Ангел тьмы-божественный Демон

От меня с Люцифером ты отвернулся слишком давно и это привело к тому, что ебанутый Михаил хочет занять твое место. Он слаб и не достоин, труслив! Ярость, из-за которой он сотворил такое, привела бы к уничтожению всех существ, живущих в этом мире.

И я говорю не про уродов-оборотней и прокаженных, с которыми ты боролся когда-то на Земле. А про тебя и Ангелов! Ты был на Земле, очень много сделал для нее, защищая людей от всего и наказывая. Так сделай хоть что-то для нас, объедини своих детей! Пусть они знают, какой ты в действительности. Помоги им увидеть истинную природу нашего Отца-Бога!

Хотя ты никогда не слушал нас, не хотел слышать, стало быть войны и братоубийства не избежать так же, как и падения Рая. Будь, что будет, знай я не хотел всего этого. До скорой встречи, Отец, надеюсь ты будешь рад всех нас видеть.

Глава III. Война

Проснувшись до земного восхода солнца, я стал подготавливать все к обряду скрытия Люцифера. У меня было уже достаточно времени, и я достал все необходимое, а именно: аконит, корень аира, ягоды омелы, акромантул, сердце дракона, рубин, чёрный лунный камень и кровь Люцифера. Налив в котелок 500 мл воды надо было измельчить 20 листьев аконита, натереть 75-гр корня аира, добавить 3 капли акромантула и раздавленные ягод омелы 50-шт, затем стоило проварить их вместе до становления зелья насыщено-зеленого цвета на большом огне, постоянно помешивая в течении 15 минут плавными размеренными движениями, чтобы не пролить ни капельки.

По прошествии времени добавить нарезанное сердце дракона, лунный камень и рубин, перемешать и дать прокипеть 30 минут, затем процедить. Процеженное в чашу-грааль зелье напоминало сироп с жгучим вкусом, но только внешне, зелье должно быть прохладным, мутным и очень крепким. Однако для полноценно завершённого зелья нужна кровь того, кого необходимо скрыть.

 Именно поэтому я направился в лазарет, где на койке лежал не отошедший после драки брат. Он встретил меня спокойным и печальным взглядом, в котором читалась тоска и понимание грядущей разлуки.

 Но у меня был ответ на его вопрос, хоть и очень издевательский над ним.

– Она тебя не любит. Не стоит обманывать себя – ты ей не нужен. Просто, когда у тебя появляется хотя бы тень надежды, она включается и делает все возможное, чтобы ее оказалось как можно больше. После чего ты по ней скучаешь, страдаешь и умираешь в одиночестве, пока она бежит ко мне в постель. Она хоть раз навестила тебя, м?- вопрос прозвучал грубо и язвительно.

– Ты решил поиздеваться надо мной на последок, да Соф? Зачем ты пришел ко мне? Неужели ты до такой степени потерял страх за себя? - со смесью обиды и ненависти спросил Люцифер. Последние слова он выкрикнул, видимо, вспоминая о том, как в детстве мы были дружны.

– Для завершения обряда мне нужна твоя кровь, Люций. Обряд почти завершен, осталось добавить лишь мл 100-150 твоей крови. – достав клинок из ножен и схватив руку брата, я прорезал его руку и быстро поднес чашу. Он, конечно, сопротивлялся, но я точно знал, что кровь была совсем теплой темно-алого цвета. Зелье забурлило и стало черного цвета, из него вырвались искры Адского пламени, не теряя времени я влил его в рот сопротивляющегося мне брата, обряд окончен.

Люцифер издал нечеловеческий крик и посмотрел на меня уже совсем другими глазами – не как у моего брата. Да, его глаза больше не выражали желания бороться за жизнь и глядели на мир совершенно другими бесстыжими и холодными глазами, такими же, какими смотрели на него в свое время мои глаза, и, если, возможно, эти глаза были похожи, то уж точно не на прежние живые луполки.

– Да, брат, я потерял страх за себя, за нашу семью. Я потерял его полностью, но я не потерял тебя. Прощай, брат, мне пора. – я развернулся и пошел прочь, даже не оглянувшись на брата. Конечно, он, как и все остальные, знает, куда я сейчас иду и что меня ждет по ту сторону врат, иначе бы он никогда не согласился на этот безумный эксперимент.

Подходя к Адским вратам, я увидел Абаддона с Вельзевулом и сгущающимся войском. Мне в голову закралась мысль, что это не просто шествие по пути бессмертных, а главный обет в их круге – шествовать здесь. Через некоторое время на войну собрались все обитатели Ада, а это число свыше миллиарда и даже двух.

Все они были охвачены решимостью и горели желанием отомстить, убивая с особой жестокостью каждого Ангела, что встанет у них на пути. Над ними реяли те же пестрые знамена, под которыми они пролезли в Ад, только за тысячи лет ничего не изменилось.

– Софериэль, как ты хочешь напасть на Ад с дюжиной Демонов за своей спиной? У тебя есть план? – спросил Абаддон. – Есть два пути. Первый трансгрессия к самим вратам Рая, но не все смогут к ним пройти. Второй это проход через земные ворота, моя кровь сможет открыть врата Земли и самого Рая. Как вы все помните у меня есть разрешение на посещение Рая, тогда наше войско продвигается вслед за Адскими гончими. - сказал я, взмахнув своим мечом. – Райские врата, падут! Наши силы превосходят силы пернатых ублюдков, мы сможем сломать их волю! Ни одна Ангельская защита не сможет противостоять мне! Просто этот путь крайне труден и опасен, и будет много жертв.

Но мы принесём победу и прославимся в Адской истории, за мной братья и сестры! - закончил я и повёл их на землю. – Как поднимемся к Райским вратам делитесь на группы, замыкая Рай в кольцо! – приказ отдан, надо вести армию на северо-восток к старому разрушенному храму. Спустя пару часов мы подошли к подножью горы, нам нужно было попасть наверх. Взобравшись на гору, мы остановились. Впереди виднелись величественные врата, окруженные разросшимся шиповником и терновником.

Древние ступени были покрыты много лет назад просевшей пылью и пеплом, а красные буквы над ними стали неразличимы из-за бушевавшего над прожитыми годами конфликта Ангелов и Демонов. Подойдя к вратам и протянув руки, я нежно коснулся их и почувствовал мертвую тяжесть бремени беззакония, тянущего в Небеса, их давно не открывали.

Поднявшись еще выше, оглядел окрестности, все было как в старые времена – внизу синее небо и круглый закатный шар Солнца, далеко на западе еле виднелась кромка земли, и наши красные штандарты, пришпиленные к древним доскам, светили ярче всех огней мира. Достав свой меч из ножен, я порезал свою ладонь и стал вырисовывать на вратах древне-руническую надпись, через мгновение врата открылись и первым в них вошёл я, затем остальные Демоны и стали окружать Рай со всех сторон.

Открывшийся передо мной вид был прекрасен. Огромный древний храм парил в вышине. переливающийся от солнца тысячами и тысячами золотых и серебряных зеркал. Там в том храме я родился, там прошла моя юность и молодость. Я нанёс удар мечом по Райским вратам, однако ворота стали переливаться синим цветом и на них стали видны трещины.

– Лучники, приготовились стрелять взрывными стрелами!– скомандовал я, подождал минуту последовала следующая команда.– Пли!– и всё вокруг стало рушиться – ослепительная вспышка, запах горящего дерева, ужасающий грохот. Ворота были разрушены и наступление шло дальше, моя армия наступала со всех сторон. Метрах в трехстах от моих ног на земле лежали в лужах крови по два первых Ангела, вокруг них суетились другие пернатые удоды, ничего не понимавшие.

Я прошел вперед и пронзил сердце, стоящего ко мне спиной Ангела. Навстречу полетели стрелы, убивая ещё одного, Ангелы настолько тупоголовые что даже не пытаются прятаться, а когда идет обстрел сами лезут под стрелы. Такими темпами нам не составит труда быстро уничтожить Рай и его обитель. Ведь увидев показательную казнь или смерть своего вождя они побегут как жалкие шакалы, скуля и поджав хвост. А мы в это время будем пировать на их костях!

– Подготовленное войско будет в доспехах, цельтесь в шлемы! – заорал я и снёс голову ещё одному, пробил голову другому. И увидел, как из храма выходят Ангелы в доспехах, пытаясь среди них найти Михаила я получил стрелу в грудь, только она сломалась об мои доспехи.

Тогда я стал пробивать мечом тела упавших Ангелов и мне казалось, что всё это сон, но чем больше я убивал, тем сильнее был уверен в своей победе. Правый и левый фланг уже рушили дома, попутно убивая мирных Ангелов. В храм летели камни, поднялось целое море пыли, скрывая всё, и вскоре Рай начал пылать Адским огнём. Каждый Ангел перед смертью успел крикнуть о своём предке из своего рода, чьё имя носил убитый.

Поля, леса, сад, города и деревни стали затапливаться кровью убитых, гончие разрывали и пожирали их плоть. Небо стало как бы покрыто дымом от костров с грешниками, а их крики доносились до меня сквозь звон в ушах и запах серы. От моих ног до небес поднимались столбы огня, воняло жжеными волосами и перьями. Воины приблизились ко мне на расстояние полёта стрелы и стали стрелять мне в голову, но безуспешно лучники выстрели новым залпом, и те пернатые идиоты взорвались, забрызгав своей кровью и потрохами мои доспехи.

Тогда они пошли на меня, чтобы добить, подняли свои пики и хотели поразить меня в сердце, всё ближе, ближе. Но я не испугался их. Мои желтые глаза горели, по лицу стекал пот, не будь на мне шлема многие бы изумились тому, кто так кромсает Ангелов непорочных созданий.

Наконец, они, собравшись вокруг, вбили в меня свои копья по самые древки, это было словно бы стеклянное копьё, разбитое на куски. Я отбил пики в сторону и в этот миг раздался голос моего дорогого старшего и любимого братца.

– Оставьте его мне! – кричал он своим воинам, – Я возьму его сам! Он уже покойник! Он забыл, как надо биться! Ему надо было лежать на дне своей судьбы и скулить, поджав хвост! – тут он повернулся и закричал вслед моим врагам.

– Мстите за меня! Заплатите за всё! – тут же я нанёс ему удар под колено и сбил мечом шлем с его головы.  Он в изумлении повернулся на меня и в страхе начал бежать в лес. Его воины бросились следом, а я встал и пошёл к месту схватки. Ангелы стояли друг напротив друга на коленях и молились моему Отцу о спасении. Их мольбы были искренними и неподдельными, ибо, когда я склоняюсь перед Господом, я Его вижу. Пока я жив, Он спасает меня, поэтому я понимаю их мотивы.  Они желают мне добра. И я желаю им того же. Я живой бог. Мне не нужны для этого золотые колесницы и легионы свирепых эфиопов. Не надо мне ни кровавых жертвоприношений, ни умащенных маслом бронзовых статуй.

Достаточно того, что я есть. Но я, кажется, забыл эту простую истину. У людей хватило гордости отнять у меня мою свободу, мою жизнь. Зачем? Чтобы надеть мне на шею петлю?  Сейчас я вселял ужас в души этих пернатых уебков.

– Миша, где ты?! Миша, Миша, выходи! Борись, трус! – орал я. Но они и не думали вставать. Их руки упали на землю, и они с отчаянным рыданием завыли. – Появись Михаил, брат мой! – тогда я увидел его краем глаза, готовящим нападение на меня, миг и атака Михаила была отражена и его меч улетел в сторону. Но я успел нанести не менее двух рубящих ударов в корпус, один из которых достиг цели – Михаил схватился за шею и скрючился от боли, морщась и порыкивая.

У него не оставалось выбора как уводить меня все дальше и дальше от храма, мы достигли пустыни и остались одни. Я понял, что он притворяется, хочет подольше удержать меня в напряжении и поэтому начал приплясывать на месте и крутить руками, показывая , как я близко к нему и что мои силы почти на исходе.

– Михаил, склонись и тогда я пощажу тебя за все твои преступления! А самое главное за междоусобицу! – громко сказал я. Михаил мотнул головой и по его лицу прошла судорога, я пнул его ногой в солнечное сплетение. – Ну же дерись! Ты мужчина или нет! - крикнул я и рубанул воздух рукой. От сильного удара мечом по плечу кусок доспех отделился от плеча и упал на песок. Затем Михаил сделал обманный удар в мою сторону и я, стараясь не делать резких движений, парировал удар, нанося новый удары один за одним.

Тогда Михаил провел серию ударов и начал медленно пятиться назад, воззвал к Отцу и с неба упал клинок Рая. Это был отцовский меч – я почувствовал это по тяжести и длине. Он был еще горячим – ветер пустыни остывал на глазах.

– Софериэль, если ты думаешь, я сдаюсь…– зашептал Михаил. – Тогда я сейчас врежу тебе еще раз. У тебя не будет другого выхода. А потом я убью тебя! Поверь, так будет лучше. Обещаю! Это приказ! Я это приказываю! Хочешь жить? Тогда немедленно беги! – Михаил сделал выпад в мою сторону, но я отскочил, тогда он попытался сбить шлем с моей головы и ничего не вышло. Тогда он закрыл глаза и сосредоточенно взвыл, словно пытался поймать что-то очень важное. В это время я нанес удар такой силы, что его доспехи разлетелись и я снял свой шлем, отбросив его в сторону.

Михаил открыл глаза, посмотрел на меня и попятился, смотря на мои латы. Я шагнул к нему и повалив на землю вырвал ему крылья, как он мне в детстве.

– 1:1, Михаил.– сказал я. – У меня для тебя два неприятных известия. Во-первых, все не так, как ты себе представляешь. И во-вторых, мне пришлось применить к тебе силу, потому что по-другому ты бы меня не понял. Ради власти и славы ты был готов убить нас с Люцифером, стравил нас! Твоя смерть будет сладка для меня. Вспомни каким ты был! – я откинул его крылья в сторону, кровь стекала по его лицу, а глаза закрылись, застонав, он повалился набок. Занеся над ним меч раздался голос моего сладкого маленького Ангелочка моей сестренки Лайлочки.

– Соф, прошу тебя не надо!– взмолилась она. – Мы все перед тобой виноваты, не казни его так! Он не хотел, правда не рой себе могилу сам!– мои руки схватил Отец и отшвырнул меч в сторону.

– Довольно. Софериэль, ты пришел в мой дом со своим войском и разрушил его! Ты пошёл против своего брата и отца! – заговорил Отец, стоя над неподвижным Михаилом. – Ты подвёл всю нашу семью! Но ты поплатишься за это! Оставь Михаила! Уходи вместе со своим войском и никогда не возвращайся! Я не узнаю в тебе сына. Ты предал меня во всём! – но его слова падали на камни как бисер, который рассыпался в прах, так и не долетев до земли. Я оттолкнул Отца и отрубил Михаилу голову, поднял её за волосы.

– Вот кто настоящий предатель, Отец, убив меня, Люцифера и Гавриила, он бы убил и тебя. Как ты этого не понимаешь, ради власти он готов продать семью как Иуда. Все эти годы он пудрил тебе мозги! – кровь катилась по моей руке, но я не чувствовал боли, повесив его голову на свой пояс, я побрёл к своим войскам. – Ты сам выбрал войну, Отец, Михаил убил Люцифера, а ты его покрываешь, и мы еще с ним были предателями! Как иронично, что ты все эти годы прятал предателя под своим крылом!!– крикнул я и проходя мимо стен храма ударил по ним со всей своей силы. Мне казалось, гнев отца заразил моих солдат, и я видел их глазами, услышал звон мечей и крики. Демоны сражались как звери за то, чтобы я победил. И я победил в этой схватке, можно возвращаться домой. Впереди много хороших дней и много ночей, пока не померкнет солнце или не затонет последняя звезда в омуте крови. Если понадобится, я приду к тебе снова и снова, Отец, и к вратам твоего дома. Жизнь моя почти закончилась, и я выбираю свою судьбу сам.  Я выбирал ее всегда и, поверь, на этот раз очень хорошо подготовился к этой схватке с тобой.

Жду тебя на границе рассвета, надеюсь тогда-то ты выслушаешь меня и наконец-то услышишь. Выйдя к Демонам, они увидели отрубленную голову Михаила на моем поясе.  Смеясь они заявили, что так и должны выглядеть Победители, посланные сюда Адом.  Доспехи моей брони были в пыли, в руке я держал окровавленный меч – мои враги боялись меня. Я засмеялся в ответ:

– В битве всегда побеждает сильнейший. Силой меча, стрел и пекла я показываю, кто настоящий воин.  Поединок чести был честен, как солнце, пробивающееся сквозь туман. И Рай на данный момент пал! Твое место пусто, Михаил…- я улыбнулся и закрыл глаза, прислушиваясь к своим чувствам.  Мне показалось, какая-то холодная волна накатила на мою душу, потом отхлынула и как бы рассосалась, оставив после себя усталость и бездну.

Собрав армию, я начал возвращаться в Ад, где к тому времени уже ждали меня мои старые друзья и союзники, брат, сын и Лилит. Для них началась совершенно новая история. Врата Ада были уже недалеко, я спокойно входил в них – меня провожали верные соратники. И перешагнув через Адские врата на меня накинулся Люцифер дабы поздравить с новой победой. Победа эта для меня была пуста.

Как ни странно, эта встреча была для меня тягостной, но необходимой.  Через некоторое время стало ясно, что сладостный мрак Адского огня так и не остался единственным светлым пятном в моей жизни – в том далеком счастливом прошлом, из которого только что ушло сознание Адской твари, кроме меня все еще жила некая высшая и, как мне казалось, самоценная личность. Мои размышления не давали мне забыть об этом.

Лилит кинулась мне на шею, обнимая меня и я почувствовал, насколько ее любовь и ласки стали полнее. После этого на мою память обрушилась вся суета подготовки к последнему подвигу, за которым, по ее мнению, должна была последовать моя вторая гибель.  Мы провели вместе почти всю ночь – и все это время Лили не прекращала повторять, какие мучения я испытываю. Особенно ее трогали мои попытки ей возражать, поэтому она меняла тему разговора так часто, чтобы в результате эта тема стала повторяться в разных вариациях, пытаясь запутать.

Когда я наконец уснул, моя спутница проснулась раньше. На ее красивом лице застыло загадочное выражение – словно в момент пробуждения она заглянула в вечность и перед ней открылась тайна существования.  Пробудившись от сна, она повела меня к окну, и взору открылись далекие, скорбно чернеющие руины.

– Твоя работа, Софериэль… – прошептала она, голос ее был полон горечи. – Ты и твоя безликая армия! Ты наивно полагаешь, что восстановил справедливость, тщетно стремясь защитить то, что давно превратилось в прах! Да просто пытаешься вытравить из памяти саму возможность таких злодеяний. Ибо безнаказанным останется одно – убийство, чудовище! – и она, словно хищная птица, сжала мою руку на своей груди, острыми когтями вонзаясь в мою плоть, кровь проступила наружу, стекая вниз струйкой.

– Я ли чудовище? Я пытался спасти Наш Дом, остатки моей семьи! – вскричал я, болью и яростью разрывая тишину. – Зачем я вообще старался, если в итоге останется лишь боль и мрак? Или мне следовало умереть и позволить Михаилу погубить весь Ад?! – Лили заставила меня замолчать поцелуем, странным, обжигающим, и я ощутил, как ее холодный палец ласкает мой затылок, вызывая противоречивые чувства. Мое тело жаждало свободы, но она вновь прижала мою голову к себе. Я оттолкнул её и в ярости отвесил пощечину, она, не отстраняясь, тут же схватила меня за шею и одарила поцелуем, словно сама не желала, чтобы я вырвался. И тогда до меня дошло – за все время нашего знакомства она ни разу не оскорбила меня ни словом, ни взглядом. Этот день стал первым, она наконец-то поняла глубину моей боли и пыталась проникнуть в ее суть, либо лгала.

– Чудовище не знает боли братоубийства! Пока все празднуют, я оплакиваю Михаила, каким бы отродьем он ни был. Он был моим братом, как и Люцифер! – ответил я на ее невысказанный вопрос. – Именно это не дает мне покоя. Я принес победу Нашему Дому, но лишь сильнее разорвал семейные узы… – горестно проговорил я, давая волю своей тоске.

– Твоя семья давно мертва! Прекрати себя изводить, ты сам все знаешь. – сказала она, и в ее словах была правда. Она давно уже все знала, или догадывалась, и это не имело значения. Слово «anima»– душа – металось в моей груди, разрываемая на части, словно бабочка, попавшая в вихрь бури. Её трепетные крылья бились о костяные рёбра, пытаясь вырваться из плена, но лишь вызывали острую, почти физическую боль, каждая попытка обрести покой, найти своё место, разлеталась на осколки, рассыпаясь в безнадежной тишине моего адского существования.

Я чувствовал, как она меняется, искажается под натиском эмоций, становясь то яркой вспышкой надежды, то тёмным отголоском отчаяния. И в этой внутренней борьбе, в этом хаосе, я отчаянно пытался удержать хоть какие-то остатки себя, понимая, что если «anima» окончательно распадётся, то и от меня ничего не останется, останусь лишь монстром.

– Хватит, расслабься. Не противься ни себе, ни мне. – и она оставила нежный поцелуй на моей щеке. По моему телу прошла волна жаркой дрожи – словно кто-то влил в меня гремучую смесь стимулятора и яда, и этот поцелуй был сродни прикосновению к пламени. – Собирайся, Софериэль, нас ждут в зале торжества, где уже возносят твое имя в стенах замка и по всему Аду… Не думаю, что, увидев тебя в доспехах, все будут в восторге. Одень свой лучший костюм, а я пойду надену платье. – с этими словами Лили решительно покинула мою комнату.

Даже я сам перестал понимать, что творится у меня на душе. Я посмотрел на свое отражение в зеркале. Да, мрачновато-темновато. Как и подобает воину Тьмы, я вы глядел хмурым, брутальным антиподом куртуазных красавчиков из старых рыцарских романов. Подойдя к шкафу и раскрыв его, я искал свой черно -красный костюм. В голове появился голос он говорил: как истинный воин Тьмы- не отступай перед трудностями. Это первое правило воинского искусства, усвоенное мной. Жизнь – это борьба.

Одевшись мне предстояло зайти за Лили, что очень долго собиралась будто на свидание с дюжиной новеньких Демонов. В зал торжеств мы пришли последними. Уже были зажжены все свечи, стол был сервирован для пиршества –  на нем стояли карпаччо, нарезанные колбасные деликатесы, коньяк, три бутылки вина разных марок и высокий хрустальный графин с темно- синей жидкостью.

Помимо этого, на столе стояло ещё множество блюд с такими закусками, как хамон с картошкой, зеленое оливковое масло, жареные каштаны и артишоки в лимонном соусе, свиной окорок с апельсинами и так далее. Я сел на своё место возле Люцифера, тот налил мне в стакан

коньяк и встал из-за стола.

– Итак, господа, сегодня знаменательный день в истории Ада и жизни моего младшего брата Софериэля! 

Думаю, вам следует немного согреться перед началом банкета, ну и заодно познакомиться друг с другом кто еще не знаком и не знаком с моим братом, который победил сегодня Рай.

Софериэль, ты брат мой,

Вернувшийся с войны.

Уединённости покой твой,

Улыбка счастья и весны.

Меч разрушил наш покой

И речи Ангелов не лестны.

Бар и вечер, и бокал пустой.

Возможностям границы неизвестны.

Ура кричим тебе, постой,

И мы с тобой честны!

Ты одержал победу, дал им бой.

А теперь мы будем все пьяны.

Так выпьем же до дна, за Софа, за победу! – подняв свой стакан, воскликнул Люцифер и выпил свой стакан до дна. После этого зазвенели бокалы и зазвучала музыка. Но мне было не до нее, мне вообще не хотелось ни танцевать, ни пить. Я чувствовал себя скверно кто-то тронул меня за плечо, и я повернулся, чтобы увидеть говорившего. Оказалось, это был Азазель, которого я сначала не заметил из-за дыма от сигарет, плывших к потолку.

– Ты чего такой грустный? – спросил он. В его голосе чувствовалось искреннее участие. – Чего это ты скучаешь в последнее время? По кому? Ты возглавил войско, повёл за собой Демонов, убил Михаила и заставил Рай пасть! О чём ещё думать? Ты теперь самый великий Демон на свете! Чего тебе ещё надо? – продолжал он, но я не отвечал, а только молча глядел на него. – Какой ты глупый, друг мой. В день торжества поддаешься грусти. – Азазель так же был древним Демоном, как и я, да что уж как 1/6 населения Ада, и он знал обо мне всё. Он не был специально нанят мною, скорее это были побочные эффекты нашей дружбы. И я давно его за это ценил, уважал и даже, как мне казалось, любил по-своему по-дружески. Его искренняя привязанность ко мне, впрочем, казалась мне трогательной не столько из жалости, сколько из желания подчеркнуть свою преданность идее настоящей дружбы.

– А чему радоваться, Аз? Тому, что я скоро умру? Рай пал ненадолго и зная моего любимого Отца он будет мстить за Михаила, пока кровь всех Ангелов и Демонов не заполнит границы нашей Вселенной. Мир, где я родился, превратится в мрачное подобие Рая. Сама наша жизнь и то, ради чего мы здесь находимся – всё умрёт, не оставив по себе ничего. И это был не последний бой, Ангелы как восстановятся перейдут в нападение на нас и снова возобновятся военные действия длинною в очень долгий срок. – постукивая пальцами по подлокотнику кресла сказал я. – Я скучаю по тем временам, когда моя семья была дружна, когда от Рая исходил свет и величие. Придут новые времена и новое величие, но в сердце моём останется память о тех днях. Надеюсь война не затянется на долго и всё же удастся примириться с Отцом, создать место где Ангелы и Демоны могут сосуществовать без конфликтов…– после чего я замолчал. Было тихо и все тихо слушали мой рассказ. Когда я в очередной раз обвёл всех взглядом я заметил, как тихо сидит Дэвид, при этом потупив свой взгляд. Я выпил свой стакан коньяка залпом и на этот раз не стал его рассматривать. Молчание продолжалось достаточно долго.