Из жизни вещей. Кувшин

Лариса Басанец

Из жизни вещей. Кувшин

Настоящая жизнь Кувшина началась, когда, казалось, она должна была вот-вот закончиться. К моменту нашего повествования прошло уже лет десять, как у него откололся носик, и с тех пор его не покидал страх быть выброшенным. Правда, года три про него не вспоминали, и страх притупился, но Кувшин по привычке старался не привлекать к себе внимания: глушил звон, если сталкивался с каким-то другим предметом, гасил сверкание, если на него падал свет, и практически не разговаривал с другими кухонными жильцами, молча стоя в дальнем углу напольного шкафа.

Так что когда хозяйки – Маша и Олеся, выставили его в ряд с другими приборами – через несколько дней они должны были съезжать с квартиры и раздавали все вещи на собственном фри-маркете, – то многие приборы смотрели на Кувшин с удивлением, не узнавая его. Еще удивительней оказалось то, что забрали его первым. Конечно, не считая отбитого носика, он выглядел вполне респектабельно: прозрачное стекло, простые линии, удобная крышка, но Саше он приглянулся по другой причине: высокий, узкий, с восемью гранями, он показался ему большим бокалом для коктейлей. А коктейли Саша любил. Так что уже на следующее утро, когда Саша проснулся с больной головой после прощальной вечеринки у Маши и Олеся, графин, после тридцати лет здорового образа жизни, попробовал алкоголь. Сначала Саша плеснул немного водки. Кувшину это не понравилось, но он вытерпел, подумав, что его хотят почистить: так раньше его изредка чистили уксусом. Но потом Саша добавил пригоршню кубиков льда и апельсиновый сок, и тогда кувшин понял, что это будут пить. Прежде его знакомство с напитками ограничивалось компотами и морсами зимой, лимонадами и холодным чаем – летом.

За много лет работы Кувшин перепробовал множество компотов и подобных напитков, мгновенно мог понять, что в него налили, охарактеризовать сладость и горечь, аромат, интенсивность, терпкость и пряность напитка. Он хорошо знал яблоки, груши и сливы – все они росли на даче Варвары Степановны, и даже немного разбирался в их сортах, знал множество ягод, как садовых, так и лесных, и даже различал, свежие они, мороженые или это консервированный компот. Хозяйка делала большинство напитков исходя из того, что имелось в наличии, так что многие шедевры почти не повторялись, как, например, компот из айвы. Другие напитки наполняли Кувшин гораздо чаще, и их вкус раз от разу не менялся: хотя Варвара Степановна клала ягоды на глаз, за долгие годы ее руки сами знали пропорции. Так, в зимнее время она часто варила компот из яблок – они давали аромат, мороженой вишни – конечно, она отвечала за вкус, и черноплодной рябины, которая придавала терпкость и насыщенность компоту. Зимой компот всегда варился с сахаром, а летние лимонады могли состоять только из кубиков льда с замороженными внутри ягодами и листьев смородины, помятых и залитых водой. На самом деле, один из любимых лимонадов Кувшина состоял всего из двух ингредиентов: воды (или воды с газом, когда она стала продаваться в магазинах) и свежей мяты, которую Варвара Степановна мяла деревянным пестиком.

Так что водка с апельсиновым соком поразила Кувшина абсолютно новым вкусом, а затем взбудоражила и подняла настроение. Впервые с момента травмы он забыл о своем отколотом носике, его грани стали будто еще ровней, вытянувшись вертикально вверх и весь его вид стал выражать непререкаемую уверенность в себе. К вечеру он все же отрезвел и с недоумением вспоминал дневную эйфорию. Он ощутил, что его носик все так же отбит и невольно вспомнил тот самый ужасный день в своей жизни.

Это было 31-го декабря. Хозяйка готовила праздничный ужин. Еще был жив хозяин Петр Иванович, и Новый год шел как обычно: ожидались Марина Сергеевна и Павел Геннадьевич с третьего этажа, сестра Веры Степановны Ольга, и сын, который сразу после боя курантов убежит к друзьям. Кувшин весь был в ожидании праздника. В него уже налили по-праздничному яркого морса из клюквы, и он теперь охлаждался на балконе, стоя не свежем снегу рядом с бутылкой шампанского и нарзаном. Он мог видеть ярко освещенную комнату за занавесками и наблюдал, как хозяин накрывает стол. Сначала тот снял со стола вазу с ветками ели и поставил ее на журнальный столик, разложил стол, постелил льняную скатерть и на нее – салфетки, семь штук: на Новый год стол всегда накрывали дополнительное место на случай нежданных гостей. Затем Петр Иванович достал из коробки мельхиоровые приборы и, наконец, то, чего так ждал Кувшин – хрустальные фужеры. Хозяин выставлял из шкафа на стол бокалы, стоя спиной к балкону, и только когда выставил все шесть, плюс стеклянный бокал из старого набора, отошел от стола. Среди выстроившихся в круг сверкающих бокалов кувшин сразу узнал того, за которым он наблюдал уже несколько месяцев – каждый раз, когда оказывался в большой комнате. Он узнавал его по какому-то особенному блеску граней, который отражался на его боках, заставляя мечтать о чем-то несбыточном – торжественно накрытых столах на сотни персон, праздничному звону бокалов и ослепительным огням хрустальных люстр. Теперь кувшин надеялся познакомиться с бокалом поближе, поговорить с ним, послушать его звон и даже, может быть, слегка коснуться его, чтобы самому вызвать этот волшебный звук.

После того, как Петр Иванович расставил тарелки, он, наконец, внес с балкона бутылки и кувшин и поставил их в центре. Кувшин, как только хозяин вышел, первым делом познакомился со «своим» фужером. Оказывается, он был Четвертый, по старшинству, и, действительно, чем-то неуловимо отличался от своих братьев, как будто ему при изготовлении досталось чуть больше оксида свинца. Он тут же познакомил кувшин со своими братьями, шумными, радостными и сверкающими. Фужеры были подарены Варваре Степановне на день рождения в уходящем году, так что это был их первый Новый год. Они были очень возбуждены и веселы, рассматривали все вокруг и знакомились с приборами, которые постоянно обитали на кухне и которых они из-за этого не знали. Впрочем, все приборы были веселы: все любили Новый год за такие встречи на общем праздничном столе, шум и неразбериху, благодаря которой приборы могли болтать буквально под носом у хозяев. Некоторых друзей можно было увидеть только в этот праздник, как, например, огромную хрустальную «ладью», в которую хозяйка выкладывала селедку под шубой; мельхиоровые столовые приборы, которые хранились в специальном футляре и использовались только на Новый год и день рождения Петра Ивановича; хрустальную вазу для фруктов, точнее – для мандаринов и грецких орехов, фарфоровый соусник и блюдо для пирогов. Правда, были несчастные, которым даже раз в год не всегда удавалось вырваться из шкафа. Это были бокалы для белого вина, купленные по случаю, впрок, и великолепная супница с тарелками, похожими на горшочки. Белое вино дома не пили, а супницу использовали исключительно для подачи домашней лапши с гусиным бульоном, который появлялся на столе реже шампанского.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.