Снега

…Он проснулся будто от толчка. И вспомнил (хотя в настоящий момент меньше всего хотел это делать).

То, что у Настеньки имелся постоянный парень – это так, можно сказать, полбеды.

Хуже было то, что у нее была связь с этим самым крупным финансистом, Станиславом Георгиевичем Горицким. Добротная меркантильная связь.

Вот такая непростая девочка. В которую он готов был влюбиться…

… Он не сказал ей по телефону, что больше приходить не нужно. Но, когда она пришла (разумеется, принесла очередной салат в контейнере, виноград, груши), он не стал выходить в холл, остался сидеть на кровати и ее попросил присесть. Она с некоторым недоумением взяла стул, придвинула к его койке, опустилась на него. Взгляд стал немного настороженным.

– Что-то не так?

– Прости, но… (тебе не стоит больше ко мне приходить, – едва не сказал он, но именно что – едва. Поскольку ему совсем не хотелось, чтобы она перестала приходить. Это было все равно что выдернуть с корнем едва проклюнувшееся деревце или прекрасный цветок просто потому, что тот вырос в неположенном месте).

Он собрался с духом.

– Тебе известная такая фамилия – Горицкий?

Ее лицо немедленно вспыхнуло. Собственно, пояснений не требовалось.

– Откуда ты знаешь? – голос ее зазвучал сдавленно.

Волконский вздохнул. Отвел глаза. По какому праву он решил тут учинить ей допрос? Сейчас она встанет и уйдет, чтобы больше не приходить, и правильно сделает. Кто его за язык тянул?

Но она не ушла. Хоть со стула и встала. Отошла к окну, повернувшись к Сергею спиной.

– Ну да, – сказала глухо, – Были между нами отношения. Сейчас нет.

Обернулась.

– Это имеет для тебя значение? Как-то… задевает?

– Нет, – сказал Волконский поспешно, ибо в этот момент действительно испугался, что она может уйти.

Встал с кровати, схватившись за костыли (душа корчилась в муках от осознания своего физического увечья, практически унижения перед этой девушкой, почти девочкой – неважно, насколько искушенной или даже испорченной, хотя так думать о Насте ему совсем не хотелось), подошел к ней. Подошел достаточно близко. Слишком даже близко, но она не отстранилась. Не отстранилась, когда он поднял руку и очень осторожно отвел от ее щеки прядь волос. Не отстранилась, когда он нагнулся к ее губам. Не отстранилась… и ответила на поцелуй. После чего уже ее руки обвились вокруг его шеи.

– Однако… – выдохнула она, когда затянувшийся сверх всяких “приличий” поцелуй наконец прервался, – Умеешь ты удивить девушку…

– Ага, – он вовремя подхватил костыль, иначе мог рухнуть прямо ее ногам. Она немедленно поддержала его за плечо. Помогла доковылять до кровати.

Щеки ее все еще пылали, а глаза лучились больше обычного. В этот момент Сергей обреченно понял, что его опасения влюбиться в эту пигалицу уже не играют никакой роли, поскольку он действительно в нее влюбился.

– Знаешь, я раньше не понимала героев Хемингуэя… Кэтрин и Генри, кажется?

– ”Прощай, оружие”? – уточнил он.

– Ну да, как у них все началось… в госпитале, – в ее улыбке были одновременно и смущение, и доля лукавства.

– И? – он осознал, что тоже улыбается (наверняка по-дурацки).

– Ну, кажется, теперь поняла…

И уже сама, подавшись к нему, коснулась губами его губ.

.................

…– Скажи честно, если б не эта авария… то есть, если б ты не угодил сюда… ты бы мне позвонил?

Сергей взял в ладони ее нежное лицо и невольно им залюбовался.

– Конечно. Непременно.

– Врешь, – неуверенно сказала она. Ее касания были очень осторожными и в то же время ласковыми. Волнующими.

Полноценной близости между ними не было (да и быть не могло по причине его практически беспомощного состояния), но на прочие ласки (и поцелуи, конечно) они не скупились.

Разумеется, физиология давала о себе знать – однажды под утро он буквально оконфузился (как подросток), ибо Настенька пришла к нему во сне, и уж во сне-то он дал волю своим желаниям…

…Пару раз их “застукали” – его лечащий врач и одна из медсестричек. После, наедине, доктор, скрывая ухмылку, предупредил, чтобы “пациент” не слишком форсировал события, хотя, безусловно, положительные эмоции всегда способствуют выздоровлению, а медсестра, ставя очередную капельницу, будто намеренно не могла попасть в вену и наставила ему на руку синяков.

Хуже было, когда его настиг на горячем компаньон Кравченко, по обыкновению войдя в дверь палаты бесцеремонно, без стука. Настя тут же отпрянула от Волконского, густо покраснев, пряча глаза. Схватила сумочку, заторопилась, легонько пожав ему руку на прощание, пробормотав невнятно: “Бежать нужно, я позвоню”. Бросила короткое “Здрасьте” его первому заму и убежала.

– Ну ты даешь, – выдохнул бестактный компаньон, – Когда успел?

– Все произошло случайно, – Волконскому очень не хотелось вдаваться в подробности.

Кравченко хмыкнул.

– Случайно? Она случайно зашла к тебе в палату и чисто случайно поцеловала? А ты и рад воспользоваться случаем…

– Игорь, перестань, – попросил Волконский наигранно утомленным тоном. – Да, мы… встречаемся, если можно так сказать. Она меня навещает.

– Да я уж заметил… бутербродики таскает, салатики… я всё стеснялся спросить, кто ж эта добрая самаритянка, может, медсестричка или фельдшерица, а ты, оказывается…

– Оказывается, – отрезал Волконский, – И давай на этом закончим. И о Горицком больше не упоминай, хорошо?

Компаньон пожал плечами.

– Как скажешь… Боюсь, ты тут залежался, раз такой прыткий, что на девчонок потянуло.

– Игорь, – Волконский скорчил свирепую мину, и его первый зам (и лучший друг) замолчал. После чего со вздохом достал кипу документов, требующих его, Волконского, изучения и подписи, и они занялись делом.

– А девочка действительно высший сорт, – как бы между делом заметил Кравченко, уже уходя, – С такой надо держать ухо востро.

Сергей лишь вскинул брови.

– Ну ты тоже мужик смазливый, особенно борода тебе идет…

Волконский схватил с тумбочки здоровой рукой первое попавшееся яблоко и шутливо замахнулся, с намерением швырнуть его в своего компаньона.

– Ладно, ладно… молчу, – примирительным тоном добавил Кравченко.

И, подмигнув, вышел за дверь.

* * *

Денис

…– Дэн, не надо… Ну не надо, пожалуйста!

Голос Насти приобрел едва ли не панические нотки, и я немедленно от нее отпрянул.

– Почему? Что происходит? Ты вторую неделю не даешь к себе притронуться, что…

Она отвернулась. Потом потянулась к сумочке, достала оттуда сигареты и зажигалку. В последнее время она опять начала курить, после почти двухлетнего перерыва. Меня охватило тошнотворное предчувствие. Ведь совсем недавно все было хорошо… и вдруг изменилось.

Изменилось в худшую сторону, я уже не сомневался.

– Нам лучше пожить отдельно, – глухо сказала она, пряча глаза.

– Отдельно? – я не поверил услышанному, – Ты хочешь, чтобы я… ушел?

Она сделала короткую затяжку, потом резко затушила сигарету в керамической пепельнице (когда-то эта пепельница принадлежала ее отцу, ныне покойному).

– Не настаивай, Дэн, – сказала, нет, скорее, прошептала. Еле слышно.

Я схватил ее за плечи. Она поморщилась – вероятно, я сделал это слишком сильно.

– Что случилось?! – не хотел повышать на нее голос, это вышло само собой, – Что на самом деле случилось?!

Она сжала губы. Вскинула на меня потемневшие глаза.

– Лучше тебе не знать.

– Чего не знать?! – я ощутил едва ли не панику. – Что происходит? Ты можешь мне прямо сказать, что произошло?

Настя резко встала с постели, прошла на кухню. Встревоженный Лорд поднялся со своей подстилки, двинулся за ней следом. Охранял. Я услышал звук открываемого шкафчика, затем звяканье стекла. Тоже заставил себя встать, мельком глянул на часы (половина первого ночи), поплелся на ватных ногах за ней. Она стояла со стаканом воды и – я не поверил своим глазам – на треть наполненным бокалом коньяка. Коньяка, который бог знает сколько месяцев простоял в нашем (нашем?) кухонном шкафчике невостребованным.

Я едва не спросил: “С ума ты, что ли, сошла?”, но… не спросил. Просто молча наблюдал за тем, как она залпом махнула спиртное, а потом тут же запила водой (девушки совершенно не умеют пить).

Потом залезла в холодильник, извлекла оттуда блюдце с нарезанным сыром. Поставила на стол. Села, все так же не глядя на меня. Как-то задумчиво прожевала ломтик пармезана.

– Я люблю другого человека, – сказала Настя как-то безучастно, даже обреченно. И, наконец, подняла на меня глаза. Беспомощные. И, похоже, наполняющиеся слезами. – Я ничего не могу с собой поделать, Дэн. Я люблю его… давно. И, кажется, он тоже… в общем, мы встречаемся.

У меня внезапно подкосились ноги, и я тоже плюхнулся на кухонный диванчик (попросту, чтобы не плюхнуться на пол). Все происходящее напоминало розыгрыш. Крайне жестокий. Бесчеловечный. И все-таки розыгрыш.

– Когда ты успела? – прошептал я пересохшими губами. Не “кто он такой?”, а именно – когда успела?

Настя вышла из-за стола, опять открыла холодильник, достала бутылку минералки, взяла из шкафа чистый стакан, наполнила водой, поставила передо мной.

– Выпей. И успокойся.

– Успокойся?! Кто он такой?! Откуда он вообще взялся?!

Она снова устало опустилась на сиденье кухонного табурета.

– Всё это неважно, Дэн. На самом деле всё совсем неважно… я просто не могу быть ни с кем. Ни с кем… кроме него. Тут уж ничего не поделаешь. Я не могу быть больше ни с кем.

Меня затошнило. Так сильно затошнило, что я еле успел добежать до туалета. А вот до унитаза – нет. Вывалил съеденный ужин прямо на кафельный пол. Лорд неожиданно заскулил. Сочувствие проявлял, что ли? На миг мне даже стало смешно.

У меня, можно сказать, вся жизнь рухнула, а сочувствие проявляет только псина. Да и то не моя.

Настенька поднялась с табурета, подошла ко мне.

– Дэнни… – попыталась тронуть меня за плечо, я резко отдернулся. Вытер рот тыльной стороной ладони, подошел к раковине, прополоскал рот.

– Не прикасайся ко мне. Просто… не прикасайся. (“Иначе я за себя не ручаюсь”).

И непроизвольно, с силой ударил кулаком по стене. Настя вздрогнула. Лорд глухо зарычал.

Я поплелся в комнату, “на автомате” распахнул платяной шкаф, стал выбрасывать оттуда свои вещи. С верхней полки достал дорожную сумку.

– Это не обязательно делать сейчас, – негромко (и неуверенно) сказала Настя, – Соберешь вещи завтра… или когда тебе будет удобно. Я тебя не гоню, пойми, я…

Я молча продолжал запихивать в сумку свое барахло. Пожалуй, комп можно будет упаковать потом, заберу с собой только ноут (все куплено на мои деньги, все, черт возьми, мной заработано). Так… кажется, всё. Застегнул сумку (не с первого раза и чуть не порвав “молнию”), вышел в прихожую, сдернул с вешалки куртку, сунул ноги в “колеса” на утепленной прокладке.

Настя молча стояла в дверном проеме. Лорд – рядом.

Я перекинул сумку с ноутом через плечо, в другую руку взял свою “торбу” с барахлом. Обернулся.

Она смотрела на меня со слезами на глазах.

– Дэнни… – сказала, нет, скорее позвала. Как-то робко. – Честное слово, я не хотела, чтобы вот так… всё закончилось. Просто…

Я не дослушал. Открыл замки и вышел за дверь.

Февральский ветер ударил в лицо пригоршней колючей и ледяной крупы. Куда направиться? К родителям? Нет, только не туда. Чтобы видеть скрытое торжество во взгляде матери (“Я же говорила, что эта девка тебе не пара!”) и отчима, прячущего глаза, в которых, не исключено, будет сочувствие, в котором я в настоящий момент совсем не нуждался? Ну уж нет.

Проверил бумажник, телефон и, наконец, решил вызвать такси, чтобы поехать в пригородный поселок, к своей любимой бабуле (пусть не родной, но по факту именно родной). Лишних вопросов она не задаст. И причитать не станет.

Бабуля у меня была потомственной знахаркой. А мне в настоящий момент была нужна именно знахарка.

* * *

Волконский

…В назначенный день она не пришла, и Волконский ощутил смутное беспокойство. Вечером, часов в шесть (когда уже стало совершенно понятно, что Насти сегодня не будет), набрал ее номер. Несколько длинных гудков и… сброс. Подождал (возможно, сбросила вызов случайно и перезвонит сама?), набрал снова. На сей раз абонент оказался недоступен.

Беспокойство переросло в тревогу. Кажется, расстались они нормально, без конфликта (какие конфликты? Роман едва начался, а в начале конфликты практически исключены), тем не менее отклоненные вызовы заставили призадуматься. Может, она попросту передумала? В конце концов, у нее есть постоянный парень, практически жених, а он, Волконский… ну, что он? Мимолетное увлечение, не более.

“Рано делать какие-то выводы”, – мысленно сказал он себе, и все же сердце как-то тоскливо заныло, и пропала охота чем-либо заниматься, даже лечебной физиотерапией. В ноут тоже не было желания пялиться (страничка Насти в социальной сети не посещалась уже месяц, но это ни о чем не говорило – она сама призналась, что сетевые знакомства (и тем более сетевые ухажеры) ее не просто не привлекают, а попросту отпугивают – слишком много там людей, психически неадекватных), ее телефон по-прежнему был недоступен, отправляемые им СМСки соответственно не доставлялись. Хуже всего было то, что у них с Настей не было общих знакомых, через которых можно было бы узнать, все ли с ней в порядке (а что не в порядке, Сергей был уже практически уверен).

Оставалось ждать, когда его выпишут из опостылевших больничных стен, тогда уж он сам ее найдет… и тут же внутренний голос возразил – А надо ли? Возможно, она просто передумала с ним, Волконским, видеться. Выбрала проверенного (годами!), надежного, любящего ее парня и сейчас преспокойно готовится к свадьбе…

Такой настрой, разумеется, выздоровлению отнюдь не способствовал. В какой-то момент Волконский ухитрился подхватить внутрибольничную инфекцию и на трое суток с температурой слег в карантин (что исключало любые посещения помимо медработников, а те заходили в наглухо закрытых комбинезонах и масках).

Наконец, инфекцию подавили ударными дозами антибиотиков, снова предоставили ему свободу передвижения (пусть всего лишь по больничному коридору, но и то хорошо), а спустя еще пару дней (совсем уж неожиданно) Настя наконец пришла. С бумажным пакетом (не с пустыми же руками идти навещать больного?), наполненным какими-то экзотическими фруктами. Облаченная в привычные джинсы (Сергей вдруг осознал, что ни разу не видел ее ни в платье, ни в юбке), легкую водолазку (поверх наброшен медицинский халат, из тех, что выдаются каждому посетителю), в “бахилах”, натянутых на сапожки-ботильоны. Он не мог не обратить внимания на то, что она немного бледна и словно бы утомлена… во всяком случае, под глазами залегли отчетливые тени. Менее красивой она, конечно, не стала, но все же ее невеселый вид вызвал у него беспокойство.

Приблизилась, легонько чмокнула его в щеку, поставила пакет на тумбочку, присела на стул, придвинув его к кровати.

– Как ты?

– Как видишь, потихоньку иду на поправку, – он протянул здоровую руку, коснулся ее ладони (не теплой, как обычно, а довольно прохладной), – А с тобой что случилось?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.