Золотая нить

Светлана Жарникова

Золотая нить

Предисловие

Книга Светланы Васильевны Жарниковой «Золотая нить» посвящена древнейшим корням русской народной культуры. Автор – доктор исторических наук, искусствовед и этнограф более двух десятилетий отдала изучению традиционной народной культуры Русского Севера. В предлагаемой вниманию книге традиции и обряды, художественное творчество и песенный фольклор населения Русского Севера рассматриваются с позиций «полярной гипотезы», сформулированной в тысяча девятьсот третьем году выдающимся индийским ученым Б. Г. Тилаком. Суть этой гипотезы заключается в том, что в древнейший период своей истории, вплоть до рубежа четвертого тысячелетия до новой эры, предки практически всех европейских народов и некоторых народов Азии (индоевропейцы) проживали на территории Восточной Европы – своей прародины. Часть этих народов, являвшихся предками иранцев и индийцев, или как они сами себя называли «арьев», жила в высоких широтах – в Приполярье и Заполярье.

В наши дни «полярная гипотеза» Тилака приобретает все большее количество сторонников среди ученых разных стран.

Светлана Васильевна Жарникова, разделяя взгляды выдающегося индийского ученого, внесла свой вклад в дальнейшую разработку и подтверждение «полярной гипотезы» Тилака и превращение ее из гипотезы в «теорию полярной прародины индоевропейцев».

В книге Светланы Васильевны Жарниковой «Золотая нить» живым, популярным языком рассказывается о сенсационных открытиях, сделанных автором в восьмидесятых – девяностых годах двадцатого века, среди которых определение местонахождения легендарных «священных северных гор» арьев, воспетых в мифах и преданиях, поиски которых велись учеными разных стран более ста пятидесяти лет. Книга повествует о сложившихся в глубокой древности на севере Восточной Европы и унесенных арьями в третьем-втором тысячелетиях до новой эры на территорию Ирана и Индостана обрядах и обычаях, доживших до наших дней в одинаковых формах, как в Индии, так и на севере России. Многие из них впервые получают объяснение на основе древних арийских текстов.

Из книги Светланы Васильевны Жарниковой читатели узнают о сложной символике древних орнаментов, возраст которых иногда превышает двадцать тысячелетий, донесённых севернорусскими ткачихами и вышивальщицами до наших дней. О глубоких много тысячелетних истоках образов наших народных песен, сказок, былин, заговоров и так далее В наш век бурного развития национального самосознания, поиска народами своих этнических корней и возникающих зачастую на этой почве конфликтов, книга Светланы Васильевны Жарниковой является чрезвычайно актуальной и важной в осознании народами их родственных связей и в укреплении деловых и дружественных контактов.

Доктор исторических наук, Лауреат премии Джавахарлала Неру – Наталья Романовна Гусева

Введение или Нить Знания

Русский Север – удивительный, сказочный край. Он воспет в наших древних песнях, былинах, преданиях и легендах. И не только в них. О далекой северной стороне Гиперборее, что лежит близ берега холодного Кронийского океана, рассказывают и самые древние мифы Греции. Они поведали нам о том, что именно здесь, за суровым северо-восточным ветром Бореем, находится земля, где растет чудесное дерево с золотыми яблоками вечной юности. У подножия этого дерева, питая его корни, бьет ключ живой воды – воды бессмертия. Сюда, за золотыми яблоками дева-птиц Гесперид, отправился когда-то герой Геракл. На далеком севере, в Гиперборее, у Тартессы – «града, где спят чудеса всего мира, пока им не придет срок родиться и выйти к смертным на землю», ждал Геракла золотой челн Солнца. И это не удивительно, ведь Гиперборея – родина солнечного Аполлона и сюда его, согласно древнегреческому мифу, каждое лето приносили белоснежные крылатые кони-лебеди.

Но не только древние греки в своих преданиях воспели далекий северный край. Из глубины тысячелетий звучит этот гимн земле, лежащей у северной границы мира, близ берегов Молочного (Белого) моря: «Над злом возвышается та страна, а потому Вознесенной зовется! Считается, что она посредине между востоком и западом… Это вознесенного Золотого Ковша дорога… В этом обширном северном крае не живет человек жестокий, бесчувственный и беззаконный… Там мурава и чудесное древо богов… Здесь Полярную Звезду укрепил Великий Предок… Северный край «вознесенным» слывет, ибо он возвышается во всех отношениях». Такими проникновенными словами повествует о далеком приполярном севере древнеиндийский эпос «Махабхарата».

Русский Север – его леса и нивы не топтали орды завоевателей, его свободный и гордый народ в большинстве своем не знал крепостного гнета, и именно здесь сохранились в чистоте и неприкосновенности древнейшие песни, сказки, былины Руси. Именно здесь, по мнению многих исследователей, сохранились такие архаические обряды, ритуалы, традиции, которые древнее не только древнегреческих, но даже и зафиксированных в Ведах, самом древнем памятнике культуры всех индоевропейских народов.

О значительной близости славянской и ведической мифологии писал еще в девятнадцатом веке Афанасьев, который придавал огромное значение схождениям в мифологических сюжетах и обрядовой практике у восточных славян и древних арьев.

Эти схождения и зримые параллели отмечены в трудах русских историков и лингвистов девятнадцатого – начала двадцатого веков.; достаточно вспомнить работы Востокова, Срезневского, Миллера, Бартольда, Гальковского и других. Идея единства истоков народной культуры славян и ираноязычных народов Восточной Европы красной нитью проходит в работе Городцова «Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве». Индолог Наталья Романовна Гусева в своей работе «Индуизм» ставит вопрос о наличии древней индославянской общности, которую отличало не только значительное языковое сходство, но и исключительная культурно-хозяйственная близость, сложившаяся в условиях очень длительного совместного обитания.

Она пишет: «В глубокой древности складывались не только общие или крайне близкие языковые явления, но и те общие или сходные религиозные представления, которые можно проследить и в среде славянских народов, и в среде индоарьев… Схождения индо-славянской сакральной лексики и ритуальной практики могут быть единственно результатом древних и длительных контактов между предками той и другой группы народов».

Так как большинство современных ученых считает, что на рубеже второго – первого тысячилетий до новой эры племена арьев уже находились в Северо-Западной части полуострова Индостан, то естественно предположить, что сходные религиозные представления и мифология арьев и славян сложились значительно раньше.

Известный переводчик гимнов Ригведы – древнейшей части Веды (риг – изреченное, веда – знание) на русский язык – Елизаренкова пишет: «По глубочайшему убеждению переводчика, при переводе с ведийского на другие языки русский язык обладает рядом несомненных преимуществ перед западноевропейскими языками. Эти преимущества определяются как большей степенью соответствия между ведийским и русским в силу лучшей сохранности в нем архаизмов, чем в западных языках, так и большей близостью русской (славянской) мифо-поэтической традиции к индоиранской».

И действительно, давайте, сравним слова этих, столь, казалось бы, далеких сегодня друг от друга языков: русского и языка священных текстов Древней Индии – санскрита. Сравним, к примеру, имена богов Веды и славянской древности. Бог огня – Агни, еще его зовут Кравьяд (то есть поедающий сырую плоть), Яма – бог смерти, яга – жертва на санскрите (и вспомним нашу Бабу-Ягу).

Имя славянского Стрибога состоит из двух частей – «стри» – простираться (санскрит) и «бхага» – милостивец (санскрит); имя Неба – Сварог – от санскритского слова «сварга», что и значит – небо (отсюда и славянское наименование солнца – Сварожич, то есть сын неба – Сварога). И наконец, русская «сваха» – женщина, соединяющая женихов и невест, создающая новые семьи и зажигающая новые «семейные очаги», и жена ведического бога огня («Агни») – Сваха. Огромное количество схождений дает нам и обыденная лексика:

Русский язык – Вас, санскрит– Вас, русский – Вам, санскрит– Вам, русский – Нас, санскрит– Нас, русский – Те, санскрит– Те, русский – То, санскрит– То, русский – Тот, санскрит– Тат, русский – Этот, санскрит – Этат,

русский – Когда, санскрит – Када, русский – Тогда, санскрит – Тада, русский – Свой, санскрит – Свая, русский – Твой, санскрит – Твая, русский – Свояк, санскрит – Свака, русский – Дядя, санскрит – Дада, русский – Брат, санскрит – Братра, русский – Деверь, санскрит – Девара, русский – Матерь, санскрит – Матри, русский – Праматерь, санскрит – Праматри, русский – Сноха, санскрит – Снуша, русский – Диво, санскрит – Диво, русский – Дева, санскрит – Деви, русский – Речь, санскрит – Рич, русский – День, санскрит – Дина, русский – Свет, санскрит – Швета, русский – Зима, санскрит – Гима, русский – Снег, санскрит – Снега.

Мы пользуемся таким словом как «гать», «гати» в значении – дорога, проложенная по болоту, но в санскрите «гати» – проход, путь, дорога. Санскритскому слову «гали» – оскорбительные речи, ругательства, есть русский аналог – «изгаляться», «галиться»;

санскритскому «дра» – идти, бежать – соответствует русское «драпать»;

слову «радана» – плач, слезы, наше – «рыдание»;

санскритскому «вакья» – слово, разговор, русское «вякать».

Зачастую мы просто пользуемся тавтологиями, соединяя два слова с абсолютно одинаковым значением: мы говорим «трын-трава», но в санскрите «трин» и значит «трава»; мы говорим «карнаухий», но в санскрите «карна» и значит ухо; мы говорим «дремучий лес», но в санскрите «друма» и значит дерево.

Эти примеры можно было бы продолжать еще долго. Так, например, в вологодских и архангельских диалектах встречаются такие слова, сохранившиеся с глубокой древности:

Севернорусское диалектное слово – адина – ненасытный, прожорливый и санскритское слово – адина – принятие пищи, наслаждение, веселый.

Севернорусское – арвина – дратва для починки обуви и санскрит – арван – бегущий, спешащий.

Севернорусское – арсей – жидкое болото с темной водой и санскрит – арш – течь, скользить.

Севернорусское – бат – очевидно, вероятно и санскрит – бат – поистине.

Севернорусское – бус, бусо бусый, бусенец – копоть, грязь, пасмурно, серый, мелкий моросящий дождь, туман, испорченные продукты и санскрит – буса – пар, угар, отбросы.

Севернорусское – варака – неряшливый, убогий, неудачник и санскрит – варака – бедный, жалкий.

Севернорусское – варахоба – неповоротливая, неуклюжая, грязнуля и санскрит – вараха – кабан (свинья).

Севернорусское – варя – лицо и санскрит – варя – овал.

Севернорусское – вирава – крик, шум и санскрит – вирава – крик, шум.

Севернорусское – гуня – белье, нижняя рубаха и санскрит – гуна – нить.

Севернорусское – дивья – легко, хорошо, удивительно, повезло и санскрит – дивья – удивительный, прекрасный, чудесный, небесный.

Севернорусское – душина – дурной запах и санскрит – душти – разложение, гниение.

Севернорусское – душить – вонять и санскрит – душ – быть плохим.

Севернорусское – етистый – яркий, красивый и санскрит – ета – переливающийся, сверкающий.

Севернорусское – жвар – напряженная работа, горячая пора, страда и санскрит – жвар – горячий, раскаленнымй.

Севернорусское – жварить – торопиться делать что-либо и санскрит – жвара – жар, лихорадка.

Севернорусское – калить – ругать, понуждать и санскрит – калана – понуждение.

Севернорусское – караксы – руки и санскрит – кара – работа, рука.

Севернорусское – кувай – глухонемой и санскрит – кувате – звучать.

Севернорусское – ку'ка – не звука и санскрит – ку – звук.

Севернорусское – кульнуть – упасть в воду и санскрит – кула – река, ручей, канал.

Севернорусское – кулина – богатая женщина и санскрит – кулина – родовитый, знатный.

Севернорусское – курдана – провал в высохшей реке, омут и санскрит – курдана – трещина.

Севернорусское – кумка – чашка и санскрит – кумбха – кувшин, горшок.

Севернорусское – кретать – двигать, перемещать и санскрит – критья – дело, действие, волшебство.

Севернорусское – лавина – сено и санскрит – лавана – покос.

Севернорусское – малава – нечистая сила, приведение и санскрит – малавант – грязный.

Севернорусское – мат'аня – милый, возлюбленный и санскрит – матта – влюбленный.

Севернорусское – мад'аня – милая, возлюбленная и санскрит – мадана – любовь.

Севернорусское – наянка – бойкая, веселая и санскрит – наяна – образ жизни, разумное поведение.

Севернорусское – ощурить – поджаривать и санскрит – оша – горение, сгорание.

Севернорусское – пакши – руки, перья, крылья и санскрит – пакша – крыло, боковая сторона тела.

Севернорусское – папин – безнравственный, злодей, негодяй и санскрит – папин – безнравственный, злодей, негодяй.

Севернорусское – сарга – кусок бересты или полоска металла, связывающая рабочую часть косы-горбуши с деревянной рукоятью и санскрит – сарга – управляющая движением.

Севернорусское – упавод – отрезок времени, время ожидания и санскрит – упавод – ждать, пост, воздержание.

Севернорусское – хара – песок и санскрит – хара – желтый, золотистый.

Стоит отметить, что один из крупнейших современных американских лингвистов П. Фридрих считает, что праславянский язык лучше всех других индоевропейских языков сохранил древнейшую индоевропейскую систему названий деревьев, из чего он делает вывод, что предки славян в общеславянский период жили в такой природно-климатической зоне, которая соответствует прародине индоевропейцев, и «после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжали жить в подобной области».

Надо сказать, что еще выдающийся лингвист первой трети двадцатого века Мейе был убежден, что древнеславянский язык является одним из самых древних в общеиндоевропейской семье и продолжает «без какого-либо перерыва развитие общеиндоевропейского языка: в нем нельзя заметить тех внезапных изменений, которые придают столь характерный вид языкам греческому, итальянскому (особенно латинскому), кельтским, германским…

Славянский язык – это индоевропейский язык, в целом сохранивший архаический тип». Советский языковед Горнунг считал, что предки арьев (индоиранцев) в конце третьего тысячилетия до новой эры заселяли северо-восток Европы и находились где-то около Средней Волги, а другой выдающийся советский лингвист Абаев пишет: «Через ряд столетий пронесли арии память о своей прародине и ее великой реке Волге».

Еще в двадцатых годах двадцатого века академик Соболевский говорил о том, что на громадных просторах европейской России, вплоть до северных областей, господствуют названия, в основе которых лежит какой-то древний индоевропейский язык. Он писал в своей работе «Названия рек и озер Русского Севера»: «Исходный пункт моей работы – предположение, что две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, вплоть до подыскания более подходящего термина, именую скифским».

В пятидесятые годы двадцатого века шведский ученый Еханнсон пришел также к выводу о том, что в географических названиях Скандинавии и вообще всего севера Европы присутствует мощная скифская подоснова.

Мы уже отмечали ранее, что во втором тысячелетии до новой эры в Северо-Западную Индию со своей Восточноевропейской прародины приходят племена скотоводов и земледельцев, именующих себя «арьями», то есть «благородными». Часть арьев, и немалая, ушла со своей прародины в поисках лучшей доли, но трудно представить себе ситуацию, при которой все население значительной части Восточной Европы покинуло бы ее. Скорее всего такая ситуация просто невозможна, потому что «не выявлено исторических причин, которые могли бы вызвать обязательный всеобщий их уход из своей прародины». Вероятно, большая часть арийских племен осталась дома, на просторах Восточной Европы, чтобы стать предками будущих народов этой земли. И нет ничего удивительного в том, что академик Марр считал, что древняя подоснова славянства имеется далеко на севере, «в тех местах, которые до последнего времени считались отнюдь не славянскими и занятыми славянами уже на заре так называемого исторического времени».

Итак, тысячелетия назад уходили с этих земель племена арьев, чтобы обрести новую родину в Иране (правильно Арьяна – земля арьев) и Индии. Уходили и уносили с собой свои предания, сказки, мифы, верования, обряды, свои песни, танцы, своих древних богов. На новой для них земле, среди других народов они свято хранили память о своем прошлом, о своей прародине. Хранили свою и нашу память! Низкий поклон Вам, далекие братья и сестры, за то, что через тысячелетия пронесли Вы нашу общую святыню, наше общее прошлое, нашу общую память! За то, что сохранили золотые ключи от ушедших времен, и сегодня мы открываем ими сокровищницу прошлого своего народа. Нужно ли это нам?

На этот вопрос ответил еще в тысяча девятьсот одиннадцатом году выдающийся исследователь Русского Севера Андрей Журавский: «В «детстве» человечества – основы для познания и направления грядущих путей человечества. В эпохах «детства России» – путь к познанию России, к контрольному познанию тех исторических явлений нашей современности, которые представляются нам фатально сложными и не подчиненными правящей воле народа, но корни, которых просты и элементарны, как начальная клетка сложнейшего организма. Зародыши общественных «зол» – в личных каждого и всех. И мы обязаны всемерно воспользоваться опытами седого прошлого, и чем ближе к зародышам этого прошлого мы проберемся, тем сознательнее, вернее и увереннее пойдем «вперед». Именно история «детства человечества», именно этнография поможет нам познать логические законы естественного прогресса и сознательно, а не слепо, идти «вперед» самим и двигать «вперед» свой народ, ибо этнография и история – пути к познанию того «прошлого», без которого нельзя применить к познанию грядущего познание настоящего… Россия же меньше, чем какая-либо другая нация, может познать себя без помощи познания корней своего прошлого; а, не познав себя, невозможно познать других и учесть свои положения среди других, как, не исправив себя, невозможно исправить других… Погибли зародыши многих верований и идеалов, – будем же искать их отпечатки на предметах, пока не погибли навеки и они. Это отнюдь не только «интересно» или «любопытно», но жизненно важно, необходимо».

Глава первая

Белая Индия

К истокам народной культуры

Певчим цветом алмазно заиндевел

Надо мной древословный навес,

И страна моя, Белая Индия,

Преисполнена тайн и чудес!

(Николай Клюев «Поэту Сергею Есенину»)

В тысяча девятьсот третьем году в индийском городе Бомбее вышла в свет книга со странным и интригующим названием «Арктическая Родина в Ведах». Её автором был выдающийся борец за освобождение Индии от колониального гнета и замечательный ученый Бал Гангадхар Тилак. Посвятив всю свою жизнь исследованию культуры родного народа, он долго и тщательно изучал древние предания, легенды и священные гимны, рожденные в глубинах тысячелетий далекими предками индийцев и иранцев. И вот собрав те странные явления, которые были описаны в священных книгах индийцев «Ведах» и иранцев «Авесте», Б. Тилак пришел к выводу, ошеломившему его современников: Родина предков индоиранцев (или как они себя называли – «арьев») находилась на севере Европы, где-то около Полярного круга. Книга произвела на современников писателя впечатление разорвавшейся бомбы. Кто-то считал это добросовестным заблуждением, кто-то – сказкой, а кто-то и фальсификацией. И уж никак не укладывалось в голове, каким образом север Европы мог быть «благодатным краем», а ведь именно таким описывали его гимны «Ригведы», самой древней из «Вед».

Но в общем гуле недоверия раздавались и другие голоса – голоса тех, кто поверил Тилаку и также пошел в поиск по предложенному индийским ученым пути. Результаты не замедлили сказаться, и вслед за книгой Тилака вышла в тысяча девятьсот десятом году еще одна работа – книга русского ученого Евгения Елачича «Крайний Север как родина человечества». Как и в работе Тилака, в книге Елачича приводятся многочисленные выдержки из древних священных текстов Ригведы и Авесты, объяснить которые могла лишь только «северная» гипотеза их происхождения.

Надо сказать, что Веда (Знание) – гимны, мифы, описания обрядов, молитвы в течение многих тысячелетий передавались из поколения в поколение преимущественно в родах жрецов, а время возникновения самых древних частей Веды никому не известно. Оно может относиться к пятому – четвёртому тысячелетию до нашей эры, то есть к тому времени, когда (как считают некоторые историки) единый индоевропейский праязык распадается на отдельные диалектные группы.

Ученые, занимающиеся изучением индоевропейских языков, пришли к выводу, что у древних арийских языков со славянскими прослеживается гораздо большее количество схождений, чем с любым другим языком индоевропейской семьи. Созданные в глубокой древности общими предками славянских и индоиранских народов гимны Вед, наряду с древнеиранской Авестой, считаются одним из древнейших памятников человеческой мысли. Многие факты, сохраненные в мифах, преданиях, молитвах и гимнах, свидетельствующие о том, что создавались эти тексты на крайнем севере Европы, приводили в своих работах Тилак и Елачич.

Например: Великий бог Индра – могучий воин-громовержец – разделил своей властью небо и землю, надев их на невидимую ось как два колеса. И с тех пор звёзды кружатся над землей по кругам, а укреплена эта ось в небе Полярной звездой (Дхрувой – «нерушимой, неколебимой»). Такие астрономические представления, конечно же, не могли возникнуть в Индии. Только в полярных широтах во время полярной ночи видно, как звёзды описывают около стоящей неподвижно Полярной звезды свои суточные круги, создавая иллюзию круга неба над кругом земли, скрепленных, как колеса, неподвижной осью.

В гимнах Ригведы и Авесты говорится о том, что на родине арьев полгода длится день и полгода – ночь, а «год человеческий – это один день и одна ночь богов».

Естественно, жизнь вдали от Северного полюса не могла породить представления о долгой полярной ночи и дне, длящемся полгода. Как не могли люди, живущие вдали от севера, воспеть зарю такими словами:

«По правде, это было много дней,

В течение коих до восхода солнца

Ты, о заря, была видна нам!

Многие зори не просветлились до конца,

О, дай, Варуна, нам зари до света прожить».

Здесь певец древнего арийского гимна обращается к могущественному владыке небесного океана, хранителю космического закона и правды на земле богу Варуне (Паруне) с просьбой помочь пережить длинную тридцатидневную зарю и дожить до дня. Он просит:

«О, дай нам, длинная темная ночь,

Конец твой увидеть, о ночь!»

Интересно, что и в Ведах, и в Авесте сохранились воспоминания о полярной ночи, которая длится не более ста дней в году. Так, в индийском богослужении есть обряд подкрепления бога-воина и громовержца Индры ритуальным хмельным напитком «сомой» во время его борьбы за освобождение солнца от плена, которая длится сто суток. В древнеиранской священной книге Авесте, где также рассказывается о борьбе бога-воина Тиштрьи за солнце, жрецы подкрепляют его питьем сто ночей. Надо сказать, что предание о борьбе за освобождение солнца от долгого плена, идея которой могла быть внушена лишь полярной ночью, является одним из ведущих во всей мифологии Вед.

Так как с концом полярной ночи приходит конец зиме, тает снег, оживает вся природа, шумят сбросившие лед реки, то Индра-освободитель солнца носит еще и название «освободитель вод». О том, что с освобождением солнца, с его возвращением на небо, освобождаются и воды, говорят многие гимны Вед и Авесты.

В древних индийских преданиях, на которые обратили свое внимание Тилак и Елачич, есть очень интересные описания полярного сияния, которое представлялось людям явлением самого Верховного Божества на земле.

Вот одно из них. Однажды великий мудрец и подвижник Нарада (стоит заметить, что высочайшая вершина Приполярного Урала зовется также – Нарада) отправился на берег Молочного (Белого) моря и оттуда на северо-запад, где находился большой остров, названный Шветадвипа (Светлый Остров). Достигнув этого острова, где обитали «светлые, сияющие подобно месяцу, люди», он воздел руки к небу и стал призывать в молитве Верховного Бога, восхваляя его тайными именами.

И тогда на призыв Нарады «зримый во вселенском образе» явился Бог, который был «как бы подобно месяцу духовно чистый, и, вместе с тем, как бы вполне от месяца отличный. И как бы огнецветный, и как бы мысленно мелькнувшее звезды сияние; как бы радуга, и как хрусталя искристость, как бы иссиня-черный мазок, и как бы золота груды. То цвета ветки коралла, то, как бы белый отблеск, здесь златоцветный, там подобный бериллу; как бы синева сапфира, местами – подобный смарагду, местами – подобный жемчужной нити. Так многообразные цвета и образы принимал Вечный Святой стоголовый, тысячеголовый, тысяченогий, тысячеокий, тысячечревный, тысячерукий, а местами – незримый».