс Брэнд, – сказал я ему.

– Как передать? – осведомился он голосом больного аристократа.

– Мое имя ей ничего не скажет. Я по поводу смерти Уилсона.

– Да? – спросил он, прощупывая меня больными темными глазами.

– Я из Сан-Франциско, из детективного агентства «Континенталь». Нас интересует это убийство.

– Как это мило с вашей стороны, – с иронией сказал он. – Заходите.

В гостиной на первом этаже, за столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. На столе валялись деловые журналы, финансовые и биржевые бюллетени. Заметил я и программу скачек.

В комнате царил полный кавардак. Мебели было много, и вся не на месте.

– Дина, этот джентльмен работает в детективном агентстве «Континенталь», – представил меня чахоточный. – Он приехал из Сан-Франциско в связи с безвременной кончиной мистера Дональда Уилсона.

Молодая женщина встала, отшвырнула ногой валявшиеся на ее пути газеты, подошла и протянула мне руку.

Рост – пять футов восемь дюймов, дюйма на два выше меня, широкоплечая, полногрудая. Округлые бедра и большие мускулистые ноги. Рука, которую она мне протянула, была мягкой, теплой и сильной. Лицо потасканной двадцатипятилетней женщины. В углах крупного чувственного рта собрались морщинки. Едва заметная сеть морщинок наметилась и вокруг глаз – огромных, синих, слегка воспаленных, с густыми ресницами.

Длинные русые волосы не расчесаны, пробор неровный, верхняя губа справа накрашена сильнее, чем слева. Платье какого-то нелепого винного цвета, с расстегнутыми пуговицами, чулок на левой ноге поехал.

И это была та самая Дина Брэнд, которая, если верить всему, что мне рассказали, пользовалась невиданным успехом у мужского населения Берсвилла.

– Вас его папаша вызвал, дело ясное, – сказала она, скидывая со стула кожаные шлепанцы, а заодно и чашку с блюдцем, чтобы я мог сесть.

Голос мягкий, ленивый.

Я решил говорить правду:

– Меня вызвал Дональд Уилсон. Когда его убивали, я сидел у него дома и ждал его.

– Не уходи, Дэн, – окликнула она Рольфа.

Рольф вернулся, и Дина опять села к столу. Чахоточный опустился на стул напротив нее, положил худое лицо на худую руку и стал смотреть на меня с полным равнодушием.

Она сдвинула брови и спросила:

– Выходит, он догадывался, что его собираются убить?

– Понятия не имею. Я так и не узнал, что ему от меня было нужно. Возможно, Уилсон рассчитывал на нашу помощь, ведь он затеял кампанию по очистке города.

– Но вы…

– Знаете, неинтересно быть сыщиком, когда тебе задают вопросы, вместо того чтобы отвечать на них, – пожаловался я. – Вы же отнимаете наш хлеб.

– Я просто хочу знать, что происходит, – хмыкнув, сказала она.

– Какое совпадение, и я тоже. Например, мне хотелось бы знать, с какой стати он принес вам чек на пять тысяч.

Дэн Рольф как бы невзначай переменил позу: откинулся на спинку стула, а тощие руки убрал под стол.

– Так вы и про это знаете? – Дина Брэнд положила ногу на ногу, и ее взгляд упал на поехавший чулок. – Чтоб я еще хоть раз эту дрянь купила! – в сердцах воскликнула она. – Лучше уж босиком ходить! Только вчера целых пять долларов за эти чулки выложила, а сегодня уже поехали. Проклятье!

– Знаю, и не я один. Нунен тоже знает. Про чек, разумеется, не про чулки.

Она взглянула на Рольфа, который уже давно смотрел в сторону, и кивнула ему.

– Вот если бы ты заговорил по-нашему, – доверительно сказала она мне, прищурившись и растягивая слова, – я, может быть, смогла бы тебе чем-нибудь помочь.

– Как же это по-вашему?

– Наш язык – деньги. И чем больше, тем лучше. Я денежки люблю.

– К сожалению, и я тоже. Но говорят, не в деньгах счастье. – Я вдруг заговорил пословицами.

– Что-то ты темнишь.

– Полиция тебя про чек не расспрашивала?

– Нет. – Она покачала головой.

– Нунен подозревает в убийстве не только Сиплого, но и тебя.

– Очень я испугалась твоего Нунена.

– Нунену известно, что Тейлер знал про чек. Ему известно, что Тейлер приехал к тебе, когда здесь был Уилсон, но в дом не вошел. Ему известно, что Тейлер бродил где-то поблизости, когда застрелили Уилсона. Очевидцы рассказывали ему, что над трупом Уилсона стояли Тейлер и какая-то женщина.

Дина взяла со стола карандаш и в задумчивости стала водить острием по щеке, оставляя на слое румян маленькие черные завитки.

В потухших глазах Рольфа вдруг вспыхнул огонь. Они лихорадочно заблестели. Глядя на меня в упор, он подался вперед, однако руки из-под стола не вынимал.

– Тейлер и мисс Брэнд не одно и то же, – бросил он.

– Тейлер и мисс Брэнд знакомы, – возразил я. – Уилсон принес чек на пять тысяч долларов, после чего был убит. Если бы он предусмотрительно не заверил в банке этот чек, мисс Брэнд могли бы его не оплатить.

– Господи! – воскликнула Дина. – За кого ты меня принимаешь? Если бы я хотела его убить, я убила бы его здесь, без свидетелей, либо дождалась, пока он уйдет подальше от дома. Не такая уж я дура.

– А я и не говорю, что его убила ты. Я говорю, что толстяк Нунен шьет тебе дело.

– А чего, собственно, хочешь ты?

– Хочу выяснить, кто убийца. Настоящий убийца.

– А если я тебе помогу? – поинтересовалась она. – Что я с этого буду иметь?

– Спокойную жизнь, – сказал я.

Но она покачала головой:

– Мне нужны деньги. За информацию надо платить. А о цене сговоримся.

– Исключается, – сказал я, улыбнувшись. – Забудь про денежные знаки и займись благотворительностью. Представь себе на минуту, что я Билл Квинт.

Весь побелев, с трясущимися губами, Дэн Рольф вскочил со стула. Затем, когда девушка лениво, добродушно рассмеялась, сел опять.

– Он считает, Дэн, что я не нажилась на Билле. – Она подалась вперед и положила руку мне на колено. – Допустим, ты заранее знаешь, что служащие какой-то компании собираются устроить забастовку. Знаешь даже, когда именно она начнется и когда кончится. Так неужели, зная все это, ты не пойдешь на биржу и не сделаешь деньги? Наверняка пойдешь, – с воодушевлением закончила она. – Так что не думай, что Билл ушел, не расплатившись.

– Тебя избаловали, – сказал я.

– С чего ты такой прижимистый? Ты ведь не из своего кармана платишь. Тебе же дают на расходы, правда?

Я ничего не ответил. Она хмуро посмотрела сначала на меня, потом на свой чулок и, наконец, на Рольфа.

– Может, он расщедрится, если дать ему выпить? – сказала она ему.

Чахоточный молча встал и вышел из комнаты. Она надула губки, ткнула меня пальцем ноги в колено и сказала: