Хозяйка смертной тени

– Это, между прочим, нормально, – сообщил Эльдар, отодвигаясь чуть в сторону, чтобы дать Кате возможность сесть. – Привороженные всегда начинают пить. Причем страшно. Это помогает им сохранить хоть какое-то равновесие между душой и реальностью. Представь, что ты не испытываешь к человеку никаких чувств и он тебе в принципе не нужен, а тебя к нему тянет. Неудержимо. Ты ничего не можешь с этим поделать. И с ним нельзя, и без него нельзя, потому что без него еще хуже, чем с ним. Что остается?

– Наверно, пить, – печально предположила Катя. Эльдар улыбнулся и плеснул немного коньяка в бокалы.

– Правильно. А мы выпьем потому, что я очень рад тебя видеть.

– Я тоже, – призналась Катя, взяв свой бокал в ладони. – Я тоже очень рада.

Должно быть, у коньяка был приятный терпкий вкус элитного напитка – такой человек, как Эльдар, вряд ли стал бы пить дешевку, тем более, угощать ею своих гостей, но для Кати содержимое бокала оказалось чересчур крепким. На несколько секунд у нее перехватило дыхание, потом коньяк рухнул в желудок, обжигая, словно укус пчелы, и, когда Катя снова смогла дышать свободно, все горести и разочарования долгого больного дня начали понемногу терять краски. Эльдар довольно оценил ее состояние и обновил бокалы. Вторая порция коньяка пошла легче.

– Ну, рассказывай, – произнес Эльдар, когда Катя поставила свой бокал на стол и взяла из вазочки мандарин. – Как ты провела эти три месяца?

Катя неопределенно пожала плечами. Откуда-то издали неторопливо плыла смутно знакомая, приторно нежная мелодия. Видимо, корпоратив сотрудников «Газпрома» плавно перетек из официальной части в романтическую.

– Училась. С Кириллом ругалась почти каждый день. Книгу не трогала, – оранжевая спираль мандариновой кожицы упала на пол, но Катя не обратила на это внимания. Она хотела было рассказать Эльдару об убийстве Тани, но потом передумала и полюбопытствовала: – Слушай… Извини, если лезу не в свое дело, но ты на самом деле умирал и ожил, или просто инсценировал смерть и уехал из Турьевска?

Эльдар непринужденно засмеялся. Налил по третьей. Катя послушно осушила свой бокал и почувствовала, как ноги наполняет приятной тяжестью. Хмель заключил ее в мягкие теплые объятия, и впервые за долгое время Катя смогла поверить, что не все так плохо.

– Просто ты обещал тогда рассказать…, – словно извиняясь за неуместное любопытство, промолвила она. Эльдар улыбнулся и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Катя сидела ни жива, ни мертва. Ее бросило в жар – то ли от выпитого, то ли от взгляда Эльдара, который она не могла понять до конца.

– Вот, сама послушай, – он осторожно взял Катю за руку и положил ее ладонь на грудь – на то самое темное пятно, которое растирал мазью после схватки с бисами. Вопреки ожиданиям, сердцебиения Катя не уловила – зато почувствовала, как где-то в глубине возится что-то маленькое, твердое, усеянное острыми наростами. Эта возня создавала впечатление того, что невидимое нечто крайне деловито занято какими-то невероятно важными вещами, и к нему лучше не лезть со всякими глупостями.

– Еще один магический артефакт, – негромко произнес Эльдар, – который поддерживает мою жизнь. Не спрашивай, я и сам не знаю до конца, кто я сейчас.

Катя и не думала спрашивать. Сейчас, когда Эльдар спокойно, однако очень уверенно, словно осознавая свое право, держал ее руку, ей было одинаково страшно и говорить, и хранить молчание. А потом он вплотную придвинулся к ней, мягко убрал с лица ту самую непослушную прядку, которая всегда выбивалась из прически, и приник к ее губам в поцелуе, и Катя с облегчением подумала, что наконец-то все идет так, как надо.

«А как это – как надо? – вдруг зазвучал в ее ушах незнакомый женский голос. Отчего-то Катя готова была биться об заклад, что он принадлежит Лизе Поплавской. – Ты хоть примерно представляешь, сколько таких вот наивных дурочек он тут укладывает? Да-да, прямо здесь, на этом диване. Что гарсон так на тебя пялился, как думаешь?»

Рука Эльдара неторопливо, словно вступая на неведомую территорию, нырнула под ее тонкий свитер. Кате казалось, что от волнения она сейчас разучится дышать. Романтические переливы музыки за стеной сменило ритмичное пульсирующее бумканье из диджейских колонок. В низу живота стало разливаться трепещущее тепло – то ли от выпитого, то ли от уверенных прикосновений Эльдара, который осторожно стянул с Кати свитер и мягко уложил ее на спину.

«Технически он мертв, дорогуша, – продолжал внутренний голос. Теперь в нем появились язвительные нотки. – Покойник с колдовской батарейкой. И он бессовестно использует тебя для того, чтобы замедлить свое разложение, а ты это с радостью позволяешь. А по факту ты тоже топливо, как очень и очень многие до этого. А утром он тебя высадит у подъезда, уедет, как осенью от института, и забудет, что ты была. Эпизод в биографии, причем весьма и весьма незначительный».

– Неправда, – прошептала Катя. Освободив девушку от бюстгальтера, Эльдар с завораживающе томительной неспешностью принялся покрывать поцелуями ее грудь. Катя закусила губу, чтобы не позволить вырваться сдавленному стону. Ее смартфон на столе засветился входящим звонком Кирилла. Наверно, уже сотым за сегодня.

Молнию на стареньких джинсах заело, и Эльдар безжалостно ее доломал. Подушки полетели с дивана на пол, освобождая место. Покорно откинувшись на спину, Катя решила больше не сдерживаться и полностью раствориться в блаженном наваждении. Музыка билась в стены штормовыми волнами, телефон на столе пискнул и разрядился, а Катя хотела только одного – чтобы это не прекращалось – и, вцепившись в плечи Эльдара, подавалась ему навстречу, растворяясь в едином с ним ритме, и чувствовала, что наконец-то обрела то, что всегда мечтала найти. Наконец-то былью стала не страшная, а хорошая сказка.

Это была не знакомая ей унылая физкультура. Далеко нет. Огненный шар в животе содрогнулся и лопнул, и от нахлынувшей волны наслаждения у Кати потемнело в глазах.

Шторм закончился, и волны мягко вынесли Катю на берег.

Потом она в изнеможении обмякла на диване и, когда Эльдар опустился рядом, еле слышно промолвила:

– Пожалуй, мне надо умыться…

Ей просто надо было хоть что-то сказать: хранить молчание сейчас казалось невозможным, просто физически невыносимым. Задумчиво наматывая на палец длинную прядь ее волос, Эльдар ответил:

– Не спеши, успеется еще. Торопиться некуда.

Но невесомые минуты блаженства утекли без возврата, и реальный мир по контрасту с ними показался неуютным и холодным. Освободившись от руки Эльдара, Катя встала с дивана и принялась одеваться. Жалко сломанную молнию – ходить зимой с расстегнутой ширинкой как-то некомильфо, но что поделать… Не говоря ни слова, Эльдар с изумленным молчанием смотрел, как она натягивает белье, и Катя откуда-то знала, что он не должен ничего говорить, кроме, возможно, вялого и равнодушного «давай, пока». Однако Эльдар потянул к себе рубашку, брошенную на спинку дивана, и с искренней заботой в голосе спросил:

– Кать, что с тобой?

– Ничего, – процедила она сквозь зубы. Если несколько минут назад Катя купалась в расслабленном удовольствии, словно кошка, налакавшаяся теплого молока, то теперь ее неотвратимо заполнял невесть откуда взявшийся гнев. Виноват ли в том был голос, нашептывавший Кате гадости, или что-то еще, но сейчас она всей душой ненавидела Эльдара и понимала, что готова разодрать ему физиономию, если он хоть пальцем к ней прикоснется.

– Катя, – окликнул Эльдар уже жестче. Поправив воротник свитера, Катя подхватила сумку и решительно двинулась к выходу. Сейчас ее направляла чья-то настолько сильная воля, до краешка уверенная в своей правоте, что Катя даже не задумывалась о сопротивлении.

Смартфон с разбитым экраном остался на столе. И черт с ним. Завтра же утром Катя купит новый телефон, с которым не связано никаких воспоминаний. Раз уж рвешь с прошлым, то рви до конца.

Эльдар догнал ее через десять минут, на стоянке перед клубом, где Катя безуспешно высматривала такси среди припаркованных машин. Шел тихий пушистый снег, мороз пощипывал лицо, обещая к утру развернуться во всю силу. Подхватив девушку за локоть, Эльдар резко развернул ее к себе и произнес:

– Лиза, подожди, что с то…

– Я! Тебе! Не Лиза! – рявкнула Катя так, что дворняга, выбиравшая из перевернутой урны какую-то жалкую еду, шарахнулась в сторону, поджав хвост и заскулив с перепугу.

– Оговорился, прости, – сказал Эльдар, не ослабляя хватку. Катя дернула рукой и зашипела от боли, прострелившей ее от запястья до плеча. – Кать, что случилось-то?

И тогда Катя нанесла удар.

Она сама не поняла, что произошло, и готова была поклясться, что ничего не делала, но Эльдара вдруг отбросило от нее, и он отлетел в сугроб. Наваждение тотчас же иссякло, словно некто, руководивший Катей последние десять минут, решил, что задача выполнена и можно уходить – а Катя с ужасом осознала, что каким-то непостижимым образом только что разбила Эльдару нос. Сдавленно ругаясь, он поднялся и, зачерпнув пригоршню снега, приложил ее к лицу; Катя испуганно подошла и протянула было руку, чтоб дотронуться до его плеча.

– Эльдар, прости, я не знаю, что это было, – залепетала она. Кровавые потеки на лице делали Эльдара похожим на того неудержимого монстра, который осенью разорвал пятерку бисов, и это было до того жутко, что у Кати подкосились ноги, и она едва не упала на снег. – Я, правда, не знаю, прости, пожалуйста… Я не хотела…

– Стой ровно, – мрачно приказал Эльдар и знакомым движением запустил руку Кате под волосы. Она ожидала, что земля обморочно поплывет под ногами, как тогда, когда Эльдар в первый раз проверял ее на наличие колдовских способностей, но ничего не произошло, и в движениях, которыми Эльдар ощупывал Катину голову, была только придирчивая требовательность покупателя, со знанием дела выбирающего товар на рынке.

– Больно, – жалобно проговорила Катя. Эльдар отпустил ее, смахнул с лица кровь и талую воду, и жестко скомандовал:

– Пошли.

Потом они ехали через весь город к Катиному дому на окраине, и Эльдар не произносил ни слова. Он закрылся своим молчанием, словно латами и щитом, он был непроницаемой каменной глыбой, и это было настолько необычно и жутко, что Катя, кажется, впервые с момента их встречи окончательно поняла, с кем именно имеет дело, и ей стало страшно до колик. Вжавшись в пассажирское сиденье, она даже дышать боялась. Когда машина остановилась возле ее подъезда, Эльдар некоторое время сидел, не говоря ни слова, лишь задумчиво постукивал пальцами по рулю, отбивая смутно знакомый ритм.

– Ты меняешься, – сказал он, в конце концов. – Книга тебя выбрала, но ей не нравится, что ты человек. И, похоже, ты превращаешься в кого-то другого. Медленно, но верно.

– В кого? – смысл сказанного, похоже, пока до Кати не доходил. Эльдар задумчиво пожал плечами. От темного пятна на стене возле подъезда отделилась человеческая фигура и медленно пошла в сторону внедорожника. Эльдар отстегнул ремень безопасности и произнес:

– Хотел бы я знать…

Глава 3

То, что Катя, которая каких-то полчаса назад таяла в его объятиях, словно кусочек масла на сковороде, и исцарапала ему всю спину, умоляя не останавливаться, внезапно обернулась припадочной фурией и впала в такую ярость, что едва не выдавила Эльдару энергетический узел на переносице, его, мягко говоря, удивило. Сейчас она сидела, затаив дыхание, и всеми силами старалась занимать как можно меньше места в машине.

Ну ничего. Потерпит. Можно считать это воспитательными мерами.

Камень меречи едва ощутимо вибрировал, залатывая разбитый нос. В организме Эльдара артефакт отвечал и за регенерацию тканей тоже; теперь господин Смирнов – воскреснув из мертвых, Эльдар решил взять девичью фамилию матери, чтобы лишний раз не отсвечивать ненужным людям – не испытывал никаких проблем со здоровьем, да и выглядел как раз на те тридцать два года, которые значились в его новом паспорте. А Катя ударила его со знанием дела, так, будто всю жизнь только тем и занималась, что метала энергетические шары в недругов. Сейчас, старательно создавая вокруг себя тяжелую ауру гнева и неприступности и глядя, как в свете фар мечутся снежинки, словно рой растрепанных насекомых, Эльдар вспомнил, как его убили несколько лет назад – размазали по стенке одним ударом примерно с такой же легкостью, с какой сегодня отличилась Катя Дубцова. Та самая Катя, в которой еще осенью не было ни крупицы магии.

Неудивительно, что она понравилась книге. Не могла не понравиться – артефакты никогда не выбирают владельца просто так, повинуясь порыву или капризу. Мягкая, отзывчивая, искренняя и всегда идущая на компромисс Катя словно собрала в себе все те черты, которых изначально были лишены маги. Искоса глядя в сторону пассажирки, Эльдар думал о том, что она действительно хороший человек – но, к сожалению, всего лишь человек, а книге это было не по душе.

Неудивительно, что она пришлась по сердцу и ему тоже – в Кате была та легкая чистота души, которой отчаянно недоставало в мире Эльдара. Тогда, осенней ночью, когда она все-таки заснула, он лежал рядом, едва дыша, и не сомкнул глаз до рассвета, думая о том, как ему хочется присвоить эту девушку, и прекрасно понимая, что делать этого ни в коем случае нельзя.

Вот и доигрались.

– Я умру? – жалобно спросила Катя. Эльдар вопросительно поднял бровь: он действительно удивился такому вопросу.

– Нет. С чего ты взяла? – поинтересовался он, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Не знаю, – откликнулась Катя. – Эльдар, прости меня. Я сама не знаю, что случилось.

Человек, который, спотыкаясь, приблизился к машине, был очень грязен, очень пьян и очень зол. Похоже, к вопросу заливания глаз он подошел давно, основательно и проявляя невероятное рвение: молодое и когда-то привлекательное лицо уже успело приобрести неприятную багровую одутловатость знатного литрбольщика, одежда, изначально недешевая, была загажена до такой степени, что и на пугало жалко надеть. Всмотревшись в пассажирку, парень вдруг саданул кулаком по капоту и заорал так, что во дворе все кошки разбежались:

– Катька, шалава! Вылазь, тварь!

«BMW X6, – как-то отстраненно подумал Эльдар. – Хаманновский тюнинг. Только месяц назад расплатился».

Он ощутил невольную брезгливость. Машина ему очень нравилась, и теперь, когда какая-то расплескавшаяся синева колотила по ней грязными лапами, Эльдар почувствовал растущий гнев. Катя медленно сползала с кресла куда-то вниз, словно хотела спрятаться.

– Вылазь, давай! Весь вечер звоню, а ты бл*дуешь там! Не пойми с кем! Вылазь!

Он стукнул по капоту еще раз, но в сторону пассажирской двери не двинулся. Видимо, в их отношениях было заведено так, что, несмотря на все привороты, Катя послушно шла к нему сама – либо парень все-таки не пропил ум настолько, чтобы не бояться водителя.

– Выходи, – равнодушно процедил Эльдар. – Видишь, человек надрывается.

Отчасти это было его маленькой, но приятной местью за разбитый нос – но все-таки больше всего Эльдару хотелось посмотреть, как книга, дергавшая Катю за ниточки, будет реагировать на прямую агрессию со стороны привороженного.

– Вылазь, бл*дища!

В нескольких окнах вспыхнул свет. Любопытные соседи прильнули к окнам. Эльдар подумал, что на таком краю географии, как этот, подобные номера давным-давно включены в квартплату. Катя потянулась было к ручке двери, но потом обернулась и с мольбой посмотрела на Эльдара. В ее глазах стояли слезы.

– Пожалуйста…, – едва слышно прошептала она. Эльдар вздохнул.

– Иди, прикрою.

Катя послушно выскользнула в ночь и приблизилась к буйному Кириллу, который, не тратя времени даром, влепил ей такую оплеуху, что Катя свалилась на капот и сползла вниз. «Хаманновский тюнинг», – устало подумал Эльдар и отправился заступаться.

– Эй, родной, – окликнул он Кирилла тем самым тоном из своей прежней жизни в Турьевске, который и не таких людей заставлял вытягиваться во фрунт и трястись от страха. – Ты ничего не попутал, нет?

Как и следовало ожидать, домашний боксер предпочитал отрабатывать навыки ближнего боя только на женщинах. Увидев Эльдара прямо перед собой и правильно оценив выражение его лица, он совершенно благоразумно задал стрекача – вот только далеко убежать ему не удалось.

Сидевшая на дороге Катя заливалась слезами – и Эльдар увидел, что ее правая рука выброшена вперед и пальцы сведены в идеальном по технике исполнения жесте Хаармин, несущем быструю и мучительную смерть. Эльдар бросился к девушке и стиснул в кулаке ее скрюченные ледяные пальцы – какой бы сволочью ни был Кирилл, но выжигания внутренностей он точно не заслужил. Однако было поздно – бегущий человек издал душераздирающий крик и рухнул на землю.

Во дворе воцарилась тяжелая глухая тишина. Эльдар держал ревущую Катю, чувствовал, как ладонь медленно наливается огнем – останавливать чужие боевые заклинания, тем более, такой силы, как Хаармин, это вам не шутки – и думал о том, что девчонку надо прятать, да подальше и понадежнее, и не только от человеческой полиции, но и от собратьев-магов. Катя захлебывалась в рыданиях, уткнувшись лбом в его плечо. Эльдар осторожно поставил ее на ноги и произнес:

– Кать, уезжать надо.

Темный силуэт лежащего Кирилла был настолько неподвижен, настолько лишен любого признака жизни, что Эльдар впервые за сегодняшний вечер ощутил дуновение настоящей тревоги – понимания того, что случилось нечто необратимое.

– Больно, – прошептала Катя. Она осторожно прикоснулась к лицу, опустила руку, снова подняла к щеке и медленно провела по ней кончиками пальцев, словно сомневалась, ее ли это щека. Этот простенький жест почему-то заставил Эльдара поежиться от неприятного предчувствия. Он аккуратно, однако очень быстро усадил ее в машину, застегнул ремень безопасности и сказал:

– Все будет хорошо, Кать. Я все исправлю.

К сожалению, он и сам в это не верил.

***

Эта ночь оказалась одной из самых длинных, мучительных и тяжелых в жизни Эльдара.

Превращение Кати развивалось настолько стремительно, что он стал бояться, что не успеет довезти ее до своей квартиры. В дороге девушка окончательно лишилась разума, стала метаться и бредить, а на кончиках ее пальцев засветились голубые огоньки. Порой Катя поднимала руки к голове, и тогда выражение ее лица, озаренного мертвенным белым светом, текущим из ладоней, становилось мрачным и невероятно зловещим.

В растрепанных темных волосах вспыхивали и гасли бело-голубые молнии, а сами волосы медленно шевелились, словно голову девушки венчала корона из мелких ядовитых змей. Эльдар, кажется, даже слышал их шипение. Машина летела сквозь ночь и снег, и он наконец-то начал понимать, кем именно книга делает свою владелицу, но не мог не гнать от себя мысли о том, что Катя неотвратимо становится эндорой – а это было плохо. Очень плохо. Он никогда не сталкивался с эндорами, только читал о них и сейчас сомневался, что сможет справиться с тем, во что превращалась Катя.

Дома он уложил Катю на кровать, отточенными быстрыми движениями соткал золотистую энергетическую сеть и набросил на лежащую девушку, надеясь, что сеть достаточно крепка, чтобы удержать растущую мощь и не дать Кате покалечиться. Сейчас девушка словно светилась изнутри – холодное сияние заливало квартиру, и Эльдар видел смутные очертания внутренних органов и раскинутое дерево вен и сосудов в распростертом теле.

Эндора… Это не плохо, это просто хуже некуда. Если превращение завершится, и Катя сумеет остаться в живых, то получит самую страшную и редкую магическую способность из существующих – повелевать мертвыми. Некромантов ненавидели и боялись; брат Лизы был некромантом, и большой совет магов единогласно постановил казнить его, как только дар стал проявляться. Раньше Эльдар первым согласился бы с таким решением – но теперь он был живым мертвецом, а эндора была Катей.

И это являлось очень серьезной проблемой.

На некоторое время наступило затишье. Сияние угасло, а Катя задышала глубже и ровнее. Эльдар взял телефон и выбрал номер Гамряна. Половина третьего ночи, старый друг наверняка пошлет его открытым текстом в самые дальние дали.

– Помнишь девочку с книжкой? – прямо спросил он, не давая Гамряну возможности высказаться по поводу ночных звонков. – Геворг, она эндора. Полчаса назад она убила человека. Хаармин, причем идеально сделанный. Как будто всю жизнь воюет.

Гамрян ошарашено промолчал, потом вымолвил:

– Твою же мать…

– Что делать? – спросил Эльдар. Растерянность Гамряна, о котором Эльдар всегда думал, что он способен лишить любую, даже самую заковыристую проблему, внушила ему оторопь. – Она у меня дома, я закрыл ее сетью.

– Уходи, – отчеканил Гамрян с такой пугающей уверенностью, что Эльдару в очередной раз за вечер стало не по себе. – Эльдар, уходи оттуда. Как можно скорее.

– Но…

– Беги! – рявкнул Гамрян. – Она тебя порвет, придурок! Бе…

Голос оборвался, и динамик излился шипящими помехами. Чужая рука вытянула бесполезный уже телефон из ладони Эльдара, и голос, который никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы принадлежать Кате, с обманчивой нежностью произнес:

– Бежать не надо.

Эльдар выдохнул. Обернулся.

Эндора парила в воздухе, широко раскинув руки. Вздыбленные волосы окружали голову огненным венцом, в темных провалах на месте глаз пылали ледяные огни, тело оплетали десятки суставчатых молний. Она была невыразимо, смертельно прекрасна – как бывает прекрасен шторм, несущий неотвратимую гибель. Эльдар смотрел и не мог ни закрыть глаза, ни отвести взгляда. Существо, заменившее несчастную Катю, было олицетворением невиданной мощи, идущей из темных глубин веков, когда жрицы-эндоры призывали мертвецов, стоя на залитых жертвенной кровью ступенях храмов, а потом спускались в мрачное царство Аида, чтобы увенчать себя коронами из золотых асфоделей и швырнуть к черному трону владыки вырванные сердца тех, кто откликнулся на их призыв.

– Бежать не надо, – пророкотал голос: так грохочет гром, ворочаясь в центре грозовой тучи. – От смерти не убежишь.

Жест эндоры был небрежным и изящным – но Эльдара отшвырнуло в стену с такой силой, что на несколько мгновений он потерял сознание и не видел, как эндора с величавой медлительностью опустилась на пол и подошла к нему.

– Тот, кто носит печать смерти, – с неожиданной нежностью промолвила она, со спокойной легкостью переворачивая Эльдара на спину, – уже не должен спасаться от нее.

Камень меречи пульсировал в груди так, словно хотел вырваться и удрать неведомо куда. Эльдар сдавленно зашипел от боли, кромсавшей его на куски; падая от удара эндоры, он раскроил кожу на голове об угол картины, и теперь кровь заливала глаза, не позволяя увидеть комнату. Эндора медленно и осторожно опустилась на него, провела холодными ладонями по шрамам на груди, и Эльдар готов был поклясться, что в ее неторопливых движениях была пусть извращенная и мучительная, но ласка.

– Не бойся, – ворчание грома стало далеким и мягким, и тогда Эльдар зажмурился и отдал приказ на полное перевоплощение. Он хотел было попросить у Кати прощения напоследок, но не успел. Человеческое тело отбросило в сторону, как ненужный фантик – голодная меречь вырвалась на свободу и молниеносно стиснула эндору в смертоносных объятиях.

Повелительница мертвых взревела от неожиданности и боли – все-таки она была человеческим существом и никогда не смогла бы сражаться с меречью на равных. Обхватившие ее тяжелые кольца драконова туловища затягивались все туже, раззявленные пасти клацали изломанными зубами в каких-то миллиметрах от вопящего от ужаса лица. Хвост, оплетавший бедра и ноги, раздулся от напряжения, послышался отвратительный хруст костей, и эндора взвизгнула и обмякла, окончательно лишившись способности к сопротивлению. Когда угасли последние молнии, и квартиру залила тишина, меречь осторожно и медленно ослабила хватку.

Теперь эндора не представляла опасности. Меречь деловито обнюхала ее и вальяжно отправилась туда, где лежало тело Эльдара. Боднув одной из голов человека, не подававшего признаков жизни, меречь свернулась рядом с ним в подобие клубка и растворилась в воздухе. Короткая битва чудовищ завершилась окончательно.

Вскоре Эльдар зашевелился и сделал попытку подняться. Со второго раза у него это получилось, и Эльдар, стараясь не смотреть в сторону девичьего тела, лежащего на ковре, заковылял в ванную – смыть кровь, быстро подлатать рану на голове подходящим заклинанием и поправить качающийся зуб. Он не знал, что помогло ему больше, ледяная вода или заговоры на древнем языке магов, но в разгромленную комнату Эльдар вернулся спокойным ровным шагом. Силы почти вернулись к нему, хотя он прекрасно знал, что за такое быстрое перевоплощение ему еще предстоит расплатиться несколькими днями тошноты и головной боли.

Изломанная эндора по-прежнему лежала у кровати, там, где ее бросила меречь. Эльдар опустился на колени рядом, перевернул оказавшееся неожиданно тяжелым тело и угрюмо убедился в том, что преображение Кати состоялось. Пусть перед ним сейчас лежала самая обычная девушка, у которой, по всей видимости, были сломаны несколько ребер и вывихнута правая нога – Эльдар совершенно отчетливо видел темные нити силы, принадлежащие повелительнице мертвых и вплетенные в ауру Кати.