Охотники на героев. Цена свободы

Имве показалось важным подойти сюда именно сейчас. Пусть не наставники первыми узнают о случившемся. Он прошел вперед между рядами и опустил Навната на землю. Деревьев было много, все они были похожи между собой и напоминали ноги огромного зверя или насекомого. Алая кора кровавых колонн уходила высоко вверх, туда, где пылали в закатных лучах алые листья. И все же Имва смог бы найти дорогу к нужному древу даже с закрытыми глазами.

Он медленно опустился перед стволом и приложил ладонь к гладкой поверхности. К горлу подступил комок, который все никак не удавалось проглотить.

– Я сделал это, папа.

Имва коснулся зуба, висящего на шее. Могли ли родители знать, что он сам сможет одолеть оргота, как они когда-то? Гордились бы им или испугались? Что сказали бы, узнай как он сдружился с людьми? Увы, он уже никогда не сможет выяснить. Но в этот момент он хотя бы ощутит единение и поддержу. Папа бы наверняка ничего не сказал, только бы улыбнулся и потрепал его по плечу.

Имва вздохнул и убрал руку с коры. Не было нужды оставаться здесь надолго, но он все равно не уходил.

– Его здесь нет, – сказал голос Сэи.

– Я знаю. Но для чего-то мы сажаем деревья.

– Мы не были знакомы, но об Овэме многие говорили. Не только о… вас. О том, что он помогал.

Имва взглянул на Сею – по крайней мере больше она не издевалась. Лишь ее ящер продолжал хмуро и пристально смотреть.

– Он помогал очень многим, – ответил Имва, пытаясь скрыть разочарование в голосе.

«Жаль, что мне помогал недостаточно».

– Ты когда-нибудь спрашивал его почему он, ну, решил оставить тебя?

Имва сглотнул, проводя рукой по гладкой коре.

– Каждый день,

Он отвернулся и поднялся на ноги. Больше говорить было не о чем, настала пора идти вперед, оставляя за собой идеально ровные ряды древесных колонн, уводящих в чащу. Вдвоем они приблизились к границам поселения, и настало время посмотреть на лица тех, кто сомневался в нем до последнего. Особенно в самодовольное лицо Бевала. Может, хотя бы теперь его перестанут подозревать?

Племя, несмотря на все жуткие напасти, продолжало жить своей жизнью. Оно не строило деревянных заслонов, как люди, не забивалось поближе к друг другу – все амеваны жили в отдельных хижинах на земле или дереве, достаточно далеко, чтобы не мешать друг другу. Или просто устраивали себе ночлег на толстых листьях. Даже теперь, когда повсюду лежали больные, мало что поменялось. Кто-то засушивал травы, дети сворачивали маленькие листья в трубку, и заливисто смеясь, отправляли их в полет с высоких ветвей прямо на головы взрослым. Туда, где между жертвенных деревьев, с перекошенными от крика лицами, народ аме складывал оружие для Великой охоты. Несмотря на болезнь, амеваны не забывали готовиться к войне.

Когда он проходил мимо, сородичи вставали со своих мест и спускались с деревьев. Они превратились в набирающий силу поток, который следовал за ним. В какой-то момент Имва обернулся, желая проверить идет ли еще рядом Сэя – он совсем не хотел сейчас оставаться один.

Впереди уже виднелась группа наставников, рядом с ними стоял Бевал, не расставаясь со шлемом с огромными рогами.

– Решил сдаться побыстрее? Правильный выбор, – сказал Бевал.

Имва проигнорировал его и прошел чуть дальше. Сонан Ветас, главный наставник его племени отсутствовал, зато слепая Эсо была тут. Так было даже лучше, пусть знает, что зря сомневалась в нем. Руку с порезом начало жечь, хотя до этого все было в порядке.

– Я вернулся. Испытание пройдено, – произнес Имва как можно громче, чтобы все другие амеваны тоже услышали.

Когда все принялись недоуменно озираться, он ощутил приятный прилив тепла по телу. «Теперь они узнают меня настоящего».

– Сэя Веран, это правда? – спросила наставница.

– Он справился, – кивнула охотница.

– Невозможно! – вышел вперед Бевал. – Где доказательства?

Имва начал дышать чуть быстрее. Вот он, важный момент. Надо рассказать всем какая опасность подстерегает их в родном лесу. Надо показать зуб с отравленной кровью, он специально не стал отмывать его. Имва запустил руку в маленький кармашек и ощутил, как проваливается внутрь себя. Он ухватил пальцами другую часть, потом принялся трогать всю повязку – зуба не было!

Бевал пристально следил за каждым движением. И на его лице начала медленно появляться улыбка. Зеленые листья вокруг превратились в темные пятна перед глазами. Имва снова увидел перед собой оскаленную пасть и ощутил на коже цепкую вонь.

«Не может быть! Я же забрал его! Он был со мной!»

Взгляды наставников и шепот между рядами амеванов начинали звучать как приговор. Но ведь Сэя подтвердила, что он справился! Имва развернулся к ней, и девушка слегка кивнула.

– Он со мной, – сказала охотница и бросила Имве зуб. – Имва Таул прошел испытание. Хранители нам свидетели.

Имва рассматривал зуб, покручивая его пальцами. Во-первых, он был белый, на нем не было и следа яда. Во-вторых, он точно был меньше того, что видел Имва. Это определенно был другой зуб. Он повернулся и снова поглядел на Сэю, но она больше не смотрела на него.

«Раз они так не доверяют мне, то без отравленной крови не поверят про яд в воде и деревьях».

Наставница Эсо молча протянула руку, и Имва положил ей на полупрозрачную ладонь чужой зуб. Наставница пощупала его и хмыкнула.

– Похоже, хранители действительно на твоей стороне, Имва Таул. Обвинения сняты, ты можешь вернуться в племя. Но сначала советую поговорить с Сонаном. Пусть он скажет, что ты должен делать дальше.

Наставница бросила ему зуб, и Имва поймал его на лету.

– Можешь добавить к своему кулону еще один.

Больше она ничего не сказала, развернулась, и остальные наставники последовали за ней. Имва взялся за кулон родителей на шее.

Амеваны тоже принялись расходиться. Не было ни поздравлений, ни боевого клича, ни песен. Ничего. Только глухой шепот. Одолей любой другой амеван оргота, и все племя бы отплясывало до утра. Вместо этого к нему подошел только Бевал. На лицо Имве упала тень от рогов.

– Не думай, что провел всех, дурное семя. Я буду следить за тобой.

Имве не было до него дела, он все еще крутил в руках чужой зуб. Он точно помнил, как прятал свой трофей. Когда они были у озера, то зуб был еще при нем. Неужели он выпал, пока они кружились по ветвям?

«Сэя спасла меня».

Он принялся искать ее в толпе, но девушка будто растворилась. Имва натыкался лишь на подозрительные или удивленные взгляды. И снова его решили оставить одного.

«Почему она ушла? Я бы мог хотя бы поблагодарить её».

– Похоже, все закончилось хорошо, Навнат.

Петух посмотрел на него, и на мгновение Имве показалось, что тот поежился. Во взгляде не было и тени облегчения.

– Надо найти Сонана Ветаса. Наедине я смогу ему все объяснить.

Имва подхватил петуха и пошел вперед. Он поглядывал на деревья вокруг, пытаясь рассмотреть форму повнимательнее, разглядеть опасность. Но все было в порядке. Деревья, кусты, трава – все было именно таким, каким и должно. И все же это ничего не значило – там, у озера, ему не показалось.

Имва шел туда, где Сонан Ветас оказывался чаще всего – у купелей исцеления. В них связь с лесом была самой сильной, а наставник очень дорожил ей. Тем более, купели моги пригодиться для лечения больных, пусть Сэя и сказала, что их туда не погружают.

Вокруг действительно стало больше тел. Амеваны стонали, кто-то кашлял, некоторые шептали в бреду. Воздух пропитался гнилью, и только теперь Имва заметил, что больные лежат в небольших углублениях, выстланных корой и плотными листьями гавы.

Имва повел плечами и всмотрелся в темнеющее между плотными ветвями небо. В лесу всегда было светло, даже ночью. Казалось, в самом воздухе растворилось нечто, что его подсвечивает. И все же один день миновал.

«Виктория и Рантар будут ждать еще только один день. Мне надо придумать способ, как незаметно выбраться из леса, чтобы обо всем рассказать».

Имва не ошибся в своих ожиданиях – между больными ходил Сонан и пара помощниц. Они заливали сок в почерневшие рты и промачивали водой вспотевшие лбы.

– Наставник, – обратился Имва, остановившись рядом. – Я вернулся.

– Да. Мне уже успели рассказать, – ответил Сонан, не отвлекаясь от больных и почёсывая шрам на щеке. Он приподнял голову лежащей девушке и поочерёдно заглянул под каждое веко.

Имва всмотрелся в ослабевшие тела: форма внутри изменилась именно так, как у оргота. Но зараза не выходила за пределы их тел, она бурлила в них, как вода в людских котелках. Надо было рассказать правду и быстро.

– Я одолел зверя. Но он был болен. Так же, как и все остальные. А еще я видел у озера…

– Достаточно, – оборвал его Сонан и посмотрел на девушек. – Оставьте нас.

Когда те отошли подальше, Имва снова принялся горячо говорить:

– Это правда! Я видел форму своими глазами! Весь лес болен! Зараза находится в воде!

– Мы знаем, – вздохнул Сонан, распрямившись и посмотрев Имве прямо в глаза.

– Знаете?! Н-но почему, почему вы не предупреждаете остальных? Любой из нас может заболеть! Что-то меняет форму – нам надо ее исправить!

– Ну уж нет, Имва Таул! То, что ты прошел испытание вовсе не дает тебе права лезть с указаниями к наставникам.

– Простите, – почтительно опустил голову Имва.

– У нас не так уж много законов. И главный среди них – мы никогда не меняем форму живых существ. Ты что, забыл?

– Я все помню. Но ведь так мы можем все умереть… Надо что-то сделать! Наставники же успокаивают голову, исцеляют муки разума и раны.

– Форма живых не меняется! Можешь ли ты себе представить во что превратишь наших братьев и сестер? Чем они станут? Что смогут делать и чего не смогут? Примет ли их лес или почувствует угрозу, как в людях, и убьет? У тебя есть хоть один ответ на этот вопрос?

– Нет…

– Мы не вмешиваемся в естественный ход жизни, Имва. Если нам суждено умереть, пусть даже всем, то так тому и быть. Смерть рождает жизнь. Мы вернемся в круг жизни по воле корней. Таков порядок. Твой отец это понимал.

– Но ведь лес тоже болен.

Имва не мог себе представить, как можно спокойно смотреть на то, что происходит. Наставники были в курсе и про артефакты, и про болезнь, но скрывали проблемы от остальных. Неужели они не знают, как все исправить?

– Кому ты успел рассказать про измененную форму?

– Со мной была только Сэя.

– Хорошо. Не хватало, чтобы ты начал смущать остальных. Лес – наше начало и конец. Наш кров и пища. Он часть нас, а мы часть него. Поганые люди загнали нас сюда и это последнее, что у нас осталось. И ты хочешь отнять это? Хочешь сказать нашему страдающему народу, что единственное, во что он еще верит, несет ему смерть?

– Но ведь надо что-то сделать. Как-то все исправить!

– По-твоему, наставники не делают? Ты знаешь, как я получил этот шрам? – Сонан постучал себя по щеке, на которой осталась рваная рана.

– На вас напала птица Рув.

– Да. Одна из самых злобных тварей в нашем лесу. А знаешь, как это случилось? Мы с твоим отцом, когда были моложе тебя, много странствовали по лесу. Овэм обожал узнавать все новое, ему всегда было мало. Мы излазили все, что только могли. И вот однажды мы зашли в глубины леса, где возвышалось древо Ла. Я предложил забраться на самый верх, на самую высокую точку леса, и мы принялись карабкаться. Целую вечность. Там было прекрасно, и все так отличалось от всего, что мы видели раньше. Почти на самой вершине мы наткнулись на гнездо. Птенцы принялись пищать, и сразу же явилась Рув. Она чуть не убила меня, но твой отец спас мне жизнь. Мы упали и чудом выжили. Овэм сломал руку, а я чуть не лишился лица. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Кажется.

– Есть вещи, которые лучше оставить в покое. Иди, Имва Таул, и принеси пользу племени. А не трать время на пустые дела.

Имва кивнул и медленно пошел прочь. Его будто ударили по голове. Лес страдал, но никто не понимал, насколько. Сонан Ветас утверждал, что наставники что-то делают. Но, если они делают, то почему вокруг лежит столько тел? И почему становится только хуже?

– Ты когда-нибудь видел Рув, Навнат? Я тоже. Наставник Сонан сказал не лезть наверх, но ничего не сказал, что делать, если она прилетит сюда.

Имва нахмурился и только сейчас заметил, что сжимает в руке зуб оргота так, что тот глубоко отпечатался в коже. В лесу происходило что-то неправильное. И Имва не мог просто сделать вид, что все в порядке. Тем более, как он может помочь Виктории и Рантару, если сам лес в беде? Он вновь взглянул на зуб. Пожалуй, единственным из амеванов, кто сейчас мог его выслушать и как-то помочь была Сэя. Раз она лидер охотников в своем племени, то наверняка знает, что происходит.

Он подхватил Навната и начал спрашивать у остальных, где он может найти охотницу. Не сразу ему смогли ответить – кто-то не знал, а кто-то не хотел с ним общаться. Но скоро ему указали на большой ствол, и Имва принялся забираться наверх.

– Нет, Навнат, я не слишком тороплюсь. Да, она поможет, до этого ведь помогла. Возможно, она грозная, но добрая. Ну, я надеюсь.

Имва осторожно прошел по широкой ветке, уже видя, как знакомая фигура покачивается на широком листе гавы. Недалеко сидел ящер, тут же зашипевший на него при приближении. Гадкое существо, все-таки.

Бледная нога Сэи свесилась вниз, давая как следует рассмотреть широкое бедро. Имва сглотнул и подошёл поближе. Сэя лежала с закрытыми глазами и снова показалась ему очень знакомой. Он взглянул на отметину на животе, и внезапно по телу начал расползаться холод, все крепче и крепче сковывая тело и заползая в уши. Сэя открыла глаза и что-то спросила. Но он ничего не слышал. Теперь Имва понял почему она показалась ему такой знакомой. В Фанрайте он убил ее брата.

Глава 8. Черные тюльпаны

Еще не добравшись в Белоозерье до Эфила дошло много неприятных слухов об Исправителях, которых позвал граф. У правосудия нет лица – говорили севарцы об Исправителях, но это была такая же туфта, как и все, что они говорили. Спрятаться под маской и пытать людей до безумия, пугая остальных – в этом нет чести. Тот, кто выносит приговор, должен быть с осужденным лицом к лицу, ибо ему нечего стыдиться. Но мир вообще не желал жить по нормальным правилам, взять бы хотя бы даже погоду в Белоозерье – она была не в пример теплой, будто посреди лютой зимы вдруг затесался весенний денек. Давно почувствовав тепло, Эфил остался только в своем затертом дублете, привычный внутренний жар и так поддерживал в нем силы.

Под городом Эфил заприметил многочисленные палатки гвардии и сжал крепче поводья. Он предпочитал действовать один, а не сидеть в окружении солдат. Если Рантар в Белоозерье, то здесь случится буря посуровее налета рогатых.

До сих пор он действовал наудачу: никто не видел Рантара или его спутников, но Эфил все равно приехал сюда. Ошибка будет стоить, минимум, еще одну неделю. Он и так потратил на путешествие множество дней. Еще хотя бы неделя и шансы найти Рантара уменьшатся многократно. Но он все равно будет искать. Даже, если придется обыскать каждую замусоленную деревеньку и заглянуть под каждый камень.

Глаза слипались, он не спал уже три дня, чтобы скорее добраться, но Эфил заставлял себя держаться ровно в седле и не клевать носом.

План был привычным: обойти кабаки, собрать слухи и сплетни. Потом побывать на постоялых дворах, наведаться в бордели: чем больше информации, тем лучше. Авось кто-то что-то слышал. Благодаря щедрости принца, недостатка в деньгах не было.

Начать Эфил решил с гоблинского квартала, ведь проныры любили водить дела с рогатыми. А Рантар был связан с одним из них. Это мучило Эфила, свербело как заноза, застряв между лопаток. Что задумал Рантар? Как умудрился связаться с рогатыми? Эфил терпеть не мог загадок.

Стоило въехать в ворота, как усталость сразу отступила, а во рту появился кислый привкус. Улицы пестрели широкими шляпами с красными перьями, будто он оказался на маскараде. Это не было случайностью. Последний раз Рантара видели именно в таком наряде. Воображаемая заноза застряла так, что пришлось поводить плечами. Ладно, сначала дело. Жар внутри разгорался с привычной силой.

Он смутно помнил Белоозерье и положился на память. Эфил не сводил взгляда с проходящих мужчин с красными перьями.

«Нет, это не совпадение. Что ты задумал, Рантар?»

В первом кабаке никто ничего не знал, во втором тоже. В борделе пообещали незабываемую ночь, но рассказали только, что в городе необычно много солдат, и что они сами толком не знают, зачем приехали. Гвардейцы боялись, что их заставят воевать с амеванами.

Эфил ловил каждую крупицу, любой слух или обрывок фразы. Одно он знал точно – он на верном пути. Рантар точно был здесь. Пришлось обойти еще с десяток мест, но кроме пестроты красных перьев, он ничего толком не узнал. Разве что о графине из Фанрайта. Это тоже не могло быть совпадением. Путь верен. Оставалось отдаться на волю течения и увидеть, куда оно его принесет.

Блуждая по городу, он вышел на очередной трактир, где решил передохнуть. Ноги налились тяжестью, во рту пересохло, но он прекрасно понимал, что это только начало.

В трактире не оказалось ни одного мужчины с красным пером, что уже было странно. А еще он успел заметить быстрые взгляды и посверкивающие, одинаковые браслеты на руках. Такие он тоже уже видел.

– Тюльпан, – шептались люди.

Эфил никогда не скрывал свой кнут с клеймами. К чему вообще?

Он присел, игнорируя враждебные взгляды, у дальнего столика и выложил перед собой пару монет. Вопросов никто не задавал, а выпить принесли быстро.

– Предатель.

– Им еще наливают?

Эфил молча отпил, пытаясь прогнать сон. Он уже давно привык к оскорблениям и презрению. Жалкие доходяги не знали, что ему нет до них дела.

– Еще один.

На этой фразе в груди резко ухнуло, и Эфил развернулся к мужчине. Быстро поднявшись, он встал рядом.

– Что ты сказал?

– Ничего, – мужчина с браслетом не поднимал на него глаз, и отвернулся, прижимая ладонь к стакану, словно содержимое могло испортиться от близости к Эфилу.

– Нет, ты сказал «еще один». Кто из тюльпанов был здесь?

– Тебе-то что за дело? – встал бородач из-за стола рядом, на руке у него тоже поблескивал браслет.

– Я ищу Рантара Два топора. Где ты его видел?

Мужчина со стаканом будто примерз к месту. Зато остальные поднимались со своих. На ногах уже было человек пять.

– При чем тут мы? Сам найди своего дружка. Вы, предатели, должны держаться друг дружки.

Эфил медленно втянул воздух через ноздри. Рука тянулась к поясу, где висел кнут, но он заставил себя остановиться. Не хватало еще устраивать массовую потасовку. Кому станет лучше, если он проучит пару недоумков?

– Да что вы, болваны, знаете о чести? Я спрошу последний раз – где ты его видел?

– Иначе что?

Эфил с размаху ударил стаканом по руке сидящему, пригвождая его к столу, а второй рукой моментально выхватил нож и приставил к шее. Мужчина не успел даже вскрикнуть, только судорожно дернулся и замер. Остальные не шевелились, никто даже не дышал.

– Во-первых, вы говорите с черным тюльпаном, имейте хоть толику уважения, – удержать дыхание ровным удавалось с трудом, а руку с ножом еще тяжелее, но он держался. Эфил говорил медленно, пытаясь помнить о главном. – Во-вторых, я могу разделать вас всех на пирог – скажите спасибо, что еще разговариваю. И третье. Скажет мне кто-то наконец, где проклятый Рантар?

Последнюю фразу он уже процедил сквозь зубы. Может, эти ребята и хотели казаться суровыми, но Эфил сбивал спесь и не с таких.

– У гоблинов, – прохрипел седок, у шеи которого он держал нож. – В Большом котле.

– Благодарю.

Эфил убрал нож, зато взял в руки кнут. Не стоит расслабляться. Он быстро пошел к выходу, не глядя на хмурые взгляды. Рантар был рядом – вот, что главное. А маленького урока с этих мужиков достаточно. Мозгов хватило не напасть на него, хватит и выводы сделать.

Потерев руки, он пошел в нужное место, но не торопился. Обошел гоблинский район еще раз, навел справки. Потом прошелся вокруг Большого котла. От царившего внутри возбуждения он не чувствовал холода. Только выпускал клубы пара, да покручивал ус.

Он следил за людьми, что заходили или выходили из таверны. Присматривался к каждой детали. Медленно втягивал воздух носом и думал. Много думал. Лишь после того, как ноги стали деревенеть, он решил зайти внутрь. Рантара внутри не было, как и его вероятных спутников, зато был действительно большой котел посреди зала. Эфил выдохнул и решил немного собраться с силами в уголке.

«Мда, Эфил, лучше отдохни, иначе Рантар размажет тебя по стенке».

Только сейчас он заметил, что руки перестали дрожать от холода. Внутренний жар уже не поддерживал его и приходилось полагаться на обычное тепло. Пора было подумать.

«Этот Котел – проходной двор, вряд ли он сюда вернется. Надо походить по округе. По ночам, утром. У Рантара руки чешутся что-то сделать. Надо выманить. Посмотреть в каком он состоянии. Потом выследить и нанести удар. Желательно издалека».

Эфил позволил себе немного расслабиться. Заказал горячего вина.

«Отец Рантара просил приглядеть за ним. Вряд ли думал, что я его и убью».

Невольно в голове всплывали воспоминания. Открытое красивое лицо парня, желание добиться своего во что бы то ни стало, рассуждения о службе людям. Были времена, когда Эфил гордился, что воспитал такого воина. Он был хорошим тюльпаном.

«Был», – напомнил себе Эфил.

Воспоминания никогда не помогают. Только делают хуже, мешают думать о деле. Не важно каким был этот парень. Или кем он мог стать. Эфил прошелся рукой по коротким волосам и с грустью посмотрел на горящий огонь. Так он и просидел всю ночь, а утром отправился на прогулку.

Когда не знаешь, что делать – отдайся на волю потоку и можешь оказаться в нужном месте. Белоозерье меньше Фанрайта, долго скрываться у Рантара не выйдет. Но и планы его пока непонятны, выходит, что нужно просто ждать. И следить.

Предыдущий вердикт оказался верен – город болен. Все в нем было не так, начиная с погоды: вместо того, чтобы лежать снегу, на улицах была весенняя каша, от которой едва спасали деревянные настилы. Проклятый колдовской огонь буквально подпитывал город. Но погода была наименьшей из проблем. Помимо обычных бандитов здесь было нечто куда хуже – пустые надежды. Еще толика высокомерия и упертости. Достаточная смесь для того, чтобы все забурлило, а неприятный запах он чуял за версту. И никакие Исправители не помогут. Люди вокруг заразились гибельной надеждой. Они напялили на себя шляпы с красными перьями и бросили вызов королевской власти. На фоне множества мужчин в шляпах Рантара, развешанные вокруг королевские стяги выглядели как насмешка, а не символ новой жизни.

Глупцы не понимают главного – все уже случилось. Хотят вернуться в прежний мир? Так его давно нет.

«Страже нет до них дела. Я тоже не стану трогать. Избавлюсь от Рантара, и пентюхи поймут, что надежды были напрасны».

Эфил глядел по сторонам и видел будущее – хотел этого Рантар или нет, он снова стал символом, уже не королевского террора, а сопротивления. Дело не в Белоозерье. Люди по всей Истрии будут делать то же самое, что и здесь. И только будут множить боль и унижения. Вся страна заполыхает в огне новой войны. Снова бесконечные страдания, хотя Истрия только-только восстановилась. И все ради чего?

Эфил шел среди людей, переставая обращать внимание на мелькание красных перьев, как тут же остановился. Потом он на всякий случай моргнул – мало ли что привидится после четырех дней без сна? Но все было взаправду. Он не сводил взгляда с мужской фигуры. Видимо, ощутив на себе взгляд, мужчина повернулся и взглянул из-под широкополой шляпы. Сердце Эфила стиснула ледяная хватка.

Средь бела дня, в шагах двадцати от него стоял Рантар, а девушка рядом, в красном капюшоне, наверняка была той самой изобретательницей.

Конечно, это был Рантар. Эфил будто перенёсся в прошлое. Вот и его ученик. Тот же взгляд, та же манера держаться. И он сразу потянулся к поясу, где угадывались топоры. Вот только Эфил уже выхватил хлыст. Он не стал примеряться к расстоянию, сделал пару крупных прыжков и ударил. Как назло, как раз в этот момент, мимо проходил обалдуй, не любящий смотреть по сторонам, и получил кнутом точнехонько по лицу. Прохожий заорал и свалился на землю. А вот Рантар повел себя необычно: вместо того, чтобы воспользоваться ошибкой Эфила, он бросился прочь.

Эфил дернул хлыст и пустил его вслед Рантару, но воин бежал быстро. Люди вокруг завопили и бросились в разные стороны, но Эфил следил только за широкой спиной в черном плаще. Дыханием было медленным и глубоким. Вдох – он сворачивает хлыст и делает широкий прыжок вперед. Выдох – делает еще несколько прыжков вперед и продолжает бежать.

Расстояние сокращалось. Эфил еще раз взмахнул хлыстом и пустил его вперед, но Рантар укрылся за телегой, а потом отшвырнул ее в сторону и побежал дальше. Вещи с телеги разлетелись, а она сама покачнулась, съехала с холма и упала на вскрикнувшую девушку. Беглецы неслись среди мастерских, Эфилу приходилось отшвыривать людей в сторону, мужики орали обжегшись, сбоку занялся пожар, но Эфил бежал дальше. Прохожие разбегались врассыпную, мешая прицелиться.