Альманах современной русской прозы и поэзии «Литературные встречи» №3

Всё началось со случайно попавшего в мои руки манускрипта. Произошло это в Каире. В лавочке антиквара я увидел рукопись на совершенно незнакомом языке. Только после выяснилось, что это белейбелен – тайный язык, созданный суфиями. Вернее, одним из них – Фазлаллахом Астарабади. Этот почтенный муж возглавлял секту, называвшуюся «хуруфи» («буквенники»), и был казнён эмиром Миран-шахом, сыном Тимура… Да, у суфиев были серьёзные мотивы создавать свой тайный язык: они попеременно то восходили к подножиям тронов, то бежали, гонимые всеми… Но всего этого я тогда не знал, я покупал рукопись как забавное недоразумение. Знать бы, куда это меня заведёт…

Завело в пустыню. В пески. Верблюд и два бурдюка не очень свежей воды… Ладно, выберусь. И не из таких передряг выходил.

Я слез с верблюда и обошёл посох вокруг. Суковатая палка, впрочем, хорошо отполированная, воткнута прямо в песок. Как не упала, почему не засыпана песком? И этот череп… Естественно, мумифицировавшийся, вон, даже волосы торчат. Хотя по понятиям рациональной науки пески давно должны были очистить его от всякой плоти и отполировать до белизны… Или я ничего не понимаю?

Рукопись тоже оставалась совершенно непонятной. Произведённый частотный анализ показал, что таинственные письмена всё-таки письмена: слова – это слова, а предложения – именно предложения. Но какой это язык? Грамматика… если она была… напоминала сразу и турецкий, и персидский, и арабский языки: образование слов за счёт присоединения к корням разнообразных суффиксов и префиксов. Этакое эсперанто для Османской империи… Это и подтолкнуло меня обратиться за советом к опытным востоковедам, которые и вывели меня на библиотеку манускриптов Пристонского университета, где хранится единственный в мире рукописный словарь белейбелена.

Первые же попытки перевода дали ошеломительный результат. Рукопись начиналась так: «Славен будь, Господь, сотворивший вещи, будучи в форме Света, и Который поднимается изо рта того, кто превозносит Его чудеса, когда они проявляют себя…» Да. У хуруфи были основания прятаться и шифроваться и от сильных мира сего, и от простого народа: ведь они считали человеческую речь одной из манифестаций Бога: «Имя Господа есть сам Господь, но Господь не есть имя…» А в доказательство своей правоты они перетолковали предание об Исходе иудеев из Египта. С точки зрения хуруфи, Моисей получил от Бога посох, способный претворять слова своего хозяина в жизнь. Именно посох по приказу своего господина пожрал обернувшиеся змеями посохи египетских жрецов, наслал на страну «казни египетские» и заставил расступиться воды Красного моря. Но в конце своей поистине долгой жизни Моисей задумался о том, что произойдёт, если посох попадёт в недостойные руки. А достойных вокруг себя он не видел… Поэтому, отослав иудеев покорять Ханаан, сам он отошёл вглубь пустыни, где, «… утвердив посох в земле, повелел ему пребывать тут до скончания времён». И хуруфи перечислили географические ориентиры, по которым можно было определить это место. Дальнейшее ясно без слов: я стал собираться в дорогу.

Хашимитов убедила моя осведомлённость, ведь я перечислил выученные назубок ориентиры. И решили, по-видимому, что я хочу поклониться великой святыне. Но почему Али не попытался убить меня, а просто сбежал, едва узнав, что я хочу её присвоить? Может быть, посох действительно нельзя трогать? Мы, американцы, убеждённые позитивисты и рационалисты. Для нас мистики не существует. И всё же… «Повелел ему пребывать тут до скончания времён». И вот передо мной палка, которая за тысячи лет не упала, не занесена барханом и не унесена в безвестность песчаной бурей… Может, не трогать её, а, взгромоздившись на верблюда, последовать за Али, пока его можно догнать? Что ты выберешь, Индиана Джонс?

Облизав сухие губы, я потянулся к дереву…

Алёна Даль

г. Воронеж

Дверь

Олег Сергеевич Востриков – ведущий риелтор агентства недвижимости «Фортуна» – возвращался с презентации, где застройщик представлял новый жилой комплекс под названием «Мечта». Стандартный термитник имел, однако, некоторые отличия от своих бесчисленных двойников: разноцветные двери (уловка маркетологов с претензией на индивидуальность), оснащённость каждой квартиры системой «Умный дом», а главное, возможность выбрать виртуальный вид за окном. Новая технология появилась в строительстве совсем недавно. Вместо обычных оконных рам со стеклопакетами в проёмы вставлялись специальные голографические панели, имитирующие любые виды. Панели сложно настраивались и управлялись со спутника в соответствии с текущей погодой в выбранной географической зоне. Стоили видовые панели недёшево, но застройщик пошёл на риск – и не прогадал. Возможность купить двушку с видом на Монблан или студию, выходящую окнами на Лазурный Берег, оказалась востребованной.

Первую очередь «Мечты» сдали на месяц раньше срока. Финансирование шло полностью за счёт компании – пионера рынка (имя мы преднамеренно не называем, дабы не быть уличёнными в скрытой рекламе). Но вторая очередь «Мечты» была заложена с привлечением средств дольщиков. После того как о чудо-комплексе написали в «Строительных ведомостях» и сняли сюжет о заселении почётного жителя города в квартиру с окнами на все четыре стороны света, деньги потекли рекой. Каждый хотел любоваться в окно – кто на Эйфелеву башню, кто на египетские пирамиды, кто на Фудзияму. Нашёлся дольщик, выбравший в качестве заоконного вида ледяные просторы Арктики, объяснив, что всё остальное он и так видел. Большинство же новосёлов довольствовались имитацией понравившихся картинок, которые несли прямо в офис агентства «Фортуна», владевшего эксклюзивным правом продавать квартиры «Мечты».

Но прогресс не стоит на месте. Вскоре производители голографических панелей объявили о новом изобретении – перепрограммировании настроек. Это означало, что у жителей комплекса «Мечта» скоро появится возможность виды за окном менять. Скажем, надоело глазеть на Эйфелеву башню – пожалуйста, оплачиваешь допсоглашение и следующие два или три года любуешься на Биг-Бен или Колизей. А можешь выбрать белый песок Сейшел и ту самую выгнутую кокосовую пальму из рекламы «Баунти». Словом, видовое разнообразие жильцам обеспечено.

Новое изобретение нанесло ощутимый удар по туристическому рынку. Мало того, что люди и так в последние годы перестали куда-либо ездить – разнообразные видеоэкскурсии, заочные путешествия, страноведческие обзоры экспертов подменили собой поездки, к тому же стоили значительно дешевле. Снабжённые виртуальными шлемами, с помощью которых можно и запахи ощущать, и вкусы пробовать, и другие органы чувств задействовать, люди сделались ленивыми и малоподвижными. Сами превратились в недвижимость. А дома поумнели – научились распознавать, что нужнее хозяину. Но мы отвлеклись.

Итак, после собрания Олегу Сергеевичу вручили ключи от третьего подъезда новостройки. Вострикову предстояло самолично осмотреть объекты – забронированные и пока ещё свободные. По традиции опытный риелтор доезжал на лифте до последнего этажа, после чего наугад открывал некоторые из типовых квартир. Смотреть всё подряд не имело смысла. Да и время Вострикова стоило немалых денег. Конечно, в данном случае соблазн осмотреть забронированные квартиры был велик (не столько квартиры, сколько виды из окон). За свою 37-летнюю жизнь Олег Сергеевич бывал только в Турции (много раз), в Белоруссии (гостил у родни) и однажды – в Сербии, куда поехал специально посмотреть деревню Кустурицы.

В последние пять лет агентство, где он работал, организовывало корпоративные отпуска своим сотрудникам. С одной стороны, не приходилось ломать голову, куда ехать, с кем, выстраивать маршрут, считать бюджет. С другой – Олег Сергеевич в глубине души тосковал по юношеским путешествиям «куда глаза глядят», лишённым основательной подготовки, а порой и здравого смысла, но полным настоящих приключений. Давно, очень давно риелтор Востриков и другие жители большого города были лишены такой роскоши. Впрочем, особо в ней и не нуждались.

Лифт тренькнул и замер на последнем этаже. Ласковый женский голос пожелал хорошего дня. Громыхая связкой ключей с пронумерованными бирками квартир, Востриков свернул в коридор и открыл первую попавшуюся дверь. Двушка. Ничего особенного: комнаты с датчиками движения, раздельный санузел, умная кухня с дистанционным пультом. Стандартная отделка, пресная и скучная. Сделалось душно – Востриков хотел было раскрыть окно, но вспомнил о панелях. Ручки на рамах были декоративные. Приток воздуха обеспечивал умный кондиционер, реагирующий на голос. «Жарко!» – произнёс риелтор в потолок – тут же ледяной воздушный душ окатил его с головы до ног, дышать стало легче. Виды на панелях не впечатлили Олега Сергеевича – примитивные картинки из учебника географии. В одном окне высился Эверест, в другом – падала Пизанская башня. Из кухни виднелись безлико лиловые, лавандовые поля Прованса.

Сделав пометку в блокноте, Востриков перешёл в другую квартиру. Здесь в просторной студии у будущего хозяина хотя бы присутствовал вкус. Хватило ума «разместить» квартиру целиком в Старой Праге. В одном окне – каштановый бульвар, в другом – двор с ореховым деревом. Ещё одно окно выходит на Карлов мост.

Большинство забронированных объектов представляли собой воплощённые, уныло-однотипные мечты обывателей о замках, горных вершинах, тропических пляжах и прочих недоступных красотах мира.

Свободные же, нераспроданные квартиры поразили Вострикова тесной стерильностью, мёртвыми, тускло светящимися панелями вместо окон. Они вызывали клаустрофобию и больше походили на тюремные камеры. Впрочем, Олег Сергеевич понимал, что это из-за того, что виды из окон пока ещё не настроены. Решено: он будет водить клиентов только в парадные шоурумы и забронированные квартиры, чтобы оградить их от этого, прямо скажем, не располагающего к покупкам впечатления.

Востриков спускался пешком всё ниже и ниже и, кажется, сбился со счёту, на каком он этаже. Лестничные марши сливались в серую ленту, петляли коридоры, вспыхивала умная подсветка, рябили в глазах разноцветные двери.

Неожиданно перед ним возникла линялая синяя дверь с коваными петлями и ручкой в форме львиной головы. «Винтаж!» – догадался риелтор, оценив про себя оригинальность дизайнерского замысла. Всё правильно: театр начинается с вешалки, а квартира – с двери. Однако дверь не была пронумерована, и найти соответствующий ключ в связке оказалось затруднительно. Востриков уставился на медную табличку, предназначенную для цифр, но сколько ни глядел – номера не появилось. Между тем дверь тихонько скрипнула и отворилась. Вздрогнув, Востриков опасливо вошёл внутрь.

Это была очень странная квартира. Сперва Олег Сергеевич подумал, что панели стали ставить не только в оконные, но и в дверные проёмы. Потом сообразил, что в этом случае квартиры как бы нет – а только её имитация. Однако старомодные обои в мелкий цветочек на стенах утверждали обратное. Вытертый паркетный пол принадлежал самому что ни на есть реальному жилью, хоть и чрезмерно «состаренному» стараниями ретивого дизайнера. Нет ни датчиков, ни пультов. Как такое продавать? Ах да, эта уже продана. Из мебели – только антикварный буфет со слюдяными, медового цвета дверцами, кресло-качалка и вешалка с зонтом, кажется, ещё мокрым. Олег Сергеевич подошёл к окну – никаких стеклопакетов, панелей, рамы деревянные, гвоздики торчат. Дёрнул за ручку – фрамуга с сухим щелчком открылась. На бульваре, освежённом только что выпавшим дождём, гуляли люди. Где-то у самого горизонта синела бухта, усыпанная лёгкими лепестками парусов. Запах моря остро защекотал ноздри и тут же перебился ароматом сдобы. Залаяла собака. Рассыпался беззаботный женский смех.

Востриков понял, что незаметно для себя дошёл до первого этажа, только не понял – как? И что это за квартира такая? Нестандартная. Совсем не умная. К тому же без номера. «Надо будет завтра разобраться по поводу ключей и нумерации», – подумал риелтор и, захлопнув окно, вышел в коридор. Как только синяя дверь за ним затворилась, на лестничной площадке погас свет. Наверное, что-то со щитком. Олег Сергеевич, привычный к подобным сюрпризам в новостройках, включил фонарик смартфона и выбрался из подъезда на улицу. Во дворе было на удивление сухо. И темно.

Востриков сел за руль электромобиля и только теперь понял, что голоден, что не ел весь день, а пакет из фастфуда давно остыл. Он выкинул его в мусорку и поехал домой, прикидывая в уме, как подороже и побыстрее продать квартиры «Мечты», чтобы приблизиться к своей личной мечте, точнее – к цели.

Жил Олег Сергеевич в съёмной квартире-капсуле. Не обременённый семьёй, не стеснённый вынужденной необходимостью подстраиваться под других людей, он мог позволить себе это. Так было выгодно, а накопленные деньги он пустил в оборот. Дома Востриков только ночевал и переодевался. Если уж покупать, рассуждал риелтор, то сразу ультрасовременное, элитное жильё. Олег Сергеевич присмотрел 6-комнатный пентхаус на 99-м этаже умного небоскрёба с вертолётной площадкой на крыше. Повесил картинку визуализации над кроватью и смотрел на неё 10 минут утром и столько же перед сном. Года через три можно думать о новоселье, а пока – работать и зарабатывать.

В офисе застройщика, куда Востриков явился на другой день, его претензии по поводу ненумерованной винтажной квартиры на первом этаже отвергли. Во-первых, в третьем подъезде дизайнеры ещё не работали. Во-вторых, на первом этаже нет однокомнатных квартир. И в-третьих, нет ключа – нет квартиры. Это аксиома! Отправились проверять вместе с дежурным прорабом. Длинный коридор, разноцветные двери – красная, зелёная, лиловая… Вот и синяя – дверь как дверь, под номером 19. И ключ имеется. Никаких львиных голов, обоев в цветочек, деревянных рам. Всё строго по проекту – панели с видом на яхт-клуб Ниццы, свободная планировка, датчики и общий пульт у входа.

Олег Сергеевич расстроился, но не сильно. Он просто переутомился: информационный перегруз последних дней плюс недосып, да ещё видеоэкскурсию по Сицилии вчера допоздна смотрел. «Надо будет наведаться к своему психологу», – подумал Востриков.

Спустя пару дней синяя дверь появилась снова. Во вторник риелтор принял первый задаток за трёхкомнатную квартиру в ЖК «Мечта». В том самом третьем подъезде, на шестом этаже. Панели в ней настроили на греческие острова, в одном окне фигурировал Акрополь – будущий владелец оказался специалистом по Греции и когда-то даже ходил под парусами по Эгейскому морю. Но это было давно. А слабость к синим крышам и волнам, к парусам и древнегреческим мифам – осталась. В процессе подготовки сделки Вострикова занесло в частный сектор левобережья. Там находилась контора, монопольно владеющая правом заключать договоры на оформление видовых панелей. Этот посредник был костью в горле застройщика и агентства «Фортуна», но ничего не поделаешь – таковы законы бизнеса.

То ли Сиреневый, то ли Черёмуховый переулок был нужен Олегу Сергеевичу. Но, как назло, сеть не ловилась, а улицы были пустынны – спросить не у кого. Завернув за угол, Востриков оказался под сенью огромного куста тошнотворно пахнущей черёмухи. Однако указатель свидетельствовал о начале переулка Сиреневого. Но не это несоответствие удивило Олега Сергеевича, а вбитая в деревянный забор знакомая синяя дверь. Всё как и прежде: облезлая краска, массивные петли и львиная голова. Только здесь она смотрелась, пожалуй, более органично, чем в многоэтажке.

Востриков обернулся – никого на улице не было. «Бежать бы!» – тоскливо подумал Олег Сергеевич, но вместо этого неуверенно толкнул дверь. Пахнуло морем – он снова оказался в комнате с цветочными обоями и вытертым паркетом. Зонта на вешалке не было. Кресло-качалка чуть заметно колыхалось, клетчатый плед соскользнул на пол. На буфете, возле медовой дверцы, пузатилась тёмная бутыль. Створка окна была приоткрыта. «Неужели здесь кто-то живёт?» – подумал риелтор. Но первая мысль сменилась другой – тягучей, тягостной: «Кажется, я болен». Хотелось броситься к буфету и прямо из горлышка выпить неведомую жидкость – быть может, там яд? Или вино? Или лекарство, приводящее в чувство случайно забредшего сюда гостя? Но любопытство пересилило. Появилось странное желание: перелезть через окно и выпрыгнуть туда – на бульвар – а там будь что будет!

Востриков чуть было не исполнил задуманное, но внезапно зазвонил телефон, и переключившись на деловой разговор, он не заметил, как погрузился в привычно-обыденное состояние и уже мерил шагами землю, подробно отвечал на вопросы о метраже и техническом оснащении, сроках сдачи и настройке видовых панелей. Пару раз даже повысил голос, что случалось с ним крайне редко. А когда нажал кнопку отбоя – обнаружил себя стоящим под кустом черёмухи возле глухого забора с табличкой «Пер. Сиреневый, д. 1». Хотя никакого дома не было. Как и синей двери, скрывающей (или открывающей?) что-то неведомое.

После визита к поставщику видовых панелей Олег Сергеевич зашёл в аптеку и купил антидепрессанты, которые ему обычно выписывает его психотерапевт. Затем записался на сеанс реабилитации в Центр психологической разгрузки. Сделав это, он успокоился и продолжил методично выполнять запланированное на день.

После встречи с синей дверью Вострикова охватило неслыханное везенье. Он не успевал заключать договоры и принимать задатки на квартиры в жилом комплексе «Мечта». Третий подъезд был весь распродан. Вострикову дали четвёртый. Олег Сергеевич установил абсолютный рекорд продаж за все годы существования «Фортуны» – 27 сделок в месяц! Хотя, если рассуждать логически, дело, конечно, не в двери, а в накопленном Востриковым профессиональном опыте, в тренингах и семинарах, на которые он не жалел денег, в сарафанном радио довольных клиентов, в безупречной репутации, формируемой по кирпичику за долгие годы упорного труда. Ну и, наверное, «Фортуна», в которой он честно отработал девять лет, повернулась к нему наконец лицом.

Востриков не мог припомнить, когда ему так везло. Пожалуй, умный пентхаус на 99-м этаже мог воплотиться в жизнь гораздо раньше намеченного – не через три года, а через год. Вот что значит правильное целеполагание и грамотные инвестиции!

Однако с каждым днём радость Олега Сергеевича тускнела. Чудовищная усталость омрачала грандиозные успехи и достижения ведущего риелтора. Вострикова перестали трогать косые взгляды завистников, круглые цифры банковских счетов, доли рынка и новые скидки застройщиков.

31 марта Олег Сергеевич вошёл в синюю дверь прямо в офисе агентства «Фортуна», где задержался допоздна. По своему обыкновению, он готовил документы для завтрашней сделки, не смея покинуть рабочего места, пока не обведён в кружочек последний пункт списка дел. Кроме него, в офисе никого не было. Дверь открылась в стене переговорной, под часами, которые тут же остановились. Вострикова давно перестала удивлять непредсказуемость двери, мелкие перестановки в скудном интерьере странной комнаты. Окно по-прежнему дышало морской свежестью и чем-то ещё – вкусным, желанным, с чем с каждым разом всё труднее было расставаться.

За месяц дверных свиданий Востриков вспомнил, что когда-то уже жил в этой комнате. Дремал, закутавшись в плед, на кресле-качалке, пил из пузатой бутыли. Слышал голоса за окном, переливчатый женский смех. Вдыхал аромат свежей выпечки, на время перебивающий терпкий запах залива… Вот только когда это было? И точно ли с ним?.. Что это за море синеет там – вдали? И что за город?..

Вострикову захотелось выяснить это немедленно – он перемахнул через подоконник на улицу. Олега Сергеевича охватило пьянящее чувство свободы. Он сдёрнул с шеи ненавистный галстук, расстегнул пуговицу. Востриков шёл по улице, упруго толкая подошвами бугристую землю, подставляя лицо под ультрафиолетовые стрелы, жадно рассматривая всё вокруг. Люди приветливо улыбались ему и махали руками. Женщина в белом протянула риелтору булочку в сладкой пудре. Он благодарно кивнул и вонзил зубы в сладкую пуховую мякоть. Ничего вкуснее он в жизни не пробовал! Где-то вдали зазвонили колокола…

Неожиданно для себя Олег Сергеевич вдруг почувствовал, что не хочет отсюда уходить. Что совершенно охладел к элитному 6-комнатному пентхаусу и к самому небоскрёбу, нашпигованному умными новшествами. Да и к работе риелтора, к бесконечным продажам и гонке за успехом. Он отчётливо понял, что никакие видовые панели, имитации и обновляемые настройки не смогут заменить эту звонкую синь, рваный ветер с моря, это безразмерное пространство внутри и вокруг. Что маленькая комната с цветочными обоями нисколько не стесняет его свободы. А перед ним – весь Мир, добрый и открытый, а главное – настоящий! И что он будет сам его открывать и исследовать!

Востриков осознал, что вот это и есть его настоящая Мечта, которую он чуть было не упустил, не просмотрел в погоне за рафинированным совершенством, стандартным счастьем. И если бы не синяя дверь, возможно, никогда бы о ней и не вспомнил.

В тот день Олег Сергеевич Востриков из-за синей двери не вернулся. Больше его никто не видел. Поиски результатов не дали. Невостребованные вклады отошли банку. Бронь на 6-комнатный пентхаус на 99-м этаже умного небоскрёба сняли. Очень скоро все позабыли удачливого риелтора агентства «Фортуна» и его рекорды продаж.

Синяя дверь с выцветшей краской, коваными петлями и львиной головой вместо ручки больше не появлялась. По крайней мере в том городе, где строится сейчас 27-я очередь жилого комплекса «Мечта» (или 277-я? – точно не помню).

Юрий Егоров

Московская обл

Математик

Пашка Пирожков был самым необычным мальчишкой в нашем классе. В то время как другие собирали значки и марки, сбегали с уроков на стадион «Текстильщик», чтобы посмотреть, как тренируются футболисты нашей городской команды, он ничем таким не интересовался. И за всё время только пару раз сходил вместе с классом в кинотеатр «Великан» смотреть популярные в то время французские фильмы. В общем, такой прилежный ученик, слушался педагогов и родителей, исправно делал уроки и особенно преуспевал в математике. Наши увлечения не разделял, сидел один за своей партой и решал задачки. А потом удивлял всех нас и математичку Ларису Михайловну Романову. Поэтому учителя считали его самым умным в классе, и мы, обычные шалопаи, особо с ним не дружили. И о чём с Пашкой можно было говорить, если он понятия не имел, кто такие Веньков, Пономарёв или Шуляков, кумиры ивановских болельщиков, и кто из них заколотил мяч в кубковом матче против липецкого «Металлурга»?

Вероятно, Пашка стал бы золотым медалистом, гордостью школы, поступил бы в местный университет, а может быть, даже в Москву, защитил бы там диссертации, превратился в великого математика и много чего бы ещё сделал, но всё изменил случай. В восьмом классе его отправили на математическую олимпиаду. Сначала – на общероссийскую в Пензу, потом – на всесоюзную в Ригу. Кстати, оттуда он в подарок мне привёз значки: один с петушком, другой с башенкой Домского собора. Всё из-за того, что я как-то заступился за него перед хулиганами-старшеклассниками. Они толкнули Пашку и надавали ему подзатыльников, а мне за него стало обидно. Хоть и умный, но всё же – одноклассник. Вот, вероятно, он захотел меня так отблагодарить, хотя к этому времени я уже значки забросил и стал увлекаться виниловыми пластинками. Но всё равно было приятно.

Иллюстрация Татьяны Никольской

Пока Пашка ездил по своим олимпиадам, мы гурьбой за Наташкой Замарашкиной ухлёстывали. Она была такой стильной, с большой грудью и попкой, вы меня понимаете! А Пашка решал свои уравнения и оставался равнодушным к Наташкиным достоинствам.

В девятом классе его отправили в Братиславу, в Чехословакию. То есть – за границу. Невероятное событие для советской школы. Пашке завидовали, а он вроде как и не особо радовался. Говорил, что едва ли потянет международный уровень. Задачки там посложнее.

– Ты о чём думаешь? – говорили ему. – Джинсы привези, новый диск «Олимпика», а если повезёт, то что-нибудь лицензионное – «Смоки» или «Би Джиз».

Наташка к нему тоже подходила и что-то просила на ушко, вероятно, фирменный лифчик. Пашка смотрел на неё непонимающе.

Когда вернулся, мы Пашку не узнали. Нет, внешне он остался прежним: обычный парнишка, только чокнутый. Но как-то совершенно потух. Словно весь дух из него выпустили. Спрашивали про город, а он отвечал, что совершенно обычный, как наш Иваново. Ничего оттуда не привёз, даже кассетника.

Посчитали, что там, на олимпиаде, он допустил много ошибок, получил низкие оценки и тяжело переживал своё поражение.

Он по-прежнему сидел за партой один, но даже не раскрывал тетради. Учёбу забросил. Учителя по привычке ставили ему хорошие оценки, и все между собой говорили, что Пашка сошёл с ума из-за своей математики. Сам он никому ничего не объяснял.