Академические будни Бабы Яги

Я бежала, а воображение уже рисовало тело Павла, плавающего на поверхности озера лицом вниз. Что же я натворила? Совсем ведь молодой и глупый! А я – хороша, высокомерная ведьма, издевалась над практикантами, голодом морила! Как теперь людям в глаза смотреть, если мальчишку еще совсем уберечь от беды не смогла?

Я вывалилась на берег пустынного озера, оглядываясь по сторонам. Ни русалок, ни Павла видно не было. Опоздала. Я зло шлепнула ладонью по поверхности воды и громко заорала:

– Мавки, полынь вам под чешую! А ну вернули мальчишку на берег! Живо, вам говорю!

– А вы всегда с ними так грубо обращаетесь? – заинтересованно прозвучал за моей спиной голос Павла.

Парень, живой и невредимый, качался на качелях из лент под раскидистым деревом. Возле ног у него стояло ведро с уловом, а в руках он держал листы бумаги и карандаш.

Я стала хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться. Ох, эти ребятушки меня в могилу сведут, честное слово!

– Ты… – выдохнула, наконец, я. – Ты зачем сюда пришел?! Здесь вообще-то мавки водятся!

Невозмутимый Павел почесал карандашом белобрысую макушку и кивнул:

– Да я заметил. Потому и задержался, хотел с ними пообщаться. Но они от меня бросились врассыпную, будто испугались чего-то. А теперь я понимаю, чего именно! Вы с ними так грубо обращаетесь, что у них, видимо, психологическая травма от общения с людьми…

– Сейчас у тебя психологическая травма будет! – гаркнула я, справившись с эмоциями.– Тоже мне удумал, с мавками общаться! Совсем сдурел?! Они на дно утянут и не вспомнят про тебя! Зачем это тебе вообще нужно?

– Я их хотел проанкетировать…

– Чего-о?

Я выхватила из рук Павла листы бумаги, где карандашом, четким разборчивым почерком были выведены многочисленные вопросы: «Считаете ли вы, что русалки являются угнетаемым меньшинством в Мире Преданий? Встречались ли вы со случаями дискриминации по расовому признаку со стороны людей? По шкале от 1 до 10 оцените степень реализованности своих гражданских и политических прав…».

Я торопливо просмотрела все тридцать вопросов:

– И ты думаешь, что мавки будут тебе на них отвечать? – не поверила наивности студента я.

– Разумеется. Думаю, они заинтересованы в том, чтобы их права в Мире Преданий были защищены!

Я сунула стопку листов в ветви дерева, и угрожающе наставила на Павла палец:

– Значит, так. Я запрещаю всем практикантам приходить на озеро! А тебе – особенно! Понял?

Павел скрестил руки на груди и выставил вперед подбородок:

– Но я хочу! И вы сами сказали, что нужно быть самостоятельными, а не вести себя как хомячки!

– К тебе это отношения не имело! Ты и так излишне самостоятельный! Оставь русалок в покое! Понял?

Мы уставились друг на друга, играя в гляделки. Наконец, Павел тяжело вздохнул, опуская глаза:

– Понял…

– Ну и хорошо, – уже спокойнее произнесла я, но тут наш разговор прервал радостный вопль откуда-то из лагеря практикантов.

– Это еще что? – выдохнула я, предчувствуя очередную неприятность.

Мы с Павлом, не сговариваясь, бросились вверх по склону к шатру студентов.

Возле костра уже вовсю приплясывали гордые Еремей и Ратмир. Последний держал за уши упитанного зайца-русака со знакомым темным пятном на морде.

– Поймали, Елень Ягинична, зайца поймали! – радостно заорал Ратмир, завидев нас с Павлом. Заяц от громкого голоса беспомощно засучил лапами.

Да что ж такое-то… Час от часу не легче…

– Ай какие молодцы… – выдохнула я, с трудом подбирая слова от переизбытка эмоций. – А как вы его ловили, а?

Еремей от моих интонаций тотчас напрягся, но более беспечный Ратмир сразу признался:

– А вот, ловушку сделали!

Недалеко от костра лежала большая деревянная основа, густо промазанная самодельным клеем. Такой же клей можно было обнаружить и на заячьих лапах.

– Взяли смолу, древесный уголь, траву и сварили клей, – продолжал рассказывать мне Ратмир.

Так-так…

– А траву в клей какую клали? – все никак не могла угомониться в своих расспросах я.

– Да там, в низинке какую-то нашли, – пришел на помощь другу Еремей. – Такая, с фиолетовыми цветочками…

С фиолетовыми цветочками? Ну… вы ж… да как же ж… Я тяжело задышала, пытаясь остановить рвущийся наружу поток нецензурной брани. Рано студентам такие слова от меня слышать. Ох, рано… Так что, Эллин, дыши медленнее…

– Ну, ребятушки, удивили… – наконец-то я смогла сформулировать свою мысль относительно культурно. – И давно вы клей-то состряпали? – ласково, будто у несмышленых детей, поинтересовалась я.

Кажется, до Ратмира все же дошел подвох в моих вопросах. Он замолчал, с тревогой оглядываясь на друга. Еремей только развел руками, мол, ну что теперь поделаешь, сознавайся.

– Вчера вечером, – нехотя признался Ратмир.

– А разрешение на ловушку спросили только сегодня утром! – рявкнула я, прекратив сдерживаться. – Так что зайца я у вас изымаю как незаконно пойманного! На нужды голодной Бабы Яги!

– Но мы же… – попытались было заспорить парни, но я решительно забрала из рук Ратмира зайца и двинулась в сторону своей избушки. Животное в моих руках сразу же притихло, доверившись.

Парни, поворчав, поплелись следом.

– Халявку-то все любят, – негромко, но так, чтобы я услышала, ворчал Ратмир. Я молчала, не утруждая себя объяснениями.

Когда все практиканты собрались на поляне, я торжественно провозгласила:

– В гербологии мы, значит, не особо разбираемся, да? Ну, тогда ваше задание на сегодня – собрать в лесу травы вот по этому списку, – я покосилась на Еремея с Ратмиром и вполголоса добавила: – Заодно и узнаете, что это за травка такая с фиолетовыми цветочками! Может, поймете, что вы натворили. И пока задание не выполните, не возвращайтесь!

– А если мы потеряемся? – недовольно проворчала Турислава.

– Ну, значит, магическое образование вам с вашим уровнем интеллекта явно не по плечу!

– Логично, – философски согласилась она.

– Еще как! Ну, коли нет вопросов, тогда вперед!

Проследив, что практиканты скрылись в чаще леса, я осторожно выпустила на землю зайца и виновато вздохнула:

– Мои извинения, Леший. Не доследила я за ними.

Заяц увеличился в размерах, вытянулся и обратился в знакомого зеленоглазого мужчину в вывернутом наизнанку кафтане. Выглядел он помятым и откровенно расстроенным.

– Вот так да, – выдохнул он, приглаживая волосы. – Как же меня так угораздило? Старею, видимо…

– Да нет, не стареешь. Это просто мои недоучки, когда клей варили, плакун-траву туда умудрились засунуть. Вот и сбила она тебя с толку, заморочила…

На лице Лешего проступило искреннее облегчение.

– А-а-а! – засмеялся он. – Так вот в чем дело! А я уж расстроился! Сколько лет живу – впервые со мной такое! Раньше загодя все ловушки в лесу чуял, а теперь меня студент-первогодка поймал за полдня как неопытного лешачонка. А это вон оно что!

Он наклонился ко мне и доверительно понизил голос:

– Надеюсь, этот инцидент останется сугубо между нами?

– Разумеется, – клятвенно пообещала я. – Но только – услуга за услугу!

Леший кивнул, соглашаясь:

– За практикантами твоими в лесу приглядеть? – тотчас же догадался он.

– Ага.

– Сделаю, – согласно кивнул Леший, и глаза его тут же плутовато сверкнули: – А попугать чуток можно?

– Не только можно, но и нужно, – согласилась я. – Совместные переживания благотворно сказываются на сплочении коллектива. Так что в этом тебе полная свобода. Главное, вернуть в том же количестве, в каком ушли. Не обязательно в полном здравии, но все же без особых травм!

Леший понимающе кивнул мне на прощание, обернулся в зайца и скрылся в чаще следом за студентами.

Глава 7

– Спровадила практикантов? – беспечно поинтересовался за моей спиной Сандер, натягивая, наконец, футболку.

– А что, – оглянулась я, не удержавшись от шпильки, – ты еще не всех студенток порадовал своей полуобнаженной фигурой?

– Ага. Там еще гром-девица осталась невпечатленная!

Перед моим мысленным взором тотчас же пронеслась Турислава, с ее фирменным скептическим прищуром разглядывающая полуголого Сандера: «Хлипковат он у вас как-то. И бледен как немочь. Совсем его не кормите что ли?». Я хмыкнула. Но почти сразу забыла об этом, привлеченная свитком в руке Сандера. Издали на нем была видна яркая печать очередного местного царя – Феофила.

– А это еще что такое? – подозрительно поинтересовалась у вампира я.

Сандер загадочно улыбнулся:

– А это письмо тебе передать просили!

– Вечно ты всякую гадость в дом тащишь, – поморщилась я, понимая, что ничего хорошего от местных правителей ждать не приходится. Но прятать голову в песок было не в моем стиле. Потому письмо я все-таки взяла. Сломала печать и торопливо пробежалась глазами по строчкам:

«Уважаемая Баба Яга! Сим сообщаем, что земля и лес, в которых вы проживаете, принадлежат царю Феофилу, правителю Тридесятого царства. За пользование царевым имуществом образовалась неуплаченная задолженность в размере ста золотых монет за каждый год проживания (а всего 300 (триста) золотых монет). Подать надлежит уплатить повозом, а именно доставить самостоятельно на царский двор в течение десяти дней с момента получения настоящего уведомления. При отказе от уплаты царь Феофил сохраняет за собой право выселить вас со своей земли без возможности возврата на нее». Дата, подпись.

Я оторвалась от чтения и подняла на Сандера взгляд, который не предвещал ничего хорошего:

– И где же ты такую гадость раздобыл? – сквозь стиснутые зубы с трудом выдохнула я.

Вампир посерьезнел, заподозрив неладное. Забрал у меня из рук свиток и торопливо прочитал его. Потом хищно прищурился и махнул рукой куда-то в сторону леса:

– Там, на старой тропе в деревню, – ответил он. – Ну, которая теперь не совсем тропа из-за Марьюшкиных хулиганств с гребнем… Место сейчас стало совсем непролазное. Вот возле него я гонца с письмом и встретил во время пробежки.

– Бил? – коротко поинтересовалась я, понимая, что такое письмо вряд ли могли отдать добровольно.

– Нет, – Сандер сделал вид, что слегка оскорбился. – Пожалел. Его и так жизнь обидела.

Это хорошо. Гонцу еще ответ царю Феофилу нести придется, надо, чтобы он цел был.

– Пойдем, посмотрим на этого бесстрашного, – предложила я Сандеру. – Надеюсь, он недалеко ушел.

Сандер улыбнулся еще загадочнее:

– О, поверь мне, он ждет нас с нетерпением!

…Марьюшкин заветный гребень явно зачаровала могущественная ведьма. Место его применения напоминало пространственный пузырь. Еще пару минут назад мы шли по утоптанной тропке в сторону деревни, а вокруг нас простирался самый обычный лес. Но сейчас тропа резко оборвалась, а на ее месте таинственно мерцало нечто, лишь отдаленно похожее на обычную чащу. Корявые стволы могучих деревьев уходили высоко вверх, а ветви переплетались над головами, не образуя просветов, будто сплошная бурая крыша. Под ногами сиял зеленым пружинистый мох, слабо светилась кора деревьев, белели холодным огнем огромные поганки, а каждый листочек на дереве напоминал крохотный ночник. Выглядело все это ярко, красиво, но совершенно нереально и чуждо.

Я остановилась на тропе, не спеша проходить внутрь «пузыря». Чутье опытной ведьмы подсказывало мне, что пространственная магия этого места наверняка очень коварна: решишь пройти насквозь, и окажешься в бесконечно растягивающейся ловушке. Через такой лес можно без результата брести месяцами, не видя человеческого жилья и солнечного света. А вот если аккуратно обойти «пузырь» по краю, то минут за пятнадцать вполне получится выйти к другой половине оборванной тропы, откуда до деревни уже рукой подать.

– Он внутри? – скорее для проформы поинтересовалась я у Сандера. Вампир утвердительно кивнул. Глаза его были очень серьезными.

По краю сознания промелькнула мысль, что Сандер сумел не только зайти в «пузырь», но и выбраться оттуда без вреда для себя, а вот я, опытная ведьма, стою здесь и сомневаюсь в собственных силах. Конечно, Сандер и раньше был слабо восприимчив к магии стихий, но, прожив в этом мире три года, он научился великолепно ей противодействовать. И, окажись вампир по другую сторону баррикад, магам Содружества такой противник может оказаться ой как не по зубам…

Я зябко поежилась. Нет, глупости, Сандер не станет ни с кем воевать. Отбросив предательские мысли, я решительно шагнула в «пузырь». Магия места тотчас заколола кожу тысячей иголочек. Это была чужая, но не чуждая сила, и в ней не ощущалось агрессии. Я открылась ей, позволяя магии проникнуть внутрь, коснуться сердца и пробежать по венам.

Кажется, мы с этим местом пришлись друг другу по душе: в один миг коряги и ветви передо мной расползлись в разные стороны, а топкие места на тропе оказались заботливо подсвечены сияющим пунктиром сухих кочек.

Почти сразу мы наткнулись на злосчастного гонца: он сидел на земле, а его левая нога до самого бедра была крепко оплетена корой дуба, растущей прямо из земли. Импровизированный капкан не давал парню ни подняться, ни отползти в сторону. Казалось, что вместо подвижной и сильной конечности лежало тяжелое потемневшее от времени бревно.

– Ты…, – выдохнул гонец в мою сторону, заставляя меня приглядеться повнимательнее. Ба! Знакомые все лица! И наряд все такой же щегольской, даже шапка с пером почти не полиняла!

– Я, – отпираться не имело смысла. – И тебя я помню, ты года три назад ко мне уже приходил. Только я тебе тогда велела передать царю Феофилу, что избушка Бабы Яги пуста и в ней никто не живет. Так почему я тебя снова вижу здесь, да еще с этой гадостью? – я без лишнего жеманства сунула гонцу под нос свиток.

Парень тяжело вздохнул, опуская голову:

– Как ты велела, так я и сказал царю-батюшке, Яга Ягинична. Но слава о тебе гремит по всем нашим краям, дошла и до царя Феофила. Вот он и догадался, видно, что обманул я его тогда. Осерчал сильно и велел тебя найти-таки, да письмо это передать. Пригрозил, коли не отыщу в этот раз, снимет он мне голову с плеч. Вот я и пришел…

– А не боишься, что я тебе голову с плеч сниму за такие писульки? – рявкнула я, но гонец лишь упрямо замотал буйной головушкой:

– Не боюсь. Ты, хоть и сурова внешне, да сердце у тебя доброе…

Я беспомощно оглянулась на Сандера. Ну все, пиши пропало. Если уж всякие глупые гонцы считают меня душечкой, то скоро в моем лесу будет не протолкнуться от визитеров-халявщиков. Что теперь делать? Ноги отсюда уносить? Или пуще прежнего лютовать?

– Где он? – вдруг отвлек меня от размышления полный ярости голос Змея Горыныча.

Я оглянулась. Со стороны деревни к нам решительно шел профессор Девар Лесовски, потрясая в воздухе точно таким же свитком с печатью царя Феофила.

– Если ты про гонца, то он здесь, – я обличающее ткнула пальцем в парня.

– Да к лешему вашего гонца! – раздраженно рявкнул мой научный руководитель. – Где Сандер?!

Я недоуменно вскинула брови. Но вампир, видимо, о чем-то догадался, расплывшись в широкой улыбке:

– А что, ты хотел мне выразить восхищение моим художественным талантом?

– Убери это немедленно! Не позорь меня! – приблизившись к вампиру вплотную, потребовал Змей. Сандер лишь сцепил на груди руки, и ухмылялся, напоминая готового к драке бойцовского петуха.

– Так! – оборвала их спор я. – Объясните мне уже, что я пропустила!

– А ты что, не видела? – изумился Девар. – Так пойдем, я покажу!

Мой научный руководитель решительно двинулся в сторону деревни, и, судя по тому, что «пузырь» не препятствовал этому, магия места признала не только меня, но и Змея Горыныча.

Мы вынырнули из «пузыря», и я увидела огромный валун, лежащий посреди некогда утоптанной тропинки. Часть камня, обращенная к деревне, была украшена наскальной живописью в исполнении моего жениха. С одного бока был нарисован дракон с куриными лапами вместо ног, огромным пузом и двумя крылышками, такими маленькими, что по закону физики они явно не смогли бы оторвать от земли внушительное брюхо чудовища. С другого бока был нарисован вампир с тщедушным тельцем и непропорционально большой головой, а также клыками, свисающими из пасти до уровня пупка. А сверху была любовно нарисована девица с выступающими верхними и нижними округлостями и ухватом в руке. Корявые буквы под картинкой дракона гласили: «Налево пойдешь – от скуки помрешь». Возле изображения вампира было выведено: «Направо пойдешь – сопьешься». Надпись под девицей сообщала: «Прямо пойдешь – рассудком тронешься».

– Это что за безобразие?! – выдохнула я, тыкая пальцем в бюст девицы.

– Думаешь, надо было побольше нарисовать? – поинтересовался Сандер, с трудом сдерживая хохот. После секундной паузы мы грянули смехом уже втроем. А что, забавно получилось.

– Помогите же мне! – вдруг донесся до нас жалобный голос гонца. – Есть здесь хоть кто-то нормальный?!

– Боюсь, что нормальных здесь нет, – проворчал Девар, вытирая выступившие от смеха слезы. Мы переглянулись и расхохотались еще громче.

Впрочем, про бедолагу-гонца мы все же не забыли. Не торопясь, мы вернулись к нему, расселись вокруг и, используя ногу-бревно в качестве импровизированного письменного стола, принялись выводить ответ прямо на обороте адресованного нам свитка.

«Уважаемый царь Феофил! Спешим сообщить, что научные работники, коими мы являемся, доходами своими похвастаться не могут. Ибо в профессию эту идут по призванию, а денег ради (как говаривал один мудрый человек) надобно заниматься торговлей. Оттого подать мы готовы заплатить тем, чем сами богаты: знаниями. За сим ниже прикладываем: сертификат на бесплатный образовательный курс по управлению государственными финансами; автореферат докторской диссертации профессора Девара Лесовски с автографом автора; билет на обзорную восьмичасовую экскурсию в сопровождении гида «Заповедные места Лукоморья» на две персоны. С теплым сердечным приветом, Змей Горыныч, Баба Яга и Кощей Бессмертный».

Я старательно вывела подписи красивым каллиграфическим почерком, а Сандер между тем разломал остатки царских сургучных печатей и деловито оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на заплечный мешок гонца, и вампир с интересом зарылся внутрь, изучая содержимое. Бедный гонец даже не пытался возражать, лишь бледнел и кусал губу. Наконец, Сандер с торжествующим видом извлек на свет ложку, сложил в нее кусочки печати и сунул все это под нос профессору:

– Не расщедрится ли Змей Горыныч на огонек? – любезно поинтересовался он у Девара.

Мой научный руководитель хмыкнул, сотворив в ладони небольшой огненный шар. Растопленный в ложке сургуч мягко стек на свиток, и Сандер от всей души поставил вместо печати оттиск своего каблука, не снимая при этом обуви с ноги.

Скрепленный свиток мы торжественно всучили гонцу. Профессор меж тем открыл портал в царский терем, целясь прямиком в опочивальню Феофила. Магия места, послушная моей воле, не стала удерживать ногу-бревно, позволив нам с Сандером поднять гонца с земли и закинуть в портал. На прощание, все же сжалившись над гонцом, я произнесла:

– Найди искусного мастера по дереву, он твою ногу из бревна и освободит.

Портал схлопнулся, но до нас успело донестись брошенное гонцом на прощание «спасибо».

Я повернулась к профессору:

– На чай зайдешь?

Девар на миг замялся, и эта пауза мне не очень понравилась.

– Зайду, – наконец произнес он. – И на чай, и на ночлег, если пустите. Мне бы пожить у вас какое-то время…

Я изумленно открыла рот:

– Вот так да! Неужто тебя Настасья из дома выгнала?

– Я сам ушел, – тяжело вздохнул Змей Горыныч. – Жить так больше невозможно…

Глава 8

– Поздравляю вас, кажется, мы заблудились, – подвела итог Турислава, с чувством прихлопнув на своей щеке комара. Насекомое оказалось на редкость крупным, и Турислава поднесла его ближе к глазам, чтобы убедиться, точно ли это комар, или какое-то крылатое кровососущее чудовище, маскирующееся под него.

Назар истолковал этот жест по-своему:

– Размышляешь, можно ли его сожрать? – едко поинтересовался он у спутницы.

– Да нет, – отпарировала Турислава. – Думаю тебя им угостить! Хочешь?

Назар раздраженно отмахнулся от комариной тушки, которую ему под нос заботливо подсовывала девушка, и процедил:

– Нет уж, спасибо, я, в отличие от тебя, в еде более разборчив!

– Может быть, хватит уже задевать Туриславу дурацкими шутками? – вдруг вступилась за приятельницу Ирия. – Мы все устали бродить по лесу целый день, но, в отличие от тебя, не кидаемся на окружающих!

Турислава снисходительно улыбнулась:

– Не переживай, Ирия, я толстокожая. Если бы меня обижали шутки про мой лишний вес, я бы так и сидела дома, забившись за печку!

– Ты бы туда не поместилась! – не удержался в очередной раз Назар. За его спиной сдавленно захмыкали Еремей и Ратмир, полностью поддерживая предводителя.

Турислава смерила шутника презрительным взглядом:

– Ну, посмотрите, какие мы остроумные! Лучше бы ты так быстро соображал, когда я тебе еще три часа назад говорила, что мы ходим кругами! Но нет, ты же орал, что в принципе в лесу заблудиться не можешь! Ты же знаешь пятьсот способов сориентироваться по сторонам света! Ну, вперед, вот тебе мох на деревьях, иди, ориентируйся!

Турислава ткнула пальцем в два чахлых ствола, растущих из одного корня. Мох покрывал их с противоположных сторон, будто намекая: куда не пойди, везде будет север. Назар поморщился:

– Кто же знал, что над нами решит пошутить местный Леший?

Будто в ответ на его слова вдалеке завыли волки, и все тотчас же почувствовали себя неуютно. За прошедший день они уже выбирались из топкого болота, куда завела их вроде бы нахоженная тропа; убегали от медведя, вспугнули с лежки вепря (вернее, это он хорошо пугнул их), а также пару раз забредали в совсем уж непролазные дебри. Утешало только то, что Ирия и Павел по пути умудрились собрать почти все травы, указанные в списке Бабы Яги. Оставалось всего-то одно наименование.

– Вообще-то, – вступил в разговор молчаливый Павел, – существует проверенный народный способ замириться с Лешим. Нужно снять с себя всю одежду, вывернуть наизнанку и надеть снова. А потом попросить прощения и разрешения выйти из леса!

– Я раздеваться не буду! – немедленно пресекла назревающее предложение Ирия.

Ратмир и Еремей тотчас же заинтересованно на нее уставились:

– Ну, ты можешь уйти переодеваться за кусты. Мы подсматривать не будем, честно! – тут же наперебой пообещали они, но по их выражениям лиц было понятно: подглядывать они будут, да еще как!

– Не надо раздеваться, – оборвала дискуссию Турислава. – Достаточно собрать все травы по списку, и нас выведут назад к избушке. Это же очевидно, что Леший старается не по своей воле, а ради нашей драгоценной руководительницы!

– Глупости, – фыркнул Назар. – С чего ты взяла?

Турислава закатила глаза:

– Да это же очевидно! Думаешь, Яга бы так спокойно отпустила нас одних в лес? Учитывая, что она явно невысокого мнения о наших умственных способностях? Кстати, стыдно это говорить, но я с ней согласна! Если бы я была на ее месте, я бы тоже относилась к вам как к непроходимым дурачкам!

– Можно подумать, ты шибко умная! – вспылил Назар, глядя на Туриславу с откровенной неприязнью.

– Поумнее некоторых! Или хочешь мозгами поравняться? В детстве другими частями тела не намерился? – Турислава говорила с непрошибаемым спокойствием, а вот у Назара уже желваки заходили на лице. Он сжал кулаки и стал медленно надвигаться на девицу с явным желанием ее придушить.

Напряженный момент вдруг прервал истошный женский визг. Достигший апогея спор тотчас же прекратился, и все устремили взоры туда, откуда долетел звук. Перед практикантами лежала низина, заросшая густым непролазным подлеском. Судя по подозрительно блестящим сквозь заросли бочагам, место было топкое и явно гиблое – не пробраться. Но визг доносился именно оттуда.

Во внезапно наступившей после крика тишине можно было услышать заунывное жужжание голодных комаров.

– Леший? – тихонько предположила Ирия.

– Не думаю. Не его стиль, – также негромко откликнулась Турислава. – Предлагаю заложить крюк и осторожно обойти болото по левой стороне.

Назар громко фыркнул и двинулся прямо в трясину, параллельно вскидывая руки для заклятия. Что он там выплетал – было непонятно, но воздух заискрился силой, и морок болота вдруг стал рваться будто кисея под порывами ураганного ветра. Каким бы сильным не был Леший, но против Назара он выстоять не смог. Или не захотел…

Назар шел в коконе мерцающей силы, и вместо бочагов и подлеска вокруг него образовывалась вполне проходимая тропа, окруженная с двух сторон разлапистыми густыми елями. Практиканты переглянулись и, не сговариваясь, кинулись догонять своего товарища.

Сотню шагов спустя они выбрались на поляну, где вовсю кипели события. Трое молодцев разбойного вида наткнулись в лесу на пару крестьян, отца и дочь, возвращавшихся с ярмарки и остановившихся на ночевку в живописной части леса и, видимо, решили поживиться. Девица металась по телеге и заполошно орала – именно ее крик и был слышен в лесу. Ее отец замер у колеса, угрожающе раскручивая перед собой тяжелый, подхваченный с земли сук. Неподалеку истошно ржала расседланная крестьянская лошадка, добавляя трагизма в общую картину.