Грёзы реальности

На середину большой залы вывели Лале и кесушы, избранный Хагани из числа гостей, произвёл ритуальную процедуру перерезания пут. После, постелил на пол белую ткань, символизирующей светлый жизненный путь и завёл Лале на материю. На другом краю материи положил несколько предметов:

– клубок ниток, символизирующий долгую жизнь;

– монетку – богатство;

– кольцо – счастливый брак;

– кисточку – талант;

– книгу – учёность.

И отправил Лале к другому краю материи. Дойдя до предметов, Лале схватила в руки книгу, от чего все присутствующие воскликнули от удивления и с одобрением захлопали в ладоши. Это считалось очень редким явлением. В окончании ритуала кесушы увел с материи Лале и усадил за детский столик, установленный возле матери и сложив белую ритуальную материю, отдал родителям для истории. Считается дурным знаком, если эта белая материя пропадёт; судьбоносное предсказание не исполнится. Ритуал считается завершённым, после раздачи подарков пришедшим гостям.

Хагани вышел на середину залы с плетёной корзиной и, шествуя по кругу, раздавал гостям в руки то, что вынимал из корзины. Так, завершился ритуал «Тусаукесер». После, он поблагодарил всех присутствующих за проявленное внимание и пригласил их за дастархан, праздновать событие. За столом, накрытым белой скатертью и уставленным традиционными блюдами, царила атмосфера тепла и дружбы. Дастархан был богат разнообразием: ароматный плов с бараниной, свежие салаты, хрустящие лепёшки и, конечно, сладости, которые подали для чаепития. В зале зазвучали мелодии классической национальной музыки в исполнении знаменитых мастеров искусства, под которые на сцене выступал ансамбль народного танца. Празднование события продолжалось до позднего вечера. Гости расходились уже к закрытию ресторана. Альфия с Хагани, находясь у выхода из ресторана, с благодарными пожеланиями провожали гостей.

Спустя пять месяцев.

Пятница. 13 июня 1970 год. Хагани и Альфия стоят у входа в поликлинику. Он держит её под руку.

– Сегодня чёртова дата, – посмотрев на супруга, сказала Альфия.

– Я казах и меня это совершенно не пугает, – ответил Хагани. – Заглянем в будущее и правде в лицо.

Альфия смутилась, и вытащила руку из–под локтя Хагани. Он повернул голову в её сторону и удивлённо сказал:

– Ты не так поняла. О схожести подразумевать ещё рано, – успокоил он Альфию, потянув её ко входу в поликлинику.

У кабинета образовалась очередь, и им пришлось ожидать час. Вскоре их очередь подвинулась, и они вместе вошли в кабинет. За компьютером сидела молодая женщина в белом халате, возле, стояла кушетка, а на ней лежала, аккуратно сложенная белая простыня.

– Мамаша ложитесь на кушетку, спустите юбку пониже и старайтесь неглубоко вдыхать, – попросила медсестра.

– Я могу присесть поближе? – спросил Хагани.

– Да, присаживайтесь за мной, – ответила медсестра.

Она смазала живот Альфии гелем и начала наблюдение. На экране монитора появилось изображение в чёрно–белых красках – очертания будущего младенца.

– Половую принадлежность младенца я уже сообщала, будет мальчик и очень крупный. Наблюдается короткая пуповина, а в целом остальные параметры в норме, – сообщила медсестра.

Она сдвинула прибор выше к груди и изображение поменяло ракурс, раскрыв половую принадлежность плода.

– Сейчас можно определить схожесть с одним из родителей? – спросил Хагани.

Он всё пытался разглядеть лицо младенца.

– Хорошо. Попробуем,– ответила медсестра.

Скользкими движениями она повела прибор в нижнюю часть живота. На экране появился профиль младенца с крупным прямым носом. Хагани поразило увиденное. Надеясь скрыть свое настроение, он произнёс подавленным голосом:

– Он так похож на тебя,– с удивлением произнёс Хагани.

– Да? Назовём его – Жаният, – удовлетворённо ответила Альфия.

– Жаният? Ну, хорошо, – с недоумением проговорил Хагани.

По выражению лица и взгляду супруга, Альфия не уловила ни нотки сомнения в схожести младенца с ней. Хагани встал со стула и поспешил выйти из кабинета.

– Всё, сеанс закончен, – медсестра аккуратно вытерла гель с живота Альфии. – Можете встать с кушетки, – сообщила она.

Альфия встала, поправила одежду и вышла из кабинета. В коридоре, на скамье сидел Хагани и о чём–то удручённо думал.

– Я и предполагал, что сын будет похож на тебя. Так и случилось, – сказал Хагани, подошедшей к нему Альфие.

Альфия присела рядом, пытаясь разглядеть в его глазах то самое сожаление, которое невозможно было скрыть. Хагани, не отрываясь от своих мыслей, продолжал:

– В конце концов, мне всё равно на кого будет похож наш сынок, он станет нашей опорой и защитой в будущем.

– Пойдём к выходу, пора домой. Мне необходим покой и спокойное физическое состояние, – ответила Альфия.

Всю дорогу домой Альфия была погружена в свои мысли, в тот нежный мир, который она строила в воображении. Она уже видела, как маленькие пальчики сына соприкоснутся с её, как он будет улыбаться, а может, и плакать, когда ему будет тревожно. Эти мечты придавали ей сил, вдохновляли на то, что впереди ждут только самые светлые моменты. Сквозь пелену волнения, она вспомнила о своих страхах, о бесконечных советах подруг и родных. Но сейчас, думая об этом маленьком чуде, все переживания вдруг поблекли. Внимание всей её сущности сосредоточилось на этом крошечном существе, и желание защитить его охватило её. Каждый изгиб крохотного тела и его черты, казались знакомыми, словно она видела их в своих мечтах. Это было больше, чем просто медицинское обследование; это был момент глубокой связи с тем, кто вскоре станет частью её жизни.

22 июня 1970 год. Алма-Ата.

В этот день было очень душно, по небосводу неслись перисто–кучевые облака, напоминающие своим скоплением маленьких беленьких барашек. Альфия стояла, подняв свой взор на необъятное голубое небо и внимательно подсчитывала их, как пастух на выпасе. Лале громко смеялась и громко повторяла счёт за матерью:

– Раз, два, три, четыре, пять… Вон, вон еще, посмотри какой барашек, – кричала Лале с радостью и интересом.

Альфия смеялась за ней по–матерински заботливо и показывала на очередное пышное облако рукой. Вскоре это занятие надоело Альфие и она позвала Лале в огород:

– Лале, всё, пойдем собирать клубнику, уже всех барашек пересчитали.

– Завтра продолжим их считать, – весело прокричала Лале.

– Да, если они снова появятся на небосводе, – поучительно произнесла Альфия.

– Если не появятся на небе, поедем к тёте Фаузии, у неё за домом их много, и я их ещё не посчитала, – прокричала Лале.

– Хорошо, моя миленькая, а сейчас в огород, – с любовью произнесла Альфия. – Мы с тобой искусные хозяйки и после, как соберём ягоды, пойдем варить наши любимые восточные сладости, которые вкушают султаны и принцессы в сказках, – произнесла сказочно Альфия.

– Ах, ах, ах, поскорее пойдем, мамочка, – произнесла Лале и побежала в огород.

За домом, на небольших квадратах, раскинулись ягодные грядки из малины, клубники, смородины и ежевики. Каждое лето, в сезон, семьёй они собирали ягоды и варили: варенье, фруктовое желе, джем, пастилу и рахат–лукум.

Альфия вынесла маленький деревянный табурет и поставила его между густых кустов малины и ежевики. Усадив на табурет Лале, она положила на её колени небольшого размера металлическую чашку и показала ей, как собирать ягоду. Лале с чувством преданности за доверенную ей работу, засучив рукава своего байхового халата, принялась собирать ягоды. Она осторожно тянула ягодки с веток, чтобы не помять их в своих маленьких руках и клала их аккуратно в чашку. Альфия, стоя на других грядках, собирала поспевшую клубнику. Низко нагибаясь к грядке, она ловко набирала клубникой большой металлический таз, который стоял на тележке. Немного погодя, она затянула старинную народную татарскую песню «Каз канаты», мелодично и красиво, в неторопливом темпе. Её голос звучал с лирическими переливами, магнетизируя слух Лале, которая услышав пение, встала с табурета и взяв в руки подол халата, начала пританцовывать. Передвигаясь одновременно обеими ногами с пятки на носок из стороны в сторону, Лале старательно выполняла па народного татарского танца, которому её ежедневно учила мать Альфия. Вскоре Альфия закончила петь и собирать ягоду, наполнив таз клубникой до краёв. Выпрямившись и глубоко вздохнув, она произнесла:

– На сегодня хватит нам ягоды, пошли в дом Лале, устала я.

– Я тоже устала, мама, мы сегодня хорошо поработали. Мы искусные хозяйки, – пролепетала Лале и подняв с табурета посуду с малиной пошла в дом.

Альфия вытянула тележку из рядов грядок и покатила её к дому. Оставив таз на тележке, она вошла в дом за полиэтиленовой плёнкой, чтобы накрыть таз. Выйдя из дома, она набрала немного клубники в глубокую тарелку и вошла обратно. Промыв хорошенько ягоды, она с удовольствием разглядывала яркие, сочные ягодки, чувствуя, как сладкий аромат клубники наполняет пространство. Она аккуратно выложила клубнику на стол и, взяв одну ягодку, ощутила сочный и сладкий вкус. Каждая ягода переносила её в прошлое, когда она собирала клубнику в огороде у бабушки.

Вспоминая добрые времена, Альфия решила сделать из ягод вкусный десерт по традиционному рецепту её мамы. Вдохновлённая этой мыслью, она быстро вернулась в кухню, чтобы собрать оставшиеся ингредиенты. Она вспомнила про свою любимую корзину с тестом, которую она обычно использовала для пирогов.

Когда Альфия закончила с тестом, она тщательно уложила клубнику внутрь. Пирог наполнил дом тёплым ароматом, вызывая желание побыстрее попробовать его. Вскоре, пирог был готов, и Альфия, довольная своим творением, ожидала, когда десерт остынет. Она понимала, что такие простые моменты наполняют жизнь радостью.

В эту самую минуту Альфия безмолвно, затаив дыхание, ощутила движения маленького человечка внутри себя. Она с нетерпением ждала появления на свет своего долгожданного малыша. Беременность протекала без особых осложнений, и она уже представляла, как будет держать своего кроху на руках, слушать его первые крики и наблюдать, как он делает свои первые шаги.

Она вышла на свежий воздух, вдохнуть свежесть вечернего неба. Глядя на свежие ягоды в тазу, она уже представляла, как будет красоваться их яркий цвет на заготовках. В этой простоте, в этой связи с природой, Альфия находила настоящую гармонию.

Но спустя некоторое время все изменилось. Внезапно Альфия почувствовала недомогание: учащённое дыхание, головокружение и сильную боль в животе. Она с тревогой поняла, что у неё преждевременно отходят околоплодные воды. Не теряя ни секунды, Альфия вызвала скорую помощь, которая с сиреной увезла её в родильный дом.

Роды оказались тяжёлыми. Врачи сделали всё возможное, чтобы спасти и мать, и ребенка. Но, к глубокому сожалению, младенца не удалось спасти. Его вынули из материнского чрева уже мертвым. Малыша обволокло преждевременно отслоившейся плацентарной тканью, отчего он задохнулся, не успев появиться на свет.

Альфия неделю горько оплакивала потерю своего сына. Тяжёлое известие стало для неё настоящим ударом, оставив глубокий след в её сердце. Она долго не могла смириться с трагедией, отчаянно желая вернуть то, что было безвозвратно утрачено.

Альфия смутно помнила отчаянные попытки врачей реанимировать младенца, их напряжённые лица в ожидании чуда. Но чуда не произошло. Маленькое сердечко навсегда замерло, унеся с собой частицу её души. Теперь Альфия осталась с пустотой в груди, непоправимой потерей и невыносимым чувством вины.

Находясь в палате, Альфия не могла поверить в то, что случилось. Боль, которую она испытывала, была не только физической, но и душевной. Она закрыла глаза, вспоминая моменты, когда мечтала о том, как возьмёт своего малыша на руки, как будет смотреть в его удивлённые глаза. Теперь эти мечты навсегда остались в прошлом, словно разбитое зеркало, отражающее только горькие истины.

Время тянулось бесконечно, и каждая минута казалась вечностью. Ей хотелось кричать, звать на помощь, но вместо этого в груди нарастала глухая тоска. Милая одёжка для новорождённого, купленная с такой любовью, теперь лежала без дела, как бы насмехаясь над её потерей.

Подойдя к окну, она смотрела на мир за стеклом. Жизнь продолжалась – люди спешили по своим делам, детские голоса звучали на улице. А она оставалась здесь, в своей тёмной комнате, без желаемого будущего. Всё, что у неё осталось, – это память о том, что она была матерью сына пусть и на короткий миг. Непреодолимая боль и неведомая пустота сжимали её сердце, оставляя лишь хрупкий след надежды, что в одном из следующих зачатий зародится желанный ею ушедший сын Жаният.

Смерть младенца и скорбь о нём, не давали покоя Альфие. Её настроение: неизменная печаль и скорбь, передавались дочке. Лале часто уединялась в своей комнате и грустила молча. Она не знала о случившемся несчастье, и не понимала лишённое радости отношение матери, часто запиравшейся в своей спальне, из которой доносилось пение молитвенных сур.

– Альфия, ты сильно убиваешься по умершему. Мне больше не нужен сын. Есть дочка Лале и достаточно. Не мучай своим тяжёлым настроением Лале. Не травмируй ей психику. Прошу тебя.

Слова Хагани сильно возмутили Альфию, она ожидала другую реакцию – сочувствие и осознанное сострадание её эмоциональному состоянию, ведь в их жизни произошла трагедия. В ответ она поняла, только равнодушие и отстранённость от реальной действительности. Такое с ним бывало часто. Хагани скорее всего не мог ответить сочувствием без потери ощущения происхождения этого переживания, в силу своего ума и характера. Затаив злобу на Хагани, за его чёрствость и сдержанность к её чувствам, она решила отвезти дочку Лале, к которой он испытывал сильную привязанность, к своей сестре Фаузии.

На следующий день, Альфия тайком увезла её в посёлок к родственникам и оставила там. Возмущению Хагани не было предела, он нестерпимо орал:

– Как ты могла такое сделать с Лалей? Она совсем ещё ребёнок и любит тебя, сильно привязана к тебе. Что творится сейчас с ней? Ты чёрствый человек. Ты поглощена мыслями о горе? Да? Мне не ясно ещё, кого ты больше жалеешь, себя или сына. А его нет, нет сына и не будет никогда, – он сделал паузу, выдохнув пыл и далее произнёс уже сдержанно. – Рядом с тобой живой человек – доченька, любящая, ожидающая любви и заботы, объятий и поцелуев, любимых сказок и уроков татарского танца. Ты играешь на чувствах своей дочери. Тебя не успокоить сейчас. Я понял. Ну и оставайся сама с собой, неси своё горе в одиночестве. Так, ты сама захотела.

Он вышел из дома, сильно хлопнув дверью. Немного погодя он вернулся, уже в спокойном духе и продолжил:

– Завтра с утра у меня сборы в командировку. Я собрал дорожную сумку, палатку, спальный мешок и запасся провизией в организации. Всё готово к отъезду в командировку, на реку Иртыш. Меня не будет долгое время, три месяца, до октября. Я тебя прошу, верни дочку домой. Завтра же.

Он строго посмотрел на Альфию, расстелил аккуратно постель на матраце, и лёг. Его мысли и беспокойство, которые терзали его самолюбие, не давали долгое время уснуть. В сердечном напряжении он вспоминал моменты, когда дочь смеялась, играла на свежем воздухе, собирала цветы в саду. Каждый светлый миг был, как маяк среди шторма.

Огромная река Иртыш ждала его, но впереди мелькали не только красивые пейзажи, но и сомнения. Он вновь и вновь прокручивал в голове просьбу к Альфие, а вдруг она не поймет? В конце концов, это не только его решение, это судьба их отношений. Устало закрыв глаза, он позволил сну унять его беспокойство, полагаясь на то, что утро принесёт ответ. Рано утром, до рассвета, он покинул дом, не прощаясь с Альфией.

Проснувшись утром, Альфия как никогда испытала сильное чувство одиночества, слова Хагани обидели её, окончательно развеяли надежды на появление сына в их семье. Она не ожидала такого приступа гнева, ведь она могла доверять своей сестре. Но ожидаемая ею реакция произошла. Своим решением она подцепила его самолюбие, а простодушием его честолюбивое отношение к дочери, отомстив за несбывшиеся мечты, за ожидания и тревоги. И не вернёт она дочку до его возвращения из командировки. Ею было принято решение устроиться на работу, чтобы время вскоре развеяло её отчаяние и скорбь по ушедшему из их жизни сыну.

Альфия имела среднее профессиональное образование, и по нему получила диплом бухгалтера. Через неделю Альфия легко устроилась на работу бухгалтером в Сберегательный банк. Домой она приходила уставшей и долго рассказывала гостившей у неё сестре Фарзие, что происходило на работе. Приезжала Фарзия к Альфие, как правило, когда Хагани находился в очередной командировке. Часто к ней заходила и бабка – татарка, которая сдавала в аренду дом, садилась пить чай вместе с ними, и хвалила Альфию за её гостеприимство. Хозяева дома старались не показываться её супругу, жили тихо и незаметно.

В свободное время от работы, вечерами, она садилась за вышивание. В мастерской, организованной ею в углу комнаты, аккуратно хранились цветные нити для вышивания мулине и пяльцы. Вышивала она на пяльцах, красочные узоры в цветах. Синие васильки, жёлтые ромашки и красные маки оживали под её руками, а в каждое изделие она вкладывала частичку своей души. Каждый стежок, нежно обвивался блестящими нитями, создавая волшебные картины, покрытые палитрой весенних оттенков. Вышитые заготовки она нашивала на рубашки, юбочки и платья своей дочки Лале. Поздно вечером, когда луна освещала её мастерскую, она смотрела на свои творения и чувствовала, что каждая деталь не просто украшение, а окно в её мечты и стремления. А утро приносило новые идеи, и она вновь садилась вечером за пяльцы, готовая создать нечто удивительное. Вышивание стало для неё не просто хобби, а шагом к примирению с Хагани. Ей предстояло снова доказать ему свою верность и искреннее отношение к нему. Она осознала, что её поведение, возмутило Хагани, и чуть не разрушило её планы и стремление к достижению достойного положения в обществе среди учёной элиты.

Спустя три месяца, пока Хагани был в командировке, Альфия приехала за дочерью к родной сестре Фаузии.

«Приехала, смотрю у окна стоит и ждёт. Подумала меня. Нет. Не подходит. Не смотрит в мою сторону. Я снимаю её со стула и сажаю на кровать. Она слезает с кровати, подтаскивает к окну табурет, и снова на него встаёт и смотрит в окно. Ждала тебя», – рассказывала Альфия позже своей сестре Фаузии.

Когда пришла Фаузия, она подбежала и спряталась за ней, поглядывая из–за спины тёти на мать. Фаузия смутившись поведением Лале, взяла её за руку и повела в кухню, приглашая Альфию:

– Давай пить чай. Я с работы. Устала.

– Я заварю чай. Садись отдыхать, – ответила Альфия.

Альфия засуетилась в кухне. Поставила кастрюлю с супом на газовую плиту, нарезала крупными ломтями хлеб по–деревенски и выложила его на тарелке; расставила красиво на столе глубокие тарелки, столовые приборы и салфетки; в большую супницу налила горячий суп, раздражающий обоняние лёгкими и терпкими запахами. Они сели за стол и Фаузия начала рассказывать, как они поживали это время:

– Приезжал Ахмед из Караганды.

– А ты не сообщила. Почему? – спросила Альфия.

– Он попросил не сообщать, у него встреча была с кем–то здесь. Вернулся, лёг спать. Лежит на диване и храпит, да так громко, что Лале разбудил.

– А ты где была?

– В кухне, готовила ужин. Слышу крик. Вхожу в зал, стоят: Лале со сжатыми кулаками; Ахмед с красными глазами от возмущения. Оказывается, она его ударила по голове и смотрит на него, испуганно. Он вскочил от неожиданности и не поймёт, что случилось. Я Лале отвела в спальню, а у неё лицо, как при шоковом состоянии; взгляд замер и зрачки стали узкими и маленькими. Побежала за водой, дала ей попить, и уложила спать. Ахмед на следующий день собрался и уехал в Караганду.

– Какие дела у него были? С кем?

– Не знаю. Впредь не оставляй Лале у нас. Она отвыкла от тебя за эти месяцы. Ей снова к тебе привыкать и меня забывать.

– Хагани больше не отпустит Лале.

– Она не могла уснуть одна, боялась и просилась к нам в кровать. Я спала отдельно от мужа, в комнате с Лалей.

– Как реагировал Муфид?

– Муфид ревнует меня сильно. Недавно купила себе золотое кольцо, красивое такое. Он вызвал меня на разговор, потребовал снять кольцо, помял его пальцами и сказал:

– Носить не будешь. Оно не нравится мне.

Альфия посмотрела на Фаузию и в её глазах загорелись искорки зависти:

– Да? Мой Хагани совсем не ревнивый.

Фаузия рассмеялась и ответила:

– Хагани нужна лишь твоя забота о нём, да уважение. Он тебя и подозревать никогда не станет. Умник он. О тебе многое не знает.

– Что ты имеешь в виду? – Альфия с интересом посмотрела на сестру.

– О тебе знаю я, да Фарзия. Твоё детство, юность и кто за тобой ухаживал до твоей встречи с Хагани.

Альфия рассмеялась и ответила:

– Ты про рыжего? Какой настойчивый, не отставал от меня и от бабайки нашего. Свататься приходил каждый день. Думал заберёт меня. Ежедневно на нашем пороге его зелёные ботинки стояли.

– Мы из–за тебя боялись в школу выходить из дома. Он подходил, и спрашивал нас: «Выйдет Альфия прогуляться со мной?».

– Ахмед его упросил отвернуться от меня. Сам рассказывал мне. Я тогда, на шахте в Караганде работала и в ночные смены ходила. Мне семнадцать лет было. Он ему русскую девушку и привёл. Боялся, что он выследит меня, когда я утром с шахты буду возвращаться. А та и вышла за него замуж, за военного.

– Ладно, поговорили и всё. Сейчас Муфид с работы вернётся. Поезжай к себе. Лале где? – оглянувшись по сторонам сказала Фаузия.

– Сидит в зале и ждёт меня тихо, – ответила Альфия.

Альфия вышла из кухни и подняла на руки Лале. Попрощалась с Фаузиёй и вышла из дома. Фаузия вышла следом и глядела им вслед, провожая их взглядом. В сердце у неё засела лёгкая зависть, словно тень, оставшаяся от короткой радости, что мать и дочка снова вместе.

Мягкий ветерок играл с волосами Альфии, а тихий смех дочери наполнял воздух лёгкой радостью. Альфия бережно прижимала Лале к себе, чувствуя, как та, убаюканная материнским теплом, доверчиво кладёт голову ей на плечо.

Альфия подумала о том, как много значит для неё этот момент. Каждая минута, проведённая с дочкой, была долгожданной. Все тревоги и заботы, казалось, растворялись в воздухе, оставляя лишь умиротворение и взаимное согласие.

Фаузия стояла на месте, пока их фигуры не скрылись вдали.

Буря чувств проносилась в сердце Фаузии. Эта разлука матери с дочерью была временной, но почему–то ей казалось, что эта встреча навсегда изменит их жизнь. Её мысли крутились вокруг образа маленькой Лале – той, что с каждым днём становилась всё более самостоятельной и уверенной в себе.

Солнце садилось всё ниже, раскрашивая небо в нежные оттенки красного и золотого. Альфия, ощущая тепло вечернего неба, уверенно шагала вперёд, погруженная в свои мечты. Лале, играя с тонкими прядями волос матери, тихо напевала песенку, словно отзываясь на отголоски природы. Этот момент был для них обеих волшебным и невесомым, как дыхание.

Вдруг они остановились у лога, где открывался великолепный вид на окрестности. Альфия опустила Лале на ноги и вместе они, взявшись за руки, стали смотреть вдаль, чувствуя, как их связь крепнет. Природа выглядела безграничной и многогранной, будто пригласив их в своё царство.

Фаузия, вернувшись в дом, тоже ощущала эту связь, хоть и на расстоянии. Она понимала, что такие моменты любви и заботы делают их жизнь более светлой.

В доме Фаузия увидела Муфида. Он сидел за столом и ел картошку с зелёным луком.

– Ну, хвастливая твоя сестра. А вышла замуж за казаха – умника. Ты больше не соглашайся оставлять их дочку. Своих надо заводить.

Фаузия долгое время не могла забеременеть. И только через три года забеременела и родила сына.

Вечером Фаузия позвала всю семью на ужин. За столом разговорились и Муфид снова начал расспрашивать об Альфие:

– Альфия с тяжёлым характером; любит чтобы по её желанию всё было.

– Да, такая. И в детстве и в юности такой была. С характером. Из–за своего характера чуть в тюрьму не увезли её.

– Когда это было? Ты не рассказывала.

– В России это было. Мы там росли, будучи детьми. Жили в посёлке Исилькуль. Позже переехали в Казахстан. Она с русскими девчатами и ребятами дружила. Её Аней все русские звали. Так вот, с одной поругалась и повела её на железнодорожные пути и толкнула на них. Повернулась и ушла домой. Ей четырнадцать лет было. Вечером за ней пришли и увели, привели после допроса. Оставили её дома до утра. У нас тогда гостил из Казахстана муж сестры нашего бабайки. Увозил нашу тётю в Казахстан, женился на ней. Ночью, тётка с супругом спешно увезли и всех нас в Казахстан. Вот, какая она. И замуж её выдал за Хагани он же.

– Так это, Рашида отец помог?

– Да, он. Непростым был. Имел много влиятельных знакомых.