Уродливая версия

Ирина Чернокрылая

Уродливая версия

Эпизод. Дом у Озера. Переезд.

Дом у озера встретил меня тишиной, ледяной и неприветливой, словно он тоже отвернулся от меня, как и весь остальной мир. Бытовые дела, некогда привычные, теперь казались бессмысленной пыткой, навязчивой попыткой заглушить внутреннюю пустоту, которая разрасталась во мне с каждой минутой, как раковая опухоль. Медленно распаковывала вещи и лучше бы я их выкинула, как и себя.

Я подошла к зеркалу, как обреченная на казнь, зная, что увижу там не себя, а монстра. Проводя дрожащими руками по шрамам, мои слёзы лились без остановки и обжигали моё лицо. Я будто в мгновение потеряла себя и самообладание. Крики боли и отчаяния, копившиеся во мне долгие дни, вырвались наружу, словно выпущенные из клетки раненые птицы. Руки инстинктивно стиснули колени, словно я могла так удержать себя от распада, от падения в бездну. Всю ночь, не в силах вырваться из этого кошмара, я рыдала, вгрызаясь в свою боль, пока отчаяние не выжгло меня изнутри, оставив лишь ледяную пустоту, в которой даже нет места для надежды. Утром, как сломленная марионетка, я направилась в душ, наивно надеясь, что горячая вода смоет этот кошмар, смоет шрамы, обезобразившие меня. Но вода не принесла облегчения, лишь подчеркнула мою уязвимость, обнажая то, от чего я так хотела сбежать. Я вновь встретилась со своим отражением, и увидела не просто шрамы, а уродливые рубцы, словно змеи расползшиеся по моей щеке, лбу, подбородку, издевательски подчеркивая мою неполноценность, делая меня отвратительной в собственных глазах. С паническим ужасом я задернула все зеркала в доме, словно бегу от собственного отражения, от самой себя. Я не могла больше смотреть на это уродство, я не могла больше выносить своего собственного вида. Теперь, устроившись у камина с кружкой какао, я смотрю на танцующие языки пламени, но даже их тепло не может согреть лед в моей душе.

Как жить дальше, когда ненавижу себя каждой клеточкой своего тела? Как я вообще могу полюбить себя, когда я для себя самое отвратительное, что когда-либо видела?

Эпизод. Утро.

Утро наступило медленно, словно нехотя сползая с небес. Солнце не спешило пробиться сквозь густую пелену тумана, окутавшего озеро и все вокруг. Тишина царила такая, что казалось, будто мир затаил дыхание, ожидая чего-то. Я, словно призрак, бродила по дому, стараясь не издавать ни звука, чтобы не нарушить эту зловещую гармонию. Приготовив себе завтрак – чашку остывшего кофе и тост, который с трудом проглотила, – я почувствовала, как комок подкатывает к горлу, но не от еды, а от безысходности. Мне не хотелось жить. Эта мысль, словно червь, въедалась в мой мозг, отравляя каждое мгновение.

Подойдя к окну, я стала смотреть во двор, где осень вступила в свои права, облачив все вокруг в мрачные одежды. Густой туман стелился по земле, словно саван, скрывая очертания деревьев и превращая пейзаж в жутковатую картину. Озеро, затянутое дымкой, казалось бездонной пропастью, в которой можно было сгинуть бесследно. На берегу, одинокая ива, опустившая свои ветви к воде, смотрелась печально и одиноко, словно отражала мое собственное состояние. Ни души вокруг. Только я, этот туман, это озеро и эта молчащая ива. Не было ни звуков, ни движений, только всепоглощающая тишина, которая давила на меня, как груда камней. Идеальное место для одинокой смерти.

И тут, словно кто-то прошептал мне на ухо, мысль о суициде вспыхнула в моей голове, словно спичка в темноте. Так просто, так легко, и все это закончится, закончится эта боль, это отвращение, эта бессмысленность. Я представила, как я иду к озеру, погружаюсь в холодную воду и… как все заканчивается. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут же ужас сковал меня, как ледяная цепь.

Я представляла, как это, когда вода попадает в лёгкие и ты не можешь больше вздохнуть…

Страх смерти сильнее?

Я не могу. Но так жить… как? Я ненавижу себя, я ненавижу свое отражение, я ненавижу этот мир, абсолютно несправедлив.

Почему всё так?

Внутри меня разгорелась ожесточенная борьба. Одна часть меня жаждала покоя, другая будто цеплялась за жизнь, хотя и понимала, что она невыносима.

Ощущение будто тебя разрывает на две части.

Я отвернулась от окна, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Проглотила собравшийся ком в горле.

Нет. Остановись. Я не позволю снова потерять контроль над эмоциями.

И не буду плакать. Не хочу ничего чувствовать, как это выключить…

Я должна найти в себе силы, даже если их почти нет. Придётся прожить ещё один никчёмный день, а может и не день.

Как хочется, чтобы эта боль утихла, я совсем не чувствую себя живой, может я уже мертва?

Смогу ли я когда-нибудь смотреть в отражение без ненависти?

Но пока… пока я лишь заперта в этой мрачной ловушке.

Потом после обеда, который больше походил на бессмысленное перекладывание еды в тарелке, чем на прием пищи, я вышла из дома, словно пленница, сбежавшая из заключения. Осенний воздух, пропитанный запахом прелых листьев, всё вызывало лишь тоскливое чувство, и не могло вытянуть меня из омута мрачных мыслей. Я медленно побрела в сторону озера, меня влекло будто к его темным, неспокойным водам, как мотылек к пламени, зная, что там меня ждет лишь усиление тоски и безысходности. "Зачем все это? Зачем цепляться за жизнь, которая кажется такой бессмысленной и болезненной?" – этот вопрос, словно назойливый комар, звенел в моей голове, не давая ни на минуту покоя. Я бродила по берегу, вглядываясь в туманную даль, и мое одиночество, казалось, нашло свое отражение в безмолвной и холодной глади озера, словно оно тоже испытывает такую же тоску, что и я.

Вдруг, сквозь шепот ветра и шуршание сухих листьев, я услышала слабый, жалобный мяукающий звук. Сначала я подумала, что мне послышалось, но звук повторился, пронзая тишину, словно маленький крик о помощи. Прислушавшись, я обнаружила крошечного котенка, дрожащего от холода и страха под густым кустом, словно он пытался спрятаться от всего мира. Грязный, истощенный, с одним ушком, что неровно заросло старым, некрасивым шрамом, он смотрел на меня огромными, испуганными глазами, полными немого отчаяния. При виде этого беззащитного, потрепанного малыша, меня вдруг пронзило острое, почти забытое чувство сострадания, такое болезненное и сильное, что я не могла его игнорировать. Взяв его на руки, я почувствовала, как тоска и сочувствие переплелись в моем сердце, и "ты тоже один?" – невольно слетело с моих губ, обращенное скорее к себе, чем к этому крошечному созданию. Он был таким крошечным, таким хрупким и беззащитным, что я, не задумываясь, решила его забрать к себе, понимая, что его может ждать верная гибель, если я этого не сделаю.

Принеся его домой, я осторожно положила его на старое, давно забытое полотенце, и, вооружившись влажной тряпкой, принялась вымывать его измазанную шерстку от грязи. Он сначала жался, дрожа мелкой дрожью, словно маленький, испуганный зверек, но потом, почувствовав мою заботу, быстро освоился, превратившись в мою неугомонную тень, ходящую за мной из комнаты в комнату, словно маленький хвостик. Он забавно играл с какой-то старой, потертой ниткой, которую случайно обнаружил на полу, пока я готовила себе ужин – простую, незатейливую пасту с сыром. После мы разделили еду – я, с трудом проглотив несколько ложек, и он, с жадностью лакая молоко из блюдца. Затем, затопив камин, мы вместе устроились под теплым, уютным пледом, наслаждаясь теплом огня и тихим потрескиванием дров. Его маленькое, теплое тельце, прижавшееся ко мне, согревало не только тело, но и, казалось, что-то внутри меня, давно позабытое. Опустив голову на подушку, я вдруг почувствовала, как на меня накатывает усталость, но это было не привычное, выматывающее измождение, а спокойная, умиротворяющая усталость человека, который наконец-то может расслабиться и отдохнуть. Впервые за долгое время я не была одна, и, впервые за долгое время, я просто уснула, без кошмаров и борьбы, без этих жутких навязчивых мыслей, а лишь с тихим, мирным теплом маленького комочка, согревающего меня изнутри. Я чувствовала, как котенок уютно мурчит, прижавшись к моему боку, и, в этой тихой, мирной ночи, моя душа словно начинала понемногу распускаться.

Эпизод. Сила восприятия.

Легкий топот моих босых ног и задорное мяуканье разносились по дому. Я, хохоча, уворачивалась от маленького своего нового пушистого друга. Котёнок, словно миниатюрный тигр, выпрыгивал из-за угла, цепляясь за домашние штаны, а потом снова мчался вперед. В конце концов, устав, я замерла посреди гостиной, а котенок, воспользовавшись моментом, вскарабкался на меня, мурча как маленький трактор.

Я улыбнулась и почесала его за ушком. "Ладно, маленький, пришло время для чего-то другого." Я потянулась к музыкальной колонке и, выбрав первый попавшийся трек в подборке, запустила музыкальные вибрации по дому. Зазвучал зажигательный ритм, и мое тело само собой начало двигаться. Я подпевала с таким удовольствием, а комната, казалось, наполнилась светом и радостью.

Посреди танца мой взгляд упал на коробку, стоящую в углу. Любопытство взяло верх, и я потянулась к ней, среди кучи вещей в нём, извлекая оттуда своё платье, которое не помню даже когда последний раз носила. Понесла его в ванну, чтобы отправить его в стирку и стиреть вместе со всем свои мрачные мысли. Танцы продолжились, но теперь они были другими, полными ожидания и надежд. Когда стирка закончилась, я достала платье, все еще мокрое, и натянула его на себя. Холодная ткань приятно обдала мою кожу, приводя в чувство. Я подошла к большому зеркалу в спальне, срывая старую занавеску, которая его скрывала.

В отражении на меня смотрела я. Та самая я, которую я так долго пыталась спрятать. Мои глаза, несмотря на всё, казались яркими, в них горел какой-то новый огонь. Щеки… Да, на них были шрамы, напоминающие о том, что случилось. Но на этот раз я не отшатнулась от них, не почувствовала привычной горечи или отвращения. Я смотрела на них, как на часть себя, как на историю, рассказанную на моем лице. Историю боли, конечно, но и историю силы.

Осторожно коснувшись своего отражения кончиками пальцев, я провела по шрамам. Не было той дрожи, которая обычно сопровождала это прикосновение. Было… любопытство. Будто я впервые действительно увидела себя целиком, а не только те части, которые считала "неправильными". Я повернулась к косметическому столику. Помада, тени, румяна – они больше не были инструментами для маскировки. Теперь это были инструменты для самовыражения, для того, чтобы подчеркнуть то, что я увидела в зеркале: силу и красоту, даже в несовершенстве.

Я кокетливо подмигнула своему отражению, улыбнулась и пританцовывала. Впервые я чувствовала, что могу себе нравиться такой, какая я есть. Комната превратилась в огромный концертный зал, а я – в сияющую звезду, выступающую перед тысячной публикой. Я пела и танцевала, отдаваясь музыке и магии момента. И тут, словно по команде, занавески слетели и с других зеркал, открывая новые грани моего отражения. Внутри поднималась какая-то небывалая энергия, от которой ноги подкашивались, а сердце билось быстрее…

Я опустилась на кровать, не в силах больше стоять. Ко мне тут же подбежал мой пушистый друг, запрыгнул на грудь и начал мурчать, прижимаясь ко мне своим теплым бочком. Я обняла его, нежно погладила, и под  мурлыканье погрузилась в сладкий сон.

Эпизод. Знакомство.

Всё началось с глупого комментария под фотографией котика, которую я запостила. "Твой котёнок явно с философским взглядом на жизнь," – написал незнакомец.

Меня зацепила эта фраза.

Я ответила шуткой, и так завязалась наша переписка. Его звали Женя, и он оказался путешественником. Его профиль был полон фотографий из разных уголков мира – горы, океаны, древние города. Меня завораживали эти пейзажи, а еще больше – его комментарии к ним. Он рассказывал не только о местах, но и о своих чувствах, о том, как он воспринимает мир.

Мы общались каждый день, иногда часами напролет. Я узнала, что он увлекается фотографией, любит джаз и классическую литературу. Он узнал о моей страсти к вокалу и танцам. Казалось, будто мы знаем друг друга всю жизнь. Наши переписки были похожи на разговор двух старых друзей, которые просто давно не виделись. Он был таким… внимательным и остроумным, что мое сердце стало биться быстрее, когда приходило уведомление о новом сообщении.

Однажды вечером, после очередного долгого разговора, он спросил, не хочу ли я встретиться лично. Сердце замерло. Ведь эти шрамы, сможет ли он относиться так же ко мне после того, как увидит меня настоящаю…

Я оправдывала себя высокой занятостью и обещала обязательно встретиться, когда будет менее загруженные дни, потом он улетел в очередное путешествие и наше общения продолжали ограничиваться дружескими переписками.

(Переписка)

Я: "Привет!Как ты?"

Он: "Привет! Я в порядке, сейчас осматриваю древние руины в Мексике! Это невероятно! Но лучше расскажи, как ты там? Чем занимаешься?

Я: "Мексика?! Вау! Вот это приключения! Как там руины, кстати? Интересно было бы узнать больше обо всём, что сейчас у тебя там происходит. Я в норме, работы много накопилось…"

Он: "Руины потрясающие, как будто переносишься во времени! Расскажу при встрече, обещаю."

Я: "Звучит заманчиво! Как разгребу всю свою работу и ты дай знать, когда вернешься, договоримся о встрече."

Он: "Обязательно! Как только я вернусь, сообщу. А пока – успехов в работе тебе!"

Я: "Спасибо! И тебе наслаждайся Мексикой! На связи!"

Эпизод. Оценка общества.

Понимая, что запасы еды закончились в доме, я поняла, что выхода нет. С тяжелым сердцем я надела старую, но удобную толстовку, закрывающую запястья и шею, и направилась в ближайший супермаркет. Села в машину, включила музыку и подпевая отправилась "добывать" себе еду.

В магазине, поначалу, всё шло неплохо. Я выбрала корзину, медленно прогуливалась между рядами, накидывая в неё нужные продукты. Но чем больше я погружалась в процесс, тем сильнее ощущала на себе взгляды. Невинные взгляды, скорее. Я не обращала на это внимания. Но когда набрала почти полную корзину и потянулась за яблоками, я почувствовала, как кто-то буквально сверлит меня взглядом. Я обернулась и столкнулась с выражением неподдельной неловкости на лице женщины. Потом я заметила еще несколько взглядов – удивление, неловкость, местами даже страх, и, что ранило меня больше всего, отвращение.

Я сжала ручку корзины до побелевших костяшек. Мои руки начали дрожать. Я перестала дышать. Понимание того, что я – другая, не такая как все, ударило меня, словно током. Я будто вернулась в тот день, когда случилось это несчастье со мной, я впервые взглянула на своё отражение в зеркале.

В тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю. Я быстро закинула последние товары в корзину, наспех добралась до кассы, стараясь не смотреть по сторонам, и оплатила покупки. Я чувствовала, как за мной наблюдают, как будто я какой-то экспонат на выставке. Собрав пакеты, я почти выбежала из магазин, как будто за мной гнались.

Добравшись до машины, я бросила пакеты на заднее сиденье и села за руль. Я просто не могла сдержаться. Слезы сами собой покатились по щекам. Я чувствовала, как что-то разрывает меня изнутри. Это был не просто страх или обида, это была смесь разочарования, боли и тоски по той жизни, которую я когда-то потеряла. То, чего я старалась избегать – обычного внимания людей.

Я включила мотор, выехала на дорогу и, как можно скорее, направилась домой. По дороге я плакала, размазывая тушь и слезы по лицу, и в этот момент вся та легкость и романтика, которой была наполнена моя жизнь последние дни, куда-то испарилась. Я снова была той девушкой со шрамами, пытающейся спрятаться от взглядов окружающих. Тот момент в магазине стал горьким напоминанием о том, что я все еще живу в другом мире, не всегда принимающем меня такой, какая я есть. И возможно, который никогда и не примит меня такой.

Когда приехала, забыла про продукты и, незакрыв автомобиль, зашла в дом, у меня началась истерика, я начала разбрасывать и кидать вещи, кричать, котенок, испугавшись, спрятался под кровать, так продолжалось какое-то время, потом я сползла на пол, обняла свои ноги и больше не могла ни плакать, ни двигаться…

В доме наступила полная тишина, котёнок потихоньку вылез из под кровати, медленными аккуратными шагами подошел ко мне, обнюхивая, потом прилег рядом и начал мурчать. Я открыла глаза, притянула его к себе, просто начала его гладить и прозвучало моё "прости", после я отпустила котика, вернулась к машине, забрала продукты, заполнила холодильник продуктами, начала собирать вещи и раскидывать по местам, что удалось разбить, я выкинула, подошла к зеркалу, смотря на себя с полнешим опустошением, накрыла вновь зеркала и легла спать голодная.

Засыпая, я все еще чувствовала этот прожигающий взгляд, слышала шепот за спиной. Воспоминания вспыхивали одно за другим: косые взгляды, отворачивающиеся лица, неловкое молчание. Почему это случилось именно со мной!? Ещё множество вопросов крутились в голове, не давая уснуть. Я ворочалась, пытаясь найти удобное положение, но тело помнило каждую секунду того ужаса в магазине. Утром я проснулась с ощущением, будто меня выжали, как лимон. Смотреть в зеркало снова не было сил. Я знала, что увижу там не только шрамы на коже, но и шрамы на душе, которые ничем не замаскируешь.

Воспоминания вспыхивали одно за другим, как слайды на сломанном проекторе: косые взгляды, отворачивающиеся лица. Это постоянное ощущение чужеродности, словно я – экспонат в музее, выставленный на всеобщее обозрение, но с табличкой: "Не трогать. Опасно".

Почему? Почему я должна платить за то, что случилось? Разве я виновата в том, что жизнь распорядилась так жестоко? Разве я сама выбрала эти шрамы, это клеймо, которое теперь ношу на себе? Эти вопросы крутились в голове, словно заевшая пластинка, не давая уснуть, терзая разум.

Я ворочалась, пытаясь найти хоть какое-то удобное положение, но тело помнило каждую секунду того унизительного ужаса в магазине. Жесткий пластик корзины, давящий на пальцы. Липкий пот на ладонях. Взгляд женщины, смотревшей на меня с отвращением. Этот запах теперь навсегда ассоциировался с чувством стыда и отвержения.

Утром я проснулась с ощущением, будто меня выжали, как лимон. Вся энергия, все силы ушли на то, чтобы сдержать слезы и притвориться, что все в порядке. Смотреть в зеркало снова не было никаких сил. Я знала, что увижу там не только шрамы на коже – изрезанные рубцы, напоминающие о пережитом кошмаре, – но и шрамы на душе, глубокие, кровоточащие, которые ничем не замаскируешь, никакой косметикой не скроешь. Шрамы, которые навсегда изменили меня, сделав уязвимой и беззащитной перед чужим равнодушием и жестокостью. Страх снова испытать это, заставлял вжаться под одеяло, пытаясь хоть на время скрыться от мира, от реальности, от самой себя.

Эпизод. После бури.

После того эмоционального взрыва и последующего опустошения я проснулась с тяжелой головой и ноющим сердцем. Вчерашний день казался каким-то кошмарным сном, хотя я прекрасно помнила каждую деталь. В голове пульсировала лишь одна мысль: я не хочу больше этого чувствовать. Я не хочу быть уязвимой, не хочу зависеть от взглядов других людей.

Телефон, лежавший рядом, зажужжал, оповещая о новом сообщении. Это был тот самый мой новый знакомый. Он написал что-то милое и шутливое, как обычно. Обычно это заставило бы меня улыбнуться, но сегодня все его слова казались далекими и неважными. Я посмотрела на экран, прочла сообщение, и просто отложила телефон ничего не ответив.

Встала с кровати, чувствуя себя какой-то сломанной куклой. Мне не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни даже выходить на улицу. Равстопив камин, я надела тёплый халат, сделала себе чай и села на пол возле камина. Огонь медленно плясал в топке, создавая уютную атмосферу, но это не трогало моего сердца. Я взяла в руки свой старый дневник с потрепанной обложкой и начала записывать свои мысли.

"Почему я так реагирую на взгляды других? Почему я так завишу от их мнения? Неужели я не могу просто жить независимо от мнения других?" – эти вопросы крутились в моей голове, не находя ответа.

Я писала о своих шрамах, о том, как они изменили мою жизнь, о том, как я боюсь, что они оттолкнут людей, включая нового приятеля. Я писала о том, как сильно я хотела нормальной жизни, без страха и боли, и как вчерашний поход в магазин стал жестоким напоминанием о том, что это пока невозможно.