Смотрящие в небеса

Кот вынырнул из заката, обратившись в обыкновенное домашнее животное, в два прыжка пересек комнату, и довольно заурчал, ластясь к хозяйке.

– Привет, Кот, я по тебе соскучилась. – Она присела на корточки и погладила кота.– Но ты зря бузишь, мог бы и меня подождать.

Кот довольно заурчал, не обращая внимания на упреки, уверенный, что его любят. Девушка взяла его на руки, перенесла через комнату, устроила на диване и пошла за занавеску. Вскоре вернулась, переодевшись в желтую футболку и джинсы, и уселась с ногами на подоконник – курить в раскрытое настежь окно. Кот спрыгнул на пол, махнул через комнату и запрыгнул к с хозяйке.

– Беда у нас, Кот, – обратилась она к внимательно слушавшему ее коту, – я даже не знаю, что теперь делать. Я сегодня обошла полгорода. Бродила, бродила… Сначала я ехала на метро, просто выбрала наугад станцию и поехала, потом пересела на трамвай, доехала до конечной остановки, вернулась. И ничего!

– Понимаешь, – заволновалась она, – они все какие —то… ужасные!

Кот мяукнул и передвинулся ближе.

– Ужасные! – Повторила она.– Сплющенные, как обструганные доски, прически дорогие, а глаза… Глаза, Кот, пустые, а в глазах жадность. И, главное, в них сидит какая – то непоколебимая бесстыдная уверенность, с которой и поделать – то ничего нельзя!

Знаешь, Кот, я ходила, ходила, вглядывалась в лица и вдруг испугалась. А потом расстроилась. И еще… Они некрасивые, Кот, ни одной красивой! И скажи мне, пожалуйста, что теперь делать? Ты – то как? Ты ел? – Она печально посмотрела на кота. Кот потерся ей о бок в знак сочувствия, развернулся, перепрыгнул с подоконника прямо к картине, изображавшей красную женщину и неожиданно стал царапать полотно.

– Зря ты так, Кот. Ты ошибаешься, – грустно сказала Лена, – если, конечно, ты об этом. – И спросила с любопытством:

– А тебе она не нравится? – Прикусила губу и сказала задумчиво:

– Многим не нравится, а я ее люблю. – Повернулась к Коту и добавила:

– Жалко только, что с ней все не совсем так. Я нарисовала бы ее такой, какая она на самом деле, – и, поддразнивая Кота, Лена дернула угол рта и спросила:

– А какой ты думаешь, а?

Кот протяжно и длинно мяукнул, ткнув лапой к Лене, а та улыбнулась и сказала.

– Предлагаешь нарисовать меня?

Кот стукнул лапой, а Лена сказала:

– Это невозможно.

Кот завертел мордой, выражая, по – видимому, протест.

– Ну, хорошо, каждый имеет право на личное мнение, – сказала ему Лена, – Только, по – моему, на этот раз ты не прав. Кстати, я купила для нас книжку. Ходила, ходила, а потом купила книжку. Сказку. Сейчас я тебя покормлю, и мы будем читать.

Она спрыгнула с подоконника и пошла за занавеску. Кот, как тень, метнулся за ней, в точности повторив траекторию ее движения, и тоже исчез.

После того как кот был покормлен, устроились на диване – читать вслух при свете ночной лампы под зеленым абажуром. Лена положила на колени раскрытую книжку, кот свернулся в клубок, слушал, вытянув ухо.

«И было это давным – давно…

Стояли витязи на Ясной поляне за Красным городом. Рубились не на жизнь, а на смерть. А рядом – черный лес шумел, черным – черно было на свете.

Немало витязей было, и сильны были витязи, и храбры, но силы вражьей тьма – тьмущая! Во все стороны раскинулось поганое вражье войско. Да и силушка тоже у них имелася! И стали одолевать псы поганые витязей, и окрасилась кровью зелень – трава на поляне – много богатырей полегло. Да и врагам тоже немало досталось. И заплакала мать – земля от тяжелой ноши да от битвы горячей. И сказала: «Не могу больше, вся трава в крови алой, такой бой тяжелый!» Но засмеялись враги, чувствуя, что одолевать стали, еще пуще насмехаются! Посмотрели богатыри друг на друга, расступились. И вышел вперед главный супостат, и крикнул страшным голосом: «Есть ли кто со мной силой мериться?» И загудел лес от его голоса, потому что силы враг был немыслимой!

Разошлись войска вкруг поляны, полукругами встали, как полумесяцами: по праву руку витязи, а по леву – враги черные. И стоял Враг и ждал, кто выйдет с ним силой мериться, и никого не страшился! Потому что равных ему никогда не было. Засомневались витязи бесстрашные: хоть и бесстрашные да с головой, и посмотрели друг на друга, и еще отступили на шаг. А враги засмеялись еще радостней! И снова застонала мать – земля от боли да от горести, и заплакала кровавыми слезами, еще пуще увлажнив зелень – траву. «Ну! – Крикнул главный враг, – нет мне равных среди Вас?» – И засмеялся сильнее прежнего, и почудилось бесстрашным витязям – конец приходит. Все, как один, обернулись на черный лес….

И тут зазвонил телефон, и Лена пошла ответить.

Исчезла за ширмой, снова повисла тишина. Кот терпеливо ждал, а из – за ширмы через некоторое время послышалось:

– Я, конечно, постараюсь. – Замолчала. Потом ответила:

– Ну, хорошо.

Кот тем временем вытянулся, ткнулся мордой в книжку и перелистнул, наверное, случайно, на какую – то страницу.

Лена появилась в комнате, недовольная, устроилась рядом с Котом, стала читать дальше, с той страницы, на которой Кот открыл книжку, забыв, кажется, что остановилась на другом месте.

«…И рассыпалось в страхе вражье войско, побежало, да не куда глаза глядят, в сторону Красного города, а витязи за ними помчалися. Да не всех догнать успели. Просочились некоторые за ворота, да там и осталися. Да спрятались А что дальше было…»

Лена захлопнула книжку, на обложке которой было написано «БЫЛИНЫ» и переложила на диван. Спросила:

– Ну, и как тебе? – Не ожидая ответа, а думая о своем, судя по всему, о телефонном разговоре и поглядывая на Кота.

Кот, по – видимому, задумался, потому что он сжался в комок и мелко задрожал, что означало у него, и никто лучше Лены этого не знал, что он обдумывает что – то очень для него важное и вот – вот должен приступить к действиям. А Лена сказала:

– Ну, какая же это сказка, вот ведь русским языком написано…

Кот тем временем вытянулся и потянулся к …то ли к книжке, то ли к Лене.

– Что ты хочешь сказать? – Не поняв, чего Кот хочет, спросила Лена, – я что – то тебя не совсем понимаю.

Кот все – таки дотянулся, как оказалось, к книжке, тычась в нее мордой, отчего зазвенела цепочка у него на шее и сладко заурчал.

– Опять! – Сказала Лена, – вы, что, сговорились?! Ведь, что я только не делала и… вот, – она махнула рукой на заполненные полотна.

А Кот тем не менее упрямо затряс мордой.

– Ну, знаешь, – возмутилась Лена и, поскольку Кот не отставал, попыталась привести последний имеющийся у нее аргумент, сказала:

– Знаешь, что мне недавно заявили? Миф, говорят, мои женщины, вот как эта сказка. А какой же это миф, если вот они, – раздраженная, она показала на полотна.– И скажи, скажи мне, пожалуйста, что я могу со всем этим поделать? Я ведь все – таки художник, не могу же я, в самом деле, писать миф? И потом, будь любезен, объясни, как можно запечатлеть миф?! – Она неприятно усмехнулась и возмущенно бросила:

– Нет, ну, вот как?! Или я все это придумала? Ну, нет, это невозможно и чепуха! Я – художник!

А Кот спрыгнул с дивана и направился к пустому холсту. Дойдя, остановился и стал бить в холст лапой.

– Что ты делаешь? – Рассердилась Лена. – Послушай, ты испачкаешь холст, а, между прочим, я, я – работаю! – И вспыхнула. – Никакой благодарности. Вот, спрашивается, к чему я все это делаю?! Вот, к чему?

Кот затих, выжидающе повернулся к Лене, а вслед – мяукнул.

– Ну, хорошо, – сказала Лена. – Мы, конечно, можем попробовать опять, хотя, честно сказать, мое терпение заканчивается. И чего от меня добиваются, я уже не понимаю. Хотя, возможно, конечно, что я глупая.

Кот с ней не согласился, а отвернулся к холсту и забил уж просто барабанную дробь.

– М- да, – сказала Лена, вздохнув, – ерунда получается.– И отвернулась, но, кажется, расстроилась.

Кот хулиганить перестал, затих. Но, повертевшись, устроился у холста совсем уж основательно, решив, кажется, не отступать. Лена глянула и сказала:

– Ну, что, ваша взяла. Я у вас, в самом деле, какая – то дурочка… Ладно, поехали. – И, пропав в стоявшем рядом с диваном шкафу, появилась с пачкой чистых листов, ушла, принесла баночку с водой из – за ширмы, за которой стоял кухонный кран. Опять же из шкафа – забыла – достала набор колонковых кистей, пачку карандашей и резинку. Прикрепила чистый лист, причем Кот в это время уже сидел на диване и внимательно наблюдал за ней. Лена, стоя у холста, сердито сказала:

– Ну, что, будем рисовать миф… Поехали.

И принялась делать по памяти набросок. Несколько раз ходила к окну и, сердитая, курила. Кот замер в углу дивана и, кажется, отстал от нее, дремал. Лена работала на этот раз карандашом, но чаще резинкой. Наконец, шумно выдохнула и снова отправилась курить. Забралась на подоконник, глядела во двор и долго. Снова отправилась к холсту, рассерженно сдернула испорченный рисунок. Потом начала опять. И опять – трижды отходила к окну.

Наконец, вспыхнула, села на диван. И сказала:

– И долго это будет продолжаться? Кот, я тебя спрашиваю? Ведь, это ваша затея. А? Вот, что ты молчишь?

Кот неожиданно заурчал, как из трубы.

– Ну, знаешь! – Рассерженная Лена вскочила с дивана, – ты, разумеется, как хочешь, а я – пас.

Кот не ответил. Лена, поутихнув, сказала:

– Пойдем, что ли, чай пить, у нас завтра трудный день. Между прочим, звонили из галереи.

И пошла за занавеску. А Кот почему —то пристроился у стены, сев на задние лапы.

За занавеской что —то грохнулось об пол, и выкатилась крышка от металлического чайника. Кот не шелохнулся, словно это его не касалось

– Ей, Богу, – донеслось из – за ширмы, – да не могу я уже, ведь никакого терпенья! Любишь их, любишь!

Кот напряженно вытянулся, но не двинулся с места. Через некоторое время Лена появилась из —за ширмы. Кот повернул к ней жалобную морду. Лена присела, и Кот ткнулся мордой ей в колено.

– Ах, ты, Кот, прости меня, пожалуйста.

Кот встал на задние лапы, вытянул переднюю вперед, погладил ее по колену. Лена ему сказала:

– Спасибо, Кот, ты у меня самый лучший… Я подожду, может само как – нибудь выяснится. – Она сняла Кота и погасила свет. Ощупью добралась до кровати. Из темноты донеслось:

– Ну, вот что теперь делать? – И затихла.

Кот выждал, потом настороженно повел головой в сторону кровати, снова уселся на задние лапы, у стены. Выждал некоторое время еще, пока окончательно не убедился, что Лена уснула. Тогда обошел комнату по периметру, прыгнул на подоконник, вспыхнув в свете фонаря, льющегося с улицы. И сиганул в окно.

За окном – фонарь, а от него неровная дорожка бледного света ровно по центру комнаты через незаполненное полотно. Дорожка проходила сквозь полотно, освещая мерцающий белый прямоугольник, за полотном свет разбивался и рассеивался и, понемногу уплотняясь, наступала ночь, укрывшая спящую Лену

Среди ночи Лена зачем – то проснулась и первым делом позвала:

– Кот, ты где? – И, не услышав привычного мяуканья, встала с кровати, прошла наощупь к выключателю и включила свет. Предметы выступили из темноты, и стала комната, заполненная старой мебелью.

– Кот, ты где? – Она одернула занавеску, пошла в ванную и, не найдя Кота, заглянула под кровать, будто ее Кот мог учинить такую глупость, как спрятаться под кроватью!

В панике села на кровать и уставилась на пустой холст просто потому, что на него упал ее взгляд. Время шло, а она все сидела и смотрела на белое пятно, не зная зачем. «Надо же что – то делать!» – Подумала она в отчаянье и крикнула:

– Кот! – Схватила висевший на стуле сарафан, быстро оделась и, перебежав к входной двери, дернула с вешалки плащ и побежала на улицу. Искать.

Выйдя из подъезда, она быстрым шагом дошла до арки, свернула в нее, потом, не раздумывая, свернула еще раз влево и пошла вперед, тревожно глядя по сторонам, время от времени выкрикивая:

– Кот!

Наконец, отыскала какую – то скамейку под развесистым липовым деревом и спросила с надеждой:

– Кот, ты здесь?

Кот не отозвался, и она пошла куда – то вперед. Вышла к небольшому пруду, осмотрелась и пошла по аллее вдоль пруда. Прошла почти до середины, нашла еще скамейку, стоящую отдельно, и с новой надеждой крикнула:

– Кот, где же тебе еще быть, а?!

Кот снова не отозвался. Она вернулась, свернула во дворы, услышала голоса и, не не желая теперь никого видеть и слышать, сразу же повернула обратно.

– И что же делать? – По дороге спросила она вслух, помолчала и сказала с вспыхнувшей вдруг надеждой и не заметила, как уже половину дороги разговаривает сама с собой, быстро идя, как она думала, по направлению к дому.

– Он вернется, он обязательно вернется, а я его пока подожду. Просто надо быть терпеливой.

Она потянулась в карман за сигаретами, вспомнила, что торопилась и забыла переложить их в карман.

– Очень плохо, – сказала Лена снова вслух. – Какая же я глупая! – Помолчала.

– Просто нужно было иметь терпение, я же все понимаю… Кот, а, Кот, зачем ты меня бросил, а? – Спросила она жалобно.

Началось шоссе и знакомый парк. Лена перешла дорогу и пошла через парк. Наткнувшись на скамейку под липовым деревом, (значит, все – таки что – то очень важное было связано с этой скамейкой, раз она дважды у нее останавливалась); замялась, некоторое время постояла, потом пошла к дому.

Войдя в квартиру, Лена первым делом позвала:

– Кот, тебя все – таки нет?! – И, уже не дожидаясь, перешла комнату и, сев на диван, принялась разглядывать картины, висевшие вокруг на стенах.

– Дуры, – с горечью сказала Лена, обратившись к мерцающим и подсвеченным лунной темнотой, нарисованным женщинам.

– Кому вы теперь нужны? – И застыла, глядя, как переливается дорожка, бегущая сквозь пустой холст.

Ночь летела вперед, а она все ждала, оцепенев. Вдруг сказала из темноты:

– Что ж, я попробую еще раз, хотя не знаю, что из этого выйдет? – Поднялась и зажгла свет. Взяла со стопки чистый лист. Прикрепила и принялась делать набросок, Глухой стала ночь, а Лена все не ложилась, работая уже с каким – то ненормальным упорством и бесконца отрываясь на перекур. Не дописала эскиз и выкинула испорченный лист. Пошла к окну – курить. Забралась с ногами на подоконник, подперев оконный проем и, наконец, тихонько заплакала, тоскливо глядя на далекий Млечный путь, рассыпавшийся звездной пылью в бескрайней Вселенной, по которому, наступая на звезды, спускался ее Кот.

Кот, сделавшись невидимым, мчался по укрытому сумраком асфальту, словно торопясь, как бы не закончилась ночь. В пути он дважды останавливался, куда – то вглядывался и мчался дальше.

Добежав до входа в метро и, проскочив мимо контролера, кот спустился по эскалатору вниз и сел в пустой вагон, ехавший из центра. Доехав до конечной станции, кот выпрыгнул и помчался уже без помех – стрелой. Через некоторое время он приметил автозаправочную станцию и оставленный без присмотра грузовик, огляделся: дорога, никуда не сворачивая, шла прямой лентой. Кот подпрыгнул и пристроился в кузове у каких- то мешков. Вскоре грузовик тронулся, и кот продолжил путь уже не затрачивая усилий: лежа на распластанных лапах и чувствуя себя, как дома, и всю дорогу словно дремал, на деле – внимательно следил. А за чем – неизвестно.

Грузовик дал крен, машина дернулась на повороте ровно у лесной опушки, и кот сразу сиганул вниз, приземлившись у высокой сосны, вокруг которой, как шелуха от семечек, были рассыпаны шишки. Кот перескочил через насыпь и рванул прямехонько в лес. Зачем – опять – таки неизвестно. Петляя между деревьями и исчезая в высокой траве, кот добрался до густой чащи, вошел в нее и пропал совершенно. Вскоре он появился на лесной дороге и застыл. Услышав звук приближающегося автомобиля, в окне которого мерцал едва различимый силуэт девушки, кот прыгнул в чащу, срезал и выбрался на поляну. Откуда – то выкатилась луна, облив кота светом. Шерсть на нем вспыхнула, отчего он сделался, как светящийся шар. Скачащий шар в два прыжка перепрыгнул поляну, едва касаясь земли, и метнулся за горизонт…

Через некоторое время кот откуда ни возьмись появился у какого – то дома и застыл у ворот. Услышав подъехавший автомобиль, кот вытянулся и, дождавшись открывшихся ворот, прыгнул во двор дома. Увидев спустившуюся на крыльцо женскую фигурку и еще одну, мужскую, явившуюся следом за ней, стал наблюдать, и, наконец, убедившись, что девушка направляется в дом, развернулся и побежал обратно. Очутившись в лесу, кот нырнул в лопухи, и заночевал.

Утро встретило его множеством шорохов и звуков, и ярким солнцем, распустившим разбивающееся о деревья лучи. Но, проснувшись, кот стал беспокойным и сразу помчался назад, в город, тревожно оглядываясь по сторонам. Он быстро выбрался на дорогу и сел у обочины, глядя прямо перед собой. Увидев ехавший к нему автомобиль с откинутым верхом, кот встал на задние лапы и вытянул переднюю лапу вперед. Автомобиль остановился, из него вышла длинная очень тонкая, черноволосая девушка, сияя заграничным загаром. Оставила дверь открытой, подошла к коту и лениво сказала, глядя на кота сверху:

– А здорово ты автостопишь. Ну, что, подвезти тебя? Мы котов – то не берем…

И тут кот проделал следующее: вытянул переднюю лапу еще и погладил девушке руку.

– Вот так номер! – Воскликнула та. Увидела на шее у кота цепь, удивилась и добавила утвердительно:

– Да ты чей – то! Парни, он едет с нами! – Подняла кота и понесла в машину.

– А если больной? Лечись потом! Не берите Вы его, Инга! – Парень, сидевший за рулем обернулся.

– Помолчи! – Сказала Инга и, обратившись ко второму, сидевшему сзади, приказала:

– А ты садись вперед! – Тот перешел, и девушка, устроилась на заднем сиденье, усадив кота рядом.

– А что у тебя за цепь? – Спросила она у кота. – Здесь должна быть бирка с номером телефона.– Перетянула цепь, обнаружила бирку и сказала:

– Мы им потом позвоним. А ты, наверное, дорогой? – И бросила:

– Домой!

Когда начался город, кот забеспокоился

– Ты чего – спросила Инга.

– Да выкиньте Вы его, я же говорил, что больной! – Отозвался парень с переднего сиденья.

– Тебя не спросила! Езжай домой! – Обернулась к коту.– А ты давай тихо, раз уж я взяла тебя. Дома разберемся.

Но кот никак не успокаивался, рвался из рук.

– Все вы нахалы, что коты, что люди! – Сказала девушка и передала кота парню, сидящему впереди.

В районе Юго – Запада машина свернула во дворы и остановилась у высотного дома, построенного похоже недавно. Девушка вышла из машины и, не оглядываясь, пошла вперед. Водитель задержался, вынимая из багажника сумки. Парень с котом застрял у автомобиля. Кот повел себя буйно, стал вырываться и расцарапал парню щеку.

– Чего вы там застряли? – Инга недовольно обернулась.

– Царапается? – обиженно ответил парень

– Я тебе пластырь дам, – ответила Инга и, не дожидаясь ответа и не оборачиваясь, пошла в подъезд. Кота внесли в многокомнатную квартиру, обставленную дорогой мебелью и заперли в кладовке.

А вскоре уехали.

Глава третья. Ночное происшествие

Конечно, Василиса попала под дождь!

Постояла у мокрой стеклянной стены на выходе из метро и шагнула на улицу. «Авось справлюсь!» – Не уточняя деталей, сказала.

Минута, и любой, не задумываясь, решил бы, что Василиса совершила глупость. Правда сделать этого было некому: улица была пуста. «Авось!» – Обругала себя Василиса, присматриваясь к автобусной остановке. – «Чудо, что ли, с прибытием автобуса в такой сумасшедший ливень я надеялась устроить или с тучами думала управиться?» – Остановилась и запрокинула голову к небу. «Ничего себе тучи! – Ахнула она восхищенно. – Прямо как сумасшедшие! Не тучи – золото! Стихия!» – Косая струя дождя наотмашь хлестнула Василису, обратив в мокрый столб. « Вот теперь точно – я стала частью стихии, расстроившись, подумала Василиса. – Но, кажется, в Амазонки я не гожусь. Рассудить здраво, разгуливать под дождем… Скажем прямо, для Амазонки мне как – то сыро… Вообще, неплохо было бы чтобы кто – нибудь мне меня объяснил, а – то как – то… непонятно». Василиса скинула полные воды туфли, зашлепала по лужам, косясь на дорогу и подумывая об автостопе. «Надоело!» – Подумала она, в нерешительности остановилась и помахала туфлями, повертелась, все – таки передумала, направилась, как и задумала, к автобусной остановке, чувствуя, что настроение у нее снова портится. Витек… «Тот еще Витек!» Витьком был хозяин квартиры лет сорока, последние десять, полные неудач, сделали его циничным, потому иногда Василисе было с ним даже интересно. А в остальном… «пол – города таких вот Витьков и ничего, нормально живут» – Хмуро подумала Василиса, три последних месяца жившая у Витька бесплатно – не было денег, и поэтому Витек бросал на Василису «взгляды» и время от времени, конечно, устраивал «концерт». Василисины вещи летели на лестничную клетку, Витек бегал по квартире, объясняя, «какая Василиса дрянь неблагодарная и не ценит хорошего отношения. Потому что другой бы выгнал такую неблагодарную дрянь сразу же, не задумываясь». Василиса уходила на кухню, прикидывая, сколько у нее в кармане денег. Витек бежал следом. «Ты хоть понимаешь, понимаешь или нет?!». «Понимаю». – Лучше всего то, что денег, чтобы сразу снять квартиру у нее нет. Василиса, (которой тот порядочно надоел и для острастки), вынимала из джинсового кармашка мобильник, рылась в телефонной книжке, отыскивая, у кого бы переночевать. Витек сразу же отходил: «Оставайся уж. Мы же с тобой друзья. Между друзьями все бывает. Но ты должна изменить ко мне отношение, а – то я тебе помогаю, а ты на меня плюешь. А мне обидно. Я пойду, а ты подумай!» – Витек шел в подъезд и возвращался с Василисиной сумкой. Ситуация развивалась циклично, но вчера… Василиса вспомнила вчерашний день и помрачнела. У Витька «снесло крышу», и он, спрятав ключ от входной двери, повалил на кровать, прижал коленом руки, и засопел: «Ты мне надоела, понимаешь, понимаешь! Надоела!» Василиса лягнула его коленом, Витек завыл, а она с какой-то спокойной яростью стала собирать вещи, совершенно наплевав на то, что кроме Витька ей, в общем, ей идти некуда. Обернулась: «Дай ключ!!!» «Не дам!» Василиса как обычно ушла на кухню, а Витек заорал из комнаты: «Ну, кому ты нужна, куда ты пойдешь?!» «В милицию», -тихо, сквозь зубы пробормотала Василиса, отлично зная, что никакая милиция ей не поможет. Витек, конечно, не услышал, а сразу прибежал мириться: «Прости! Я же знаю, тебе некуда идти, оставайся. Мир?» «А когда следующее выступление?» = Спросила Василиса, глядя на Витька изподлобья. «Ой, да ладно тебе, че ты, я же не всерьез. Давай лучше чай пить.» Василиса не ответила, а заперлась в ванной и, открыв воду, заплакала, понимая, что придется остаться у Витька.

«А ведь это я из-за тебя под дождем мокну!» – Вдруг догадалась Василиса. «Еще немного и от меня останется мокрое место, и ты, сука, будешь отвечать!» – Она вспомнила вчерашний вечер. «Рогатый – хвостатый козел обыкновенный!» – Запрыгала, поднимая фонтанчики брызг, от которых на платье летела грязь. Но скандалить с ним на пустой остановке могла хоть до рассвета: лишь фары машин на мгновение выхватывали пляшущую Василису из мокрой темноты и, как заговоренные, машины проносились мимо. Почувствовала, что начали стучать зубы, остановилась, пошла было пешком, но сразу вернулась, поняв, что ей не осилить и четверти пути под проливным дождем. «Чтоб вас!» – Хватила в сердцах Василиса, отвернувшись от проезжей части. Но тут же завертелась, как юла, – ехать было просто необходимо, не дойдет: голодная, зуб на зуб не попадает и чумазая, как домовенок.

Огни с проезжей части полоснули светом, и из огней крикнули сорванным голосом: «Садись скорее!» – Пулей юркнула на переднее сиденье. «Большое спасибо, я так замерзла», – глядя в сторону полового машинного коврика, а то и зажмурившись, Сама не поняла.

– Куда ехать? Бедненький, замерзла совсем, щас согреешься. У меня полотенце в багажнике, дать? – Дернула уголком рта. «Откуда, интересно, взялось полотенце, в баню что ли ездил?» Ответив, что «ехать прямо три автобусные остановки, а там рядом» Улыбался, в упор разглядывал промокшую чумазую Василису. Хохотнул.

– Ну, поехали. Полотенце – то как, дать? Как звать? – Искоса и весело поглядывая на Василису, спросил мужской голос – а кому принадлежит голос – Василиса не успела еще разглядеть в темном салоне автомобиля. Тем не менее опытная автостопщица Василиса сразу сориентировалась в ситуации, но все – таки вежливо ответила, глядя то ли в сторону, то ли в машинный коврик:.

– Вы не беспокойтесь, здесь недалеко, – сказала Василиса, начиная понемногу приходить в себя, ибо, сказать правду, Василиса – то была крайне чувствительной барышней и, выпадавшие на ее долю всяческие испытания и неприятности (это происшествие она расценивала, как неприятность), давались ей не вовсе не так просто. И в силу пророческих, как уже говорилось, способностей и, вообще… Нет, Василиса все – таки была опытной тусовщицей! Поэтому, не обольщаясь, на счет своего нового спасителя, в столь неурочный час явившегося к ней на помощь, она очень спокойно, а, может, и равнодушно… «какая разница, главное, теперь до дома добраться. Но, если честно… ведь едва успела в машину сесть и …поехали. А между прочим, дождь на улице. М – да!». – А тот, конечно, непонятно чему… «чему, чему? Бабкам натыренным», тот, конечно, радуясь ответил: