Сапфир

Опустив руку, Сапфир едва не скорчила гримасу отвращения: запястье покрывал витиеватый рисунок брачного амулета. Снять бы его – напоминание о лживых клятвах, принесенных в храме богов, – но Шершень запретил. Ближайший год ей придется демонстрировать свою руку всем и каждому.

Переведя взгляд на супруга, что сидел напротив, Сапфир в который раз попыталась оценить собственное приобретение. Все же темно-синий бархатный костюм туремского дера изумительным образом оттенял его васильковые глаза, а ледяная голубизна шейного платка подчеркивала ровный тон смуглой кожи.

Сапфир прекрасно знала, что Гронидел не чистокровный зальтиец. Его мать была инайкой. И не одни глаза выдавали в нем смешение кровей разных народов. Гронидел унаследовал прямой неширокий нос, в то время как чистокровные зальтийцы сочли бы эту черту лица совершенно невыразительной для мужчины. Губы принца хоть и были пухлыми, но не такими объемными, как у зальтийцев. Ямочка на широком подбородке делала выражение его лица волевым, а вот ямочки на щеках, наоборот, придавали трогательность и безмятежность.

А он красив, этот Зальтийский Шершень. Даже его черные, скрученные в длинные жгуты волосы, подвязанные лентой под цвет костюма, – и те красили этого представителя грешников в миру.

– Почему ты не предложил Изумруд выйти за тебя? – внезапно спросила Сапфир, нарушив молчание. – Она твоя ученица, и у вас с ней достаточно теплые отношения, насколько я могу судить.

Гронидел поднял на нее заинтересованный взгляд и поправил шейный платок.

– Не поздновато ли ты задумалась об этом, возлюбленная моя?

– Не зли меня. – Сапфир щелкнула пальцами, и напротив «любимого мужа» появился огненный шарик размером с грецкий орех.

– Неплохо! – заявил он больше с удивлением, нежели раздражением. – Ты вообще сегодня демонстрируешь такую сосредоточенность и ловкость в управлении маной, что я невольно задумываюсь, где ты этому научилась.

– У тебя, конечно! – Сапфир снова щелкнула пальцами, и шарик исчез.

– Конечно, – с безразличием произнес он.

– Так почему я, а не Изумруд? – снова спросила принцесса.

Гронидел размял плечи, потянулся и полулежа развалился поперек сиденья.

– А ты не спросила себя, почему сестра покинула замок Света до летнего отдыха и не вернулась туда после?

– Почем мне об этом знать? – пожала плечами Сапфир. – Мы с Изумруд уже год как не разговариваем, если ты забыл.

– Я сказал «себя спросила», а не ее, – злорадно уточнил Шершень.

– Я не занимаю голову пустыми размышлениями о бытии сестер.

– Как скажешь. – Шершень отвернулся, а у Сапфир засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

– Она перестает контролировать дар? – спустя минуту обоюдного молчания произнесла принцесса.

– Она никогда его не контролировала, – под скрип колес ответил Гронидел. – Я сделал для нее тиару с камнями-юни, блокирующими дар. Думал, она будет изредка ее надевать, чтобы отдыхать от чужих мыслей, но Ордерион сказал, что теперь она с ней не расстается. Твоя сестра медленно сходит с ума, и никто в вашей семье не желает этого признать.

– Ой, ну не неси бред, – повысила тон принцесса. – Изумруд – самая ответственная и умная из всех нас, да простит меня Рубин за мой длинный язык. Хочет носить юни изменений постоянно – так тому и быть.

– Зависимость от тиары – признак слабости, а не силы, – так же громко ответил Шершень. – Я знаю, как сходят с ума ворожеи. История с тиарой и нежелание твоей сестры возвращаться в школу – тревожные звонки.

– Скажи об этом Рубин, – посоветовала Сапфир. – А еще лучше – поговори с Изумруд!

– Говорил с обеими. Все без толку. Изумруд опускает руки, а туремская королевская семья делает вид, что все в порядке.

Сапфир задели его слова. Бесчувственной она никогда себя не считала. А сестры для нее… Внезапно во рту появилась горечь. И с Рубин, и с Изумруд у Сапфир отношения давно разладились. Дружная семья рассыпалась. У Рубин теперь новый статус и другие заботы. У Изумруд – дар читать мысли и злоба на Сапфир за совершенный проступок. Вместе с тем многие в школе старались обходить Изумруд окольными путями, так же как это делала Сапфир, ведь кто по собственной воле захочет вручить свои мысли другому? Наверное, по этой причине Сапфир никогда не видела младшую сестру в компании друзей или сверстников.

Неожиданное открытие заставило принцессу поморщиться. А ведь ее младшая сестра незаметно для других превратилась в изгоя. Точно такого же, каким стала Сапфир. Только в Изумруд нет той силы воли, того характера, что способны помочь пережить это и сохранить трезвость ума. С другой стороны, трезвым свой ум даже Сапфир не удавалось сохранить надолго.

– Буду в Звездном замке, сама с Рубин на эту тему поговорю, – констатировала принцесса и, подобно Грониделу, весьма неженственно развалилась поперек сиденья.

– Тебя туда пока не пригласили, – престранно заметил Шершень.

– Там мой дом! – возмутилась Сапфир. – Мне приглашение не нужно! Кроме того, ты что думаешь, Рубин не захочет увидеть меня после того, как получит сообщение о нашем поспешном тайном браке?

– Прости, что напоминаю, но пока ты не овладеешь даром управления огнем, возвращать тебя в Звездный замок никто не собирается. Даже на время.

– Да как ты смеешь?! – возмутилась Сапфир.

– Нужно смотреть правде в глаза, а не витать в облаках, – разозлился Гронидел. – Ты едва заживо не сожгла королеву с наследником трона. Тебя пощадили только потому, что ты еще и любимая сестра. Ты же понимаешь, что Ордерион мог сразу убить тебя? Если бы не Рубин, от тебя бы и мокрого места не осталось. Более того, ты не думала, почему Ордерион за этот год ни разу тебя не навестил?

– Зачем ему меня навещать? – насупилась Сапфир.

– Он – глава ордена повелителей силы маны. А ты, – указал на принцессу Гронидел, – проблемная ученица, которая живет в замке Света на довольствии королевской семьи!

– Это и мои средства тоже, – прошипела Сапфир. – Так что я никого не обираю!

– Ордерион избегает встреч с тобой, чтобы сгоряча ненароком не прикончить тебя! – повысил тон Гронидел.

Сапфир оказалось нечего на это ответить. У короля Орде есть веские основания ненавидеть ее.

Принцесса отвернулась к окну, пережевывая мысли о том, что в Звездный замок больше не вернется. Быстро же она дома лишилась. Для этого понадобился даже не год, а всего-то один короткий разговор с Шершнем.

Небо заволокло тучами, и краски за окном посерели. От замка Света до ближайшего храма богов ехать верхом около часа. Однако Сапфир надела свое лучшее платье – зеленое с золотыми вышивками – и отказалась забираться на лошадь. Все же на собственную свадьбу, пусть даже фиктивную, пусть даже где-то в дальнем захолустье, принцессе хотелось явиться нарядной и красиво причесанной. Повезло, что новая компаньонка помогла ей заплести и уложить волосы, а не то от прически пришлось бы отказаться. Гронидел, стоит отдать ему должное, проявил такт и терпение. Он одолжил одну из почтовых карет замка Света и оплатил услуги кучера. Они плелись к храму богов не меньше пары часов. Теперь ехали обратно.

Пошел дождь. Стук тяжелых капель по крыше кареты с каждой минутой лишь нарастал.

– Не заартачься ты, уже бы давно вернулись в замок верхом и нежились в горячей ванне, – пробурчал Гронидел. – Каждый в своей, естественно.

– Я виновата, что пошел дождь? – удивилась Сапфир.

Гронидел не ответил.

Грянул гром. Заржали лошади. Карета подпрыгнула на ухабе и рванула вперед. Сапфир с силой ударило о стену, а затем и вовсе бросило на Гронидела. Принц умудрился поймать ее на лету и вернуть на сиденье.

– Лошади понесли! – кричал кучер снаружи.

Новый раскат грома. Опять ржание. Рывок. Сапфир больно ударилась головой о потолок и оказалась прижатой лицом к сапогу Гронидела. Кажется, он пытался выбраться из-под длинного шлейфа ее роскошного платья.

Тряска усилилась. Гронидел выругался. Карета скрипела и подпрыгивала на ухабах, принцесса билась головой то о деревянную скамейку, то о стенки кареты.

Сапфир плохо помнила происходившее далее, но то, что Гронидел распахнул дверь и выбросил фиктивную жену наружу, словно тюфяк с соломой, врезалось в ее память весьма отчетливо.

Глава 3

– Да скрепят клятвы эти союз сердец ваших. Отныне вы одно целое. И звать вас «муж» и «жена». – Голос волхва, казалось, доносился издалека.

– Ты помнишь, когда это было? – произнесла Изумруд, останавливаясь рядом с Сапфир, распластанной в грязи на дороге.

Принцесса открыла один глаз и уставилась на силуэт сестры в лучах заходящего солнца. Лица ее она не могла разглядеть, но Изумруд была одета не в платье, а в черный костюм, обтягивающий фигуру, словно вторая кожа.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она и попыталась приподняться, но руки и ноги не слушались.

– Разве этот вопрос ты должна мне задать? – покачала головой Изумруд.

– А какой тогда? – Сапфир снова попыталась встать, но тело будто приклеилось к земле.

Солнце за спиной Изумруд мгновенно заволокло облаками, и все вокруг потемнело. Силуэт сестры исчез, краски вокруг обесцветились. Тело Сапфир погружалось в грязь, словно в трясину. Она вновь попыталась пошевелиться, но у нее ничего не вышло.

– Когда все это началось? – раздался шепот Изумруд над самым ухом.

Грязь наплыла на лицо, и принцесса истошно завопила.

– А-а-а!!!

– Это я! Я! – Голос Гронидела ни с чьим не спутать. – Открой глаза!

Сапфир встрепенулась и распахнула веки. Шел проливной дождь. Крупные капли стекали по грязному лицу Гронидела и падали на грудь Сапфир. Принц нес ее на руках, и, кажется, это давалось ему с трудом.

– Вот надо было тебе так разодеться, чтобы потом в карете ехать! – недружелюбным тоном заявил Шершень.

От этой мысли Сапфир мгновенно пришла в себя.

– Ты меня из нее вытолкнул, – прошипела она.

– Я тебе жизнь спас, – парировал Шершень. – Выжил ли кучер, еще большой вопрос.

– Я могла насмерть разбиться!

– Но не разбилась же, – заметил наглец.

– А если бы разбилась?! – стояла на своем Сапфир.

– Я бы соблюдал по тебе траур и два месяца не водил шлюх в замок. Клянусь!

– Ты омерзителен, – бросила ему в лицо Сапфир.

– Ну я же твой муж, отвратительная моя.

– Отпусти! – закричала она. – Поставь меня на ноги!

– Да пожалуйте! – Он уложил ее прямо на размытую дорогу и отряхнул руки.

– Остолоп! – Сапфир с трудом встала (мокрые юбки платья этому не способствовали). – Я просила на ноги меня поставить, а не уложить в грязь!

Шершень на вопли ее возмущения внимания не обратил. Он шел вперед и вскоре скрылся в сизой пелене дождя, словно точно знал путь.

– Дхарское пекло! Да будь оно все проклято! – выругалась она и зажгла вокруг себя пламя.

Хотела согреться и просушить платье, но все вышло наперекосяк. Сапфир не ожидала, что в такой ливень шелк может настолько быстро воспламениться! Вода, что пропитала ткань, испарилась, и клубы пара окружили принцессу. Она вскрикнула и успела заслонить лицо руками, но кожу кистей все равно опалило.

Под проливным дождем платье быстро потухло, пар рассеялся, но ожоги остались. Сапфир отняла руки и взглянула на белесые пузыри, наплывающие с кистей на пальцы. Боль становилась все острее, а безысходность – неизбежнее.

Девушка обернулась, чтобы позвать Гронидела, но теперь ее окружала лишь стена дождя. Конечно, он слишком зол на нее, потому ушел и даже не обернулся.

Сапфир опустила голову и уставилась на изувеченные руки. Кто-то больно ударил ее по спине. Принцесса вскрикнула от неожиданности, как внезапно ее сбило с ног и поволокло по земле. Крик ужаса превратился в сип, мысли спутались. Она призвала дар, но вместо маны на кончиках пальцев ощутила одну лишь боль.

Юбка и исподняя рубашка задрались, руки раскинулись безвольными плетьми. Взгляд Сапфир застыл на мохнатых лапах паука. Толстые и высокие, они казались мягкими из-за покрывающей их сизой шерсти, поблескивающей серебром в каплях дождя.

«А ведь не зря эту нечисть называют мохноногом», – успела подумать принцесса, прежде чем ее оторвало от земли и подняло в воздух.

Гронидел

Гронидел так разозлился, что готов был бросить Ведьму ночевать под дождем посреди поля! Только и умеет, что препираться. Плохо ей у него на руках лежалось! И вместо благодарности за спасение из кареты, которая в любую минуту могла развалиться, он получил лишь крики и ругательства.

Непонятное движение света и тени привлекло внимание Гронидела. Принц остановился, вглядываясь в сплошную стену дождя.

«Померещилось? – подумал он, выставляя вокруг себя щит и пуская марь невидимости. – Или нет?»

Гронидел достал из-за голенища сапога кинжал и пожалел, что не прихватил на собственную свадьбу меч. Если бы невестушка спросила, зачем жениху меч, он мог бы искрометно пошутить на тему защиты от преждевременного вдовства и имел бы оружие в ситуации, похожей на эту!

За спиной раздался крик Сапфир. Гронидел обернулся, моментально перестраивая иллюзию невидимости, чтобы не выдать себя. Кажется, принцесса прямо на себе решила просушить одежду.

Первое правило повелителя силы с даром огня: берегись воды, что может превратиться в пар! Но разве она учила эти правила? Конечно же, нет! А теперь у нее явно ожог рук, который придется лечить ему. Почему? Потому что больше некому.

«Мальчик, влюбленный в камень».

Гронидел повернул голову на звук, не веря своим ушам. Голос, что он только что слышал, принадлежал его няне, погребенной на склоне горы Молчания десять лет назад.

Новый вопль Сапфир вывел принца из оцепенения. Он повернул голову и увидел большого мохнонога, что тащил по полю свою жертву. Времени на раздумья не осталось. Гронидел бросился вдогонку за чудовищем.

Сапфир

Принцесса засучила ногами, раскачиваясь на длинной нити паутины, намертво приклеенной к коже ее спины. Боль, что лишала рассудка, разливалась по телу, прожигая ядом плоть и кости. Прямо над головой ширилось темное брюхо паука-гиганта, уносящего свою добычу прочь. Как только тварь нырнет в подземную нору, Сапфир уже ничто не поможет.

Мохноноги могли создавать целые города из сообщающихся туннелей. Там же они откладывали яйца и зимовали. Угодишь в такой город – живым тебя уже не найдут. Под землей мохноноги оплетали добычу ядовитой паутиной с головы до пят, образуя кокон. Когда такие коконы находили – жертвы в них оказывались расплавлены.

Неужели то же самое ждет и Сапфир? Кокон из паутины и смерть от яда иномирского чудовища?

– Замри! – сквозь боль и собственные крики услышала Сапфир. Голос Гронидела доносился откуда-то с высоты, и принцесса запрокинула голову, пытаясь увидеть его.

Шершень висел под брюхом мохнонога, вцепившись в его шерсть одной рукой, а другой резал паутину, на которой раскачивалась Сапфир.

– Как только упадешь вниз, не шевелись! – В шуме дождя голос зальтийца казался слишком далеким. – Я вернусь за тобой! Вернусь, слышишь?

Принцесса протянула к нему обожженные руки, словно молилась божеству, но не смогла дотянуться. Гронидел перерезал паутину, торчащую из бородавчатого выступа на брюхе твари, и Сапфир полетела вниз.

Она плашмя рухнула на землю. Дыхание перехватило, сердце в груди замерло, а взгляд застыл на одной точке. Вряд ли в своей короткой жизни Сапфир когда-нибудь испытывала такую жуткую боль. Ей страшно хотелось закрыть глаза и погрузиться во тьму царства мертвых. Но, как назло, веки не опускались, и Сапфир вынуждена была смотреть вверх.

Серое небо над головой окрасилось багровыми оттенками догорающего заката. Картина красивая и странная одновременно, ведь все еще шел ливень.

Рядом, из стены дождя, вынырнул Гронидел.

– Все будет хорошо. – Он загородил собой небо и прижал пальцы к ее шее.

Шершень был сам на себя не похож. Его волосы оказались прямыми и коротко остриженными. Они липкими прядями падали на лоб и лезли в глаза. На Грониделе был черный костюм богов, а за спиной, будто приклеенный, висел плазматрон.

– Сейчас станет легче. – Принц начал рисовать на ее груди юни.

Сапфир хотела что-то сказать, но вместо этого застонала. Стало легче. По коже разлилось тепло, боль мгновенно исчезла.

Девушка повернула голову и увидела собственную руку в черной перчатке. Кажется, принцесса лежала в костюме богов на странной шершавой поверхности. Или то была земля?

Она провела по ней пальцем и закрыла глаза. «Твердая, словно камень».

– Не отключайся! – услышала она зов Гронидела. – Посмотри на меня! Смотри на меня!

Сапфир открыла глаза и уставилась в серое небо. Боль вернулась к ней с новой силой, обжигая грудь и спину.

Рядом из стены дождя вынырнул Гронидел. Обычный Шершень с длинными жгутами черных волос и в мокром свадебном наряде.

– Вот ты где. – Он склонился над ее лицом, заслоняя собой от капель дождя.

– Очень больно, – простонала принцесса.

– Сейчас станет легче, – буркнул Гронидел и начал выводить юни на груди Сапфир.

– У тебя прямые волосы, – промычала она и выдохнула.

– Я наполовину инаец, – будто в оправдание произнес он.

Сапфир отвернулась и закрыла глаза. Боль наконец оставила ее тело. Захотелось спать. Слишком сильно.

Гронидел

Он использовал юни для передачи жизненных сил. Без нее Сапфир умерла бы в том поле. Принц в темноте нес ее на руках. Ноги утопали в мокрой земле, а грудь щемило из-за слишком большой потери маны.

Убить мохнонога и с мечом дело нелегкое. А с кинжалом в руке так вообще невероятное. Но он убил. Цепляясь за шерсть, забрался на монстра по лапе и подполз к брюху, где смог перерезать паутину, на которой висела Сапфир. Дальше Гронидел не церемонился: вспорол брюхо твари, что покусилась на жизнь туремской принцессы.

Туша чужеземного существа рухнула в мокрую траву, едва не придавив Гронидела. Выбравшись на волю из-под одной из его лап, принц побежал назад, к Сапфир.

Теперь он гадал, донесет ли ее до кромки леса, где можно будет спрятаться от дождя. Донес. Оказавшись между деревьев, Гронидел рухнул на колени, укладывая принцессу на землю. Сил не осталось. Он завалился на спину и уставился в небо, из которого по-прежнему лил дождь.

«Откуда она знает, что у меня прямые волосы?» – спрашивал он себя до тех пор, пока не потерял сознание.

Сапфир

«Почему ты от меня прячешься?»

Принцесса открыла глаза и вскрикнула. Над головой – ветви деревьев. За ними – звезды на небе. На теле – одна исподняя рубаха. Невдалеке – пламя костра, а рядом – тело зальтийского Шершня.

– С добрым утром, любимая, – приторно произнес он. – Точнее, доброй ночи. Как спалось?

Сапфир потерла веки и снова уставилась на Гронидела, лежащего в исподней рубахе рядом с ней. Однако не рубаха привлекла ее внимание и не лепнина мышц в вырезе на его груди. Сапфир рассматривала метки силы на лице и руках Гронидела. Судя по тому, что она видела, до последнего вздоха ему осталось немного.

– Да ты прямо залюбовалась своим супругом! – весело произнес он. Принц повернулся на бок, оперся на локоть и прижал ладонь к груди. – Что ж, польщен.

Сапфир села и взглянула на собственные руки – без единого ожога, но испещренные метками силы не меньше, чем у Гронидела.

– Что случилось? – Она медленно обернулась к нему.

– Я спас тебя от нечисти, – пожал плечами Шершень. – Мохноног остался гнить в поле, а я утащил тебя в свое логово, в этот прекрасный, – он вскинул руку, – и опасный лес.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула Сапфир.

– Ты сначала в зеркало посмотрись, а потом спасибо говори. Или не говори, – хмыкнул он.

– Перед нападением мохноноги выстреливают в своих жертв ядовитой паутиной. Она сжигает ткань и кожу…

– Он выстрелил тебе паутиной в спину и потащил в логово. Так что мне пришлось сначала тебя освободить и только потом его прикончить.

– Но ты же гонец смерти! – неожиданно выпалила Сапфир. – Тебе такие подвиги должны быть по плечу.

Гронидел вытянул губы трубочкой, но свистеть не стал.

– Действительно, что ж это я жалуюсь, – словно сам себе ответил он и снова лег. – Поскольку ты уже выспалась, побудешь настороже до утра. Коли не помру, проснусь на заре сам.

Сапфир угрожающе прищурилась:

– А коли не проснешься?

– Тогда оставишь гнить так, – ответил Шершень и поудобнее устроился на еловых ветках, из которых смастерил настил.

Принцесса насупилась. Попыталась вспомнить, что видела в бреду, но образы меркли, поглощаемые темнотой ночи. Кажется, в ее воспаленном от горячки воображении присутствовал Гронидел. Или виной тому был паучий яд и она все это себе придумала?

Сапфир неспешно поднялась и подошла к кусту, на котором Шершень разложил ее грязное изодранное платье. Ткань еще не высохла, чему принцесса обрадовалась: надевать «это» на себя ей вовсе не хотелось.

На соседнем кусте принц сушил свои вещи. Сапфир приблизилась к ним и пригладила грязный мокрый бархат. Почему на собственную свадьбу этот зальтиец выбрал не свой национальный наряд, а туремский? Послы из Зальтии являлись на официальные приемы в ярких шелках, напоминавших распахнутые халаты. Они носили широкие свободного кроя штаны, которые подпоясывали длинными тонкими ремнями, что в несколько слоев обматывали их талию и подчеркивали рельеф мышц. Голую грудь прикрывали украшения из белой кости, жемчугов и разноцветных сплавов металлов. А в ушах мужчины носили длинные серьги с камнями и цветастыми перьями.

Сапфир помнила, как втайне подглядывала за ними вместе с Изумруд на пиршествах, на которые их не пускали. А после они с сестрой в красках обсуждали нелепые и срамные наряды заморских гостей. И хотя гувернантка не раз показывала принцессам картинки в книжках с зальтийцами и их одеждами, все же увидеть подобных «павлинов» вживую было куда интереснее!

Радовало одно: если Сапфир и придется во время визита к королю Зальтии облачиться в традиционный костюм их народа, то волноваться о голой груди не придется – зальтийские женщины не выставляют ее напоказ. Их девы носят платья из ярких шелков и с головы до пят обвешивают себя украшениями. Если дева из обычных крестьян, то украшения на ней дешевые – из олова, деревянных бус и ракушек. Ежели дева из числа дер, то и украшать ее будут драгоценные камни, жемчуга, серебро и золото. И чем больше на костюме «добра», тем выше статус деры в иерархии зальтийской знати. Сколько же приданого придется надеть на себя Сапфир, если потребуется нарядиться в зальтийское платье? Да и как добраться до того приданого, если все оно находится в Звездном замке?

– Ты долго еще будешь размышлять, что делать с моим костюмом? – раздался недовольный баритон Шершня.

Сапфир вздрогнула от неожиданности и подальше отошла от куста, на котором сохла одежда Гронидела.

– Ты же спать собирался, – буркнула она настороженно, останавливаясь перед супругом.

Гронидел сел и потер веки.

– Я просил тебя настороже побыть, а не витать в облаках. Но разве на тебя можно положиться?

– Хватит меня отчитывать! Лучше прикройся, – принцесса указала на его задранную выше колен рубаху.

Гронидел продолжал внимательно смотреть на Сапфир.

– Неожиданно, – хрипло произнес он, одаривая ее обжигающим взглядом алых глаз.

Сапфир по наитию прижала ладони к груди и наклонилась, чтобы себя осмотреть. В свете костра, горящего за спиной, через ее рубаху просвечивали контуры тела. Девушка уронила руки, осознав, что все, что муженек хотел, он мог увидеть, когда раздевал ее, и обошла костер по кругу, чтобы лишить его волнующего вида на ее прелести.

– Из этого великолепия тебе ничего не достанется, – заявила она и вскинула подбородок, подкрепляя обещание знатной долей высокомерия.

Гронидел прыснул.

– Великолепия? – повторил он. – Да ты, я погляжу, весьма высокого о себе мнения!

– Я прекрасна! – выдала она без стеснения. – И обладаю женственными формами, которые способны довести до греха любого мужчину. А твои жалкие попытки посеять зерно сомнения в моей голове не сработают. Ложью меня не обидеть, Гронидел.

– Нельзя обидеть только того, кто не собирается обижаться, принцесска.

Сапфир нагло ухмыльнулась и прикусила губу.

– Шершень, вот скажи мне: разденься я перед тобой догола и помани пальцем, ты бы долго на месте усидел?

Гронидел натянул край рубахи на колени и сел боком. Затем перевел злобный взгляд на Сапфир.

– А еще девственницей себя называет, – буркнул он. – Ты стыд умеешь испытывать или от природы тебе досталась сугубо рьяная невозмутимость?

– «Стыд»? – Сапфир удивленно вскинула брови. – А что это такое?

Гронидел прищурился.