Каролина. Часть вторая

Крис прищуривается, но отвечает:

– Нет смысла его искать. Он мертв.

– Жив, – спорю я.

– Инфицирован, считай – мертв. Даже если он не истек кровью, Люк больше не Люк. Скорее всего он уже утратил возможность разговаривать. Скоро все человеческое, что в нем было, перестанет существовать, – объясняет Крис.

– Я буду представлять город и прислушиваться к тебе, если ты отправишь людей на его поиски. Сегодня же.

Крис откидывается на спинку кресла.

– С тобой сложно, – сообщает он.

Как и с тобой.

– Я не отступлю.

– Я уже это понял. Хорошо, я отправлю людей и пришлю к тебе несколько документов, нужно будет с ними ознакомиться.

Киваю и поднимаюсь. Не помню, когда ела в последний раз. Перед тем, как выйти из кабинета, спрашиваю:

– Как ребенок Сэма?

– Если откинуть то, что он остался полным сиротой, то нормально.

Я вообще забыла про ребенка, а ведь Люк просил присматривать за ним.

– Где он?

– Деймон у себя в комнате. Не приближайся к нему, пока не поговоришь с Каролиной.

– Какой ты нудный, – говорю я и выхожу из кабинета.

Дейл ожидал за дверью и последовал за мной безмолвной тенью. Я остановилась перед лестницей и посмотрела на охранника, который стоял за дверью комнаты Деймона. Некоторые вещи не меняются. Жизнь продолжается, хотя Люка нет в периметре города. Неожиданная догадка набрасывается на меня. А что если Крис причастен к нападению на Люка? Он вон как рьяно схватился за вожжи правления Салемом. Что если он сам повинен в том, в чем подозревает меня?

2. Скажи мне правду

Крис дал мне время прийти в себя. Я наелась, снова помылась, куда более тщательно, нежели в прошлый раз, чтобы избавиться от тюремной вони. Несмотря на то, что я пробыла в камере меньше суток, запах успел впитаться в кожу и волосы настолько, что смыть его удалось только с третьей попытки.

Я навестила маму, сидела с ней рядом и тихо рассказывала о том, что произошло со мной с нашей последней встречи. Благо, было что рассказывать. Не уверена, что я вещала все это именно для нее, скорее всего для себя. Пыталась разложить свою жизнь по полочкам. Выбрать более насущные проблемы и отодвинуть к дальней стене те, что могут подождать. Рассказ все длился и длился. Перебирая последние события и те, что я недавно вспомнила, я поняла, насколько одинока в этом огромном мире. Ни одна живая душа не стала бы слушать весь бред, что я говорила маме. До меня и проблем, которыми я обложилась, никому нет никакого дела. Казалось, что Люку я стала небезразлична, но его нет рядом. Никто не поможет, не подскажет и не даст совета – все придется решать самой.

Я сидела с мамой около двух часов, пока не пришла медсестра и не выпроводила меня из палаты. Женщина, подарившая мне жизнь, так и не сказала ни единого слова, она даже не посмотрела на меня. Несколько раз вставала с кровати и прогуливалась по палате, а потом снова садилась обратно и смотрела в пространство перед собой. Что она там видела? Если быть честной, то я никогда бы не хотела узнать ответ на этот вопрос.

Дейл следовал за мной по пятам, но держался на почтительном расстоянии. Я слонялась по городу, наблюдала за людьми и не могла понять, что же я должна буду сделать, чтобы они стали прислушиваться ко мне? Они меня не знают, не понимают. Как бы я сама отреагировала на такой поворот событий? Вот живу я себе свою размеренную жизнь и, неожиданно, глава города меняется, и теперь у руля стоит какая-то соплячка. О ней ничего неизвестно, ее никто не знает. Скорее всего я бы понаблюдала, но особых надежд и доверия не испытывала.

Люди не любят перемены, особенно если ранее они в них не были заинтересованы.

Слоняясь по улицам, я поняла, что мне некуда идти. Одна дорога, которая привела бы меня домой. Без Люка Салем стал менее привлекательным и желанным. Все не то и не так.

Вернувшись я нашла у кровати две толстенные папки с листами внутри, исписанными от руки. Крис принес их, пока меня не было. Нужно забрать у него ключ. Нечего шариться здесь в мое отсутствие.

Забираясь на кровать с ногами, открываю первую папку и просматриваю информацию о количестве жителей в Салеме. Сколько из них трудоспособны, сколько нет. Подмечаю ничтожно малое количество детей и стариков. Количество заключенных куда больше, чем мне удалось увидеть. Отдельно отмечены люди, которые служат Салему за периметром. Всего лишь семьдесят пять вооруженных военных, тринадцать охотников и четырнадцать фермеров. Расположения ферм Крис не положил. Ладно. Вернемся к этому вопросу позже.

Из записей удается узнать о ничтожном количестве медикаментов и оружия. Крис пометил эти пункты красным цветом. Об этом Люк должен был договориться на конклаве. Не договорился.

Схематичная карта города, кажется, была нарисована не так давно, возможно, эксклюзивно для меня, потому что на ней не изображены ворота, через которые все входят в Салем. Так же нет ангаров с продовольствием.

Во второй папке были расписаны встречи, которые нужно будет провести в ближайшее время. Немного изложена история строения города. Более интересной для меня становится история семьи моего отца – династии Куин.

Основателем Салема был Бенедикт Куин, мужчина строгих нравов и безапелляционных взглядов. Если верить красующимся словам на бумаге: он был выдающимся человеком, который построил Салем на руинах разрушенного города под названием Смут-Рок-Фолз близ реки Матагами. Именно он установил правила правления. Только кровь и фамилия Куин может владеть Салемом. Бразды правления всегда переходят от отца к старшему ребенку, не важно дочь это или сын. Если же нет детей, но есть братья, кузины, да хоть дальнейшие родственники, то именно они будут править даже если ни черта не понимают в этом сложном деле. Мой пра-пра-и-еще-несколько-пра-дед был уверен, что именно его кровная ветка сможет привести город к процветанию, а человечество к выживанию. На его веку не было тех, кто оказался бы не согласен с подобной трактовкой. Ведь Бенедикт Куин был спасителем и, по сути, собирал в Салем всех ущербных, которые были готовы преклоняться самому сатане, если бы это было необходимо.

Они были ему благодарны, а вот его дочери Вилении Куин не повезло. На четвертый год ее правления Салемом местные подняли бунт. Как написано в записях, еды не хватало на пропитание местных, ведь Виления стала налаживать контакт с городом под названием Мирод, в бывшем именуемый – Фоквьером. У них уже была налажена консервация и они могли предложить сохранять продукты Салема, которые портились сотнями килограммов из года в год. Виления пошла на это, но платить пришлось плодами и зерном. Год был тяжелым, а восемьдесят процентов добытого она отдала чужакам. Именно так это воспринял голодающий народ. Ее пытались свергнуть, но она подавила бунт, при этом казнив сто три человека, хотя в Салеме на тот момент насчитывалось чуть более полутора тысяч душ. Она убила десять процентов населения. Всех, кто был причастен к восстанию и их семьи. Она не пощадила ни детей, ни стариков. Виления обезопасила свое дальнейшее существование, ведь потомки могли начать мстить. Она же, таким образом отмела эту опасность и запугала выживших.

Откладываю папку, словно она заражена и опасна. Я не смогу совершить подобное. У меня не хватит ни духу, ни кровожадности. Хотя о кровожадности Вилении не написано ни единого слова. Кто вообще знает, что ей тогда пришлось пережить и как она с этим справилась? Справилась ли? Записи утверждают, что именно первый договор о консервации помог Салему в дальнейшем. Из-за следующих двух лет, когда дождь практически не прекращался, жители употребляли консервированную еду. Да, ее по-прежнему было не так много, но без консервации запасов не было бы вообще. Виления не вышла замуж, но родила троих сыновей. Она умерла в пятьдесят два, когда старшему сыну было двадцать семь. Он и стал следующим правителем.

Стук в дверь отрывает меня от изучения древа моего семейства. Оставляю папку и поднимаюсь, в коридоре вижу высоченную фигуру Дейла.

– Крис приказал привести тебя.

– Может, попросил? – предполагаю я.

– Нет.

– Другого и не ожидала.

Выхожу за дверь, запираю ее и иду за Дейлом. В этот раз он ведет меня не в дом Люка, мы минуем его и движемся еще ближе к окраине города. Дома кончаются, постройки, не пригодные для жилья, – тоже, а мы все продолжаем идти. Не достаю Дейла вопросами, он ведь один фиг либо ничего не знает, либо ничего не скажет.

Между двух старых дубов расположился небольшой дом с белыми стенами и черной крышей. Он настолько маленький, что внутри явно кроме комнаты для сна, небольшой кухни и туалета ничего нет.

– Пришли, – говорит Дейл.

– Куда пришли?

– Это дом Криса.

Бросаю взгляд на маленькое сооружение, и оно не вяжется с амбициями его хозяина, он смотрится убого в лучах заходящего солнца. Подхожу к входной двери и стучу. Сюда без стука я войти не посмею, эта территория принадлежит моему недругу, с которым мы все никак не можем найти общий язык. Я понимаю его недоверие, но легче от этого не становится. Через пару ударов сердца дверь открывается, и на меня смотрит Крис, кивает и отступает в сторону.

– Проходи на кухню.

– Это твой дом? – спрашиваю я.

– Да.

– Ты что – отшельник? У тебя нет ни одного соседа.

– В этом и есть вся прелесть, – отвечает он, входя на кухню.

Я была права, она действительно маленькая. За столом, который явно был поставлен ради одного человека, сидит женщина, по ее зеленым глазам можно узнать Каролину.

– Эшли Куин, даже не думала, что увижу призрак, – благоговейно проговаривает она и тут же представляется. – Я – Хелен Доу.

– Вы меня знаете? – напряженно спрашиваю я, с трудом усаживаясь напротив. Узкое пространство не позволяет мне разместиться с удобствами, но сейчас это не самое главное.

Хелен улыбается, но я вижу искры коварства в чертах ее лица, и поэтому благоприятное расположение этой дамы меня не трогает. Неправильно судить о человеке по внешнему виду, но интуицию никто не отменял. Кроме интуиции у меня нет союзников, поэтому я буду прислушиваться к ней до последнего.

– Нет. Я только слышала о тебе пару раз. Не более. Все считают тебя мертвой.

– Видимо, не все.

Женщина бросает взгляд на Криса.

– Если бы Крис не рассказал мне причину, по которой я должна использовать дар, я бы никогда не сделала этого.

– Почему? – спрашиваю я.

– Это ужасно несправедливо. У всех должна быть личная жизнь, та о которой мы не хотим рассказывать посторонним, но в данном случае мне придется заставить тебя сказать правду, на кону стоит существование моего города – места, где я счастлива и свободна после стольких лет существования на фермах.

– Кажется, вы преувеличиваете, – поправляю я. – Существование Салема в безопасности. Когда Люк вернется…

– Нет. Крис все рассказал мне.

Кошусь в его сторону. Как он мог все рассказать? От Хелен так и расходятся потоки радостного возбуждения, она чувствует себя избранной, ведь правду о том, что случилось, доверили именно ей. Мне это категорически не нравится, если Крис решил рассказывать о случившемся с Люком каждому встречному, то уже сейчас можно упаковывать чемодан и линять отсюда куда подальше.

– Я возьму тебя за руки, – объясняет Хелен. – На все произнесенные мною вопросы ты будешь говорить чистую правду. Ты не сможешь солгать, даже если очень того пожелаешь.

– Мне нечего скрывать, – серьезно говорю я, переводя внимание на Криса.

Он не сводит с меня пристального, изучающего взгляда. Не обязательно пытаться заглянуть мне в душу, я и так сейчас выложу все, что мне известно.

– После того, как я отпущу твои руки, ты испытаешь боль, которая скорее всего лишит тебя чувств, можешь потерять сознание, но не сразу. Болевые ощущения будут становиться сильнее и сильнее.

– И как долго это будет продолжаться? – спрашиваю я, надеясь услышать что-то вроде: да так, пару минут.

– Всегда по-разному. Но меньше семи часов не было. Готова?

Конечно, нет!

Но я протягиваю ладони, Хелен сжимает их и опускает веки. Она сидит так достаточно долго. Я ничего не чувствую ни покалывания, которое обычно происходит, если сама пользуюсь даром. Каролина так долго не шевелится, что у меня начинают потеть ладони, а потом она неожиданно говорит:

– Крис, я готова.

Перевожу взгляд на Криса. Он складывает руки на груди и опирается плечом о дверной косяк. В маленькой кухоньке для него не хватило места, как и в моем списке людей, которым я доверяю. Хотя и списка-то нет, разве только строчка, где одиноко с ноги на ногу переступает Интуиция.

– Расскажи, как вы нашли Сэма, – говорит Крис, Каролина тут же дублирует вопрос.

Я рассказываю все то же самое, что и в первый раз. Мне нечего опасаться. Больше всего меня напрягает тот момент, что я ничего не испытываю от вмешательства Хелен. Может, на меня не действует ее сила? Такое ведь бывает. На Люка мой дар не действовал.

Крис продолжает задавать все вопросы, что мы уже обсуждали в кабинете Люка. Мои ответы идентичны, может, некоторые слова местами поменяла, а в целом один в один.

– Ты действительно не отдашь Салем Берингу? Находишься ли ты с ним в сговоре именно сейчас?

– Нет.

Не отрываю взгляда от Криса, хотя его вопросы дублирует Хелен и смотреть на нее было бы куда приятнее.

– Что Люк тебе рассказывал про Салем?

Начинаю перечислять все, что даже забыла. Сила Каролины сильна, она выуживает из памяти все, что хоть как-то может помочь ответить на поставленные вопросы.

– Что связывает тебя и Люка? – спрашивает Крис.

И этот вопрос оказывается единственным, который приводит меня в волнение. Я ведь и сама толком не знаю, что именно нас связывает, но что-то точно есть.

– Доверие и нежность, – неуверенно отвечаю я.

– Ты сейчас состоишь с кем-то в сговоре?

– Да. С Люком против Беринга.

– Ты вспомнила всю свою прошлую жизнь?

– Практически. Осталось несколько пустых моментов.

– Какие?

– Я не помню, как оказалась в Салеме перед последней фермой. Лица отца и братьев по сих пор остаются пятнами.

Смотрю в глаза Крису, он молча изучает каждую черту моего лица.

– Я не хотел это делать, – шепчет Крис и отворачивается.

Хмурюсь, не понимая, о чем он говорит. Не хотел, чтобы я разговаривала с Хелен? Так ведь сам настоял на этом. Крис поворачивается, и я вижу в его руке пистолет с глушителем. Не успеваю предупредить Каролину, она до сих пор сидит с закрытыми глазами. Скорее всего находится в трансе. Крис, одним движением подставляет пистолет к виску Каролины, она распахивает веки и мгновение смотрит на меня. Ужас – я вижу неподдельный страх человека, который понимает, что его жизнь окончена.

Выстрел отнимает Каролину у этого мира, и она валится на пол. Наши руки разъединяются, и позвоночник тут же прошибает болью. Я даже завизжать не успеваю. Крис хватает меня за шею, ощущаю легкий укол иглы, и тут же проваливаюсь в темноту.

3. Нежеланный союз

Я пришла в себя в доме Криса, я сразу же поняла это по спартанской обстановке и духу закрытости и нудности, что витал в воздухе. Очнулась на двухспальной кровати с бешено колотящимся сердцем и безумной жаждой. За окном во всю светило солнце, значит я пробыла здесь ночь и часть дня.

Поднимаюсь с кровати и на цыпочках подхожу к двери, комната обустроена по возможному минимуму. В ней практически ничего нет. Кровать, комод, в котором Крис, вероятно, прячет тела убитых им Каролин, узкий шкаф и вешалка на ножках у самого входа. Идеальная чистота и порядок, даже самая мелкая пылинка не смеет лежать здесь. А я посмела, но не по своей воле.

Останавливаюсь у двери и прислушиваюсь, посторонних звуков не замечаю. Кроме моего тихого дыхания и громких ударов сердца, ничего нет.

Крис убил Каролину.

Тошнота тут же подбирается к горлу, но я сдерживаю ее и вместо того, чтобы покинуть комнату, возвращаюсь к шкафу и открываю его. На полках идеально сложена одежда. От носков до свитеров, все в темных тонах и в идеальном порядке.

Прикрываю дверь шкафа и подхожу к комоду. К счастью, он не заперт, но при открывании немного скрипит. Замираю и смотрю на дверь, ожидая, как Крис ворвется и пристрелит меня. В течение слишком долгой минуты этого не происходит, и я заглядываю внутрь. Комод практически пуст, на дне нахожу два пистолета и две коробки с патронами разного калибра, семь ножей разной длины, но с совершенно идентичными рукоятками, они все достаточно потерты, чтобы рассказывает мне о том, что Крис часто ими пользуется. После обследования оружия, взгляд находит неприметную серую коробочку размером чуть больше моей ладони. Не медля открываю ее и вижу вещицу, которая не вяжется с Крисом. Это браслет на обычной потертой веревке с тремя бусинами разного размера. Кручу вещь в руках и возвращаю на место. Кажется, я только что залезла туда, куда никто и не пытался заглянуть.

Как бы ни было велико желание взять нож или пистолет, я этого не делаю. Если рассуждать логически, то Крис мог убить меня уже несколько раз, но не сделал этого, следовательно, я ему нужна. Как и он мне.

Не хочу, чтобы Крис знал, что я шарилась в его вещах, но теперь я знаю, где могу найти оружие – это безусловный плюс. Помог ли осмотр комнаты понять, что Крис за человек такой? Нет.

Возвращаюсь к двери и медленно поворачиваю ручку. Как только мне удается выглянуть в небольшой коридор, тут же вижу вход на кухню. Крис сидит за столом, на месте, где вчера сидела я. Перед ним стоят две кружки, у той, что ближе к нему, лежит пистолет, из которого была застрелена Каролина.

Слышал ли он мое пробуждение? А то, как я рыскала по шкафам?

– Присядь, – говорит Крис, не смотря на меня.

Прикрываю дверь комнаты и, преодолев незначительное расстояние, сажусь напротив убийцы.

– Зачем ты убил ее? – тихо спрашиваю я.

Крис поднимает взгляд от кружки и переводит его на меня. Владелец дома выглядит уставшим, но я не испытываю по этому поводу ни малейшего сожаления. Этот странный человек не вызывает никаких положительных эмоций. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла сотрудничать с кем угодно, но только не с ним. Опять же, Люк верит ему, они давно знакомы, он говорил, что именно Крис поможет мне удержать Салем.

– Я не мог отпустить ее с теми знаниями, что она услышала.

– Тогда не надо было рассказывать ей обо всем, – замечаю я.

Воздух между нами настолько тяжелый, что дышать невозможно. В нем все равно витает прежнее недоверие, неприязнь и осуждение. Все это обоюдно.

– Ты сейчас говоришь о Каролине, которая могла выудить правду даже из камня.

– Ты мог ей угрожать, припугнуть или закрыть где-то.

– Нет. О том, что Люка нет, могут знать определенные люди, и она не входила в их число.

Тут меня озаряет:

– Ты заранее знал, что она отсюда не выйдет.

– Знал.

Как же мне мерзко от него. Отодвигаюсь назад, но не перестаю смотреть на Криса.

– Ты ужасный человек, – выдыхаю я.

– Хоть в чем-то наши мысли сходятся, – говорит Крис и указывает на чашку передо мной. – Пей.

– Что это?

– Чай. У тебя должен быть жесточайший сушняк.

Так оно и есть. Но сидеть и пить чай с человеком, который недавно на моих глазах застрелил женщину, на этой же самой кухне, за этим же самым столом… это слишком даже для меня.

Беру чашку в руки, Крис внимательно наблюдает за моими движениями, поясняет, что чай не отравлен, хотя я об этом и не думала. Знаю, что он не убьет меня, но опасаюсь.

– У нее были дети или родственники? – спрашиваю я.

– Нет.

– Почему Люк не воспользовался ее даром, когда я только попала сюда?

– Потому что не хотел марать руки. Это моя прерогатива.

– Тебе нравится убивать?

– Нет.

– Я тебя не понимаю.

– Тебе это и не нужно. Я отправил людей на поиски Люка.

В груди тут же зарождается надежда.

– Когда?

– Сразу после того, как ты только прилетела с острова.

– Но ты же сказал, что в этом нет смысла.

– Я до сих пор так считаю. Нет лекарства, которое может вернуть человеческий облик обращенному. Его не придумали. Более того прошло около тридцати лет, как перестали пытаться разработать какую-либо вакцину.

– Почему? – спрашиваю я, все же отпив теплого чая. Ужасно хочется пить.

– На это уходило слишком много ресурсов, а города ничего не получали взамен.

Около минуты мы молча пьем чай. Я не могу избавиться от воспоминания, как Крис застрелил Каролину.

– Что ты мне вколол? – спрашиваю, чтобы нарушить тишину.

– Снотворное.

– Зачем?

– Благодаря этому ты проспала болевые ощущения вместо того, чтобы страдать.

Если бы это сказал Люк, я бы восприняла за заботу, как это понимать от Криса, я не знаю.

– Теперь ты мне веришь? – спрашиваю я.

– В какой-то степени да.

А я тебе не верю, но больше нет Каролины, которая могла бы стереть мое недоверие.

– Дейл по-прежнему будет находиться рядом с тобой. Если что-то понадобится, обращайся к нему. Вечером мы подключим радио, которое используется только в крайних случаях, и объясним ситуацию таким образом: Люк уехал по делам Салема на долгий промежуток времени, его новоиспеченная супруга становится у руля и вскоре посетит всех глав инфраструктур города и приграничья, так же проедет по полям, выслушает страждущих и поможет всем, чем сможет. Расскажем, что кровный наследник Салема – Деймон пребывает в здравии и обучается, как это полагается семейству Куин.

– Хорошо.

Не вижу смысла спорить. Крис лучше меня знает Салем и его жителей. Уже сегодня вечером мы объявим о том, кто я такая. Тревожность тянет за нервы так сильно, что они начинают трещать. После слов, произнесенных по радио, не останется места для маневра, чтобы улизнуть.

Я больше не хочу бежать.

Салем мой по праву рождения. Отец мертв, Сэм тоже, Люк неизвестно где, а Деймон еще слишком мал. Вспоминаю тетрадь из потайной комнаты, где стоял гроб: там не было других ветвей с именами. Нужно перепроверить родословную в папке, которую Крис принес ко мне домой.

– Ты изучила материал, который я тебе оставил? – спрашивает он.

Очень надеюсь, что мысли он читать не умеет. Я ведь думаю о нем только в негативном свете треснувшего фонаря.

– Не весь, – признаюсь и отпиваю глоток уже остывшего чая.

– Выучи, это важно.

В тишине допиваем напиток. Неужели, чтобы мы с Крисом смогли поговорить более-менее нормально, кому-то пришлось умереть?

Поднимаюсь из-за стола и иду к выходу, в спину мне летят слова:

– Эшли, не пытайся делать что-то у меня за спиной. Я в любом случае все узнаю.

– И в мыслях не было, – отвечаю я, покидая место последнего вдоха Каролины с даром заставлять людей говорить только правду.

4. Подстава

Я проштудировала документы и ветвь моей семьи от и до. Трижды. Вчитывалась в каждую строчку, но хочу в будущем еще раз вернуться к этим записям. Странно быть частью такой огромной династии и меркнуть даже на фоне Филиппа, который был у власти три дня, а потом отравился какой-то рыбой. Даже о нем есть запись, обо мне же нет ни единой строчки.

Несколько поколений Куин правили Салемом, увеличивали город в размерах, укрепляли стены, налаживали контакты с другими городами, заключали союзы и договоры. Они делали все, чтобы с этим городом стали считаться, чтобы его жителей уважали, а возможно, и опасались. Получилось ли у них? В какой-то степени, да. Но в записях я не встретила ни одного представителя моей семьи, о ком бы было написано что-то действительно доброе. Они все, как один, держали Салем в кулаке. Виления была не единственной, кто прибегнул к убийству местных жителей. И все это логически объяснялось. Исходя из записей, складывается ощущение, что они делали все правильно и другого пути решения тех проблем не существовало.

Теперь я не была уверена, что можно удержать власть и не потерять человеческий облик. Стоит только дать слабину, как тебя разорвут на части. Чтобы этого не случилось, нужно бить первой. Смогу ли я? Еще один вопрос, на который я не хочу узнать ответ.

До объявления оставался еще час. Я отправилась в дом Печали и провела это время с мамой. На этот раз мы сидели в тишине. Смотря на белую стену, я вспоминала свое детство. В Салеме действительно было страшно жить. Наказания за преступления были жестче. Заключали под стражу только за мелкие нарушения, за более серьезные вели на гильотину. Она располагалась прямо на площади, в центре Салема.

Сейчас ее там нет. Куда она пропала? Кто ее убрал? Ведь даже вид зачищенного лезвия наводил страх и первобытный трепет. Я даже помню одну из казней. Лезвие летело вниз, и где-то за метр до шеи преступника остановилось, а потом упало, но не отделило голову полностью. Человек умер не сразу, его тело дергалось, а несколько людей на площади вырвало. Мне же потом еще не раз снился этот момент.