Уродливая версия

Ирина Чернокрылая

Уродливая версия

Эпизод. Дом у Озера. Переезд.

Дом у озера встретил меня тишиной, ледяной и неприветливой, словно он тоже отвернулся от меня, как и весь остальной мир. Бытовые дела, некогда привычные, теперь казались бессмысленной пыткой, навязчивой попыткой заглушить внутреннюю пустоту, которая разрасталась во мне с каждой минутой, как раковая опухоль.Медленно распаковывала вещи и лучше бы я их выкинула, как и себя.

Я подошла к зеркалу, как обреченная на казнь, зная, что увижу там не себя, а монстра.Проводя дрожащими руками по шрамам, мои слёзы лились без остановки и обжигали моё лицо.Я будто в мгновение потеряла себя и самообладание. Крики боли и отчаяния, копившиеся во мне долгие дни, вырвались наружу, словно выпущенные из клетки раненые птицы. Руки инстинктивно стиснули колени, словно я могла так удержать себя от распада, от падения в бездну. Всю ночь, не в силах вырваться из этого кошмара, я рыдала, вгрызаясь в свою боль, пока отчаяние не выжгло меня изнутри, оставив лишь ледяную пустоту, в которой даже нет места для надежды. Утром, как сломленная марионетка, я направилась в душ, наивно надеясь, что горячая вода смоет этот кошмар, смоет шрамы, обезобразившие меня. Но вода не принесла облегчения, лишь подчеркнула мою уязвимость, обнажая то, от чего я так хотела сбежать. Я вновь встретилась со своим отражением, и увидела не просто шрамы, а уродливые рубцы, словно змеи расползшиеся по моей щеке, лбу, подбородку, издевательски подчеркивая мою неполноценность, делая меня отвратительной в собственных глазах. С паническим ужасом я задернула все зеркала в доме, словно бегу от собственного отражения, от самой себя. Я не могла больше смотреть на это уродство, я не могла больше выносить своего собственного вида. Теперь, устроившись у камина с кружкой какао, я смотрю на танцующие языки пламени, но даже их тепло не может согреть лед в моей душе.

Как жить дальше, когда ненавижу себя каждой клеточкой своего тела? Как я вообще могу полюбить себя, когда я для себя самое отвратительное, что когда-либо видела?

Эпизод. Утро.

Утро наступило медленно, словно нехотя сползая с небес. Солнце не спешило пробиться сквозь густую пелену тумана, окутавшего озеро и все вокруг. Тишина царила такая, что казалось, будто мир затаил дыхание, ожидая чего-то. Я, словно призрак, бродила по дому, стараясь не издавать ни звука, чтобы не нарушить эту зловещую гармонию. Приготовив себе завтрак – чашку остывшего кофе и тост, который с трудом проглотила, – я почувствовала, как комок подкатывает к горлу, но не от еды, а от безысходности. Мне не хотелось жить. Эта мысль, словно червь, въедалась в мой мозг, отравляя каждое мгновение.

Подойдя к окну, я стала смотреть во двор, где осень вступила в свои права, облачив все вокруг в мрачные одежды. Густой туман стелился по земле, словно саван, скрывая очертания деревьев и превращая пейзаж в жутковатую картину. Озеро, затянутое дымкой, казалось бездонной пропастью, в которой можно было сгинуть бесследно. На берегу, одинокая ива, опустившая свои ветви к воде, смотрелась печально и одиноко, словно отражала мое собственное состояние. Ни души вокруг. Только я, этот туман, это озеро и эта молчащая ива. Не было ни звуков, ни движений, только всепоглощающая тишина, которая давила на меня, как груда камней. Идеальное место для одинокой смерти.

И тут, словно кто-то прошептал мне на ухо, мысль о суициде вспыхнула в моей голове, словно спичка в темноте. Так просто, так легко, и все это закончится, закончится эта боль, это отвращение, эта бессмысленность. Я представила, как я иду к озеру, погружаюсь в холодную воду и… как все заканчивается. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут же ужас сковал меня, как ледяная цепь.

Я представляла, как это, когда вода попадает в лёгкие и ты не можешь больше вздохнуть…

Страх смерти сильнее?

Я не могу. Но так жить… как? Я ненавижу себя, я ненавижу свое отражение, я ненавижу этот мир, абсолютно несправедлив.

Почему всё так?

Внутри меня разгорелась ожесточенная борьба. Одна часть меня жаждала покоя, другая будто цеплялась за жизнь, хотя и понимала, что она невыносима.

Ощущение будто тебя разрывает на две части.

Я отвернулась от окна, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Проглотила собравшийся ком в горле.

Нет. Остановись. Я не позволю снова потерять контроль над эмоциями.

И не буду плакать. Не хочу ничего чувствовать, как это выключить…

Я должна найти в себе силы, даже если их почти нет. Придётся прожить ещё один никчёмный день, а можно и не день.

Как хочется, чтобы эта боль утихла, я совсем не чувствую себя живой, может я уже мертва?

Смогу ли я когда-нибудь смотреть в отражение без ненависти?

Но пока… пока я лишь заперта в этой мрачной ловушке.

Потом после обеда, который больше походил на бессмысленное перекладывание еды в тарелке, чем на прием пищи, я вышла из дома, словно пленница, сбежавшая из заключения. Осенний воздух, пропитанный запахом прелых листьев и скорой зимы, царапал кожу, вызывая лишь тоскливое чувство, и не мог вытянуть меня из омута мрачных мыслей. Я медленно побрела в сторону озера, меня влекло будто к его темным, неспокойным водам, как мотылек к пламени, зная, что там меня ждет лишь усиление тоски и безысходности. "Зачем все это? Зачем цепляться за жизнь, которая кажется такой бессмысленной и болезненной?" – этот вопрос, словно назойливый комар, звенел в моей голове, не давая ни на минуту покоя. Я бродила по берегу, вглядываясь в туманную даль, и мое одиночество, казалось, нашло свое отражение в безмолвной и холодной глади озера, словно оно тоже испытывает такую же тоску, что и я.

Вдруг, сквозь шепот ветра и шуршание сухих листьев, я услышала слабый, жалобный мяукающий звук. Сначала я подумала, что мне послышалось, но звук повторился, пронзая тишину, словно маленький крик о помощи. Прислушавшись, я обнаружила крошечного котенка, дрожащего от холода и страха под густым кустом, словно он пытался спрятаться от всего мира. Грязный, истощенный, с одним ушком, что неровно заросло старым, некрасивым шрамом, он смотрел на меня огромными, испуганными глазами, полными немого отчаяния. При виде этого беззащитного, потрепанного малыша, меня вдруг пронзило острое, почти забытое чувство сострадания, такое болезненное и сильное, что я не могла его игнорировать. Взяв его на руки, я почувствовала, как тоска и сочувствие переплелись в моем сердце, и "ты тоже один?" – невольно слетело с моих губ, обращенное скорее к себе, чем к этому крошечному созданию. Он был таким крошечным, таким хрупким и беззащитным, что я, не задумываясь, решила его спасти, понимая, что его может ждать верная гибель.