Варварская рапсодия

László Horgos

Варварская рапсодия

От Автора

Уважаемые читатели! Разрешите Вас поприветствовать и выразить Вам глубокую благодарность за то, что Вы решили прочитать мою книгу, хотя следует заметить, что делаете Вы это совершенно напрасно. В нашей необъятной стране уже давно работает телевиденье и интернет, так зачем же ломать глаза и читать? Об этом совершенно ясно говорили современные выдающиеся русские мыслители и ученые. От книг только вред. Другое дело – телевизор. Какую кнопку не нажмёшь, попадаешь на передачу, напоминающую репортаж из психиатрической больницы. Однако если Вы совсем не можете не читать, то уж почтите как-нибудь на досуге книжку «Курочка Ряба». Очень познавательная книга. Если Вы всё-таки от безысходной тоски и скуки, вызванной режимом самоизоляции во время героической борьбы с коронавирусом, прочтёте мою книгу и ни хуя при этом не поймёте, то Вам не стоит сильно переживать, ибо я и сам не понимаю, что я там понаписал.

Убедительная просьба: ни в коем случае не повторять подвиги героев моего романа, а так же не завидовать этим героям. Если случилось так, что мой роман Вам понравился, то не поленитесь написать комментарий на Красной Площади или на Кремлёвской стене. Желаю всем крепкого здоровья, устойчивой психики и всех благ цивилизации. Тем, кому книга не понравилась, приношу свои искренние извинения и соболезнования.

07 мая 2020

Horgos László

I. Поле

Поле. Начало июля. Среди цветочков согретых солнцем копошатся мошки и прочие кузнечики. Трудолюбивые пчёлы опыляют эти самые цветочки, а травы зреют на радость ипохондрикам. В земле роются землеройки-бурозубки и всякие прочие мыши. Красота. Сразу вспоминается песня «Русское Поле». Такая очень даже патриотическая песенка Яна Френкеля на стихи Инны Гофф в исполнении Иосифа Кобзона. На душе становится легко, зато в голове возникают загадочные мысли о непостижимой русской душе. Вот такое оно русское поле. Если запустить погулять собачку на русское поле, то она нацепляет клещей, а если сильно свезёт, то потом сдохнет от пироплазмоза. Хозяин собачки тоже может запросто поймать клеща и заразиться энцефалитом, что поможет ему попасть в дурдом и не ходить на работу несколько месяцев, а если свезёт, то и получить инвалидность. Вот оно какое «Русское Поле Экспериментов», о котором спел Егор Летов. Правильная и очень своевременная песня. Если долго искать, то на русском поле экспериментов можно найти парочку расчленённых покойников и десяток вполне целых мёртвых барышень, которых раньше тянуло на эксперименты. По каким-то необъяснимым причинам маньяки убивают и насилуют на полях чаще, чем в лесах. Видимо, все они в детстве читали книжку Джерома Дэвида Сэлинджера «Catcher in the Rye», что на русский язык перевели как «Над Пропастью во Ржи», но поняли её совсем неправильно. Нехуй читать американские книжки, и вообще, все книги надо бы сжечь. Познания умножают скорбь.

Рита сидела у окна и размышляла о загадочной русской душе. Тяга русского человека к экспериментам воистину неистребима. Русскому человеку необходимо, чтобы над ним производили всевозможные эксперименты. Почти семьдесят лет ушло на построение социализма, но выяснилось, что теперь надо всё перестроить да ещё так, чтобы у социализма появилось человеческое лицо. Интересно, а какое же оно было на самом деле? Звериный оскал коммунизма? На календаре уже был тысяча девятьсот восемьдесят шестой год, пятница четвёртое июля. Помимо всего прочего, это был ещё и День Независимости Соединённых Штатов Америки. Это событие было необходимо отметить ударной дозой алкоголя, да только строители социализма с человеческим лицом проводили в это время очередной эксперимент над русским народом. Егор Кузьмич Лигачёв и Михаил Сергеевич Горбачёв дали старт новой серии опытов, на основании которых можно было бы определить дозу алкоголя минимально необходимую для жизни в СССР. Водку в магазинах давали исключительно по талонам, которые выдавались по месту работы в размере двух бутылок по ноль пять в месяц на рыло. Цена на водку выросла в полтора раза, но всё это не сильно пугало поначалу. Поначалу можно было спокойно купить сухое вино или коньяк, но и им пришёл конец. Виноградники вырубили, ну а все старые запасы закончились весьма быстро. В ресторанах можно было заказать либо сто грамм крепкого алкоголя, либо двести вина. Пиво тоже куда-то исчезло, народ же начал пить аптечные спиртовые настойки календулы, эвкалипта и пустырника. Эстеты наливали их в графины или в коньячные бутылки и пили из рюмок, а те, кто попроще хуячили прямо из пузырьков без всяких эстетских изысков. Аптеки также ввели ограничения на выдачу целебных настоек в размере одного пузырька в руки, но зато хозтовары продавали все спиртосодержащие жидкости безо всяких ограничений. Вся эта хуйня пафосно называлась борьбой с пьянством. Однако же генсек не только с пьянством боролся, но и с чванством тоже, однако уверенности в том, что он понимал смысл этого слова, ни у кого не было.

Рита сидела у окна и продолжала размышлять о загадочной русской душе, так как времени было навалом, а делать было нечего. До прихода гостей было ещё больше двух часов, а спать совсем не хотелось. Как-то уж получалось, что чем хуже был результат эксперимента, тем активнее становились экспериментаторы. Народ выживал, как мог, даже сложилась такая поговорка: «Нас ебут, а мы крепчаем». С Егором Кузьмичом было всё понятно. У Егора Кузьмича голова из кирпича, а если сказать научно, то – старческая деменция. Михаил Сергеевич был слишком молод для подобного диагноза, но его интеллектуальная недостаточность наводила Риту на мысли об органическом поражении головного мозга. В ранней юности главный антиалкогольный бормотун пахал поле на тракторе и, видимо, там его и покусали энцефалитные клещи, о чем лишний раз свидетельствовало лиловое пятно на его лысине. Конечно, если бы Рита не была врачом, и не просто врачом, а неврологом районной поликлиники, то она бы сказала, что он просто мудак, но этого сделать не позволяло высшее медицинское образование. Всем известно, что все неврологи мнят себя умнее психиатров, что в своё время доказал академик Бехтерев.

Неожиданно мысли Риты переключились с Михаила Сергеевича Горбачёва на Владимира Михайловича Бехтерева. Ходили упорные слухи, что академик был отравлен по приказу Сталина, после того как нелицеприятно отозвался о здоровье вождя. Двадцать второго декабря тысяча девятьсот двадцать седьмого года, как и гласят эти слухи, Бехтерев осматривал Сталина на предмет сохнущей руки, сразу же после чего и заявил на Всесоюзном Съезде невропатологов и психиатров, что сухорукому параноику нельзя доверять управление страной. На следующий день после доклада на том съезде Владимир Михайлович отправился в Большой Театр, чтобы посмотреть балет «Лебединое Озеро», где и отравился в буфете рыбными консервами. Промучившись чуть больше суток, Бехтерев благополучно скончался. Видимо, после этого прискорбного факта и начали для всех усопших партийных работников крутить «Лебединое Озеро». Самое интересное то, что до сих пор есть такие индивиды, которые упорно разносят этот нелепый слух, но Рита усомнилась в правдоподобности этой сказки.

Рита не могла понять, как светило мировой медицины мог напрочь забыть о врачебной тайне. Вторым моментом было то, что всемогущий Сталин в двадцать седьмом году не был так уж всемогущ, чтобы меньше, чем за день, организовать акт устранения учёного с мировым именем. Что-то не срасталось в этой легенде. Сталин устранял тех, кто ставил эксперименты на русском поле, а Бехтерев как раз их ставить не хотел. Известно, что он отказался принимать участие в работе над идеологическим оружием. Кроме того Бехтерев ещё утверждал, что душа человека бессмертна. Это утверждение следует не из религиозных догматов. Утверждение это является строго научным фактом, основанном на законе сохранения энергии. Иначе говоря, есть информационное поле, в котором и живут все мысли. Такие мысли не радовали большевиков, которые пропагандировали не вечную жизнь, а вечную смерть. С точки зрения большевиков человек должен был работать ради светлого будущего, а не думать о бессмертии своей души. На русском поле не было места законам Мироздания, их заменили научным коммунизмом. Рите больше по душе были законы Мироздания, нежели наукообразный бред атеистов. Ей очень хотелось разобраться с тем, что же на самом деле произошло с Бехтеревым, и в этом ей помог Виталий ещё неделю назад, но всё равно полной ясности у неё так и не было.

Мысли Риты переключились с Владимира Михайловича на Виталия. Ей не очень-то нравилось, что мысли её скачут как блохи по спине, но это было лучше, чем упереться в одну мысль, которая и разовьётся в паранойю. Виталию было лет двадцать пять. Он был примерно года на два моложе Риты. Работал он в районной прокуратуре следователем. Рита была с ним знакома около трёх лет. Знакомство их состоялось при весьма драматических обстоятельствах. Виталий записался к ней на приём, но не с целью получения больничного, а лишь с целью получения консультации по вопросу, не имеющему никакого отношения к его собственному здоровью. Проще говоря, он решил приобщить Риту к одному уголовному делу в качестве консультанта по вопросам закрытых черепно-мозговых травм. В тот год Виталий только что успел окончить институт, как ему сразу досталось загадочное уголовное дело. Он его раскрыл, но не так, как того ожидало высокое начальство. Начальство любит резонансные дела с огромными сроками, а Виталий лишил всю прокуратуру этой радости.

Уголовное дело случилось девятого мая одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Тогда ещё можно было спокойно купить водку с одиннадцати утра и до семи вечера. Ранним весенним утром по лесу бежала девушка лет сорока пяти с мерзкой собачкой на тонких трясущихся ножках. Все прекрасно знают, что спорт больному не поможет, а здоровому он ни к чему, но девушка всё равно бегала по утрам с целью сохранения здоровья, зато её мерзкая собачонка бегала просто так. Они бежали с выпученными глазами по дорожке, которая пересекала просеку, по которой шла высоковольтная линия электропередачи, сокращённо ЛЭП. Именно под ЛЭП водятся самые качественные клещи, и собачка, зная это, устремилась в заросли травы с целью наловить кучу клещей, после чего благополучно издохнуть от пироплазмоза. Однако цель так и не была достигнута, потому что метрах в трёх от дорожки в зарослях травы лежал мужчина средних лет без признаков жизни. Увидев труп, мерзкая собачка мерзко залаяла, зато её хозяйка изволила проявить, свойственное всем одиноким женщинам, любопытство.

В зарослях высокой травы лежал в меру упитанный мужчина лет сорока пяти и не подавал признаков жизни. Голова его была в крови, а жопа в говне. Его штаны были спущены ниже колен, и трусы тоже были спущены. Девушка сильно испугалась, но чувство долга победило страх, и она решила сообщить о странной находке в милицию. Отделение было поднято за считанные секунды, и девушке пришлось бежать снова, чтобы показать на труп пальцем. Кроме милиции на уши была поставлена вся прокуратура. Ещё бы, резонансное дело, маньяк-убийца да ещё и гомосексуалист в придачу. По загадочным причинам, руководить группой из прокуратуры, было поручено Виталию. Пока группа под управлением Виталия добралась до места преступления, менты успели поймать двух подозреваемых, а потом в течение часа ещё трёх. Как то ни прискорбно, но четверых пришлось тут же отпустить вчистую, зато один сознался в содеянном. Он рассказал, что они с Коляном грубо нарушили советскую традицию и пошли в лес бухать вдвоём, а не как положено, втроём. Вот из-за этого всё и приключилось. Третьего они потеряли около магазина, а на двоих пять бутылок портвейна оказалось немного многовато. Славик, так звали главного подозреваемого, принял спьяну Коляна за свою жену и потребовал соблюсти супружеский долг. Так как он твёрдо был уверен, что это его жена, то решил её поучить бутылкой по башке, но, видимо, перестарался.

Известно, что чистосердечное признание – царица доказательств, и все на этом решили закончить дело, кроме Виталия и прокурора. Прокурору был нужен серийный убийца, а Виталий решил докопаться до правды. Прокурору очень надо было раскрыть сразу все шесть глухих убоев за последние два года, произошедших в лесу, а проще всего было их повесить на одного алкаша. У Виталия была масса доводов, что данный алкаш вообще не в теме, а оговорил он себя из-за тяжёлого абстинентного синдрома. Понятно, что прокурор на место не поехал, вместо него был Лев Маркович, криминалист, которому было положено по зову сердца нести хуйню от имени прокурора. Льву Марковичу уже очень давно было пора уёбывать на заслуженный отдых или в психушку, но прокурор придерживался мнения, что кто-то должен стучать на сотрудников, а значит, Лев Маркович должен работать пока не двинет кони. Виталий ещё не ведал обо всех способностях престарелого криминалиста, и вот по этой причине не стал слушать его доводов. Лев Маркович изъял у Славика почти пустую бутылку Портвейна 777, заявив, что это – главный вещдок. Он сунул орудие убийства в пакет и заявил, что ему всё ясно. Виталию не было всё ясно, и он заставил криминалиста приобщить к делу пробу говна с жопы Коляна, что вызвало истерику у Льва Марковича. Перед этим Виталий ещё выдал крамольную идею, что бутылка не является орудием убийства, потому что на ней нет следов крови. Безусловно, при резком ударе таких следов может и не быть, но ожидать от алкаша столь профессиональной работы было как-то нелепо. Рана на голове трупа находилась слева и сзади, что говорило о том, что либо удар был со спины левой рукой, либо Колян получил справа, но стоял при этом в пол-оборота. Форма раны наводила на мысль, что если удар и был нанесён бутылкой, то бутыль должна была иметь квадратное сечение, то есть на этикетке должно было быть не 777, а Johnnie Walker.

Машина Скорой Помощи ожидала того момента, когда следственная группа наиграется с покойником, и можно будет отвезти последнего в экспертизу. Около машины гордо стояла Надежда Григорьевна, студентка третьего курса ЛечФака, которой по выходным и праздникам разрешали изображать из себя фельдшера. Девушка была весьма миловидна, и Виталий решил совместить несовместимые процессы раскрытия квазирезонансного преступления и соблазнения фельдшера. Самое простое, что пришло ему в голову, было поднять девушке самооценку. Для этой благой цели он и решил привлечь её в качестве эксперта. Задав пару общих вопросов, Виталий перешёл к сути проблемы.

– Надежда Григорьевна, скажите, пожалуйста, когда наступила смерть.

– Точно сказать не могу, но явно, что больше полутора часов назад. Как раз столько времени я тут стою и жду, когда Вы мне разрешите уехать отсюда. Однако на момент моего приезда труп был ещё тёплый, но уже не дышал. Если уж Вам так интересно моё мнение, то скажу, что рана головы не смертельна, причина смерти другая. Может, отравление алкоголем, но скорее анафилактический шок.

– То есть он сюда пришёл с пробитой башкой?

– Скорее всего, да. Кости черепа целые, удар был по касательной. Ссадина страшная, но не смертельная. Скорее всего, аллергия плюс алкоголь. Похоже, он просто задохнулся пока брёл со спущенными штанами. Если Вы его перевернёте, то я смогу сказать точнее.

Виталий дал добро на переворот тела, и все увидели распухший фиолетовый хуй, а Надежда Григорьевна сказала: «Шмель. Его укусил шмель в то время, когда он справлял большую физиологическую нужду. Потому-то и жопа грязная». Виталий высоко оценил работу фельдшера скорой, а вот Льву Марковичу всё это сильно не понравилось.

Виталий обменялся с Надеждой Григорьевной телефонами и отпустил её и всех остальных сотрудников скорой вместе с трупом. Он был весьма доволен собой по причине удачно совмещённых процессов. В голову его сразу же пришла мысль, что башку Колян мог об опору ЛЭП расхуячить, что породило желание проверить эту версию. Льва Марковича эта версия совсем даже не радовала. Вместо кровавой серии нарисовался самый обычный несчастный случай. Даже Славику предъявить будет нечего, даже лёгкие телесные повреждения не проканают, максимум, штраф за пьянку. Прокурор будет недоволен, да ещё придётся в говне ковыряться. Зачем всё это ему на старости лет? На кой чёрт приблудился этот Виталий и обосрал всю малину? Однако пришлось идти через заросли малины к опоре ЛЭП. Процессию возглавили два мента, за ними понуро брёл Славик, за Славиком следовал сам Лев Маркович, а Виталий и сорокапятилетняя девушка замыкали шествие. Собачка на тонких ножках моталась у всех под ногами в поисках пираплазмозных клещей, а её хозяйка пыталась кокетничать с Виталием. Она поведала ему, что минут за пять до обнаружения трупа было два матерных вопля из пяти букв. Виталий попытался уточнить, смеха ради, какое именно слово слышала девушка, потому что таких вот слов слёту можно назвать три. Девушка мялась, но сказала, что оба слова были на букву Б, из чего Виталий сделал вывод, что это слово – блядь, то есть не пизда и не хуйня. Прозвучали оба вопля с интервалом в пару секунд, что и подтверждало ту версию, что так не нравилась Льву Марковичу.

Виталий от нехуй делать поинтересовался, много ли сторонников здорового образа жизни носится по лесу с выпученными глазами. У него как-то неожиданно возникла ассоциация маньяка с сорокапятилетней девушкой. Понятно, что она не могла быть маньяком, но и Славик тоже им быть не мог. Алкаш уж точно не может быть маньяком. У них разные предметы пламенной страсти. У алкаша – бухло, а у маньяка – страсть к убийству. Эти две страсти не могут быть совместимы. Однако страсть к убийству и страсть к здоровому образу жизни вполне могут уживаться в одной больной голове. Кроме того, маньяку нужен свидетель, только молчаливый свидетель, который под пытками не выдаст. На такую роль лучше всего подходит собака, но собака тоже страсть, если это – собака. Вот если собака это – мерзкая на тонких трясущихся ножках собачка, то это – не страсть, это – уже корявый понт, чем все маньяки и грешат. Значит, всё правильно, алкашей убивал любитель бега от инфаркта с мерзкой собачкой.

До опоры ЛЭП было всего метров пятьдесят, и все шли медленно, но зато девушка говорила быстро. Виталий дела о трупах в лесу читал внимательно, что позволило ему запомнить все места нахождения этих трупов. Выяснив маршруты забегов борцов за здоровый образ жизни, он сопоставил эти два знания и понял, что его догадки имеют право на существование. Трупы валялись совсем рядом с дорожками, по которым и бегала сорокапятилетняя девушка. Конечно, не только она там бегала, но её рассказ пришлось прервать на неопределённый срок из-за того, что цель похода была уже достигнута. Как и следовало ожидать, под опорой возлежал кусок свежего говна, а вот над ним, на перекладине опоры были следы крови. Версия подтверждалась на все сто, и оставалось только сравнить образцы крови и говна, что как бы предоставляло возможность Льву Марковичу проявить служебное рвение, чем он и вынужден был заняться, однако же, с нескрываемым отвращением.

Пока Лев Маркович ковырялся в говне, случилось чудо, и Славик увидел то место, где они с Коляном мирно выпивали. Наличие четырёх пустых бутылок 777 подтвердило правильность предположений Славика, и тут он вспомнил всё, и дал новые показания, которые не совпадали с предыдущими. Разночтения начали появляться после третьей бутылки. Согласно новой версии, Колян спьяну впал в романтизм и запел песню про Елисейские Поля, после чего и решил насрать под Эйфелевой Башней. Пока он срал, Славик выпил и задремал чуток. Далее картина была очевидна. Колян сел срать под Эйфелевой Опорой ЛЭП, тут его за хуй укусил шмель. С воплем Блядь, Колян вскочил на ноги и ударился головой о перекладину опоры. После этого он повторно прокричал Блядь, и по причине потери сознания двинулся на полном автомате со спущенными штанами. Через минуту ему стало нечем дышать, и он сразу же решил умереть. Осталось провести экспертизу, после чего и отпустить Славика на все четыре стороны, что и было успешно выполнено часам к семи вечера. Однако пока шла экспертиза говна и крови, бойкая девушка сорока пяти лет выгуливала Виталия по лесу и рассказывала ему обо всех бегунах.

Самым интересным оказался самый последний рассказ о молодом мужчине с мерзкой собачкой. Этот мужчина предпочитал бег ранним утром, и девушка его иногда встречала, но на обратном пути. Вечером же он встречался ей регулярно в восемь тридцать вечера и тоже на противоходе. Несмотря на все робкие попытки девушки с ним познакомиться, у неё так ничего и не получилось. Мужчина был для неё недоступен. Виталий сразу понял, что это и есть маньяк. Проводив даму до её дома, он пошёл в лес и устроил засаду. Ждать пришлось недолго. Виталий сразу его узнал, хотя ни разу и не видел. Удар справа в челюсть остановил бегуна, а Виталий надел на него наручники и потащил в прокуратуру. Нормальные люди в это время уже не работали, и Виталию пришлось заняться выбиванием чистухи, что ему вполне удалось. На следующий день выяснилось, что Виталий и на самом деле поймал маньяка, за что ему и было поручено вести все самые мутные дела, а особенно дела любовные. Его зоной ответственности стали абсолютно все половые преступления района. Конечно, Лев Маркович распускал гнусные слухи о том, что дуракам иногда везёт, но это ему не помогло, пенсия его настигла сразу же после взлёта Виталия, а у сорокапятилетней девушки появилась вторая мерзкая собачка на тонких трясущихся ножках. Оно и верно, каждому своё.

Мысли Риты снова вернулись к Бехтереву, а именно, к той самой версии его кончины, которую озвучил Виталий. Всё началось ещё в девятьсот шестнадцатом году, когда Владимир Михайлович познакомился с Бертой Яколевной Гурджи. Её девичья фамилия была Арэ, и была она, по официальным данным, латышкой. Так сказать, из латышских стрелков. С другой стороны Берта Яковлевна была ещё и племянницей Генриха Григорьевича Ягоды, которого по-настоящему звали Енох Гершович Иегуда. Несомненно, что он тоже был из латышских стрелков. Очень тёмные были времена, всё смешалось в Стране Советов. В двадцать шестом году, почти в семьдесят лет Бехтерев женился на Берте Яковлевне, после чего довольно быстро скончался. Надо также отметить, что мадам Гурджи была лет на тридцать моложе Владимира Михайловича, что вполне оправдывало его весьма идиотский поступок. Дочь Бехтерева от нормальной жены так и заявляла, то отца её отравила его новая жена, да и не только она это говорила. С другой же стороны, Бехтерев по настоятельной просьбе Григория Евсеевича Зиновьева, которого называли ещё и Герш Ааронович Радомысльский, проводил экспертизу мозга Ленина. Данные эти были засекречены, но всем известно, что всенародный дедушка умер от сифилиса головного мозга, однако Зиновьев пытался доказать, что Ленина отравил Сталин. За полгода до смерти Бехтерева загадочно умер Железный Феликс, а Ягода тогда получил огромную власть. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы, сопоставив эти события, понять, кому была выгодна смерть Бехтерева. Очевидно, что Сталину она была совершенно ни к чему. Однако пустить слух, что Бехтерева отравили по приказу Сталина, было выгодно троцкистам, а Хрущёву было выгодно этот слух поддерживать. Вот именно так и писалась вся советская история.

Закончив думать об истории КПСС, Рита снова переключилась на Виталия, а точнее на Надежду Григорьевну. Настоящее имя Надежды Григорьевны было Надежда Григорьевна, и была она младшей сестрой Марины Григорьевны, а вот Марина была школьной подругой Риты. Из трудов Карла фон Линнея известно, что дамы делятся на Дам, Не Дам и Дам, но не Вам. Обе Григорьевны относились к первому виду дам и страдали от неизлечимой нимфомании. Марина тщательно скрывала свою болезнь, а вот с Надей было не всё так просто. До второго курса она даже не догадывалась о том, что она нимфоманка, зато мечтала, как и положено, о принце с голубыми яйцами. В начале второго курса принц явился без коня, зато в образе студента третьего курса. Надя встречалась с ним около полугода и мечтала о всякой разной хуйне вплоть до февраля месяца, однако День Советской Армии разрушил все наивные и глупые мечты. Обычно новую жизнь принято начинать с понедельника, но Надя решила её начать во вторник, видимо в этом-то и была её фатальная ошибка.

По невыясненным причинам двадцать третьего февраля тысяча девятьсот восемьдесят второго года Надя и Света, так звали вторую дуру, изволили принять приглашение от принца. Принц пригласил их к своему другу, у которого был в тот день свободный трёхкомнатный замок. Сначала всё шло по плану, но часам эдак к десяти вечера случился форс-мажор, точнее сразу два форс-мажора. Часов в шесть все сели за стол и стали дружно пить коньяк. Часам к девяти коньяк закончился, а боевой дух сильно вырос. Друг принца, прихватив с собой пару бутылок каберне и Свету, удалился в дальнюю комнату. Принц же открыл бутылку каберне и выпил с Надей на брудершафт, что Наде весьма понравилось. Потом они покурили, чтобы повторить брудершафт, но тут и случился первый форс-мажор. Некурящий принц поехал или поплыл, тут уж, кому как нравится. Чтобы не отъехать окончательно, он всосал полный стакан каберне и почти моментально выпал в осадок. Ситуация Надю не порадовала, и она почти сорок минут пыталась её исправить народными средствами в виде пощёчин и замысловатых матерных выражений, однако ж хуй. Нет в жизни счастья, принц только глупо хихикал и пускал слюни. Притомившись от бесполезных медицинских трудов, Надя выпила залпом стакан каберне, после чего и случился второй форс-мажор.