Русский путь в управление. Зачем, как и что понимать русскому человеку в управлении собой, делом и Родиной

Мы знаем, что англосаксонское прецедентное право отличается от континентального нормативного. И англосаксонский капитализм не то же самое, что рейнский или североевропейский. А англосаксонское корпоративное управление иное, чем европейское или японское. И мы не видим в этом ничего странного: разные культуры – разные подходы, говорим мы. Но тогда очевиден вопрос: раз все мы разные, годится ли нам, россиянам, англосаксонский менеджмент? Увы, отечественные специалисты по управлению так до сих пор его себе и не задали.

Как представляется, причина в известной логической ошибке: корреляция принята за каузацию. Иными словами, из совпадения двух событий ошибочно сделан вывод, что одно из них – причина другого.

В нашем случае совпали зарождение менеджмента как дисциплины и экономический бум в ведущей стране англосферы – Соединённых Штатах. Показалось, что менеджмент и бум – близнецы-братья. В интернете популярен мем: «Петя умный. Будь как Петя». Вот и нам захотелось быть как они. Самое невесёлое в этом меме, что даже он – лишь русификация англосаксонского: «Bill is smart. Be like Bill».

Не станем обесценивать менеджмент, он, безусловно, внёс свой вклад в общий бум. Но вес его в общем результате был не особо велик. По крайнем мере, ни один из исследователей теории экономического роста менеджмент как фактор никогда даже не рассматривал. Лавры в разные времена доставались протестантской этике, созидательному разрушению, политическим и экономическим институтам и прочим.

Раз так, можно не бояться, что отход от англосаксонского менеджмента неминуемо приведёт к краху экономики. Более того, не побоимся в целом назвать менеджмент лишь одной из граней более сложных производственных отношений – совокупности социальных отношений, в которые люди вступают, чтобы обеспечить свою жизнь, производить товары и услуги, воспроизводить нужные для жизни вещи.

Тождественны ли условия жизни, производства и потребления в США и России? Очевидно, нет. Это необходимо обусловливает различие как в производственных отношениях, так и в менеджменте. Они не только могут, но и должны быть различны. Наше непонимание этого – серьёзная и, к сожалению, дорогостоящая методологическая ошибка.

Исправить её никогда не поздно. Поблагодарим менеджмент за науку, вернёмся в точку А. Переосмыслим, в какую точку В мы хотим прийти, исходя из сложившихся уровня развития и культуры отношений. Проложим свой путь, позволяющий поскорее в точку В добраться.

Исправляясь, проанализируем, где и почему в прошлый раз сошли с верного пути, дабы не сойти снова. Потому что, по известной всем фразе, ошибиться можно только один раз, во второй раз это будет выбор.

Англосаксонский менеджмент, как мы покажем далее, содержательно ограничен, не универсален и по ключевому смысловому аспекту нашей стране и работающим в ней руководителям не подходит.

Нам нужно русское управление. Это не игра слов и не очередная попытка заменить галоши мокроступами, а реализация своего права на инаковость. Одновременно это принятие на себя ответственности за своё развитие. В модных терминах – сепарация, а в былинных – слезание с печи, на которой мы просидели больше чем тридцать лет и три года.

Наша новая задача – из точки А в точку В провести свою управленческую прямую. Укажу три причины. Первая – экономическая: прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Вторая – исследовательская: прямая бесконечна и неограниченно долго ведёт нас вперёд. Третья – правдоискательская: через две точки можно провести бесконечное количество кривых, но лишь одну прямую.

Предлагаемое русское управление отрицает англосаксонский менеджмент не в бытовом, а в диалектическом смысле слова. Оно не зачёркивает и тем более не отказывается от всего ранее сделанного теоретиками и практиками менеджмента. Оно задаёт новую, более подходящую для россиян систему координат и иной, пророссийский угол зрения, помогающие отечественным руководителям решить, отставить или оставить всем известные управленческие подходы и рекомендации.

В конце прошлого века американские психологи Дэниел Симонс и Кристофер Шабри провели знаменитый эксперимент «Невидимая горилла». По их заданию участники должны были считать передачи в игре двух баскетбольных команд. В определённый момент на поле выходил человек в костюме гориллы. Ровно половина участников его не заметили. Эффект назвали слепотой невнимания или перцептивной слепотой.

Давайте посмотрим, что мы, увлечённые изучением томов менеджмента, раньше по слепоте невнимания совершенно не замечали.

Язык мой – друг мой

Да, так ли уж важно, как называть дисциплину – менеджмент или управление?! Ведь содержание в любом случае важнее формы, а целевая аудитория книги – не филологи, а управленцы! На мой взгляд именно нам, управленцам, не просто важно, а критически важно говорить точно.

Передать сложность мира с помощью простого языка – само по себе дело сложное. Дабы не утонуть в описании, зачем, как и что происходило на самом деле, люди применяют правила упрощения. Сокращают, выделяют наиболее значимое, проводят аналогии. Психологи такие приёмы называют эвристиками: они позволяют быстро принять решение, пусть даже с небольшой потерей качества по пути.

Одной из эвристик является так называемая «бритва Оккама». На рубеже XIII–XIV веков английский монах-францисканец, теолог и философ Уильям из Оккама, вчитавшись в Аристотеля, категорично изрёк: «Многообразие не следует предполагать без необходимости».

Максиму подхватили, вывели из неё методологический принцип «Не следует множить сущее без необходимости» и назвали бритвой. Объясняли это так: она «срезает» лишние предположения и «разрезает» два схожих вывода, позволяя из двух гипотез взять более простую.

Название являет собой классический оксюморон: не будучи бритвой и не имея отношения к Оккаму, термин умножил сущности, призывая остальных этого не делать. Придётся теперь жить с этим.

Русский язык в согласии с Уильямом Оккамским никогда не использует два разных слова для обозначения одной и той же сущности. Даже если кому-то покажется, что разные слова значат одно и то же, пусть обязательно вникнет в суть: в них обязательно найдётся разница.

Приведу пример. Слова «мамочка» и «мамуля» с виду значат одну и ту же уменьшительно-ласкательную форму слова «мама». Однако первое может быть употреблено применительно к любой маме, а второе – только к чьей-то конкретно. Видя во дворе незнакомую даму, мы говорим: «Какая заботливая мамочка!» Но чтобы сказать «мамуля», придётся уточнять: «Моя/твоя/Петина мамуля такая заботливая!»

Не успев толком начать говорить об управлении, я говорю о филологии. Потому что у языковедов есть такое понятие, как гипотеза лингвистической относительности, или гипотеза Сепира – Уорфа. Согласно ей, нормы культуры и поведения людей в значительной степени или полностью определяются языком, на котором эти люди говорят.

В последнее время лингвисты стали не так категоричны в этом вопросе, но по-прежнему не будет преувеличением сказать: мы – это то, что мы говорим

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Fear of missing out; сокр. FoMO.